Следует поспешать. Над гостями из Рима сгустились жирные черные тучи, и скоро грянет буря, с которой они не справятся. Несмотря на все свои умения.
Из трех оставшихся лошадей Марика отстегнула одну на вид посвежее. Придумывать что-то со сбруей времени не было, и девушка просто освободила животное от всей упряжи. Управлять конем на Руси умели почти все, и мало кому для этого требовались ремешки, застежки, лямки и седла. Если ты наездник — то должен знать лошадей как самое себя. А если ты их знаешь — они тебя будут слушаться. Марика была наездницей, и неплохой.
До Брашова — не больше дюжины верст, можно успеть за час. Правда, видение в горах подсказало девушке, что встретит делегацию из Рима она не в городе, а ближе к горам. Вроде бы, в каком-то то ли замке, то ли крепости — не поймешь этих романов с их постройками. Но Марика представляла, как внешне должен выглядеть этот замок — растущий прямо из скалы, с прямоугольной основной башней и косой крышей, увенчанной пирамидальным навесом на ее верхушке. Небольшой, едва ли больше сотни шагов в длину, а в ширину и того меньше. Зато высокий. И сам по себе, и еще из-за того, что стоит он на скале, словно вознесшей его с земли к небу.
Надо поспешать. Мусанбек наверняка уже перевалил горы и движется к Брану. У него с собой очень сильный колдун, для которого черные обряды — обычное дело. Не то что для Марики, которая пользуется мерзкии чарами на свой страх и риск.
− Вот этот замок.
Флавий проследил взглядом за пальцем круда. Вампир указывал на небольшую крепостицу, очень удачно вписанную в рельеф. Основа ее − естественный каменный фундамент. Когда-то здесь была скала, но ее срезали, а на срез водрузили замок, типичный для здешних мест. Небольшой, едва ли в двести футов длиной и сто шириной. Зато высокий. Флавий насчитал полторы сотни футов, если не рассматривать пирамидальную надстройку над главной, очевидно сторожевой, башней и конические крыши краевых башен.
Подход к замку был всего один — хорошо укатанная дорога, петляющая между возвышенностями. В одном месте тракт пересекал речку по наведенному деревянному мосту. Но вот ведь незадача: на обоих сторонах будки стражи, то есть мост охраняется. И уж точно не силами легионов. Очевидно, перебраться через реку, не вызывая расспросов местных, можно где угодно, только не по мосту.
Тем более, что сейчас переправа была занята. По дощатому настилу одна за одной катились телеги. Те самые, которые Флавий с друзьями заприметили в долине. Правда, встречного потока мятежников не было, и конвой тентованных повозок двигался совершенно свободно.
− Ты уверен, что других мест кроме как между замком и скалами нет? − поинтересовалась Гиза, разглядывая окрестности в небольшую зрительную трубу.
− Если х-хотим пробраться с-скрытно, то нет. Левее отк-крытые пространства, п-правее скалы. Оч-чень крутые. Д-даже я не з-залезу.
− Почему-то не сомневалась, что так все и будет − ворчливо отозвалась арабеска, передавая трубу Флавию.
Пока тот рассматривал возможные пути обхода замка, круд поведал, что переправы через реку, конечно же, есть. Один брод в шести милях отсюда, и еще один мост чуть дальше. Но эти переправы тоже наверняка охраняются.
Флавий передал трубу Гизе и медленно произнес:
− Меня очень интересуют эти телеги.
− А ч-что с ними н-не так? − удивился Мариус. − Т-телеги как т-телеги. С п-продовольствием, н-наверно. Людей внутри н-нет, я бы п-почувствовал.
− Ага, а продовольствие — это типа подарок легионов, штурмующих перевалы, − съязвила арабеска. — Мариус, не тупи. Телеги едут с передовой, где мятежники сдерживают легионы. Какое еще продовольствие?
− Именно, − подтвердил Флавий опасения девушки. − В них что угодно, но никак не сыры-колбасы.
