Фанфик на "Князь Барбашин"

— Похож, прямо не отличишь, — удовлетворённо хмыкнул Андрей. — Уже проверяли?

— Так точно! Купцам немецким в Риге три тысячи оной деньги за привезённый товар отсыпали. Все взяли, без претензий.

Ефим Сорокин отвечал короткими рублеными фразами, как привык за время службы в Камском полку. Приходилось ему и Казань брать, и Дерпт (нынче русский Юрьев) брать, и в штурме Риги участвовать. Вот после последнего и дал князь ему иную службу. И пусть на ней махать саблей и стрелять из пистоля во врагов не требовалось, но по степени опасности она превосходила предидущую на порядок. Хотя и вознаграждение за неё было не в пример солидней.

Глядя на него Андрей невольно ухмыльнулся. Вот уж яркий пример того, что можно человека убрать из армии, но убрать армию из человека куда труднее. После чего вновь перевёл взгляд на соблазнительно сверкавшие на столе монеты. Вот скажи ещё несколько лет назад ему кто, что он займётся подделкой монеты, так не поверил бы. Но всё течёт, всё меняется, как сказал кто-то из древних греческих мудрецов. А началось всё три года назад, когда один из вернувшихся с ученичества горному делу в Саксонии мастер, рассказывая о том, как обстоят дела в немецких землях, при докладе упомянул некую "чёртову медь", презрительно именуемую местными немцами купферникелем. Ибо которая по виду как медная руда, но при попытке выплавить из неё красную медь выходит одно сплошное безобразие. Вот тут Барбашина как озарило — он даже "подвис" ненадолго, кляня свою дырявую память. Ибо вторая часть немецкого названия упомянутой "чёртовой меди" ему была очень даже хорошо знакома по прежней жизни. Никель... как он мог о нём забыть? Хотя понятно как. И без этого хватало дел и связанных с ними проблем, а сам никель, насколько он знал по прочитанной в прошлой жизни информации, в этом времени ещё не знают и должны обнаружить только через два столетия. А поскольку сам он не химик и не металлург, и как и из чего оный никель получать был не в курсе, то и забивать голову этим не стал. И тут оказывается, что оный никель имеется прямо под боком, причём его "исходник" местным туземцам уже давно известен. Правда как извлечь из него собственно нужный металл Андрей так и не знал, но главное есть от чего отталкиваться. И как говорил Архимед, дайте мне точку опоры... и чем заканчивается эта цитата Барбашин уже и не помнил.

В общем, только что вернувшийся в страну молодой специалист был озадачен возвращением туда, откуда только что отбыл, и приобретением как можно большего количества оного купферникеля. Благо последний, местные за его полной бесполезностью для них, отдавали скупщикам почти даром. Хотя и посматривали удивлённо и с некоторым подозрением. А в самой России, подальше от чужих глаз, была оборудована специальная лаборатория, в которой пара бывших учеников Зеельбахера получили от князя "техническое задание" из разряда "пойди туда — не знаю куда", но "серебро" из "чёртовой меди" извернитесь, но добудьте!

