— Не приписывай мне своих слабостей. Я всего лишь заранее предположил, что здесь будет только одна спальня. — Кристофер наконец оторвал взгляд от книги и посмотрел на жену. — Ты хочешь от меня чего-то конкретного или просто больше не над кем насмехаться?
— Не над кем, — широко улыбаясь, согласилась Марианна. — Насмехаться над слугами — моветон, над гостями — наглость, а родственники все заняты подготовкой к свадьбе. Остаешься только ты.
Кристофер некоторое время смотрел на жену, а потом снова уткнулся в книгу.
— Тогда можешь продолжать. — Он перелистнул страницу. — Надеюсь, тебя не сильно расстроит мое молчание? Я не желаю с тобой разговаривать.
— А если расстроит сильно?
Муж не ответил. Марианна выждала секунд десять и, бесшумно привстав со стула, потянулась вперед. Плечи Криса едва уловимо напряглись. Женщина, усмехнувшись, продолжила движение. Коснувшись кончиками пальцев корешка книги, она потянула его вниз. Какое-то мгновение юноша сопротивлялся, а потом уступил, отпустив томик и подняв голову. Их взгляды встретились.
— Ты очень милый, когда дуешься, малыш, — очень ласково произнесла Марианна. — Но это не то качество, которое я ценю в мужчинах.
— Мне все равно, — с явным трудом расцепив стиснутые зубы, выдавил Крис.
— А зря. — Мари отстранилась от него. — Впрочем, я не собираюсь тебя принуждать к чему-либо. Ну, разве что убрать со стола свои книги в преддверии завтрака. Да и после еды не советую к ним возвращаться — до свадебной церемонии всего часа три осталось.
Ла Абель Гнец
Две с лишним сотни аристократов стояли под сводами храма и с выражением безграничного терпения на лицах слушали стенания служителя Совершенства. Сам выступающий мог сколько угодно считать это вдохновенной речью о необходимости блюсти семейные традиции, но я его призывы следовать тысяче и одному правилу, большинство из которых потеряли актуальность задолго до моего рождения, воспринимал исключительно как жалобы на развращенность современной молодежи. Видимо, бедолаге давно не удавалось найти подходящих слушателей, и сейчас он отрывался, цитируя отрывки из разных кодексов и священных писаний, перемежая их вставками собственного сочинения. Высшая аристократия, обладавшая значительно большими выносливостью и терпением, нежели простолюдины, слушала его бред уже второй час. И мне, стоящему в двух шагах от алтаря и практически зажатому между женами, нынешней и будущей, приходилось слушать тоже. Несмотря на постоянно растущее желание заткнуть велеречивого служителя.
Сегодняшний день вообще был богат на людей, вызывающих у меня подобные чувства. Начиная с дядюшки Теодора, благодаря которому я напоминал черно-белого петуха, будучи облачен вместо нормального костюма в нечто донельзя модное, состоящее из расклешенных брюк с вставками на бедрах и вороха кружев, по недоразумению носящего название рубашки. И заканчивая бабушкой Марго, почему-то решившей, что Сильвию должны наряжать в специально выделенном помещении, находящемся в противоположном крыле, рядом с гардеробной. Пришлось объяснять ей, что моя жена не только станет готовиться к свадьбе в соседней комнате, но и помогать ей в этом будут исключительно нанятые нами в Солиано девушки.
Служитель наконец-то охрип и каркающим голосом подвел свою речь к концу, перейдя к требованию произнести брачные клятвы. Я мысленно поблагодарил судьбу за то, что никто не додумался предоставить словоохотливому дедушке графин с водой, и почти счастливым голосом выдал заученный заранее текст. Следом за мной наступила очередь Сильвии. Она пообещала принять новую жену как родную сестру и прочую традиционную чушь, придуманную и облаченную в изящные формулировки лет пятьсот назад. После чего передала слово дочери императора. Та, надо отдать ей должное, выступила гораздо лучше нас. Ее клятва звучала настолько восторженно-торжественно, словно девушка всю свою жизнь только и делала, что ждала нашего с ней бракосочетания.
