Нашли место, которое могло бы внешне сойти за что-то старинное. Задекорировали, и сняли — эпизод в пять минут экранного времени, за полный съемочный день. Массовкой в этот раз были не солдаты (в сцене боя в лесу изображавшие и немцев, и партизан — ну а многочисленные немецкие трупы, живописно разбросанные по поляне, на самом деле просто куклами были), а нанятые здесь студенты. При съемке эпизода, они часто смотрели прямо в камеру, что злило Режиссера. Хотя бывало, что сами собой возникали удачные моменты. Так, уроненного горшка на голову стражника не было в сценарии. Как и кота, выскочившего на место съемок неведомо откуда. Но Режиссер, найдя их удачными, велел включить в фильм.
А я смотрела и скучала. Поскольку моей роли здесь не было.
В перерыве ко мне подошла одна из девушек, местная (та, что ловила кота). Смущаясь, спросила, не я ли та самая Лючия, кто снималась в "Иване-Тюльпане" и в "Высоте". Услышав мой ответ смутилась еще больше. Затем спросила:
-А что, в Москве все такие красивые? И одеваются так же?
Красивые — это вопрос. Если даже тебя причесать, приодеть, сделать макияж, еще кое-какие мелочи — то выглядеть будешь вполне, и по московским меркам. Уж если Ли Юншен привез из Китая сестричек, которые в буквальном средневековье жили — а у нас быстро привыкли, и теперь даже на сцену выходят, в наших платьях. Хотя Ганна (так моя собеседница назвалась) полновата немного для наших мерок — но обязательные занятия физкультурой быстро сделают ее фигуру может и не такой, как у меня или Анны (с телосложением ничего не поделать), но статной, в пропорции. А уж платья у нас есть и на такой тип — выглядеть будешь очень даже хорошо. Что ж ты за собой настолько не следишь? Конечно, на студенческую стипендию не пошикуешь — но настолько же, чтобы ходить в таком, истрепанном и чиненном много раз?
-У нас жизнь совсем другая. Еще батя мой маме говорил — чем тебе новый платок, лучше что-то в хозяйство полезное прикупим. И Игоречек мой тоже говорил — Ганнуся, чем в кино сходить, давай я лучше на учебу себе отложу, все на юридический хотел поступить, а денег не хватало, даже с льготой. Ну и правильно — мужчина-добытчик, и крепкое хозяйство, это главное! А мне красоваться зачем — для мужа я и так хороша, а посторонних привлекать видом, это грех.
Глупая ты. А я вот знаю, что "лучшее украшение для любого синьора, это красивая и нарядная синьорина рядом", вот как это по-русски сказать? И мой муж, мой рыцарь, с этим полностью согласен! А вздумай я с ним куда-нибудь выйти, так бедно одетой, он бы еще и подумал, что я на него обижена, или разлюбила!
-А кто у вас муж?
Военный, полковник (без уточнения, где именно — зачем). Но у меня и своей зарплаты хватает, чтоб новые платья покупать, шляпки, туфли. Хотя платья и пальто предпочитаю шить, так гораздо лучше выходит. И дешевле (конечно — в доме русско-итальянской моды по себестоимости беру).
-Только я тогда своего Игоречка в Москву отпускать боюсь. Если там много таких как вы. И он там про меня забудет. Он у меня тоже человек служивый. Только вот...
Она поколебалась чуть, а затем выпалила:
-Только арестовали его, не знаю за что. Но могу ручаться, он никогда ничего против Советской Власти не имел, и тем более, с уголовными не якшался. Товарищ Смоленцева, я слышала, вас сам Федоров принимает! Может, узнаете, за что моего Игорька — это наверное, какая-то ошибка.
И тут я вспомнила — Валька с нами информацией делился. Ее Игорек, это не Горьковский ли, который Якубсона убил? Только не спугнуть — эх, Анну бы на мое место, но ее даже рядом нет на площадке, дела у нее какие-то в местном ЦК. Ну что ж, Ганна, я тебе помогу, как женщина женщине. Но только мне надо знать, за что его арестовали? (что тебе прямо никто ничего не говорил, верю, а что ты ничего не замечал и ни о чем не догадывалась — нет! Влюбленные женщины, они очень наблюдательны и чутки).
