Створки снарядного отделения раздвинулись, захваты зарядного автомата захватили снаряд, потом гильзу с порохом, и быстро, почти одним движением, загнали их в казенник. Талу почти не успел их рассмотреть. Лязгнул, закрываясь, затвор, на пульте вспыхнула зеленая лампочка — орудие заряжено.
— Огонь по завалу!
Талу поймал середину завала в перекрестье черных нитей, бросил последний взгляд на дальномер, проверяя дистанцию — около двухсот метров — и с замершим сердцем нажал на спуск.
На секунду экран почернел — заслонка прицела закрылась, спасая камеру от выгорания. Через миг воздух с глухим звуком — словно великан захлопнул исполинскую книгу — ударил в танк так, что он качнулся на подвеске. Экран снова вспыхнул.
Огненное облако уже расплывалось грибом, вокруг него бурлил похожий на жидкое стекло воздух. В завале зияла десятиметровая брешь, её края багрово пылали, оплывая. Земля в радиусе метров двадцати покрылась стеклянистой коркой и заблестела, словно лед. Итогом аннигиляции были жесткие гамма-лучи, которые поглощались любым плотным веществом и плавили его.
Побольше тонны, — подумал Маоней, но вслух сказал только:
— Всё в порядке, едем.
Танк дрогнул и пополз к пролому. Проезжая сквозь него, он слегка замедлил ход, расплескивая настоящую лаву — на дне воронки её собралось уже целое озеро...
Мы просто психи, — мелькнуло в голове у Талу. — И что я здесь делаю?..
— Снаряд номер два! — крикнул Наай.
Талу послушно нажал нужную кнопку. В казенник орудия скользнул второй гибридный снаряд, той же мощности. Оставался ещё третий, последний — мощностью в пять килотонн. Его надо было выпустить по самому лагерю мятежников. Он был уже совсем близко и Наай не собирался рисковать. Огонь мятежников, правда, пока прекратился. Должно быть, их ошарашила — а может, и просто ослепила чудовищная вспышка. Талу подумал, что теперь они точно прорвутся... и увидел впереди две "Мегазевры" с восьмиконечными звездами на башнях. Одна из них стояла совсем близко, в каких-нибудь десяти метрах. Дуло её орудия смотрело, казалось, прямо в лоб Талу. Он бездумно бросил руку к спуску. Наводить уже не надо было, их пушка тоже смотрела точно в цель...
— Нет! — крикнул Наай, — не стреляй! Мы слишком близко от неё!
Поздно. Маоней уже нажал на спуск. Гибридный снаряд, едва вылетев из пушки, попал в танк мятежников и его взрыватель сработал.
Экран моментально погас. Танк подпрыгнул, приподнятый чудовищным ударом, и упал с ужасным рывком. Когда экран засветился, между обломками снесенных взрывом домов зиял огненный кратер. От двух вражеских танков не осталось ничего.
........................................................................................................
Это было круто, подумал Маоней. Не каждый может сказать, что разложил вражеский танк на молекулы. Интересно только, сколько я сам получил при этом...
В отличие от "условно чистых" нейтронных и РРР-зарядов, гибридная материя была чудовищно "грязным" оружием — она давала раз в сто больше радиоактивной дряни на килотонну мощности, что служило ещё одним аргументом против её применения. В миг взрыва же она выдавала чудовищный всплеск гамма-излучения, на раз коловший атомные ядра. И этот взрыв произошел всего в десяти метрах от Талу! Правда, перед ним было восемь дюймов броневой стали, два дюйма свинца и шесть дюймов карбида урана. По идее, такой бронепакет должен был остановить излучение — но на деле ничего сказать было нельзя, дозиметра Талу не дали, то ли по забывчивости, то ли затем, чтобы он не застрелился сразу же... впрочем, личного оружия ему тоже не дали.
— Ты псих. Конченый. Где тебя только нашли... — устало сказал Наай.
Талу даже не взглянул на него. Он крутил турель, стараясь рассмотреть, нет ли поблизости других вражеских танков. Судя по всему, они почти уже достигли цели — водитель развернул их танк на девяносто градусов и медленно поехал вверх по склону, между обваленных взрывной волной зданий.
