Ответы Дрей Званга и его товарищей на вопросы Вейрин плавно перешли в рассказ о жизни потомков экипажа разбившегося большого разведывательного корабля. Конечно, в этом рассказе было много неточностей и противоречий, но Вейрин смогла представить — что произошло: корабль, намного превосходящий размерами те, которые были известны Вейрин как дальние разведчики, упал на эту планету. Почему этот корабль был больше и, соответственно, имел многочисленный экипаж? Тогда скорости были меньше, поэтому полёты в дальний космос могли длиться годами, даже десятилетиями. Возможно, рассчитывая именно на это, и был построен такой огромный корабль. Как этот корабль попал на эту планету, для Вейрин так и осталось загадкой, ведь здесь было совсем другое расположение звёзд, чем наблюдаемое с известных планет. Вейрин немного увлекалась астрономией и хорошо изучила звёздные атласы (ведь она хотела стать космолётчиком), но внимательно разглядывая здешнее небо, она не нашла даже намёка на знакомые созвездия. Ну а то, что экипаж уцелел, несмотря на аварийную посадку, можно было отнести к разряду чудес, редких, но иногда случающихся. Чудом было и то, что эта планета оказалась вполне пригодной для жизни, а здешние жители генетически совместимы (и чем-то там ещё, что этому способствует) с пришельцами, чтоб иметь с ними общее потомство. Вот так и получилось, что потерпевшие аварию не погибли и даже сумели на первых порах как-то обустроиться, но потом, как с удивлением узнала Вейрин, они куда-то и почему-то ушли, а их потомки растворились среди местных, почти растворились. Куда ушли члены того экипажа и как они это сделали (улететь обратно они никак не могли, ведь корабль остался-то здесь!) Вейрин даже представить себе не могла. Понятно, что потомки космических пришельцев отличались от предков не только внешним видом. От тех знаний, которыми обладали высадившиеся на планету, остались крохи, как и от того высокотехнологичного оборудования, нет, кое-что использовалось до сих пор, но совсем не по назначению. Но и этого хватало, чтоб изделия потомков потерпевших крушение Дфанфрг'ы намного превосходили изделия местных. Этим-то и воспользовался Дрей Званга, сказав конунгу Эрику, что дварфы очень обидятся, если обидят одну из них. Не просто обидятся, а могут и перестать общаться с норгами.
Вейрин усмехнулась, ей стало понятно, как появилась легенда о дварфах, искусных мастерах: необычный вид пришельцев и их умения способствовали этому. Но почему эта легенда не угасла вместе с исчезновением Дфанфрг'ы? Ведь их потомки не совсем на них похожи, вернее, совсем не похожи. Дрей Званга с улыбкой пояснил:
— Нас слишком мало, чтоб противостоять конунгу и ярлам, а кому-то из них непременно захочется подмять под себя искусных мастеров, вот и была придумана и распространена такая легенда, что дварфы живут в недоступных горных пещерах, лишь изредка выходя к людям, да и то — не ко всем, а только к нам. Не доверяют они людям, совсем не доверяют, и только с нами согласились иметь дело и только в горных пещерах, куда только мы знаем дорогу. В тех дальних пещерах наши мастерские, не совсем пещерах, но об этом другим знать не нужно. Там работают те, кто ещё умеет, молодёжь уже не хочет этим заниматься, все хотят быть воинами, славы, видите ли, больше. Мол, ковать мечи тоже почётно, но уж очень хлопотно — сначала выучиться, а это долго, потом ещё и в подмастерьях ходить. Можно подумать, что махать мечом так уж и просто, но нет, многие так и думают. Таким секрета пещер, вернее того места, где мастерские не открываем, туда добраться не так уже и просто. Но всё равно желающие находятся. Была попытка одного из ярлов пройти в пещеры к дварфам. Что уж там он им хотел сказать, мы не спрашивали, ведь шёл он не один, а с большой дружиной. Мы не смогли бы противостоять стольким воинам, мы и