— А прицелы? — Талу показал на два выступавших на крыше башни прицела, похожих на глаза гексы. Каждый защищал массивный раструб бронекожуха — но каждый окуляр прицела был размером с экран небольшого телевизора. Ему уже приходилось видеть, что делает с такими штуками плотный огонь из автоматов. Пробить их они, конечно, не могли, — но даже броневое стекло крошилось под ударами пуль, становясь матовым и совершенно непрозрачным. После чего танк, по сути, выходил из строя — вести бой вслепую было невозможно, а заменить разбитые приборы было зачастую просто нечем...

— Это сверхпрочная иттриевая керамика, — ответил Наай. — Она не трескается даже при попадании крупнокалиберной пули. Разумеется, перископы водителя, наводчика и командира сделаны из неё же, как и объективы телевизионных прицелов. Сверх того, водитель имеет ещё две камеры, установленных по обе стороны от люка. Оба главных прицела — тепловизионные. Сам танк весит около шестидесяти тонн. Лобовая броня из четырехдюймовой стали, подслоенной свинцом — чтобы керамическая сердцевина брони не крошилась, если сталь деформируется под ударами снарядов и ракет. Толщина керамической сердцевины — шесть дюймов, толщина внутренней плиты — ещё две. Ни одна из трофейных ракет ССГ не смогла пробить этой брони. Бортовая броня устроена так же. Хотя её толщина в два раза меньше, она защищена бронеэкранами из дюймовой стали. Корма прикрыта решетчатым экраном, крыша башни и верхний лобовой лист корпуса — встроенной динамической защитой. Радиатор двигателя в походном положении прикрыт кормовой нишей башни. В ней размещается первая очередь боезапаса. Он отделен от обитаемого отсека башни бронестенкой. В его крыше расположены вышибные панели. Таким образом, даже если броня там будет пробита и кордит вспыхнет, танк не пострадает и даже сможет вести бой, используя боезапас второй очереди. Хотя в этом случае, конечно, придется перейти на ручное заряжание.

— А если взорвутся снаряды? — спросил Талу.

— Исключено. Боезапас первой очереди — это бронебойные подкалиберные снаряды, там нечему взрываться. Боезапас второй очереди находится в корпусе, в кассетах с этиленгликолем. При пробитии брони он заливает порох в гильзах и делает его взрыв невозможным. Топливные баки наддуваются выхлопными газами, и потому тоже не могут взорваться.

А вот снаряды с гибридной материей вполне могут, подумал Талу. Она представляла собой жидкий дейтерий, в котором протоны как-то уживались с антинейтронами. Будучи, по сути, разными частицами, они не могли аннигилировать — по крайней мере до тех пор, пока антинейтрон не превращался в антипротон. Поэтому гибридную материю было почти безопасно хранить. Аннигиляция начиналась лишь при облучении лазером со строго определенной длиной волны, что нарушало хрупкую стабильность гибридных атомов. Её на плато Хаос было всего десять килограммов, накопленных в течение многих лет. Это было немало — двести мегатонн. Гибридная материя была очень компактным и мощным источником энергии. Её можно было использовать в двигателях космических кораблей или любых других машин, взрывных устройствах любого размера, вплоть до микроскопических — хоть в пистолетных пулях. Даже бомба в виде микрочипа имела бы мощность в 50 тонн обычной взрывчатки. И, кроме того, можно было создать лазер, использующий энергию аннигиляции — он мог быть очень мощным... если бы нашелся конструктор, решивший заняться такой глупостью.