-Да не знаю я! Одно лишь помню — он как раз накануне с Сергеем Степановичем встречался, и был после какой-то не в себе. Но когда я после у Сергея Степановича спросила, он на меня даже накричал, и прогнал.
Интересно. А кто такой Сергей Степанович?
-А он в университете кафедрой заведует. А еще, нашим ребятам рассказывет, каким должен быть коммунизм. Я пару раз всего на тех собраниях была, не поняла ничего, необразованная я. Но точно помню, они там труды Ленина разбирали.
Я снова вспомнила — что весной на севере было. Там Нелин ересью открыто занимался — а тут, возможно, втихую, ума больше, чем у того?
-А мне можно его послушать?
-Ой, не знаю. Сергей Степанович не каждого допускает — лишь по рекомендации кого-то из тех, кто уже... Говорит, что учение Ленина-Сталина слишком сложно для неподготовленного человека. За меня Игоречек ручался — ну а я, вот не знаю, послушает ли он меня? Так вы про Игоречка узнаете?
Что ж, сделаю что смогу.Только и от меня тебе совет. Ты про наш разговор лучше никому не говори. А Сергею Степановичу особенно. Так лучше будет.
-Ой, а отчего?
Ну ты сама подумай. Если Сергей Степанович отчего-то не хотел, чтобы ты про Игоря своего узнавала. Значит, он на тебя и обидеться может. А это надо тебе?
Валентин Кунцевич.
Ну вот и подозреваемые появились! Только нам с ними делать что?
Батя рассказывал, в самом начале "перестройки" был в Москве в каком-то ДК кружок с таким же названием. И тем же составом — в основном, студенты. Надо думать, самые активные, раз желали узнать что-то сверх того, что вдалбливали на кафедре марксизма-ленинизма (которая, в том СССР, была в каждом вузе, и экзамен по МЛФ в список обязательных входил). Даже в газетах про него писали, сначал хвалебно, и вдруг — "у меня кровь застыла в жилах, когда я узнала, что они еще и вне кружка встречаются, и обсуждают", это уже руководительница их, куратор от райкома в том ДК. То есть "не сметь думать, лишь читайте и запоминайте, что вам говорят". Кружок быстро прикрыли, а что дальше с ними было, батя не сказал, а я в конце девяностых совсем еще пацаном был, с другими интересами — и разговор тот зашел, когда я у бати спросил про прежних пионеров.
А книжек в доме было много, всяких. Среди них — эстонец Эно Рауд, "Огонь в затемненном городе", или еще, вот автора уже не помню, "Мальчик из Уржума", про молодого Кирова, ну и конечно, "Молодая Гвардия" Фадеева. Вот решили юные пассионарии, что надо нельзя сидеть в стороне — при фашистской оккупации, дело похвальное, вот только эти, похоже, всерьез себя вообразили революционерами-подпольщиками, а нас, царской охранкой? И надо еще посмотреть, не стоит ли за ними кто-то умный и подлый. Хотя бы те же бандеровцы — ведь был у них реально такой план под конец, окрас сменить, в комсомол и даже Партию внедряться, ждать своего часа? Но это, если только "втемную": анкеты наших "марксистов" я уже просмотрел, так там русских, евреев и поляков полно, да и из украинцев никто в щирости не замечен.
Кстати, та малолетняя шлюшка, Ира Стырта, в Львовском университете год отучилась, на юридическом факультете. Вот только ни малейшей связи ее с "юными марксистами" не было замечено, может плохо искали?
И собирается кружок не только в университете.. Но и по квартирам, включая даже у самого товарища завкафедрой. Интересно, о чем они будут беседовать? Вот только тебе, королева ты наша итальянская, туда нельзя. Понятно, что тебе хочется, "как в кино", вот только тут всерьез игра идет, раз крови не боятся — Якубсона убили ведь? А если с тобой что-нибудь случится, меня твой Юрочка точно на дуэль вызовет. Забыв, как сам в солнечном Узбекистане чуть не угробился, решив что ему с его опытом и подготовкой, море по колено. Ага, а лужа по уши — как в морском фольклоре (и говорят, реальный случай), бывалый боцманюга, вокруг света ходивший и в штормах не утопший, шел пьяным из кабака по городу Кронштадту, упал мордой в лужу, и захлебнулся. Так что не будет никакого геройства, о котором после напишут — нам мемуаров не писать, а в кино для пацанов и так что-нибудь эффектное сочиним.