Я невольно скосил глаза влево, разглядывая Лидию. Она выглядела нереально одухотворенной, произнося: "Клянусь беречь честь своего мужа до последнего вздоха!", вздернув при этом свой носик
Еще две минуты ритуальных обещаний, и удовлетворенный служитель Совершенства оставил нас в покое, передав эстафету родственникам и прочим приглашенным. Началось паломничество: к нам по очереди приближались знакомые и не очень люди, произносили несколько слов поздравлений, вручали подарки и вновь отходили. Аристократические семейства нашли оригинальный способ выразить свое отношение ко мне, прислав на свадьбу в качестве своих представителей вторых и третьих детей, сестер, племянников и прочих близких родственников, не являющихся, однако, наследниками первой или второй очереди. Единственное исключение составляла Мари, но она присутствовала скорее в качестве моей сестры. Что родня тщательно постаралась подчеркнуть, поручив Ивейне преподносить дары от имени семьи.
Моя вторая мама то ли обижалась на меня, то ли стеснялась своего официального статуса, но обычной для нее веселой улыбки я сегодня не увидел. Она несколько минут с сосредоточенным выражением лица перечисляла доставшиеся нам от носителей фамилии Гнец подарки, вручила шкатулку с подтверждающими все эти обещания документами, после чего поспешила покинуть нас и затеряться среди гостей. Примерно так же поступил родич Лидии. За ним пошли аристократы поскромнее — способные уложить свои поздравительные речи в минуту или около того. Некоторые, как Мари с Крисом, даже обходились без рекламы своих подарков, за что я был им особенно благодарен.
Наконец поток желающих нам всяческих благ иссяк, и церемониймейстер пригласил гостей перебраться из храма в более подходящее для празднования место. Мгновенно набежавшая толпа слуг развела присутствующих по каретам. И только тогда, оказавшись в отдельном закрытом экипаже, я позволил себе немного расслабить застывшие в широкой радостной улыбке губы и рассмотреть мою новую жену.
Лидия Риттершанц походила на собственный официальный портрет не больше, чем я на свой. То есть при внимательном рассмотрении нечто общее, несомненно, прослеживалось, но не более того. Причем живая женщина имела сходство с качественно выполненной скульптурой куда большее, нежели творение придворного художника. Правильный овал лица, прямой нос, высокий чистый лоб, аккуратные изгибы густых черных бровей — она полностью соответствовала имперским стандартам красоты. Не будя при этом в душе ни единого чувства. Слишком идеальная, слишком холодная.
Видимо, я чрезмерно долго смотрел на нее, потому что одна из бровей женщины приподнялась вверх в немом вопросе. Пришлось отрицательно качнуть головой и отвести глаза в сторону. Впрочем, любоваться в закрытой карете было не на что, и мы продолжали время от времени встречаться взглядами. Заговорить никто из нас до самого конца поездки так и не решился.
Ло Ивейна Гнец
Ивейна ужасно не любила официальные мероприятия, хотя как жена главнокомандующего и представитель семьи Гнецев была вынуждена регулярно на них присутствовать. Разнообразные двусмысленности, паузы, намеки и недоговоренности ужасно ее нервировали. Она всегда была, в первую очередь, воином и, несмотря на удачное замужество, так и не смогла органично вписаться в постоянно интригующее высшее общество. Женщина опасалась выдать важную информацию или сказать нечто, что могло быть расценено как обещание от имени семьи, а потому, находясь в официальном статусе, старательно избегала разговоров на серьезные темы. Вот и сейчас, обменявшись едва ли десятком фраз с представителем императорской фамилии, Ивейна сбежала, воспользовавшись выдуманным предлогом.