Талу заметил под их обломками три или четыре обугленных, наполовину засыпанных тела; водитель невольно притормозил левой гусеницей, чтобы не проехать по ним. Дальше начиналась уцелевшая улица, на ней мелькнули убегающие в переулки фигуры; оружия у них, похоже, не было. Немного выше, на склоне, начинался большой парк, скрывающий главный лагерь мятежников.
Водитель повел танк к темному краю парка. Отблеск вспыхнувших пожаров высветил между стволами многочисленные фигурки в камуфляже, за ними что-то начало двигаться, всё быстрее и быстрее. Во все стороны полетели ветки и огромная массивная машина рванулась влево, перемалывая землю, валя и подминая целые букеты старых деревьев. Вращавшаяся башня повернулась к ним.
— Бей её, бей!.. — крикнул Наай.
Но Талу на миг замер. В свете огня он увидел застрявшую в воронке самоходку; траки её длинных гусениц яростно рыли и разбрасывали землю. Низкий, приземистый корпус венчала огромная башня; сейчас она была неподвижна, из двух её пушек вылетали бледные вспышки. Что-то жутко ударило в лобовую броню их башни, танк содрогнулся. Талу не глядя ткнул в кнопку зарядного механизма, и, едва вспыхнула зеленая лампочка, нажал на спуск.
Самоходка взорвалась, словно внутри у неё вспыхнуло солнце. Глухой мощный удар тряхнул танк, раздался приглушенный грохот. Обломки самоходки, пылая, разлетелись во все стороны, на её месте взметнулся столб горящего пороха, бензина, каких-то тлеющих лохмотьев. Талу всё ещё держал их в перекрестье прицела, когда заметил линию замелькавших в глубине парка вспышек.
— Снаряд номер один! — крикнул Наай.
Через секунду Талу показалось, что его крепко пнули в бок. Танк подпрыгнул, заплясал на торсионах, броня загудела, как колокол, сквозь гул пробивались оглушающие удары. На экране мелькали вспышки взрывов, на нем ничего не удавалось разобрать. Водитель повернул танк в сторону выстрелов. Грохот не прекращался — казалось, по лобовой броне яростно бьет пневматический молот. Маоней прицелился туда, где мелькание вспышек было самым сильным, зарядил пятикилотонный снаряд и нажал спуск. Экран погас, в следующий миг от страшного удара взрывной волны танк почти развернулся на месте и начал съезжать куда-то вбок.
Едва экран засветился, Талу ахнул.
Танк стоял почти посредине склона. Выше, в нескольких сотнях метров от него, пятая часть горизонта превратилась в купол белого огня — можно было подумать, что из чрева земли взошло солнце. Свет зари померк на его ослепительном фоне, воздух лихорадочно дрожал — и за завесой этого клокочущего жаром марева к небу поднимался вспухающий, оплывающий темными потеками огненный шар. Талу почувствовал себя забившимся в щель червяком по сравнению с этой пылающей громадиной, которая начала выворачиваться наизнанку, таща за собой в небо высокий, словно воздушная гора, смерч, втягивающий в себя клокочущую тучу пыли.
Понемногу приглушенный броней гром слабел, раскаты эха угасли, отдаляясь, распухающие клубы дыма поглотили вращавшееся кольцо огня. Багровая лава потекла вниз по склону, прожигая груды поваленных пылающих деревьев, словно там, где минуту назад стоял парк, возник вулкан. Из горящих завалов рванулся подсвеченный снизу багровым дым. Теперь Маоней не слышал ничего, кроме ровного гудения дизеля. Отблески огня вырвали из тьмы несколько перевернутых боевых машин с выпуклыми днищами, похожими на огромные судки. С зубцов их гусениц свисали пучки обгоревшего тряпья и Талу содрогнулся, поняв их происхождение. Наай повернул башню, чтобы убедиться, что машины уничтожены взрывом — их бронелисты прогнулись, корпуса лопнули...