Ты все поняла, римская наша героиня? Даже если приглашать будут — тяни, не соглашайся. А впрочем, нет — соглашайся, но исключительно на пару с лучшим своим другом здесь. Нехай будет "она не одна придет, она с кузнецом придет". Не обращай внимания, это из фильма слова, который ты не смотрела.
Ну а нам не эффекты, а результат нужен. Завтра будет к товарищу Линнику Сергею Степановичу, русскому, 1916 года рождения, члену КПСС, проживающему по улице Базарной, дом такой-то, в отдельной квартире товарищ живет, визит от жилконторы, или санэпидстанции, или просто, товарища участкового с помощником (детали с утра уточним). Чтоб незаметно оставить подслушивающее устройство (уже умеют делать в этом времени, вполне компактные). А если окажется, что у него по соседству, или выше, или ниже, жилплощадь освободилась, то совсем чудесно, завтра туда наш сотрудник въедет, и стену просверлить (но не до конца, и лишь чтоб для микрофона хватило) не проблема. И что хорошо с тобой это никак не связать. А еще, ну этим тебе заморачиваться не надо, насчет "незаконной слежки за советскими гражданами" — нет еще в советском законе ничего насчет прослушки и санкции прокурора, не успели ввести.
Так о чем вы конспиративно беседуете, товарищи юные мстители? Кому и на какие статьи потянет?
Магнитофонная запись.
(юношеский голос) Сергей Степанович, вы уверены, что это надо? Нам не страшно но хочется быть уверенными — что не напрасно.
(взрослый голос) Надо, Петя, надо. Иначе выйдет, что и Миша Якубсон погиб напрасно. И Игорь Горьковский тоже — вот ты бы смог так, своему помочь уйти, зная что он допроса не выдержит, и товарищей выдаст? И все, кто на фронте погибали "за Родину, за Сталина" — тоже, выходит, зря.
(другой юношеский голос) Но ведь жить и в самом деле стало лучше? И в смысле свободы — вон, у Кувшинова с матмеха отца выпустили. Реабилитировали по полной, извинились, и даже квартиру пообещали, в очередь поставили уже. А гниль и крикунов жмут и партбилетов лишают, если кроме дури и глотки у тех ничего нет.
(взрослый голос) А подумать? Что у Ильича написано — подачки от власти, которые не вырваны в борьбе, а дарованы по высочайшему соизволению, могут так же забраны назад. И ты считаешь, что если человека без вины посадили, годы гноили на Колыме, а затем сказали, простите, вы не виноваты — то это все, инцидент исчерпан? Что квартира может потерянные годы и здоровье возместить? А тех кто умер, не дожил — с ними как, тоже реабилитируют?
(третий юношеский голос) Реабилитируют. Вы же знаете, Сергей Степанович, скольким только из нашей группы бумаги прислали. За тех, кого в тридцать седьмом.
(взрослый голос) Дурак! Через пятнадцать лет? Прислали — даже не на отца, или дядю, а на какого-то дальнего родственника, значит ближних не осталось уже, куда они делись, ты подумай!
Ю.1. — Все равно — и к критике стали прислушиваться. Если партийный ошибся — можно указать, и если прав окажешься, тебе лишь спасибо скажут.
В. — Так даже у тех, кто на самом верху, ума хватило, на грабли не наступать, как царь николашка. Пар выпустить, самых умных и активных заметить и возвысить, на свою сторону привлечь.
Ю.2. — А сколько построили, даже тут, во Львове? Смотришь — и веришь, что и по всей стране так. И Победа — гордость за страну, за народ.