Год, целый год парни стахановскими темпами бились над поставленной задачей. И как только живы остались — ещё та загадка. Ибо купферникель оказался столь ядовитой пакостью, травануться которой было проще простого. Но видимо введённые князем меры безопасности себя показали, "алхимики" не просто выжили, но и своего добились — искомое "серебро" было получено. Правда ещё полгода потребовалось, чтобы отладить процесс и довести чистоту получаемого металла до приемлимого уровня. Но это уже были "технические моменты". И вот тут-то перед Андреем и встал вопрос — куда девать оный металл? Нет, когда эта эпопея начиналась, всё казалось ясным и понятным. Никель, как он помнил ещё со школы, отличный легирующий материал, добавка которого в железо позволит значительно улучшить его прочностные характеристики и антикоррозионную стойкость. Но вот когда глаза лично узрели гору серебристых брусков, в голову полезли совсем иные замыслы. Ведь вот какая заковыка — казалось бы он богат. И доходы его растут, как говорится, не по дням, а по часам. Вот только не смотря на это денег ему хронически не хватает, ибо расходы растут не меньшими темпами, и не режь "по живому" он свои хотелки, то сидел бы сейчас Андрей в глубоких минусах. Пока положение спасает успешное рейдерство его "корсаров", изымающих часть необходимых средств у европейских коммерсантов, а то и у некоторых коронованных лиц. Но подобный источник восполнения необходимых средств имеет и свои отрицательные стороны в виду его рискованности и нестабильности. И если на первое можно было закрыть глаза (ибо как гласит старая мудрость: кто не рискует, тот не пьёт шампанское!), то второй фактор был куда хуже, не позволяя планировать бюджет "в долгую", ставя финансирование многих важных проектов в зависимость от коньюктуры. Так что мелькнувшая у него мысль о возможности использовать никель с целью изготовления денег не только никуда не исчезла, но в процессе обдумывания только окрепла и обрела конкретные очертания. И совесть Андрея тут совершенно не мучила. Ведь он не родную же русскую копейку собирался подделывать, а иноземные денежные средства. И не он первый, и не он последний. Кто помнит, что например легендарный Наполеон Бонапарт в огромном количестве печатал деньги враждебных ему государств? В той жизни Андрей-Олег успел посмотреть несколько иностранных фильмов по теме "наполеоники", и хоть в одном был бы упомянут сей не самый приглядный факт его биографии! И ладно французы, с ними понятно. Но даже в английских или американских произведениях он ничего подобного не помнил.

Так что Андрей, по примеру Бонапарта, решил совместить приятное с полезным. И деньги заработать, и подорвать экономический базис вероятного противника в лице Польско-Литовского государства, начав с чеканки поддельных польских и литовских грошей. А почему нет? Те же поляки, как минимум дважды отметились в качестве массовых фальсификаторов русской монеты. Первый раз во время Смуты, когда они захватив штемпеля монетного двора заполонили страну деньгами с пониженным содержанием серебра, из-за чего к концу Смуты те потеряли в весе почти треть. Справедливости ради, не они одни этим занимались. Занявшие Новгород шведы также увлечённо занимались чеканкой поддельной русской копейки. Но разве поляков это как-то оправдывает? Ну и во второй раз последние отметились во времена царя Петра Алексеевича, коему пришла в голову идея наполнить казну путём чеканки медных денег. Нет, идея сама по себе неплохая, и при должной реализации польза от неё несомненна. Но как это часто бывало у этого "великого реформатора" в жизнь сие решение было претворено через пень-колоду. С целью увеличения государственно маржи от чеканки медяков Пётр не придумал ничего умнее, как занизить содержание меди в монетах в несколько раз от её реальной рыночной стоимости. А дальше произошло то, чего и следовало ожидать. Поскольку нарицательная стоимость медяков была намного выше цены металла идущего на их чеканку, то многие тут же смекнули что к чему, и активно сами занялись подпольной чеканкой денег. А что, покупаешь медь по одной цене, и тут же переченканиваешь её в сумму несколько раз большую. Профит! Как говорится в известной цитате, ошибочно приписываемой Марксу, нет такого преступления, на которое не пойдет капитал ради прибыли в 300 процентов. Так что стоит ли удивляться произошедшему?

И ладно бы только отечественные жулики занялись сим увлекательным занятием. Но к этому "празднику жизни" тут же примкнули и поляки, массово пооткрывавшие у себя тайные монетные дворы, где без устали чеканили русские медяки, которые затем возами везли через границу в Россию. Поняв, что происходит, в правительстве схватились за голову, но как исправить ситуацию долгое время даже после кончины первого российского императора не могли толком придумать.

