Кровавый триумф Восходящего Солнца

— Садись, — сказала она.

Джеймс Хеллборн забрался в машину, но не пристегнулся. Это была очень спортивная машина, здесь даже ремня безопасности не было.

Патриция Бладфильд подмигнула ему и утопила педаль газа.

ГЛАВА 26 — Et Satan conduit le bal -

"У Его Величества, Высочайшего Императора Георгиса Мануэля Кришны Мурасаки, четвертого из династии Ванг, Верховного Блюстителя Мира, Великого Правителя Звездного Совета, Главнокомандующего, Последнего Арбитра, признанного властителем многих миров и почетным главой стольких организаций, что невозможно упомнить... был день рождения".

Пол Андерсон, "Мичман Флэндри".

* * *

Это черно-лабрадорный пирамидальный дворец на окраине города — и одновременно на берегу океана — сразу не понравился Хеллборну. От него за версту веяло чем-то фальшивым и неправильным.

Как и от женщины, которая его (Хеллборна) сопровождала. Ведь даже оригинальная Патриция в какой-то момент оказалась не той, за кого себя выдавала. В таком случае, генерал-майор Бладфильд — копия фальшивки, фальшивка в квадрате.

Еще и эти туманные намеки на "последние точки". Всякая ночь, когда Хеллборн и оригинальная Патриция выходили в свет — будь то в посольстве Транскавказии в Лондоне или во Дворце Высоких Собраний в Карфагене — заканчивалась плохо. Труп в библиотеке, бойня в подвалах СМЕРШа. Что его ждет на этот раз?..

На этот раз — никакой громкой музыки или хрустальных огней. Огромный зал где-то в сердце пирамиды был погружен в искусственные багровые сумерки. Музыка была, но где-то на самой границе инфразвука, что только усиливало гнетущую атмосферу. Гостей, впрочем, было много, и они скользили по залу из тени в тень, словно стараясь избежать встречи друг с другом. Возможно, так оно и было.

— Не вздумай напиваться, — предупредила Патриция, когда Хеллборн снял бокал с подноса пробегавшей служанки — нет, еще одной зеленой египтянской рабыни.

"В мыслях не было", — подумал Джеймс. Хотя, откуда ему знать — может быть, местный Хеллборн был не только философом-шпионом, но и хроническим алкоголиком. Да, скорей всего. В его спальне скрывался не только один из сейфов, но и набитый до отказа бар.

"И это прием в мою честь?!" — нельзя сказать, чтобы Хеллборн был разочарован, но он должен был играть роль. Пусть даже с самим собой. — "Где торжественные речи? Где почетный караул? Где флаги на ветру?! Где оркестр, черт побери?!! Девушки в национальных костюмах, наконец?!!! Или все закончилось там, на пристани? А что мы делаем здесь?"

Так или иначе, некоторые из встреченных гостей кланялись ему, спешили пожать руку или поприветствовать как-нибудь еще. Хеллборн старательно отвечал аналогичными жестами. В Риме веди себя как римлянин. В зеркале веди себя как отражение.

Очередной гость, вынырнувший из тени, какой-то молодой офицер с тонкими усиками, кланяться не спешил. Больше того, он даже не посмотрел в сторону Хеллборна, а сразу обратился к Патриции:

— Адмирал в черном углу. Беседует с русским послом.

— Спасибо, Ник, — кивнула Патриция. Офицер кивнул в ответ и тут же растворился в тенях. "Что за наглость?!" — мысленно возмутился Джеймс, но потом сообразил. Это не мандрагорский мундир, не альбионский акцент. Этот парень — иностранец. Ну и черт с ним.

— Ступай, поздоровайся, — велела Патриция. — Я чуть попозже подойду. Надо еще кое-с-кем перекинуться парой слов.

"И расставить последние точки".

Вот только какие точки?!

Хеллборн подчинился и направился в ту сторону, куда указала Патриция. Черный угол? Да здесь все углы черные. Должно быть, это имя собственное. Черный Угол. Что тут у нас?

Полукруглый диванчик, низкий стеклянный столик для напитков. Адмирал Мартин сидит спиной к стене, лицом к залу. Его собеседник — наоборот. Только прическа торчит над спинкой дивана. Знакомая прическа. И голос знакомый... Джеймс прислушался.

