И не важно, что сейчас за плечами Орога лишь горстка урук-хаев, опьяненных собственной наглостью, и Белому Вождю приходиться решать их проблемы. Пытаться свернуть с пути фигуру его величины — все равно что просить подвинуться гору.
Ривендор не понимал, что ему больше хочется: бежать без огляду, или внимать зачарованно каждому жесту орочьего лидера. Говорят, Шенгару порой удается переубедить брата в том или ином решении. А он... Зря вообще затеял этот разговор.
ГЛАВА 10.
Во время ночной вылазки они потеряли четверых. Двоих раненых удалось утащить обратно к пещере. Но лишь потому, что враг не препятствовал. Выстрелы со скал встречали каждую из трех безрезультатных попыток прорваться. Тщетно Элгиласт сгонял над их головами самые плотные тучи. На меткость вражеских стрел они никак не влияли.
После третьего поспешного отступления маг пришел к гениальному выводу:
— Они, наверное, видят в темноте!
Тандегрэн удержал мучительный позыв врезать ему по зубам. Похоже, в своей симпатии к людям он действительно нахватался вульгарных черт от младшей расы... Но эльфийский командир твердо решил, что если доморощенный мудрец отвесит очередное ценное замечание, одним пострадавшим эльфом этой ночью станет больше.
Урук-хаи. Живые и здравствующие. Может быть, они все-таки соизволят к утру развеяться, как и положено дурацкому сну?
О восходе солнца оповестило замогильное завывание хриплого рога. Орки ненавязчиво напоминали о своем существовании. Сон улетучиваться не желал.
Превосходно. Им не прорваться ночью и тем более не ускользнуть днем.
— Воды... — прошептал один из раненых. Его голос резанул по сердцу Тандегрэна, словно тупым зазубренным ножом. Вот он, наглядный результат твоих ошибок, командир.
Воды не было. Как не было еды, стрел и всего остального.
Тандегрэн резко придавил набирающий силу голосок совести. Большой недостаток всей эльфийской расы — в неподобающее время погружаться с головой в сентиментальные философствования мазохистского толка. Искоренить эту черту до конца было невозможно, лишь научиться с ней бороться. Обычно это у него хорошо получалось.
На третий день осады Элгиласт затеял получение воды при помощи ливня. Эльфы укрылись в пещере, а вот оркам пришлось хорошенько помокнуть. В разгар стихии Тандегрэн послал троих добровольцев проверить осаждающих на прочность. Лучникам разгулявшееся ненастье мешало, но тяжелый арбалетный болт, принесшийся с вершины скалы, прошил грудь одного из эльфийских храбрецов чуть выше сердца. Воин истек кровью за считанные минуты. Три других стрелка оказались менее удачливыми, но один факт их наличия ставил под сомнение разумность дальнейших попыток.
Мага хватило на полчаса поддержания ливня. Стоило ему отвлечься, как собранные облака сразу норовили разбежаться. Так и пришлось Элгиласту торчать под вызванным им же дождем, пока оглушительный чих не возвестил о том, что эльфийским магам не чужды проблемы простуды.
Водой они, правда, заполнили все имеющиеся в наличии фляги.
Ответная пакость со стороны орков последовала ночью. На дрова урук-хаи не скупились. Задорные жаркие искры возносились к самому небу. А на вертелах крутились целые туши коз и молодых кабанчиков.
Орки плясали вокруг костров и распевали свои отвратительные песни под звуки варварских инструментов — в основном, ударных и шумовых.
В своем показательном веселье они, однако, не забыли выставить на стражу лучников. Тандегрэн проверил лично и схлопотал в плечо стрелу.
Эльфы, давно сжегшие последнюю травинку и разделившие три лепешки на семнадцать ртов, жадно глотали слюнки. Бурча животом и громко чихая, Элгиласт изменил направление ветра, но дразнящие запахи уже успели разбудоражить голодные фантазии, и эльфам хватало одного вида приготовляемой пищи... Одной мысли о том, что она где-то готовится.