Так что вздумай Барбашина начать терзать муки совести, он вполне мог успокоить её тем, что мол он таким образом мстит ляхам и литвинам пусть за ещё несовершённые, но обязательно содеянные ими в подобной ситуации дела. Но в своей прошлой жизни Андрей был тем, кто "выжил в 90-е", с соответствующими последствиями для восприятия того, что такое хорошо и что такое плохо. Поэтому его совесть благополучно спала, даже не думая дёргаться, когда он глядя на поблёскивающий перед ним никель уже начинал прикидывать, как же лучше его использовать в качестве заменителя настоящего серебра.

Увы, без проблем не обошлось, ибо вскоре выяснилось, что не смотря на внешнее сходство с серебром никель имеет и немалые отличия от него. От меньшей плотности, до большей температуры плавления и плохой ковкости. Не говоря про то, что никель, как оказалось, не очень хорошо сплавляется с серебром. Впрочем, все эти проблемы не особенно огорчили Барбашина, ибо как и большинство жителей той России, которую он потерял, был хорошо осведомлён о таком сплаве, как мельхиор. Разумеется, о долях содержания в нём меди и никеля он не знал, но последнее можно было определить и опытным путём. Так что, методом проб и ошибок, сплав который его "алхимики" тут же окрестили сребровидом, был получен. Против этого названия Андрей не возражал. Не объяснять же своим людям, с чего это ему захотелось обозвать полученный сплав в честь библейского персонажа. Так и решил — пусть будет сребровид, тем более это название сплаву более чем подходило. Поэтому начальная партия пробных польских грошей была отчеканена из этого сплава, с серебрением поверхности. Но, не смотря на то, что первые партии монет ушло буквально "влёт", было выявлено, что знающий человек может легко их отличить от настоящих денег. Обнаружилось, что достаточно было царапнуть такую монету, и если на серебряной деньге царапина была светлой, то на подделке она темнела. И рисковать Барбашин не стал, слишком многое поставлено на карту, приказав добавлять в сплав ещё и серебро "по курсу" из одного настоящего гроша путём добавления мельхиора-сребровида делать три. Пусть это и привело к снижению доходности, но также снизило опасность обнаружения подделки. Заодно, с целью запутать возможное следствие, в реализацию отчеканенные монеты запускались через Молдавию, так что, если ляхи и обнаружат, что серебро в их деньгах стало каким-то странным, то все претензии будут к молдаванам.

А сейчас в реализации этого проекта наступал следующий этап — организованный им монетный двор приступил к чеканке иоахимсталеров, скажем так, с сильно пониженным содержанием серебра. Правда, сначала их реализовывать планировалось также в Польше, а конкретно в Гданьске, через который поляки вели свою морскую торговлю с Западной Европой. Причина подобного решения Барбашина в общем-то лежала на поверхности. Попытка подмять под себя часть польского экспорта выявила ряд "подводных камней", препятствующих реализации этого замысла. А именно нехватку звонкой монеты, того самого серебра, которое так любили принимать данцигские купцы в уплату за свой товар. А на бартере далеко было не уехать. Во ввозе товаров в Польшу из Европы доминировали ганзейцы и голландцы, и подвинуть их пока не было возможности. А номенклатура русских экспортных товаров по большинству позиций совпадала с польскими предметами вывоза. Разумеется, были исключения в виде зеркал и изделий из стекла. Но зеркала шли в категории товаров премиум-класса, доступного только для узкой прослойки магнатов и богатых коммерсантов. Так что этот рынок был довольно ограничен. Изделия из стекла, особенно различные ёмкости под жидкости, были намного более ходовым товаром, но их продажа в Германии или Нидерландах приносила гораздо больше денег, нежели реализация в Польше. Поэтому пока все желания подмять под себя если не весь, то значительную часть польского хлебного рынка, пока оставались всего лишь желаниями. И вот эти свежеотчеканенные "ефимки" давали возможность потеснить конкурентов на сырьевом рынке Гданьска. Ну а потом и очередь Германии придёт.