не стали сопротивляться и провели его и его многочисленную дружину в пещеру, где встречаемся с дварфами, но те не пришли, может, не захотели, а может, по какой другой причине. Понятно, почему не пришли? — усмехнулся Званга. Потом серьёзно продолжил: — А когда ярлу надоело ждать, вернее, он и его дружина съела все принесенные с собой припасы и даже слегка поголодала, он решил не ждать дварфов. Да и воины этой дружины начали пропадать, те, кто пытался что-то разведать в окрестных пещерах или выбраться из того места, ведь никто из них не знал обратной дороги. Может, и знали, но в темноту без проводников уходить не решались, факелов-то на всех не напасёшься. Спросишь — чем питались эти проводники, ведь они из той пещеры не выходили. А им еду дварфы приносили и оставляли в укромных местах, пещера-то большая и тёмная, а всё принесенное быстро и съедалось. Да и много ли еды требовалось этим проводникам? А воины этого ярла так и не смогли засечь этих дварфов, что еду и воду приносили. Надоело ярлу и его воинам сидеть в темноте (сколько там света от тех факелов, да догорать они уже начали), вот они и убрались восвояси. Не совсем убрались, когда этот ярл и его драккары вышли в море, начался шторм. Немногим из той дружины тогда удалось спастись, ярл тоже погиб. Нет, к этому шторму мы не имеем никакого отношения, просто так совпало. Очень удачно получилось, для нас удачно. Норманны, все, не только норги, сделали соответствующие выводы, и дварфов больше никто беспокоить не решается. Вот и сейчас, когда я сказал Эрику, что дварфы будут очень недовольны, что тебя хотят обидеть, он тут же принял меры, чтоб не рассердить подгорный народ. Не хочет остаться без хорошего оружия, а такое, как мы делаем — ни у кого нет.
— А я-то думаю, что это он вдруг таким добрым ко мне стал, — усмехнулась Вейрин и продолжила: — Сначала натравил этих, вот... как их... Матсонов, а потом под защиту взял, только вот я не знаю, чем теперь это мне грозить может.
Валборг, воительница прозваная обоерукой фурией, ярл
Пока шёл этот непонятный для Валборг разговор, она откровенно, как и её дружинники, скучала. Она и её команда оживилась, когда место в центре зала заняли (там поставили несколько лавок) филиды, барды и менестрели. Они по очереди пели как обычные песни, так и героические баллады, надо сказать, довольно неплохо пели, но вот Вейрин, слушая эти выступления, особого восторга не испытывала, скорее — наоборот. В чём между этими исполнителями разница, Вейрин сразу не поняла и об этом довольно громко сказала. Правда, потом, некоторое время послушав выступления, разобралась. Разница была не только в том — как они поют, но и что. У филидов, действительно, были стихи и довольно неплохие, хотя музыкальное сопровождение не очень, у менестрелей было наоборот — некоторые мелодии были даже очень, а вот тексты — несколько занудные (по мнению Вейрин, другие слушатели думали иначе), а барды — что-то такое среднее. В общем, у всех были как сильные стороны, так и недостатки. Об этом девушка и сказала уже на языке норгов, а не дварфов, честно сказала, что думает. Её высказывание было услышано, и один из исполнителей (почему-то они все очень болезненно воспринимают критику) подошёл к Вейрин и громко сказал:
— Если ты считаешь, что наши песни недостаточно хороши для твоего слуха, то, может, ты сама покажешь, как надо? Тем более что я вижу и инструмент у тебя есть, хотя он и скрыт от наших взоров. Но этот инструмент выглядит более чем странно, вряд ли на нём можно сыграть.
Вейрин в ответ сначала фыркнула, а потом покачала головой — всё-таки в профессионализме этому исполнителю не откажешь, он точно определил, что у неё в чехле музыкальный инструмент. Валборг, хитро посмотрев на гордо подбоченившегося менестреля, попросила:
— Спой, Вейрин, пусть они увидят, как это надо делать.