Пока товарищи занимались раной (по счастью, легкой), Тандегрэн поймал себя на том, что оценивает сочного мага с откровенно гастрономических позиций.
Утром эльфы в тихой ярости наблюдали, как орки разбивают у брода палатки, притащенные из их оставленного лагеря. Когда процесс был окончен, особо отчаянный урук-хай демонстративно вылил на землю ковшик воды, ткнув пальцем сначала на небо, затем на палатки.
Трое эльфов схватились за луки, но наглец уже успел улизнуть, а повыскакивавшие из укрытий вражеские стрелки мгновенно наградили лучников тучей ответных стрел. Еще двое раненых и один убитый.
— Они стреляют лишь по тем, кто предпринимает действия, — заметил один из эльфов. К счастью Элгиласта, опередив его с этим заявлением на доли секунды. Иначе недосчитаться бы магу парочки-другой зубов.
— Они вынуждают нас сдаться, — мрачно пояснил Тандегрэн.
— Я знаю, что делать, — отрезал маг. — Мне нужно время и силы на подготовку. И эти твари отправятся прямиком к своему Темному Покойнику.
С этими словами он схватил последнюю лепешку из общих запасов и в три жадных укуса сожрал ее до крошки, даже не прожевав.
Все надежды Орога удержать брата на отдыхе хоть на некоторое время пошли прахом. Стоило тому окончательно получшать, как неугомонный охотник немедленно примчался к центру событий.
Последняя размолвка проложила хорошую трещину в многолетней бескорыстной дружбе. Оба брата это понимали — и избегали бесед на тяжкую тему. Но разговоры на другие не клеились тем более. Когда молчание стало совсем уж невыносимым, Орог осторожно начал:
— По поводу Черного Солнца...
— Мы уже договорились, — бросил в ответ Шенгар. — Это будет мой клан, мои старейшины и мое место в Совете. И мое мнение на происходящее. Все. А теперь, брат... Давай-ка думать, что ничего не было.
— Давай, — согласился Орог.
Шенгар обратил взгляд к пещере.
— Выдохлись, похоже, ушастые? — предположил он. — Пора бы тебе разворачивать тряпочку.
Под "тряпочкой" имелось в виду очередное сокровище из запасов Ришнара. Не много, не мало, личный стяг Талемайра, нашедшего смерть под сводами гномьих пещер. Вместо того, чтобы отправиться за черным рыцарем, ближайшим подручным Владыки, в могилу, каким-то неведомым чудом стяг перекочевал в один из многочисленных тайников предусмотрительного сотника. Шенгар бы не слишком удивился, если в скором времени в придачу к стягу обнаружились меч, вороненый панцирь, перстень с личной печатью и парочка темномагических страшилок до кучи.
"На славе великих предков можно многого добиться, если правильно подойти к вопросу, — наставлял старый орк. — Кого волнует какой-то там лохматый урук-хай с северных пустошей? Наследник великих деяний, на которого снизошел дух отважного воина — вот с кем надо считаться!"
"Кто поверит в подобную ахинею?!" — возмутился Шенгар. Ришнар хитро прищурил глаза и усмехнулся:
"Вот именно в ахинею лучше всего и поверят".
— Еще не пора, — ответил Орог. — По-моему, затишье временное.
— А я поспорить готов, что длинноухие уже на подходе. Вечером они начнут переговоры.
— Не так рано.
— Так что, будем спорить?
— Отстань.
Шенгар расплылся в хищной улыбке:
— Нет, брат. Ты сначала выслушай, на что я предлагаю спорить.
— Ну и на что же?
— На голосование в Совете. Если ушастые ломаются до вечера, то я имею право требовать у тебя голос по любому одному вопросу. А если нет, я голосую в твою пользу. Идет?
— Слушай, брат, почему тебя еще никто не прибил, а?
— Потому что я хорошо дерусь и быстро бегаю, — довольно объявил Шенгар.
Братья так увлеклись процессом примирения, что едва было не пропустили самое интересное.
