— Я — из Манагуа, а зовут меня.., — Новиков на секунду запнулся, не зная — кем ему сейчас представиться, интуиция прямо-таки кричала о том, что советские граждане в здешних местах не слишком популярны, но тут его осенило: — Ричард Брюс Мэллони. Я из "Санди Таймс", Великобритания...
— Ого! — удивился обладатель грубоватого голоса. — Второй англичанин, нечасто ваш брат забирается в наши края. Но, думаю, босс только рад будет, он у нас известный англоман... Вот-ка, парень, хлебни — это не вода, но текила! Надёжнее средства, знаешь, ещё не придумано, чтобы поправить здоровье... Ты уж извини, мы тут думали вообще-то с другими людьми переговорить, а ты нам случайно под руку подвернулся... Ну, да ладно, придём на базу, разберёмся и отпустим... — и гаркнул на носильщиков — к тому времени, зрение более-менее восстановилось и Андрей успел заметить, что он лежит, привязанный к импровизированным носилкам, что его тащат на них через лес и что уже рассвело. — А ну, бродяги, аккуратнее с нашим гостям, дон будет недоволен, если с ним что-то произойдёт.
Несли его четверо мискитос — действительно, бродяги, если судить по их внешнему виду: небритые и какие-то грязные физиономии, рваная "верде оливо", на ногах — Андрей, с трудом повернув шею, бросил внимательный взгляд вниз, расхристанная обувь, что-то вроде обычных спортивных кед. Впереди, ожесточённо работая мачете, прорубаются через кустарник ещё несколько человек, замыкают носилки — парочка мулатов, только одетых в более-менее приличную одежду — широкие чёрные брюки, такого же цвета рубахи без пуговиц, на головах — широкополые шляпы. Что-то типа стетсонов. Вооружены — в руках короткоствольные автоматы, кажется, французского производства. А с левой стороны от носилок держится коротышка — ну, этот-то явный европейский тип. Хотя и очень загорелый. Вне всякого сомнения, командир этой шайки-лейки. И обладатель — в чём Андрей моментально убедился, едва тот снова раскрыл свой рот, того самого грубовато-уважительного голоса. Правда, и Новиков отдавал себе полный в том отчёт, уважение сие было временным и вызванным "английскостью" пленника. Назовись он русским или просто туристом — ещё не факт, что с ним бы так бережно возились. Вполне возможно — тут же бы и прикончили.
— Скоро будем на месте, — похлопал коротышка Новикова по плечу. — Сейчас выйдем к реке, там у нас катер в надёжном месте — и в Гондурас.
Час от часу не легче! Мало того, что он попал в плен да ещё к "контрас", так его теперь и через границу нелегально транспортировать собираются! Вот влип! На Родине узнают — потом от бесед, допросов и объяснений в соответствующих органах так просто не отвяжешься... И тогда: прости-прощай, Чарли! * (см. примечание N 52) — не видать тебе, брат Андрей Дмитриевич, больше зарубежных пределов очень долгое время... Влип, что и говорить.
А коротышку с грубоватым голосом (так Новиков его и окрестил про себя: "Коротышка"), видимо, от удачно проведённой акции, буквально потянуло на неудержимый словесный понос — сказалась запоздалая реакция на стрессовую ситуацию. Он принялся болтать, абсолютно не обращая внимания на то, слушает или нет его пленный "англичанин":
— Ты, Дики-бой, даже себе не представляешь: в какую замечательную компанию ты попал! Наш дон, скажу тебе по секрету, был большим человеком в здешних местах... Впрочем, чего это я так о нём: был? — тут же поправил он сам себя. — Он и сейчас есть фигура очень значимая — что в Нуэва Бавариа, что в Сан-Сентро, что в целом по всему Селая. Да и на той стороне границы есть немало влиятельных лиц, которые прислушиваются к его мнению. Я у него помощником, — пояснил "коротышка", наклоняясь к Андрею и бережно поднося горлышко большой фляжки к губам журналиста — тому ничего не оставалось, как сделать ещё пару глотков обжигающего глотку напитка. Если это текила, устало подумал про себя Новиков, то я — Папа Римский. Какой-то здешний дрянной самогон — вполне возможно, и не из голубой агавы приготовленный * (см. примечание 53). Да ещё настоянный на местных травах. Однако не в его, Новикова, положении было сейчас привередничать. Тем более, что польза от напитка оказалась весьма ощутимая: в голове окончательно прояснилось, она перестала так сильно болеть и лишь тупое нытьё виска говорило о том, что по нему пришёлся хороший удар. Кстати, не надоедали больше и отбитые части тела.