Побродив немного по территории и успешно ускользнув еще от трех человек, стремящихся побеседовать с ней, жена главнокомандующего все-таки разыскала ту, которая могла оградить ее от чужого внимания одним своим присутствием. Или хотя бы прикрыть в словесной баталии, не дав сболтнуть лишнего.
— Здравствуйте, Мари, Кристофер.
— Доброго дня, Ло Ивейна.
— Здравствуй, Иви. От кого прячешься?
— От всех, — грустно призналась женщина. — Ты меня спасешь?
— Разве я могу отказать своей второй маме? — Марианна подтянула поближе к себе Кристофера, за локоть которого держалась, и, прижавшись грудью к его руке, промурлыкала мужу на ухо: — Дорогой, ты ведь принесешь двум изнывающим от жажды женщинам по коктейлю? Кажется, их где-то здесь подавали. Только мне лимонный, а Иви предпочитает вкус вишни. И смотри не перепутай.
Юноша на мгновение прикрыл глаза. Желваки заиграли на его скулах.
— Если вам надо побеседовать с глазу на глаз, то стоило сказать об этом напрямую, а не играться, как обычно, — процедил он. — Пойду поищу Кристину. Коктейли можете спросить у слуг. Прошу простить меня, Ло Ивейна. — Он коротко поклонился.
— Кажется, я видела вашу сестру у фонтана, — решила подсказать юноше Ивейна, чувствуя, что подошла не совсем вовремя. — С молодым человеком из Каласов. Имени его, к сожалению, не помню.
— Валиант. Его зовут Валиант Калас. Благодарю за подсказку. — Юноша еще раз поклонился ей, прежде чем уйти в указанном направлении.
— Так ли уж обязательно доводить парня своими издевками? — спросила Иви, с трудом удерживая готовый сорваться с губ тяжелый вздох. — Он ведь твой муж, в конце концов. А ты все силой характера меряешься.
— Это у тебя муж. — Марианна смотрела в сторону общающихся с кем-то из гостей молодоженов. — У императорской дочки. У моего бывшего капрала. А у меня домашняя зверушка, по недоразумению принявшая человеческий облик. Вот и приходится обучать правильному отношению к хозяйке.
— Судя по его поведению, с обучением у тебя не заладилось.
— Почему же. Все в пределах нормы.
— Норма — это заставить его злиться? Не боишься, что однажды ему надоест терпеть твои выходки? Денова всегда были гордыми.
— Гордость у него есть. Силы духа не хватает. — Марианна помолчала. — Я не собираюсь терпеть рядом с собой малыша, который думает, что благодаря супружеству он получил право совать свой нос в мои дела. Его место у двери на коврике. Если он поймет и смирится со своим положением, то я так и быть не буду натягивать поводок слишком сильно. Даже разрешу ему завести несколько покладистых девочек для развлечений, если он не будет этим слишком бравировать. Видишь, какая я добрая.
— А если он сам на тебя поводок наденет?
— Очень мило, что ты так веришь в моего мужа, но вынуждена заметить — на подобный подвиг он точно не способен. Сильных мужчин вообще почти не осталось. Последнего императорская дочка заняла. Если бы не запрет на бракосочетания между ближайшими родственниками, я бы точно ей войну объявила.
— Не понимаю. — Ивейна покачала головой. — Как можно подобным образом относиться к собственному супругу?
— А я не понимаю, как можно боготворить человека, который тебя практически игнорирует, — пожала плечами Мари. — То, что у нас разные взгляды на мужчин и институт брака — совсем не новость. Будем обсуждать мужей дальше или переключимся на менее конфликтную тему?
— Извини, я не хотела так сильно лезть в твою личную жизнь.
— Никаких проблем.
Они замолчали. Мари не отводила взгляда от молодоженов, загадочно улыбаясь. Ивейна же изучала свою родственницу-подругу, пытаясь понять, чем вызвано ее хорошее настроение.
— Мне кажется или тебя что-то веселит?
— Скорее радует. — Мари повернулась к своей собеседнице. — Кого ты там видишь? — Она махнула рукой в сторону молодоженов.