Бледное свечение, исходящее из пещеры, набирало силу с каждым мгновением. Как будто бы за камнем, прикрывающим вход, появилось второе солнце.
— Чтоб им провалиться, глаза-то как режет! — вскричал Шенгар, прикрывая лицо руками и отворачиваясь.
Но то были еще цветочки. Резало не только глаза. Вся кожа горела огнем от этого неведомого света, и одежда едва спасала от страшных лучей.
Любому из старых орков, хоть раз заставшему день вне укрытия, такие ощущения были хорошо знакомы, но урук-хаи понятия не имели, что с ними происходит.
Вялые мышцы отказывались повиноваться, кости ломило, а виски раскалывались неимоверной болью.
Орог с трудом огляделся по сторонам и увидел, что все орки, оказавшиеся вблизи этого странного явления, чувствуют себя не лучше.
— Что это за свет такой?! — беспокойно воскликнул он.
Рядом возник взбудораженный Ривендор. Кажется, на него лучи не оказывали никакого влияния.
— Это не свет, это Свет! — ответил эльф.
Шенгар поднял на него мутные глаза.
— Спасибо, объяснил! Сам-то понял, чего сказал?
— Элгиласт призывает великие силы, нужно срочно уходить, пока его магия не начала действовать!
— Вот и уходи, если можешь, — прохрипел Орог, корчась от боли.
В бессильном отчаянии эльф всплеснул руками.
Свечение достигло своего пика, и в странной неестественной тишине разнесся эхом чистый высокий голос, нараспев произносящий слова.
Дрожащими руками Шенгар сунул Ривендору лук.
— Стреляй, дурачье длинноухое! — взвыл урук-хай не своим голосом. — Ты один можешь его сейчас достать!
Эльф принял оружие и понял, что пальцы у него трясутся не хуже, чем у орка. Физических страданий исходящий от мага Свет ему не причинял, но мелодика заклинания повергала разум в странное оцепенение. Вместо привычных картин и предметов перед ним вставала суть мироздания. Он видел, как рождаются горы из раскаленных потоков лавы. Он видел каждую роговую пластину лука и оленей, которым эти рога когда-то принадлежали. При желании, он мог проследить их жизнь, от маленького олененка до могучего взрослого зверя... Увидеть их предков. И предков их предков. И предков их предков... Он был вороном, теряющим перо над бескрайними просторами тундры. Он был одной из крошечных Вселенных в наконечнике стрелы, выстроившихся рядами, как воины в парадном строю — одной-единственной и всеми сразу.
Он был бурным потоком горной реки, выворачивающим с корнем деревья, сметающим все преграды на своем пути...
— Навесом! — стонал Шенгар. — Ты что, лук в первый раз видишь?!
— Таким — в первый... — пробормотал Ривендор, сознавая, сколь странно выглядит сейчас со стороны. Голос орка помог ему вырваться из череды завораживающих видений. Многомерный мир, бесконечный во всех направлениях, перестал уносить его неуправляемым калейдоскопом в свои глубины.
Лишь только эльфу удалось обуздать это новое зрение, и оно превратилась в его верного помощника. Он точно знал, насколько следует натянуть лук, на какой угол поднять, когда спустить тетиву. Несправедливо и жутко — ведь от такого стрелка невозможно уйти. Он не может промахнуться или ошибиться.
Натянуть. Поднять. Спустить.
Смертоносная армия маленьких Вселенных устремилась в центр сияющего сгустка Света.
И в тот же момент последовал... Если бы Ривендора попросили описать это словами, он остановился бы на определении "оглушительный беззвучный звук". И плевать на всех, кто скажет, что такого не бывает.
Бывает, когда схлопывается бесконечность, ужимаясь до трех жалких измерений.
Как чувствует себя выцветшая буква на плоском поблекшем листе бумаги?
Обездвиженная природа, разложенная заклинанием на причинно-следственные связи, возвращалась в свои права укоризненным вздохом ветерка...