Мариус задумался и кое-что прикинул в голове.
− Д-действительно, − смущенно произнес вампир. − К-как-то в г-голову не приходило. Что можно в-вести с места боя? С-странно...
Эту странность Флавий заприметил еще когда наблюдал за потоком телег впервые. Но тогда не озвучил. Помимо содержимого, куда больше интересовал пункт назначения. Теперь, когда с последним появилась определенность, содержимое уже не интересовало, ибо было очевидно. Это давало отличный шанс проникнуть в замок незамеченными.
Солнечный свет сильно давил, но он же и пробуждал какие-то скрытые мозговые способности. Верно Гиза заметила, что днем он лучше думает, но хуже воюет. Сейчас — время думать. А воевать начнем ближе к ночи.
− Мариус, Гиза, бросайте все, кроме оружия, и за мной, − скомандовал римлянин. − Похоже, я знаю, как нам переправиться на тот берег тихо и спокойно.
Вампир просто кивнул, а Гиза не удержалась и метнула мысль:
'И в Брашов нам уже не надо, я правильно понимаю?'.
Флавий кивнул.
Брашов не причем. И Фэгэраш тоже. Цель — в этой крепости.
План Флавия был прост и неприятен. Если транспортный поток и охрана моста препятствуют переправке на тот берег, то нужно всего-лишь воспользоваться этим транспортом, который, как заметил римлянин, никто не досматривает. Впрочем, было бы удивительно, если бы досматривали. Зрелище куда как мерзкое.
Именно это и было основной проблемой − потрястись в телеге, со всех сторон окруженным свежими трупами. А именно их и перевозили в тентованных повозках. И Флавий знал, с какой целью. Оставалось понять лишь одно одно: почему из крепости нет обратного потока солдат с красными перевязями. Как только эта загадка разгадается, можно будет смело выбираться и отправлять подробную депешу в Рим. С восстанием будет покончено.
Забраться в телеги оказалось проще простого. Их никто не охранял, а возницы не обращали внимания ни на что, кроме дороги. Но все же в середине дня решили не дергаться, и подождали до темна. После чего тенями прошмыгнули к заметно поредевшему конвою и юркнули под тент одной из повозок.
− Ффу! − Мариус выпалил это шепотом, но даже вполголоса умудрился высказать такое отвращение, что Флавий поспешил прикрыть вампиру рот. Как бы возница не встревожился.
Знаком приказал круду не мешкать и занять свое место. Тот скривился, но все же послушался. Растолкал несколько покойников из верхнего ряда (те лежали вповалку, друг на друге), закопался между телами и выжидательно посмотрел на Флавия. Тот набросил сверху пару трупов, чтобы аристократическая одежка вампира не так бросалась в глаза среди бесцветных тряпок убитых крестьян. В основном, телега была наполнена именно бедняками.
'Я поближе к выходу, если позволишь', − раздалась мыслеречь девушки. − 'Не хочу дышать трупным смрадом. Пусть наш друг-кровосос наслаждается, ему привычнее'.
Флавий кивнул и помог арабеске устроиться поближе к корме телеги. Девушка успела сдернуть с покойника грязно-серый плащ и прикрыть им свою угольно-черную одежду.
Оставалось закопаться самому. Флавий предполагал, что вряд ли кто-либо будет досматривать столь печальный груз, но страховка лишней не будет. Выключив обоняние и поправив на глазах повязку (отлично, как раз за раненого сойдет), римлянин как мог спокойнее заполз под верхних покойников. Устроился у борта, поближе к щелям между досками и свежему воздуху.
Глава 7. Гости званные и незванные
− Стой, кто идет? Стой, тебе говорю!
Фигура продолжала неторопливо шагать. Закутанная в темный плащ, незамеченной проскользнула сквозь первый кордон, но охранники на другом конце моста оказались внимательнее. Один из них заприметил гостью и вышел навстречу, загородив проход. В руках он держал длинную пику, за поясом дорогущий римский пистоль. Да еще напарник остался в будке — вооруженный не хуже. Чего опасаться-то?