— ...Россия и Мандрагора — два полюса, на которых держится Земля, — говорил адмирал. — Две опорные точки, которые не позволяют нашему шарику окончательно соскользнуть в ледяную космическую бездну!

— Вы осмелитесь повторить это в присутствии американцев или датчан? — рассмеялся собеседник. — Если в принадлежности Южного полюса никто не сомневается, то на Северный полюс претендуют сразу три великие державы!

— Датчане? — удивился Мартин.

— Прошу прощения, шведы. Разумеется, шведы. Все никак не привыкну к тому, что Гренландия больше не принадлежит Копенгагену. Тысячелетняя империя Короля Севера пала на наших глазах. Было странно наблюдать за этим.

— Сик транзит глориа мунди, — немедленно отозвался диктатор. — Будем надеяться — и не только надеяться, но и сражаться за то, чтобы про нас никогда не сказали этих слов!

"Ага, вот за что вы сражаетесь".

— А вот и наш герой! — воскликнул адмирал. — Джеймс, присоединяйся. Здесь кое-кто будет рад тебя видеть.

— Вот это сюрприз! — воскликнул собеседник адмирала — точнее, собеседница. — То есть я знала, что ты вернулся — но не думала, что ты будешь здесь сегодня вечером! Садись рядом со мной. Сколько лет, Джеймс! А ты совсем не изменилс... О, нет! Княже мой! Oh My Prince! Что они сделали с твоим ухом?!

— Издержки профессии, — растерянно пробормотал Хеллборн, опускаясь на диванчик. — Ничего страшного. Я знаю одного отличного пластического хирурга — никто даже не заметит разницы.

— Все равно, это ужасно, — собеседница достала платочек и встряхнула кудряшками. — Все ужасно. И эта глупая, бессмысленная война...

— Между прочим, о войне, — напомнил о себе адмирал. — Я понимаю, что вы не можете решать за ваше правительство, но можете повлиять на его решение.

— Мы выступим, как только будем готовы, Мартин, — госпожа посол спрятала платок и почему-то положила руку на колено Хеллборна. — Я вас когда-нибудь обманывала?

— Нет, никогда, — покачал головой диктатор. — Хотел бы я только знать — к_о_г_д_а именно вы будете готовы.

— Хотела бы и я знать, — вздохнула Дама-С-Кудряшками. — Но не будем о грустном. К нам вернулся дорогой друг! Джеймс, послушай, даже сейчас ты не должен бросать литературную деятельность! Только теперь тебе не надо больше притворяться! Пиши от всего сердца! Поделись с нами своими настоящими мыслями и идеями!

— Но только теми, которые не значатся под грифом "абсолютно секретно", — усмехнулся адмирал. — Ты слышал последние новости? Банги рвут и мечут, и половина мира вместе с ними. Они все никак не могут поверить, что все это время Джеймс Хеллборн оставался офицером мандрагорской секретной службы и водил их за нос! Вот, послушай, — адмирал вытащил блокнот, — я выписал несколько ударных цитат на память. "Бессовестная ложь мандрагорской пропаганды, которая заставит покраснеть скелет самого доктора Гоебельса! Джеймс Хеллборн жив — настоящий Джеймс Хеллборн! Его насильно удерживают альбионские палачи! В порту выступал его двойник!" Ну и так далее.

"Двойник... Если бы они только знали!"

— Конечно, что им остается, — Мартин захлопнул блокнот. — Мы загнали их обратно в Бенгальский залив. Южно-африканцы окончательно перешли на нашу сторону. Даже фанатики-джанактосы начинают сомневаться. Еще немного, и они запросят мира!

"Складывается впечатление, что телевизор не врал. Вот уж действительно искаженный мир!"

— Прошу прощения, сэр, — за спиной диктатора вырос адъютант. — Коммодор Хайнлайн на линии. Он хочет срочно говорить с вами.

— Прошу и меня простить, — сказал Мартин, вставая. — Государственные дела! Госпожа посол. Джеймс, развлекай нашу гостью. Поговорим позже.

— Разумеется, сэр.