— Да, Вейрин, спойте, пожалуйста, — тоже попросила Гертруда. Вейрин не стала отказываться, достав из чехла гитару, пробежалась по струнам. Уже этот проигрыш заставил многих замолчать, звук гитары был намного богаче, чем у лютни, а уж когда Вейрин запела... А спела она одну из тех баллад, что несколько раз исполнили перед ней. Сначала это сделал филид, музыкальное сопровождение так себе, а декламировал он более чем вдохновенно, потом спел менестрель, мелодия Вейрин понравилась, вот поэтому-то она начала с этой баллады. Память у неё была хорошая, и она пропела то, что успела запомнить — всего четыре куплета. Но и этого было достаточно, она не просто повторила мелодию, а добавила ритмичность, сделав её воинственной. В конце третьего куплета ритм отбивали все, когда же Вейрин замолчала, по залу прокатился вздох разочарования. Вейрин виновато посмотрела на раскрывшего рот филида и сказала:
— Вот только это и запомнила, а баллада хорошая, мне очень понравилось. Вот только мелодию я немного подправила, но ведь так же лучше?
— Это великолепно! Ваше исполнение баллады — изумительно! — выразил свой восторг менестрель, который исполнял эту балладу после филида, а потом, указав на того, так и стоявшего с открытым ртом, продолжил: — Вот и Стиг в восторге, он просил меня придумать музыкальное исполнение к его балладам, но вы это сделали намного лучше. Думаю... нет, просто уверен — он возражать не будет! Стиг, не так ли?
Филид закрыл рот и энергично закивал, Вейрин поняла, что этот филид, по имени Стиг, и есть автор понравившейся ей баллады. А менестрель, ещё раз восторженно высказавшись о игре и пении Вейрин, попросил её:
— Не сочтите мою просьбу дерзостью, но не смогли бы вы ещё нам спеть? И сыграть на вашем чудесном инструменте?
К просьбе менестреля присоединились все присутствующие (некоторые, до этого энергично жевавшие, вовремя пения Вейрин так и замерли — кто с ножом в руке, а кто и с недообглоданной костью). Вейрин не стала ломаться, а спела ту песню, которой её научила Хельга. Это вызвало новую бурю восторга и новые просьбы — спеть. Вейрин ударила по струнам и запела "марш десантников", но уже в переводе на местный язык. Надо сказать, что перевод был — так себе, да и успела Вейрин перевести всего два куплета. Но даже этот незамысловатый текст довёл слушателей до полного исступления, они пытались подпевать. При этом, отбивая ритм, лупили по столам, кто кружкой, кто кубком, кто тарелкой, а кто и выхваченным мечом. Вейрин, глядя на это буйство, слегка поморщилась, это ей очень напомнило исполнение этого марша её подвыпившими друзьями в баре базы. Мнение менестрелей выразил тот, который восторгался исполнением баллады:
— Вы легко выиграете любое состязание менестрелей! Если, конечно, кто-нибудь дерзнёт вызвать вас, я не решусь.
Валборг, глянув на Вейрин, а потом на пребывающих в восторге, но при этом немного погрустневших исполнителей, негромко произнесла:
— Это будет не дерзость, это будет глупость, вряд ли кто-нибудь сможет перепеть сирену.
Вейрин, ушастая ведьма
Это замечание, как и вновь раскрытые рты филидов, менестрелей и бардов не доставило Вейрин удовольствие, она досадливо поморщилась. Хорошо, что это услышали только исполнители песен и баллад, остальные когда поняли, что Вейрин больше петь не собирается, занялись другим увлекательным делом: выпивкой и активным её закусыванием. Укоризненно посмотрев на Валборг, Вейрин, обращаясь к Дрей Званга, сказала на Дфанфрг'ы:
— Я бы хотела посетить ваше селение, посмотреть на ваши мастерские, может, что-то смогу и подсказать. Хотя я... — Вейрин хотела сказать, что она не специалист в работе с металлами, её обучали совсем другому, но такое признание могло сказаться на её авторитете. Вот она и закончила начатую фразу так: — Ещё хочу увидеть корабль.