Но стоило лишь встать на дороге у низкорослой, хрупкой фигуры, как тут же словно кольнуло в сердце: 'Пропусти его, Радован, пропусти. С ним не справиться обычному человеку, будь он вооружен хоть чем. Пропусти — и цел будешь. А о том, что кто-то прошел, глядишь, никто и не узнает. И потом, мало ли где он реку мог перейти — может быть, и не на твоем посту вовсе'.
Мысль эта настолько обволакивала, настолько убаюкивала, вытесняя все остальные, что Радован попятился, отходя в сторону. Но все испортил напарник. Вместо того чтобы послушно сидеть в будке наготове, молокосос выскочил на середину моста и прицелился из длинного пистоля в одиноко бредущую черную фигуру.
− Стой или стреляю! − заголосил юный стражник, срываясь на фальцет. Да так пронзительно, что проснулся клевавший носом охранник на другой стороне. С того берега сначала раздались проклятья, потом раздраженный оклик: 'Что там у вас'?
Радован продолжал пятиться, освобождая место молчаливой фигуре. Вводящие в озноб плохие мысли то ли коснулись лишь его одного, то ли на молодого напарника не действовали, но тот еще раз что-то проорал и спустил курок. Пистоль оглушительно грохнул и выплюнул столб дыма, а владельца отдачей чуть не сбило с ног. С той стороны моста раздался крик боли, и вскоре последовал ответный залп, сразу из двух ружей. Одна пуля просвистела совсем рядом с Радованом, вторая ударила напарника в плечо. Парень удивленно ойкнул, выронил оружие и повалился на деревянный настил.
А Радован все смотрел и смотрел на бредущую фигуру. Вот она поравнялась с будкой охраны, по-прежнему черная и спокойная. Солдат пригляделся внимательнее. Определенно под темным плащом с капюшоном женщина. Уж больно хрупкая фигура, но движения плавные и грациозные, подростки так не ходят. А еще от нее сквозило могильным холодом.
Воин никогда не верил в бабкины сказки и прочие суеверия, но теперь это уже было неважно. Он знал, что за гостья прошла с одного берега реки на другой. Кому еще, кроме самой Смерти, не может повредить заряд из длинноствольного пистоля?
Фигура удалилась от зажженного факела, что вделан в кольцо на будке, и скрылась в ночи. А Радован так и стоял, смотрел вслед, пока с той стороны не прибежал караульный. Что-то кричал, спрашивал, махал руками, талдычил про раненого напарника, но это было уже неважно. В замок Бран пожаловала сама Смерть.
Марику трясло. До сих пор она не пользовалась столь сильным средством. Не ее это призвание, не годится людям дурные мысли в разум внедрять. Но другого шанса пройти мимо четырех вооруженных охранников не было. Тихонько пробравшись мимо прикорнувшего воина на одной стороне моста, она уже было понадеялась, что с охрана с другой так же дрыхнет. Но не повезло.
Запах смерти — один из самых действенных якастов. Марика два часа рисовала при смутном свете звезд, и все-таки нарисовала. Собрав в себя всю силу четырех начал, девушка пропитала свой разум запахом смерти, разложения, гнилостного могильного холода. Но кто ж знал, что что вторым охранником на другой стороне окажется совсем еще юнец, почти мальчишка.
Ребенку не объяснить, что такое смерть. И он о ней никогда не думал, и не видел ее. Она не прикасалась к нему ни разу, оставляя разум чистым и просветленным, незапятнанным страхом неизвестности перед загробным миром. Поэтому запах, буквально парализовавший взрослого воина, оказался неспособен добраться до разума воина юного. То, что парень промахнулся с такого короткого расстояния — просто чудо из чудес. Марика не успевала выйти из колдовского оцепенения чтобы уклониться. Ее собственная смерть была как никогда близко.