Короче, в теории всё было прекрасно. На практике же, как всегда, возникли временные трудности. Во-первых жидкий дейтерий, как и жидкий водород, был далеко не самой удобной в хранении субстанцией. Он имел прескверную способность ускользать даже из герметически закрытых дьюаров, буквально просачиваясь сквозь металл, и его хранение превращалось в сложную инженерную задачу. Во-вторых, лазерная система детонации требовала точнейшей настройки, а к тому же была дорогой и капризной. До сих пор её не удавалось втиснуть во что-то меньшее пятидюймового снаряда. А стрелять ей из пушки было точно не лучшей идеей. Наай сообщил, что на испытаниях гибридные снаряды дали результат пятьдесят на пятьдесят — половина их взрывалась, половина нет. Половина второй половины взрывалась прямо в миг выстрела — что вполне объясняло, почему это столь желанное вроде бы место наводчика до сих пор оставалось вакантным. Вторую партию снарядов доработали, но не успели испытать, — что им предстояло сделать прямо вот сейчас.

Вокруг танка стояло ещё несколько офицеров, которые смотрели на Талу почти что с сочувствием. Тем не менее, на лицах их явственно читалось облегчение — не вызовись Талу добровольцем, кому-то из них пришлось бы занять это место по приказу, с нехилой вероятностью быть расщепленным буквально на элементарные частицы. Талу такая вот перспектива тоже не радовала — но стать первым аннигилированным файа было явно интереснее, чем издыхать в какой-нибудь яме с развороченным животом или оторванными ногами. И уж конечно в таком случае его бренное тело не станет поживой для крыс или совершенно натуральных людоедов...

— В машину, — коротко сказал Наай. Он явно не был настроен тратить время на лекции, да его, в общем-то, и не было — новый штурм мятежников мог начаться буквально в любую минуту, а отразить его их оборона уже вряд ли смогла бы. Слишком мало осталось людей, да и техники тоже...

Маоней нашел взглядом Йарри — тот стоял в стороне с хмурым видом — вздохнул, потом пошел к танку. Держась за фару, неловко влез на покатую лобовую броню, прошел по броневым листам над гусеницей, потом влез на башню. Люк наводчика уже был открыт, так что Талу просто проскользнул в теплое нутро машины. Во время обучения в Академии их сажали в танки, — просто в порядке общего развития, — так что окружение было не совсем уж незнакомым. Талу плюхнулся в неожиданно удобное кресло, поднял руку, повернул запорную рукоять. Крышка люка с жужжанием повернулась на оси, потом мягко осела в гнездо. Толстенная — с внутренней стороны её покрывала четырехдюймовая плита из высокомодульного полиэтилена, которая должна была улавливать быстрые нейтроны при взрывах нейтронных бомб, а также служила противоосколочным подбоем. Такие же монолитные плиты покрывали борта и всю башню изнутри. Собственно, именно из-за них этот танк и выбрали на роль носителя. Хотя стрелять гибридными снарядами можно было из любой пятидюймовой танковой пушки, при взрыве гибридной материи далеко не все антинейтроны аннигилировали сразу. Немалая часть их разлеталась, доставляя всем вокруг массу неприятностей. В такой ситуации танк с противонейтронным подбоем становился суровой необходимостью...

Пристегнувшись, — таковы были правила, — Маоней осмотрелся. Правду говоря, места тут было не больше, чем в шкафу. Прямо перед ним был большой экран — как пояснил Наай, сейчас он показывал изображение с камеры установленного на турели "Слайера". Над ним — убранный сейчас панорамный перископ, на случай отказа электронного прицела. Внизу — выдвижная клавиатура компа и ручки наведения пушки. Или, в данном случае, пулемета. Справа — блоки всякой электроники. Слева — здоровенный казенник пушки и зарядный механизм. Наай сидел за ним и со своего места Талу его даже не видел. Над головой люк. Под ногами — кассеты со снарядами. За спиной — броневая переборка башенного снарядного отсека. Гибридные снаряды были где-то там и по коже Талу невольно пробежал озноб — какая-то часть гибридной материи всё время распадалась, и радиоактивное излучение от неё шло, пусть и слабое...