— Наконец-то мы одни... — прошептала госпожа посол, когда адмирал удалился.

— Я бы не так сказал, — осторожно заметил Хеллборн.

— Я не это имела в виду, дурачок, — проворковала Надежда Стеллер. — Об этом как-нибудь в другой раз. Я о деле хочу поговорить.

"Еще одна покойница... За что?! Что я такого сделал? Перед кем согрешил?!"

Та, оригинальная Надежда Стеллер, его персональная Немезида, Эриния — Тисифона, Алекто и Мегера в одном лице, погибла много лет назад, еще на той, первой белголландской войне. Но и в этой вселенной она давно погибла! Он ведь сам видел ее имя в картотеке!!! Что это значит? Откуда она взялась?!

Стоп-стоп-стоп. Стеллер. Да-да-да, Стеллер. Но не Надежда. В архиве Хеллборна-шпиона лежала карточка Владимира Стеллера, ее брата. Это он погиб. Давным-давно. Интересно, кто убил его в этом мире? Похоже, что не Джеймс Хеллборн. Скорей всего. Потому что Надя смотрит на него с таким обожанием... Что их связывает? Страшно подумать. По крайней мере, она хорошо выглядит. Сколько ей? 55? Больше сорока не дашь. Ну ладно, сорок пять максимум. Только не надо говорить об этом вслух. Обидится еще.

Тем более что эту Надежду Стеллер я совсем не знаю. Какой странный наряд. Они называют этот халат вечерним платьем?! А это что, на правой груди? Забавная брошка. Три серебряные змейки, сплелись хвостами.

Дьявол, это не змейки. Не просто змейки. Это три цифры. 6, 6 и 6.

— Патриция говорила со мной сегодня утром, — продолжала тем временем госпожа посол. — Можете действовать спокойно. Мы поддержим вас.

"Действовать... О чем она? Долго еще они все будут говорить загадками?!"

— Две опорные точки... — неожиданно усмехнулась Надя. — Прекрасно. Надо будет запомнить и вставить в очередную приветственную речь. И посмотреть на выражение лиц янки и шведов. О, а вот и наша милая Патриция!

— Прямо сейчас, — выдохнула генерал-майор Бладфильд, плюхнувшись на диванчик, где еще недавно сидел адмирал Мартин. — Пошли, Джеймс. Время не ждет.

— Ты уверена? — Надя подалась вперед всем телом, ее голос упал до шепота.

— Да. Отличный шанс, нельзя его упускать. Нет смысла тянуть. К тому же, все в сборе. Пойдем, Джеймс, — Патриция снова вскочила на ноги. Хеллборн неуверенно поднялся следом.

"Прямо сейчас"? Куда? Зачем?!

— Желаю удачи, — сказала госпожа посол. — Джеймс, я буду молиться за твой успех.

И в ее голосе не было ничего, кроме самой задушевной искренности.

Хеллборну ничего не оставалось делать, как последовать за Патрицией — в полную неизвестность.

Они пересекли весь зал — из тени в тень. По пути к ним присоединилось еще несколько человек в мундирах и фраках, и теперь Хеллборн был окружен со всех сторон. Патриция даже ресницей не повела — значит, все идет по плану.

Вот только в чем заключается этот план?

Зал — другой зал — коридор — перекресток — коридор — лифт — коридор — перекресток. На перекрестке стояли еще пять-шесть человек. Они обменялись с Патрицией серией коротких и невнятных фраз. Один из них что-то протянул Хеллборну. Джеймс машинально принял предложенный предмет. Оружие. Пистолет с глушителем! Точно такие же неожиданно появились в руках у его спутников, в том числе у Патриции. Кто-то щелкнул курком, кто-то затвором, кто-то предохранителем. После этого вся дружная компания направилась дальше.

Еще один длинный и сумрачный коридор — лифт — коридор — перекресток. У перекрестка спутники Джеймса притормозили, а самого Хеллборна придержала за локоть Патриция — "подожди, мол". Два мандрагорца, идущие впереди, как-то одновременно прыгнули за угол. Послышалась серия хлопков. Потом еще три-четыре хлопка.

— Здесь чисто, — послышался шепот одного из "прыгунов".