— Ты уж извини, Дики-бой, — "Коротышка" убрал фляжку, одновременно перескакивая на другую тему, — что мы тебя связали. Но, во-первых, ты бы с этих носилок свалился бы, а, во-вторых, откуда ж мы знали кто ты такой? Вдруг очнулся бы и пошёл махать руками и ноги, что твой Брюс Ли — а оно нам надо? Вот и я о том же: совсем не надо!
Впереди вдруг радостно загалдели индейцы из авангарда, и движение носилок ускорилось — их процессия, наконец-то, выломилась из сельвы на широкую просёку, круто спускавшуюся вниз. А вскоре показалась и река.
Катер — это было громко сказано. Посудина, на которую загрузились "контрас", скорее можно было отнести к тихоходному буксиру, но уж никак не к гордому классу маломерных судов. Но вооружена она была качественно — это Андрей не мог не признать: на носу располагался расчёт крупнокалиберного пулемёта, точно такой же имелся и на корме, плюс вдоль бортов размещались вооружённые автоматами и винтовками люди. Самого же Новикова быстренько освободили от верёвок и осторожно сгрузили с носилок. Чувствовал он себя уже вполне прилично, поэтому самостоятельно поднялся на ноги, после чего его проводили в рубку. Естественно, в сопровождении всё того же "Коротышки" и ещё одного "мискитос", не спускавшего с Андрея насторожённого взгляда и державших руку на открытой кобуре с револьвером.
— Давай, кэп! — по-хозяйски бросил "Коротышка" находившемуся здесь рулевому и тот, молча кивнув, немедленно запустил двигатель. Посудина дёрнулась и, не спеша, двинулась по реке.
Ползли, не слишком удаляясь от берега, и Андрей с любопытством рассматривал проплывавшие мимо деревья, плотной массой сгрудившихся прямо у среза воды. Впрочем, всё было достаточно однообразно и оттого — скучно, так что Новиков быстро потерял интерес к своим наблюдениям и спросил у "Коротышки": куда конкретно они сейчас направляются?
— Я ж тебе уже говорил, Дики-бой! — удивился тот. — На нашу базу, куда ж ещё? Знаешь, старик, — он доверительно наклонился к уху журналиста и понизил голос, будто опасаясь, что кто-то будет сейчас подслушивать его слова, хотя рулевой стоял в другой стороне от него, а "мискитос"-телохранителю было явно на всё наплевать — он уже понял, что никаких неприятных сюрпризов от пленника ждать не придётся и отвернувшись от Новикова, теперь бездумно пялился себе под ноги, держа в зубах сигару. Правда, закуривать её не стал, а просто катал из одного угла рта в другой. — После того, как у нашего хозяина возникли неприятности с этими сектантами, ему пришлось срочно менять место своего жительства. Ну, а поскольку интересы коммерческие в Гондурасе у дона были всегда крепкие, он и перебрался туда. Естественно, забрав с собой и всех своих людей.
Кажется, кое-что начинает проясняться, подумал Андрей и искоса глянул на "Коротышку". Об этом доне мне не так давно говорили ещё в колонии. В том самом баре для местного персонала. Видимо, здешний маленький "папа". Контролировал наркотрафик и добычу золота. А как выдавили его отсюда парни Альтмана и Ранке, подался в "контрас"
— — — —
Увы, ни Негри, ни его двух ближайших помощников — Гарриды и Кампоса, в ангаре не оказалось. Ни среди уцелевших охранников, оборонявших это строение, ни среди убитых.