В корме несколько раз чихнул и заработал полуторатысячесильный турбодизель. Всё вокруг завибрировало, воздух заполнил вроде бы и не громкий за герметичной переборкой, но забивающий все звуки низкий гул. Талу торопливо натянул висевший за спинкой кресла шлем. Сразу стало легче. Он подключил ларингофон, — и едва не подскочил, услышав у самого уха ровный голос майора:

— Внимание на экран. Поехали.

.......................................................................................................

Звук двигателя изменился. Кресло подтолкнуло Талу, но потом ощущение движения исчезло — шестидесятитонный танк, конечно, не прыгал на ухабах и изображение на экране плыло словно само по себе. Голова у Талу закружилась, его охватило вдруг неожиданно острое чувство нереальности. Происходящее на экране казалось ему просто игрой — чему весьма способствовало маячившее в его центре перекрестье прицела. Всего лишь нажав на гашетку, он мог обрушить на цель ливень 70-граммовых бронебойных и разрывных пуль, и это было... вдохновляюще.

Что-то зашипело, у Талу заложило уши — включился компрессор подпорной системы. Теперь никакая висевшая в воздухе дрянь — ни радиоактивная пыль, ни отравляющие газы, ни бактерии — не могла проникнуть внутрь танка. Это было явно приятнее, чем едва ли не нагишом бегать по улицам, рискуя в любой миг словить осколок или пулю...

Дел у него пока что не было и Маоней активно заработал джойстиком, крутя туда и сюда турель "Слайера" с закрепленной на ней камерой. В бой они шли, конечно, не одни — их танк сопровождали три обычных "Мегазевры" и пять "Хейсов". В общем, не так много, но всё равно, их группа смотрелась внушительно...

Всего через несколько минут они достигли линии фронта. К удивлению Талу, навстречу им хлынула волна мятежников — то ли они окончательно охренели, бросаясь на танки со штыками, то ли, что вернее, их появление совпало с началом очередной атаки. Так или иначе, бронеотряд стал для мятежников крайне неприятным сюрпризом. На крышах этих "Хейсов" стояли спаренные дюймовые автоматические пушки — и они обрушили на атакующих целый ливень снарядов. Улица впереди зарябила вспышками, а потом утонула в пыли и дыму. Из неё выбегали беззвучно орущие фигурки — и тут же падали, попав в прицел турельных пулеметов танков. Талу тоже потянулся к спуску, но Наай строго запретил ему тратить патроны. Хотя в отличии от обычных танковых турельных пулеметов, патронные коробки которых приходилось заменять руками, — вылезая наружу и рискуя получить пулю, — здесь "Слайер" питался из установленного внутри танка бункера. Его боезапас составлял только восемьсот патронов — всего-то 80 секунд непрерывного огня. Не так уж и много, если подумать...

К сожалению, несмотря на устроенное им избиение мятежники быстро опомнились. Из развалин полетели огненные стрелы реактивных гранат. Один из "Хейсов" нелепо развернулся и замер, окутавшись дымом. В ответ "Мегазевры" ударили из пушек. Танковые пятидюймовки были более чем серьёзным оружием — под ударами их снарядов толстые кирпичные стены рассыпались, как песчаные, целые куски зданий рушились после бледных вспышек взрывов, и улицу впереди окончательно затянуло пылью.

........................................................................................................

Когда танк нырнул в неё, Талу невольно напрягся — видно впереди ничего не было. Но это были точно не проблемы танка — взбираясь на завалы, он мягко кренился то вправо, то влево, то вперед, то назад — но это и всё. Даже жуткий хруст дробящегося под метровой ширины гусеницами кирпича внутри не был слышен. Никаких мин мятежники, к счастью, не догадались поставить — они привыкли наступать и только наступать, контратака защитников оказалась для них полной неожиданностью...

Так же неожиданно танк выбрался из пылевой тучи. Впереди густо мельтешили мятежники, торопливо разбегаясь по укрытиям. Оттуда они тут же открывали огонь. Талу увидел буквально десятки злых бело-рыжих дрожащих огоньков палящих прямо в него автоматов. И обречено замер — хотя даже стук пуль по полуметровой в общей сложности лобовой броне внутри слышен не был...