— Хорошо, мы завтра отправляемся обратно, вы можете к нам присоединиться. К вечеру будем на месте, дорога займёт день. Вообще-то если ветер будет попутным и идти под парусом, то это будет немного дольше, а если на вёслах, то все три дня, но мы можем пройти этот путь быстрее, у нас есть... — Дрей Званга не договорил, Вейрин его перебила:
— Выйдем сегодня, ночь для меня не помеха. Ваш драккар, или что у вас там, я возьму на буксир. Будем у вашего селения к рассвету, можно и раньше, но боюсь, что в темноте проскочим.
Дрей Званга ничего не ответил, только понимающе кивнул, ведь если потомки Дфанфрг'ы имели возможность пройти быстрее путь, на преодоление которого местные тратили три дня, то понятно, что истинная представительница этого народа сможет это сделать намного быстрее. Тем более что она уже продемонстрировала это, затратив на дорогу от Любена до Бергена всего пять дней и ночей. Вейрин посмотрела на Фрей, та кивнула в сторону стола конунга Эрика, Дрей Званга, поняв на что намекнула подруга Вейрин, сказал:
— С конунгом уладим, он не будет возражать, если мы уйдём с пира, не дожидаясь его окончания.
— Оружие? — понимающе склонила голову Вейрин, Званга подтвердил:
— Да, у воинов Эрика лучшее оружие, ни у кого такого нет. Мечи, кинжалы, наконечники копий и стрел, да ещё лучшие шлемы и кольчуги — это всё делаем мы. Вернее, дварфы делают, а мы как бы посредники, ведь ни с кем другим дварфы дела иметь не хотят, только с нами. Вот поэтому нас уважают и не трогают. Если же соплеменница дварфов решила их посетить, то никто воспрепятствовать этому не посмеет, а мы проводим, как же мы можем отказать? Ведь дварфы могут обидеться, а конунгу этого совсем не надо, поэтому он возражать не будет.
Так и получилось. Дрей Званга что-то сказал Эрику и тот благосклонно махнул рукой в сторону Вейрин, после чего Вейрин, в сопровождении Дрея и его спутников, покинула пиршественный зал дворца (или всё-таки замка?). С Вейрин пошла Хельга, Фрей осталась с Валборг, сказав, что проследит, чтоб конунгом были выполнены условия договора.
Идти до драккара Званги было гораздо ближе, чем до того камня, к которому причаливал "Змей". Да и этот драккар совсем не был похож на те, которые были у норманнов, да и на ладьи россов не был похож, он был раза в полтора больше с неубирающейся мачтой и плоской кормой. А вот уключин для вёсел было гораздо меньше, да и людей на этом корабле было раза в два меньше, чем насчитывала обычная команда драккара. Это вызвало удивление у Хельги, Дрей Званга с улыбкой пояснил:
— Вёсла нам нужны для того чтоб отойти от берега, потом мы идём под парусом.
— А если ветер встречный, тогда как? Ведь под парусом не получится, что делаете? Ведь вёслами выгрести же не получится! — продолжала Хельга, Званга сам спросил девушку:
— А ты, что? Разве никогда не видела, как мы ходим под парусом?
— Видела, но не могла понять — как это получается. Да и парус у вас какой-то ущербный, узенький, совсем не понимаю, как у вас выходит — против ветра, да ещё так быстро, — ответила Хельга, Званга, продолжая улыбаться, пояснил:
— Это магия дварфов, мы...
— Косой парус, он позволяет идти не против ветра, а под достаточно острым углом к нему. Если смотреть издали, то кажется — против ветра, — вмешалась Вейрин и, показав на плоскую корму, добавила: — Вон там транец, они туда подвесной мотор цепляют и не один, вон даже следы от крепежа видно. А моторы... не они ли у вас вон там лежат? — теперь Вейрин показала на что-то у самой кормы, накрытое несколькими кусками холстины. Глянув на удивлённые лица потомков дварфов, она с улыбкой продолжила: — Это подвесные моторы, они вот туда цепляются, я так понимаю, когда эта посудина отошла от берега на такое расстояние, что наблюдателям уже непонятно что это такое. А когда эти моторы работают, то направление ветра уже не имеет значения, понятно, что парус совсем не убирают, а сворачивают так, чтоб он не мешал. Вот с берега видно этот, кажущийся очень странным, парус. Но сейчас всего этого делать не надо.