Впереди Талу заметил освещенные заревом контуры развалин, похожих на миниатюрные горы. Они стояли в стороне от кратера, но Наай свернул к ним, желая удостовериться в уничтожении лагеря мятежников, и несколько следующих минут Талу созерцал одиноко стоящие бетонные опоры и торчавшие из завалов огрызки рухнувших кирпичных стен, неторопливо плывущие к нему.
Въезжая в бывшую улицу, водитель притормозил. По обеим её сторонам высились обвалившиеся, опаленные адским жаром стены. Большая бетонная балка, упавшая поперек, преграждала дорогу. Танк задрал нос, без труда сокрушил препятствие и они двинулись дальше. Сквозь проломы и просветы между уцелевшими стенами виднелись другие развалины, оплавленные вспыхнувшим здесь адским пламенем.
Внезапно под танком противно заскрежетал металл, он рывком приподнялся и вдруг провалился во что-то, проломившееся с протяжным хрустом. Водитель убрал газ, танк прошел ещё несколько метров и остановился. Позади, в широкой, проделанной в завалах колее виднелся раздавленный его тяжестью остов обгоревшего бронетранспорта, присыпанный обломками обвалившихся стен. Они поехали дальше, и снова налетели — на сей раз, правой гусеницей — на оплывшие, покрытые окалиной бронещиты, погнутые стволы пушек, груды уже не опознаваемой искореженной стали. Танк подминал всё это, расплющивал, дробил вместе с попадавшимися под гусеницы обломками, кренясь и качаясь на завалах.
Вдруг на Талу обрушился глухой, протяжный грохот падающего металла и погнутая ферма какой-то рухнувшей крыши, соскользнув со стены, попала под гусеницы танка. Налетев на неё, тот замер, задергался, словно издыхая в конвульсиях, гул дизеля стал похож на яростный звук вгрызавшегося в металл сверла. Вдруг он заглох, стало очень тихо. В свете пожара вдали показались неясные маленькие пятнышки — темные фигурки убегающих мятежников. Мгновенно онемевшей рукой Талу вцепился в джойстик турели — и тут же услышал гневный крик майора:
— Сдавай назад, слышишь! Немедленно!..
Ответа водителя Талу, конечно, не услышал, но танк не двигался. Его вдруг охватила противная тошнотная слабость. Он почувствовал, что ещё секунда — и его просто вырвет. Холодный пот струился у него по спине, как вода, заливал глаза...
— Что с тобой? — услышал он как будто очень издалека голос майора. Увидев над казенником его лицо, Талу встряхнул головой и утер рукавом мокрый лоб.
— Ничего. Немного стукнулся, — пробормотал он. Пот всё ещё стекал по его лицу. На танк сыпался летучий, почти невесомый белый пепел.
Майор снова сел на место.
— Ты можешь связаться с нашими? — спросил Талу.
— Нет, — ответил Наай. — У нас то ли сожгло, то ли сорвало антенну. О связи без неё и говорить не приходится, а заменить её нам нечем, сам понимаешь...
Водитель завел дизель и попробовал дать задний ход, но гусеницы снова чуть двинулись, лязгнули и застряли. Он попробовал ещё раз, добавив газу — всё же получилось. Медленно, вспахивая землю обломками, которые он волочил за собой, танк пятился как рак. Вдруг где-то под днищем резко лопнул металл. Танк неожиданно рванулся назад — наконец, они освободились. Водитель развернулся на месте и двинулся вниз другой дорогой, почти наугад. Сквозь облака густой пыли Талу едва видел рушившиеся с грохотом стены, которые проламывал танк. Через какое-то время развалины исчезли, отвратительный скрежет и хруст обгоревшего железного лома прекратился, оплавленные, разбивавшиеся о броню стены вдруг остались позади. Танк выбрался на свободное пространство. Зарево бушующих позади него пожаров вновь осветило перевернутые боевые машины, окруженные обгоревшими телами. И те и другие покрывал металлически-серый налет осевшего пепла. Танк прополз между остовами двух горящих "Мегазевр" и повернул на восток. Впереди темнела каменистая пустошь склона. Словно входящий в воду корабль, танк вспорол хрустнувшие под гусеницами проволочные заграждения. Несколько темных силуэтов панически умчались в стороны, скорость возросла, танк бросало на неровностях. Талу тяжело дышал, стараясь побороть дурноту, и всё сильнее сжимал зубы. До сих пор у него перед глазами стояли груды тлеющих мумий — всё, что осталось от бесчисленных обитателей лагеря.
