— Я не возражаю, — пожал плечами Денис. — Но почему? Чем вам не нравится мое имя?
— Об этом ты узнаешь. Всему свое время... думаю, будет лучше, если я начну с самого начала. Вам надо узнать о многом, поскольку это знание определит дальнейшие действия. Итак... приступим.
— Все вы знаете о древней битве, которая произошла тысячу лет назад у стен Хрустальной Цитадели, в ходе которой погибли Пятеро магов, возглавлявших восстание. Не надо сверкать глазами, Таяна, я знаю, что ты хочешь сказать. Разумеется, не все оказалось так просто. Битва была тяжелой, с обеих стороны было много погибших, и среди тысяч смертей затерялись пять. Я уже знаю, Дьен, что Таяна рассказала тебе историю мнимой или реальной гибели каждого из великой Пятерки. Но то, что ты говорила, девочка, и то, что сумели узнать ваши исследователи — это так далеко от истины... Вообще, убить высшего мага — это совсем не так легко, как может показаться тебе, тьер.
— Тьер??? — вскочила с кресла волшебница.
— Успокойся, Таяна, успокойся. Ну, тьер... ну и что? Хоть я и говорил, что все тьеры прирожденные убийцы, это не значит, что они не могут быть друзьями. Или, хотя бы, временными союзниками. И потом, он, между прочим, спас твой рассудок там, в глубинах памяти Дьена.
— Так... так этот поток силы...
— Был мой, — приподнявшись, отвесил легкий, слега насмешливый поклон, тьер. — И потом, я предпочитаю, чтобы меня называли Тернером. Как-то привык я к этому имени.
Оракул деликатно кашлянул, давая понять, что разговор отошел от темы. Когда взгляды всех опять обратились к нему, он продолжил.
— Итак, как я уже говорил, убить высшего мага очень сложно. И, разумеется, каждый из Пятерых предвидел возможность поражения, и предпринял меры, чтобы уцелеть самому. Но все пошло не так, как предполагалось. Не буду вдаваться в подробности, нам они сейчас не слишком важны, скажу только, что сведения о смерти Пятерых были, мягко говоря, преувеличены. Хотя и не так далеки от истины, как может показаться неискушенному взгляду. Я, к примеру, был убит... и перед смертью успел переместить свой дух в эту пещеру. Предполагалось спасти и тело... но я не успел. А потому обречен на вот такое странное существование. Правда, в этом существовании есть определенные плюсы...
— Дерек дер Сан, подумать только... — простонала Таяна, закрыв глаза. — О, Эрнис... да все маги Академии отдали бы по двадцать лет жизни за возможность поговорить с вами. Столько вопросов, столько древних тайн, которые...
— Которым, девочка моя, лучше оставаться тайнами. И я надеюсь, одной из таких тайн станет наш сегодняшний разговор. Но продолжу. Судьба большинства остальных из Пяти мне неизвестна. Знаю только, что ни один из них не погиб в том бою... по крайней мере, не погиб их дух.
— Вы сказали, большинства, Дерек? Значит...
Насчет Зарида дер Рей у меня есть определенные подозрения... кстати, Таяна, тебе будет интересно узнать, что он был одним из твоих предков?
— Моих???
— А что тебя так удивляет? Маги — тоже мужчины, и Зарид весьма доброжелательно относился к женщинам, особенно к молодым и красивым. Даже мне известно по крайней мере о пятерых его потомках, а сколько их было на самом деле, одна Эрнис ведает. Так вот, Зарид одно время претендовал на место Верховного алхимика... правда, подвинуть на этом месте Унвейта оказалось ему не по силам. Но он был талантлив, невероятно талантлив. Таяна, ты слышала что-нибудь о народе орков?
Девушка задумалась, потом отрицательно покачала головой.
— Орки? — подал голос Денис. — Не знаю, что сказать... в моем мире были легенды... ну, книги... в них упоминались орки. По крайней мере, звучало похоже.
— Я не знаю, в чем тут дело, пересечение миров иногда приводит к странным эффектам. Ну, суть такая. Племена орков жили в лесах к востоку от Империи... впрочем, Империи тогда еще не было, а было с пару десятков более или менее крупных государств. Орки были мирным народом, слабым, малочисленным... Они никому не мешали, и никому не были нужны. Кроме Зарида. Он славно поработал с ними... Его снадобья, приготовленные для орков, дали мощный эффект, передаваемый потомкам. Теперь они называли себя ургами, и поклонялись Зариду, как своему создателю. И они изменились — стали крупнее, сильнее... и агрессивнее. Думаю, Зарид готовил для себя личную армию, он всегда был против экспериментов по созданию ньорков, говорил, что это плохо закончится. Как оказалось, был прав. Его армия ургов могла бы изменить соотношение сил... но он не успел ... Хрустальная цитадель пала раньше, чем ожидалось.
— А вы знали, что она падет?