— Ушли! — расстроено выругался Хуго и устало сплюнул на землю. — Интересно вот только каким путём?
— Мы нашли подземный ход, — доложил Ранке. — Он ведёт из ангара сразу за периметр. Я отправил туда двух своих человек, пусть проверят — куда они направились...
— Как думаешь, — спросил у него озабоченно Альтман, — это нападение — их рук дело?
— Вряд ли, — покачал головой старый немец. — Я опросил тут коротко парней — вся эта троица вполне серьёзно отбивалась от напавших. Видимо, кто-то пришлый всё организовал.
— Кто? — голос молодого немца сразу построжел. На что Ранке лишь флегматично пожал плечами: — А кто его знает? С равным успехом это могли быть "мискитос", как здешние, так и со стороны Гондураса, какие-нибудь бродячие шайки бандитов, да те же сандинисты... У никарагуанцев ведь сегуридад никогда с армией не ладила — что у Самосы, что у его преемников нынешних...Всегда были готовы друг другу напакостить!
— Ладно! — махнул рукой Хуго. — С ними потом. Но хоть чем-то ты меня порадуешь?
— Вас интересуют наши гости, герр оберст? — понятливо поинтересовался Ранке и не дожидаясь ответа от главы колонии, стал рассказывать: — Топографы ушли благополучно, сейчас двигаются в северо-восточном направлении. Наш человек сопровождает их, контролируется и движение людей падре — они идут тоже на северо-восток, фактически параллельным курсом. Что до остальных, то я распорядился русских, их охрану и этих парней из Европы собрать в отдельном помещении и вызвать к ним врачей, пусть попробуют привести в сознание. Штайнера нашли, но переговорить с ним не вышло — получил тяжёлое ранение, произносит отдельные слова с трудом, несколько раз терял сознание. Боюсь, что не выживет. Кубинки также нигде не обнаружили. При попытке обыскать её комнату там, видимо, сработало устройство самоликвидации — выжгло всё, да так, что не осталось никаких следов... Что удивительно, герр оберст, — добавил далее Ранке, — Это была какая-то серьёзная вещь, потому что огонь бушевал только внутри комнаты и, несмотря на тонкие стены, тем более — из дерева, почему-то так и не смог их прожечь.
Хуго внимательно посмотрел на своего шефа охраны — тот выдержал взгляд. Спросил, осторожно подбирая слова:
— Думаешь — "СЛУЖБЫ"?
Ранке коротко усмехнулся и утвердительно дёрнул подбородком.
— И, судя по сработавшей начинке и потому, что его без раздумий пустили в ход, у этой девицы при себе было что-то чрезвычайно важное и ценное, — проговорил медленно, словно бы самому себе, Альтман. — И это важное и ценное никак нельзя было попасть на глаза посторонних, так?
— Так точно, герр оберст!
— А почему раньше не обыскали её комнату? — засопел рассерженно глава колонии. — Когда мы отправились на ужин, у тебя же было время заглянуть туда...
В глазах старика на мгновение промелькнула какое-то странное выражение, он на секунду замялся, но под требовательным взглядом начальства крякнул и несколько смущённым и совершенно не свойственным для себя голосом неуверенно проговорил, словно человек, впервые попавший на великосветский раут, который ни с того ни с сего начинает совершенно по-детски признаваться о том, как он сейчас столько выпил спиртного, что не заметил, как испортил себе нижнее белье: — Понимаете, герр оберст, я отправлял туда ребят, но ни один из них так и не смог даже переступить порога её комнаты, испытали такой ужас, что моментально убежали из дома и прятались какое-то время в оружейном складе, — старик виновато развёл руками: — Вы уж простите меня, герр оберст, но их тоже отыскали только вот сейчас. Сидят, трясутся от страха и несут какую-то ерунду.