— Вперед, — в свою очередь шепнула Патриция и подтолкнула Хеллборна.

За углом обнаружился небольшой полусферический зал — судя по стенам, выдолбленный в теле гранитной скалы. Похоже, вокруг этой скалы построили всю пирамиду. Впрочем, история с геологией сейчас мало занимали Джеймса Хеллборна. Все его мысли были посвящены криминалистике. Три неподвижных тела на полу, еще одно тело — прямо на столе, рядом с телефоном, рука лежит на трубке. Хорошее начало. Что дальше?

Массивная дверь черного дерева в самом центре дальней стены. Добрая половина спутников Хеллборна сгрудились вокруг нее. Удар — дверь распахнулась — и они ворвались в следующую комнату. Еще одна серия хлопков. Менее чем через минуту один из мандрагорцев выглянул обратно и доложил:

— Чисто.

Патриция и Хеллборн, рука об руку, пересекли порог.

Два тела на полу, одно на столе. И адмирал Мартин — на коленях, руки за спиной, пистолет приставлен к голове. Когда Хеллборн вошел в комнату, диктатор поднял глаза.

— Так я и знал, — прохрипел адмирал. — Джим, Джим, Джим. Старина Джим. Вечно куда-то торопишься. Я собирался объявить в понедельник, что назначаю тебя своим заместителем и наследником. Не мог немного подождать?

— Лжец! — рванулась вперед Патриция. — Лживый мерзавец! Наследником, как же! Сам только что придумал?! Героем ты его собирался сделать! Посмертно! Ты себе места не находил, с тех пор, как Джеймс вернулся! Ты даже собирался Воллмэйкеру приказать — убить его прямо там, на корабле! Думаешь, я не знаю? Просто я стояла рядом у того радиоприемника, и не только я — поэтому ты не решился.

— Кому ты веришь, Джим, мне — или это лживой шлюхе? — прошептал Мартин. Хеллборну показалось, что глаза адмирала наполнились слезами. — В ее словах нет ни капли правды, и ты знаешь это. Она нас всегда обманывала — и тебя, и меня. Всегда. Вот и сейчас...

— Хватит, — Патриция подняла пистолет и приставила его к голове диктатора. — Я сама сделаю это. Джеймс обещал мне. Верно, Джеймс?

— Нет, — наконец-то произнес Хеллборн, и это короткое слово, должно быть, прозвучало в ушах свидетелей как взрыв атомной бомбы. Нет, не это слово они ожидали услышать. Лица всех присутствующих — и адмирала Мартина, и Патриции, и других заговорщиков — обратились к нему, и на лицах этих отразились самые сложные и смешанные чувства.

"Господи боже мой, какой же я болван. Давно следовало догадаться. Стареешь, Джим, продолжаешь стареть. Вернуться домой, выиграть войну — и в отставку, на пенсию, окончательный расчет, пусть даже без выходного пособия".

Теперь, после всего, что он узнал, услышал, увидел, понял и осознал, Цель Номер Один — выбраться из этой комнаты живым. Живым и невредимым.

Эти люди, манди, мандрагорцы, зеркальные двойники — хотят убить другого зеркального двойника? Прекрасно. Пусть убивают. Это не его старый друг адмирал Мартин М.Мартин, это злобный брат-близнец, черный человек, темное отражение в зеркале, тиран, палач и диктатор. Если он должен умереть — пусть умрет. Джеймса Хеллборна это не касается. Это не его дело.

Не его война.

— Нет, — спокойно сказал Джеймс Хеллборн. — Не так. Не в голову. В сердце.

— Но почему... — начала было Патриция, пистолет в ее руке дрогнул.

— Стреляй-ему-в-сердце, — хладнокровно повторил Хеллборн. — Делай, что я говорю.

Генерал-майор Бладфильд пожала плечами, изменила прицел и нажала на гашетку. ХЛОП!

В глазах адмирала Мартина (Мартина Номер Два, не забывай об этом!) все еще стояли слезы, когда он падал лицом вниз, на мягкий персидский ковер.

— Все, — выдохнула Патриция, и с ее губ сорвался истерический смешок. Потом она бросила пистолет на ковер и повернулась к своим сообщникам: — Господа, вы знаете, что делать.