Но пронесло. В итоге — два раненых стражника и родившаяся этой ночью очередная легенда про старуху смерть с косой. До замка, в котором ее ожидает встреча с Мусанбеком, всего ничего. Лишь бы только эти романы ничего не испортили!
− Они что, до утра их здесь оставят? − прошептала девушка.
Гиза перешла на шепот, едва они с Флавием и крудом отошли от повозок на достаточное расстояние. Флавий пожал плечами. Ему самому действия возниц тоже казались странными.
Никто не думал ни разгружать телеги, ни проверить, не случилось ли чего с молчаливым грузом. Все кучеры, как сговорившись, оставляли свои экипажи на площади внутри замка и уходили куда-то во внутренние помещения. На внутреннем дворе скопилось с два десятка повозок, если не больше.
Вот к воротам подъехали последние телеги, с трудом нашли себе место, возницы спрыгнули с козлов и, не говоря ни слова, направились внутрь замка. Откуда-то выскочили два служки, распрягли лошадей и увели их на конюшню. Почти сразу после этого хлопнули створки ворот, и наступила тишина. Как положено говорить в таких случаях, гробовая.
− Если это то, что я думаю, − начал Флавий, но Гиза приложила палец к губам, призывая молчать.
'Тише, кто-то еще за воротами'.
Флавий прислушался. Действительно, от ворот раздался какой-то шелест, потом кто-то пару раз толкнул створки, но тщетно — массивные дубовые плиты, шитые наперекрест стальными полосами, выдержали бы и таран. Куда уж одинокому путнику. А путник действительно был один, судя по шагам с той стороны. Шаги удалились и замолкли.
− Что-то мне не по душе от этого гостя, − пожилась Гиза. − Как будто это...
− Как будто что?
− Да ладно, не забивай голову. Так, суеверия...
Девушка отмахнулась и погрузилась в себя.
− Мариус, займись слугами на первом этаже, − приказал Флавий. − Усыпляй всех без разбора и без шума. Как закончишь, поднимайся за нами вверх, но ради всех богов, старайся не шуметь.
Вампир нехорошо улыбнулся и бесшумно исчез. Флавий в задумчивости прислонился к стене. Как и Гизе, ему тоже не понравились эти легкие шаги по ту сторону ворот, да и бессильный толчок в створки леденил душу. Говорят, в закрытые ворота входят либо враги, либо смерть. Зачастую это одно и то же. Но первым тут взяться неоткуда, а второй...
Впрочем, пустое это все. От невеселых мыслей Флавия отвлекла спутница, уже вполне пришедшая в себя.
− Каков план, господин военачальник? − прошептала Гиза в самое ухо римлянину. Флавий дернулся — волосы арабески щекотали ему шею, а проклятущая девка еще и прижалась к нему всем телом.
− Прошу, не надо. Я не представляю себе менее эротической обстановки...
− Это тебе, мой милый, за путешествие среди покойников, − Гиза больно куснула Флавия за ухо и приставила кинжал к горлу. − Еще раз такое придумаешь — изнасилую и убью. Или сначала убью, а потом изнасилую, не решила еще...
− Гиз... ну прости. Идея-то хорошая была.
− Если бы ты не отключил обоняние, железная бочка, я бы простила. А так — и не проси.
Но арабеска просто потешалась. Как умела только она одна.
Когда на девушку находил боевой азарт — она становилась немного не в себе. Не знающие ее люди и вовсе бы подумали, что арабеска лишалась рассудка. Гиза могла одной рукой вскрывать горло противнику, а другой обнимать своего любимого и нежно покусывать за ухо. Могла смеяться, глядя как бьется в агонии только что зарубленный ею охранник. Могла неожиданно всплакнуть над невинной жертвой, и тут же обрушить на нее такие проклятья, какие и не снились корабельному боцману.