Ветер! Ривендор тоже вздохнул — с облегчением. Вот какую составляющую выстрела он упустил. Он опоздал — и случайность спасла его от бессмысленного убийства. Стрела ударилась о камень, не причинив вреда Элгиласту, успевшему отпустить на волю измененную реальность.
"Любопытно", — подумал эльф. А ведь в обычных условиях инстинкты стрелка, намертво вбитые долгими тренировками, не оставили бы без внимания такую важную деталь!
Один знакомый с задатками мага как-то пытался объяснить ему причины затруднений, испытываемых эльфийскими чародеями.
"Раньше, — говорил знакомый, — Светлый Творец помогал нам. Стоило только озвучить желаемый результат. Если желание соответствовало воле Творца, он подсказывал путь к его осуществлению. Но вот уже триста лет, как он глух ко всем призывам! Приходится действовать самостоятельно — а это очень сложно".
Теперь Ривендор понял, что имел в виду маг. После того, что он видел собственными глазами... Удивительно, как у нынешних чародеев вообще что-то получается!
— Мазила! — укоризненно буркнул Шенгар. — А еще уши длинные!
— Магия сбила меня, — оправдался эльф. — Я все равно опоздал. Он успел завершить заклинание.
Орог удивленно посмотрел по сторонам.
— Ничего не изменилось! — заметил он. — Он что — ошиб... А, Чертоги Творца!
Глухой подземный толчок содрогнул скалы.
Огромный участок земли медленно оседал вниз. Тот самый, на котором они находились.
— Ах он, мерзость ушастая! — задохнулся яростью Шенгар, вырывая свой лук у ошеломленного эльфа.
Орог ухватил его за руку:
— Брат, река!
Другие урук-хаи, столь же обескураженные происходящим, быстро пришли в себя перед лицом материализованной опасности.
— Русло завалило! Наводнение! Спасайтесь!
Высшей точкой в округе была скала с пещерой. Но "двор" природной крепости уже заливала стремительно поднимающаяся вода. Даже если забыть об эльфах, хоть и ограниченных в запасе стрел, но ради такого случая вряд ли станущих их жалеть, добраться до спасительной высоты они уже не успевали.
По направлению к броду местность шла под уклон. Бежать туда не имело смысла. Самым надежным вариантом оставалась плотина, перекрывшая реку огромными глыбами базальта. Успеть к ней до того, как разгневанный поток перехлестнет через преграду — последний шанс на спасение.
С коротким вскриком упал на землю орк из клана Леденящая Смерть. Тот, что поднимал больше всего шума и баламутил остальных... Из спины его торчала стрела. Эльфы наконец-то получили преимущество и не мешкали им воспользоваться.
Еще кто-то рухнул со стрелой между лопаток. Не оборачиваться. Не отвлекаться. Вперед, к плотине, короткими беспорядочными зигзагами.
И тут пришла вторая волна землетрясения.
— К Темному Покойнику... — самозабвенно шептал Элгиласт. — К Темному Покойнику...
Тандегрэн сгреб его за ворот и от души хлестнул ладонью сначала по правой щеке, потом по левой. Закатившиеся зрачки мага медленно всплыли из-под век.
— К Темному Покойнику... — продолжил он. Похоже, ему настолько нравилась шутка собственного изобретения, что он готов был повторять ее даже в полузабытьи.
Тандегрэн отвесил ему еще одну пощечину, и маг окончательно пришел в себя.
— Я безумно вымотан и долго не продержусь в сознании, — тихим бесцветным голосом сообщил Элгиласт. — Что ты хочешь от меня?
— Я хочу, чтобы ты объяснил ВОТ ЭТО, — свирепо заявил командир и подтащил мага к краю площадки, невзирая на вражеских лучников, резво ощетинившихся стрелами.
— ЭТО! — рявкнул Тандегрэн, тыча пальцем вниз, словно повторение могло как-то повлиять на вменяемость собеседника.
— Это трещина в земле, — невозмутимо отозвался тот и снова обмяк. На этот раз ни удары по щекам, ни энергичное встряхивание не помогли вернуть его в чувство.