В. — Так и умный хороший пастух свое стадо лелеет. Вот так и комвласть — ну зачем ей нищета, править ведь лучше в богатой и сильной стране? И уж конечно, защищать свое от соседской сволочи, вроде Гитлера. Ты чем сомневаться — Ленина открой, вон на полке стоит, и прочти. Чья должна быть власть — рабочих и крестьян. Вот ты бы доучился, на завод пошел — и что, ты бы себя хозяином чувствовал? Или — что партийные скажут, так и будет. Так чья частная собственность выходит — уж точно, не твоя! А как прежде, при "магдебургском праве" было, городской торговой верхушки, так и сейчас, диктатура не пролетариата, а верхушки партийной. И во главе — сам знаешь кто.
Ю.3. — Так они же не дворяне! Не князья-графья. А были, из таких же как мы!
В. — Верно. Ну а как в истории всякие королевские династии и дворянские роды начинались? Кто из простых, но с талантом, умудрялся на самый верх — и уже дети его там оставались. Как и сейчас — вот кто у нас самый показатель, "адмирал Победы" Лазарев М.П. ? До войны вообще известен не был, значит пребывал в самом малом чине. Но сумел отличиться, защищая власть — и власть его отметила, думаешь, его дети в одну школу с тобой пойдут а после станут колхозниками или рабочими у станка?
Ю.1. — а вы бы, Сергей Степанович, если честно, своим бы детям не помогли, имея возможность? Я бы вот, помог. По справедливости это.
В. — Вот потому Ленин и указал в "Государстве и Революции", что? Правильно, уничтожить государство, пусть не сразу, но постепенно. Поскольку враждебное окружение остается. Следовательно, с ростом силы социалистического народа, социалистическое государство должно слабеть, отмирать. И где вы это видите — хотя бы в сравнении с 1913 годом? После Победы, вот уж повод, нет у нас рядом агрессора, готового напасть, самое время что-то облегчить, отменить — и где? Наоборот, наркоматы министерствами стали. А завтра, ради исторической традиции, снова графьев введут? Если уже сейчас, мне под большим секретом сказали, в Москве отдельные лица, близкие к власти, СССР называют Красной Империей!
Ю.2. — Но все-таки, Сергей Степанович... Ленин ведь подобные методы осуждал. У большевиков было главное — пропаганда, и борьба за интересы угнетаемого народа.
В. — В те времена было легче. Сам подумай, кто против власти поднимется — тот, кто получает гроши, за каторжную работу четырнадцать часов в день, живет в грязном бараке и знает, что там и помрет. Или тот, кто работает восемь часов, получает за это довольно, чтоб не бедствовать, видит что цены ежегодно снижают, ждет получения квартиры, уверен что завтра жить станет лучше и веселей? Мишу Якубсона ведь сами рабочие схватили и сдали милиции. Когда будет, как Ленин писал, революционная ситуация, ну-ка, что в ней третье необходимое условие — верно, обострение бедствий и страданий трудящихся масс! — тогда был бы хороший шанс на успех. А сейчас его нет. Как у Горького — "такую кучу, на вилы не поднять, тяжела".
Ю.3. — Но можно наших поднять. Пусть не всем университетом, но уж точно, не нашей маленькой группкой. Всех брать не посмеют. Значит, выслушают, и будут говорить. И нас тоже услышат.
В. — И многих ты поднимешь, до того как кто-то донесет, и за вами всеми придут? Искренне веря, что "За Родину, За Сталина", это все — как я сам верил когда-то.
Ю.1. — И чем это поможет, в историческом плане?
В. — Тем, что сделает власть комбюрократии хоть чуть менее прочной. А значит, в конечном итоге приблизит время ее падения.
Ю.3. — Вы, Сергей Степанович, говорили про "эксперимент".
В. — Да, говорил, Когда верил что Сталин будет соблюдать Конституцию СССР. Где говорится о праве каждой республики на выход. Мы не претендуем на всю территорию — дайте нам возможность самим установить порядок, который мы считаем правильным, в пределах отдельно взятой бывшей союзной республики. Но Киев, год сорок четвертый, показал, что никому не будет дозволено уйти. Танками раздавят. И виновных к стенке, как бывшего товарища Кириченко, Первого в Украине.