Было жарко и влажно, и "Коротышка", видимо, догадавшийся, что Андрею опять стало плохо, вывел журналиста на палубу. Там, несмотря на медленную скорость "катера", всё же был какой-никакой, а ветерок. Новиков подставил под него разгорячённое лицо и зажмурился. Больше всего на свете ему сейчас хотелось очутиться в прохладном номере "Паломы-Хилтон", принять ледяной душ и, выбравшись на балкон, усесться в лёгкое кресло с бокалом холодного пива. Отпивать его небольшими глотками, любоваться открывавшейся с балкона панорамой Манагуа и думать исключительно о приятных вещах: встрече с Алеськой, походу в пресс-бар, где, как всегда соберётся интересная компания, работе над очередным материалам, а потом — чтению Фромма, чью книгу Андрею перед выездом в Селая подарил коллега из Рейтер...
— А вот и база! — прервал размышления Новикова "Коротышка", и журналист открыл глаза. "Катер" подходил к небольшому причалу, упиравшемуся в широкую поляну. В её глубине виднелось несколько армейских палаток, стояли два деревянных домика и ещё чуть далее возвышалось приземистое, с плоской крышей, строение, собранное из металлических листов. По поляне бродил вооружённый народ, одетый разномастно и вооружённый во что горазд. На прибытие их группы они не обратили никакого внимания. Словно бы подобные "экспедиции" были здесь вполне рядовым и частым явлением. А может, народ тут обитал совершенно не любопытный, привыкший реагировать на внешние раздражители только тогда, когда они непосредственно касались конкретных индивидуумов. Тоже, если вдуматься, не самая худшая человеческая черта.
Пока "катер" швартовался, "Коротышка" подтолкнул Андрея в плечо и ловко перепрыгнул на причал. Новиков последовал за ним. Они зашагали по направлению к одному из деревянных домов — тому, что стоял левее. Сзади пристроился охранник — тот, что мусолил во рту сигару. Подойдя к дверям дома, "Коротышка" остановился и обернулся к Новикову. Попросил, но таким тоном, что это выглядело, как приказ:
— Вот что, Дикки-бой, ты пока с Гильермо, — он мотнул головой в сторону охранника, — постой пока на свежем воздухе, а я к дону заскочу, о тебе сообщу. И если он не занят, то примет тебя прямо сейчас. Нет — отдохнёшь немного, есть тут у нас специальное местечко для дорогих, — "Коротышка" весело осклабился, — как ты, Дики-бой, гостей!
И, толкнув ногой дверь, прошёл в дом.
Глава 4.
Отсутствовал, впрочем, "Коротышка", не долго — уже через полторы минуты он снова, как чёртик из табакерки, возник на улице и, мотнув головой в сторону входа, коротко бросил Андрею:
— Пошли!
Тот, пожав плечами, двинулся следом. Охранник Гильермо пристроился сзади.
Они миновали довольно просторный тамбур, в котором скучало несколько человек вооружённых карабинами "гаранд" и обряженных в камуфляжные куртки. Вошедшие не вызвали у них никакого интереса — мужикам было явно не до посетителей, ибо судя по горячему разговору, они сейчас обсуждали куда более важные темы.
У массивной железной двери "Коротышка" на мгновение тормознул, но только для того, чтобы толкнуть её ногой — дверь неожиданно легко поддалась, открывая путь в большое помещение, обставленное, как заметил Новиков, с показной, но безвкусной роскошью. Ну, в самом-то деле, о каком вкусе может идти речь, когда пол в комнате наполовину застелен длинноворсовым ковром, по соседству с которым уместилось что-то вроде половичков с непонятными узорами? А крупный керамический сосуд на серебряном подносе находился на современном телевизоре?
— А вот и мы, дон Адольфо! — громко и бодро, но с некоторыми нотками подобострастия возгласил прямо с порога "Коротышка", отодвигаясь в сторону и выталкивая на первый план Андрея. — Позвольте вам представить: наш гость, Ричард Мэллони. Он — из Англии, газеты "Санди таймс".
— Англичанин? — раздался донельзя удивлённый голос и навстречу Новикову шагнул весьма колоритный персонаж. Дон Пампа, мелькнула у Андрея мысль, или Портос. Потому что никаких более иных ассоциаций этот мужчина и вызвать не мог.