— Абеля? — осторожно уточнила женщина, пытаясь поймать мысль подруги. — Лидию Риттершанц?
— Наследника, Иви. Ты видишь наследника главнокомандующего. Того, кто через несколько лет будет указывать нашим генералам, что и как делать. — Марианна улыбнулась еще шире. — Вместо меня.
— Ты преувеличиваешь. Женитьба на дочери императора не поставит его выше тебя в глазах высокородных. Особенно, в свете последней выходки. Ему еще повезло, что Александро сумел погасить конфликт с родом Риттершанцев.
— Неужели? А может наоборот, папе повезло, что Абель устроил эту свадьбу? Да еще таким образом — объявив на всю империю, что не собирается оставаться на вторых ролях.
— Он не настолько хитер.
— Или ты не настолько хорошо его знаешь.
— Что за чушь? — Ивейна могла понять желание Мари поиграть с различными предположениями, но это уже перебор. — Абель едва не спровоцировал конфликт с императорским родом. Подставил под удар всю нашу семью. Фактически оскорбил свою невесту. Полагаешь, он сделал все это ради свадьбы?
— Ты, конечно, не думаешь о том, что действия отца и императора тоже можно просчитать?
— Ну да. И как я раньше не догадалась? — язвительно заметила Ивейна. — Курсант второкурсник, манипулирующий лидерами империи, это так естественно и очевидно. Мои действия он тоже просчитал? Или просто не подумал о том, что я могла убить его любимую прямо в храме Совершенства сразу после заключения их брака?
— Так почему не убила? — равнодушно поинтересовалась Мари.
Ивейна осеклась.
— Не была уверена в правильности поступка. Но если бы Александро отдал приказ...
— Если бы Александро отдал приказ, то у тебя бы были проблемы. Возможно, со смертельным исходом. Хотя последнее маловероятно — все-таки Абель тебя любит.
— Ты о чем? — непонимающе нахмурилась Иви.
— Сильвия служила у меня. Кроме того, я крайне внимательно изучила ее личное дело, прежде чем направить к Абелю в качестве инструктора. Она вполне в состоянии продержаться против тебя несколько секунд.
— Это бы ее не спасло.
— Опасное заблуждение. Сколько людей находилось вместе с вами в храме? А сколько снаружи, у ожидавшего окончания церемонии Гнешека? Не недооценивай моего братишку, Иви. Скорее всего, он все просчитал. Еще и козырь в рукаве припас. Тебе, например, известно насколько Абель силен как маг?
— Летом ему присвоили вторую ступень. Это не так? Третья?
— Не знаю. — Мари усмехнулась.
Ивейна закатила глаза. Ну а чего еще можно было ожидать от этой язвы? Только поддразниваний. Бросила несколько фраз, лисица, а Иви надумала себе невесть что.
— Не знаю, — повторила Марианна, вдоволь насмотревшись на лицо подруги. — Но могу предположить. Я обратилась к архивариусу, чтобы уточнить какими именно книгами интересовался Абель. — Она вновь замолчала.
— И какими же? — подтолкнула ее Ивейна. — Кстати, разве архивариус отслеживает, кто что берет из библиотеки?
— Из обычной нет. Только из закрытых секций или архива.
— И что заинтересовало Абеля?
— Трактаты по магии разумеется. Причем, первый запрос он сделал тринадцать лет назад. Ему тогда было семь.
— В семь лет!? — Ивейна пораженно уставилась на Марианну. — Хочешь сказать, он уже тогда разбирался в чарах настолько, чтобы читать труды из закрытых секций?
— Не кричи. Мы все-таки на официальном мероприятии.
— Извини, — стушевалась женщина.
— Так вот. Полагаю, в трактатах он тогда не разобрался. Вернул назад. Чтобы запросить часть из них тремя годами позже. Количество интересующих его редких книг постепенно возрастало. А в четырнадцать Абель перестал пользоваться литературой закрытых секций.