.........................................................................................................
Вернулись они без происшествий, но долго не могли выйти из танка — люди в костюмах химзащиты отмывали его от осевшей на броне радиоактивной дряни. Выбравшись же из него, Маоней содрогнулся: вся краска на нем обгорела, обожженный металл покрыла окалина. Турель была снесена, броня усеяна воронками от попаданий снарядов, а бортовой экран справа вообще напоминал дуршлаг.
— Двухдюймовая зенитка, — со знанием дела сказал Наай. — Снаряды бронебойные.
Талу захотел подойти к танку — чтобы натурально вложить персты в язвы — но майор схватил его за рукав.
— Нет. Там всё радиоактивное. Сам металл. Несколько сотен рентген.
— Ы? — Талу вновь стало дурно.
— Снаружи, — пояснил майор. — Внутри нормально. Наверно.
— Его же отмывали, — тупо сказал Талу.
— А чего ты хочешь? — сказал ещё какой-то офицер, должно быть, эксперт по применению гибридной материи. — Это же аннигиляция, не что-нибудь. Гамма-излучение такое жесткое, что колет атомные ядра на раз. Превращает в изотопы, понимаешь?
— Да, — Талу осмотрелся. Он ожидал, что их будет встречать сам Анмай — но, конечно, наивно...
Они отошли в сторону и сели на какую-то скамейку. Несколько секунд сидели молча, глядя почему-то в землю. Потом Йарри поднял голову.
— Убили много?
Талу взглянул на майора, видя, что тот не намерен отвечать.
— Было темно. Они прятались в парке. Мне кажется... я видел самое меньшее сотни мятежников сразу. Но там, в парке, у них был большой лагерь. Там наверняка погибли тысячи...
— Они умерли — зато мы живы, — сказал Наай и поднялся.
.......................................................................................................
Их — весь экипаж, — отвели в госпиталь, где Талу едва живьем не разобрали на анализы. В конце концов, они были первыми живыми существами, нос к носу столкнувшимися с аннигиляцией. Первыми уцелевшими, по крайней мере. Талу имел время подумать о мезонах, мюонах, нейтрино и другой экзотике квантового мира, сведшей, возможно, самое близкое знакомство с его молодым организмом. Врачи, как всегда, были молчаливы, обнадежив его, правда, фразой, что признаков лучевой болезни, кажется, нет. В конце концов, его оставили в покое — выставив, правда, из госпиталя, так как он не был ранен.
— И что дальше? — спросил Талу. Сейчас они стояли с Йарри в коридоре. Маоней полагал, что совершил настоящий, без дураков, подвиг — но чествований юного героя вокруг не наблюдалось.
Йарри с усмешкой взглянул на него.
— Дальше — спать. А завтра видно будет.
........................................................................................................
Проснулся Талу совсем не романтично — ему приснилось, что их танк подбили и он горит заживо, а теплая постель ему лишь мерещится.
Он рывком сел и несколько секунд ошалело моргал, пытаясь понять, где реальность и где сон. Потом с громадным облегчением выдохнул — всё же, возвращение сюда ему не приснилось. Но тут же низ живота свела острая резь. Талу вскочил, ошалело огляделся, потом, вздохнув, побрел в туалет. Тут же зверски скрутило желудок. Маоней как-то вдруг вспомнил, что не ел, наверное, больше суток — и весь вчерашний день вовсе не бездельничал. Одевшись, он отправился в столовую. Здесь почему-то никого не было, но он смог отыскать пару банок тушенки — всё, что осталось от и так небогатых запасов еды. Желающих присоединиться к ужину или к завтраку или что сейчас было, не нашлось, так что он, наконец, смог поесть от пуза. Но в желудке сразу стало тяжело, в голове тоже. Талу недовольно помотал ей и отправился на поиски Йарри.