Опомнившись, он взялся за ручки наведения "Слайера". И, наконец-то, нажал спуск. Сверху донесся глухой стук, на экране задрожало бледное пламя. По улице словно стегнула исполинская плеть, фонтанами брызнула пыль и осколки бетона. Удары 15,2-миллиметровых пуль буквально подбрасывали мятежников в воздух — они нелепо шлепались на спину, а встать, разумеется, уже не могли...

— Отставить огонь! — рявкнул Наай. — Бить лишь гранатометчиков!

Талу обиженно прикусил губу... но почти сразу заметил в провале полуразрушенного дома мятежника со вскинутой к плечу трубой базуки. Торопливо повернул турель, нажал спуск. По меньшей мере две пули угодили в цель, опрокинув мятежника на спину. Умирая, он тоже нажал на спуск, базука выстрелила в потолок. Полыхнул взрыв, нависавшая часть дома обрушилась. Талу вновь невольно прикусил губу — такого он не видел даже в фильмах...

— Не зевай, смотри в оба! — рявкнул Наай.

Талу торопливо закрутил турелью — к счастью, она обеспечивала круговой обзор и обстрел. Двигалась она, правда, медленнее, чем ему хотелось бы — в конце концов, один пулемет весил шестьдесят килограммов, а вся вращавшаяся часть — больше двух сотен. Крути он эту штуковину вручную — он давно бы уже сдох...

Не зевать, разумеется, стоило — почти сразу же Талу врезал по балкону, снеся добрую его половину вместе с засевшим на ней гранатометчиком, потом подстрелил остервенело бегущего навстречу толстого урода. Мощно полыхнувший взрыв дал ему понять, что потолстел он отнюдь не от еды. Прицелился в какой-то домик, в окне которого мелькнула фигура с трубой — но на его месте вдруг вспухло дымное облако, из которого эффектно посыпались обломки. Эскорт ещё следовал за ними, но выяснять, что и сколько, просто не было времени. Мятежники тут были буквально везде. Воздух попросту рябил от трасс, каждую секунду в танк попадали, наверное, сотни пуль. Летели, конечно, и гранаты. Большая часть их, к счастью, проходила мимо, но два раза танк тяжело содрогался, окутываясь дымом, и Талу замирал, с ужасом ожидая взрыва... но его не было и они ползли дальше. Пройти им надо было не так много — буквально пару миль — но Маоней понимал, что буквально любой метр может стать последним. Вокруг них градом сыпались снаряды — то ли самоходок, то ли казематных батарей высоко на склоне плато — и любой из них запросто мог угодить в танк. Но без этого прикрытия они вообще недалеко бы уехали. Мятежники, похоже, и впрямь готовились к штурму — вновь и вновь их колонна натыкалась на засады и лишь огонь пятидюймовок эскорта, в один миг сносивший целые здания, да поднимавшаяся над руинами пыль позволяли им двигаться дальше.

Наконец, Талу увидел, что улица впереди перекрыта рухнувшим домом, похоже, только что взорванным — над завалом ещё висела пыль. Тем не менее, с его гребня к ним тут же полетели реактивные гранаты, много, десятки. Идущая впереди их танка "Мегазевра" взорвалась, её башня взлетела высоко вверх, кувыркаясь на столбе огня. Почти сразу же на экране полыхнуло пламя, танк содрогнулся от удара в лобовую броню, потом снова и ещё...

— Спецснаряд! — крикнул Наай. — Номер три!

В груди у Талу ёкнуло, но он нажал нужную кнопку. К счастью, все снаряды в зарядном автомате были пронумерованы и он мог зарядить любой, просто нажав кнопку с его номером. Под номером три был гибридный снаряд мощностью в тонну тротилового эквивалента — по крайней мере, так считалось в теории.