— Я знал, — усмехнулся Дерек. — В то время об искусстве предсказания знали мало. Вообще говоря, о нем и сейчас знают немногим больше, но Унвейт, Зорген... они не верили в истинность предсказаний. Да и я был в этих делах не слишком опытен — по моему прогнозу, Цитадель должна была продержаться еще лет двадцать, и у нас был реальный шанс на победу... что-то около одного к пяти. Для магов эта весьма неплохая вероятность, знаете ли... но никто не предвидел бунта ньорков. Да, возвращаясь к Зариду...
Дерек дер Сан закрыл глаза. События тысячелетней давности начали разворачиваться перед его глазами — с множеством деталей, яркие, отчетливые... как будто произошедшие вчера.
— Ты намерен собрать Совет? — Дерек с сомнением покачал головой. — Не знаю, не знаю... Сейчас не лучшее время, чтобы отвлекать силы на эксперименты с дикарями.
— Ты хочешь сказать, что я занимаюсь ерундой?
Они не торопясь шли по длинному коридору — подземному тоннелю, соединявшему Ноэль-де-Тор с внешней стеной. Здесь было пустынно — право доступа в подземелья любого из пяти Шпилей имели только старшие и высшие маги. Сейчас в Цитадели таковых было немного.
Дерек, как обычно, щеголял в черном кожаном камзоле, прекрасно сочетающимся с его платиновыми волосами, длинными, спускающимися до лопаток. На боку висела длинная изящная шпага — все знали, что оружием дер Сан владеет в совершенстве. Хотя, конечно, клинок для мага был не более чем развлечением... а уж для высшего мага, к каковым он бы причислен еще лет двадцать назад, и подавно.
Его спутник явно демонстрировал свою приверженность традициям — на нем был длинный просторный балахон из дорогого темно-синего бархата, весь обшитый руническими письменами, и такая же синяя шляпа. Он был уже стар — куда старше Дерека — и выглядывавший из под полей шляпы крючковатый нос и редкая кустистая бороденка ясно говорили о том, что время расцвета мужской силы Зарида дер Рэя остались в далеком прошлом. Хотя сам он с этим бы не согласился — один из лучших, после дер Унвейта, знаток алхимии, Зарид без труда мог приготовить — и готовил не раз — зелье, способное восстановить его мужские силы. Пусть и на время. А капелька иллюзии — и любая женщина видела перед собой не старика, с желтой морщинистой кожей, седыми бровями и бледными, почти бескровными губами, а молодого богатыря, играющего мускулами... это невинное колдовство помогало дер Рэю легко находить женщин, с радостью готовых скрасить его одинокие вечера... и столь же одинокие ночи.
Зарид был не в настроении. Вообще говоря, он редко пребывал в благодушном состоянии, и если бы не неписанный кодекс высших магов, запрещавший им искать ссоры друг с другом без одобрения магической дуэли Советом, он давно бы уже нарвался на неприятности. Вот и сейчас в голосе дер Рэя сквозила неприкрытая угроза. Толку в этом было немного, она была напускной, ни один из высших магов, будучи в здравом уме и твердой памяти, не рискнул бы нарушить правила и бросить равному себе вызов... по крайней мере, по пустякам.
— Ты хочешь сказать, Ульрих имеет право решать, над чем мне работать?
— Нет, — усмехнулся Дерек, — не хочу. У каждого свои идеи. Просто я сомневаюсь, что Ульрих даст добро на использование алмазного порошка на твои цели, Зарид. Его осталось не слишком много.
— Еще бы, — хмыкнул Зарид. — Почти все запасы вбухали в эти стены и башни... зачем, спрашивается? Подумаешь... вечный материал. Не бывает ничего вечного.
— Ты о первом законе?
— Разумеется. То, что человек способен построить, он же может и разрушить, разве не так? И потом, неужели кто-то думает, что когда-нибудь Хрустальная Цитадель будет атакована этими примитивными катапультами? Для алмазной пыли можно было найти применение и получше.
— Угу, — пробормотал Дерек, словно про себя. — На твои эксперименты.
Зарид дер Рэй сделал вид, что пропустил шпильку мимо ушей. Некоторое время они шли молча. Тоннель был освещен мягким, слегка желтоватым светом. Время жизни белых матовых шаров было огромным и, хотя когда-нибудь и им суждено исчерпать вложенный в них свет, случится это очень нескоро. По обе стороны коридора тянулись плотно закрытые двери. Одни из них вели в помещения, сплошь заваленные книгами — в том числе невероятно древними, прочесть которые могли лишь немногие — и даже не все из высших. В других помещениях скрывались вещи посерьезнее — и немало было таких дверей, на которых, кроме прочных бронзовых запоров, можно было заметить и следы охранной магии, способной в мгновение ока испепелить любого, кому пришла бы в голову мысль хотя бы дотронуться до массивных, выполнены в виде львиных голов, дверных ручек. Здесь, в подземельях Шпиля Познания, хранилось все самое ценное, чем располагала Хрустальная цитадель.
— Я намерен требовать созыва Совета, — вновь заговорил дер Рэй. — Мои эксперименты входят в решающую стадию, ургам необходим настоящий идол, не какие-то резные деревянные статуи, которые они старательно поливают кровью.
— Конечно, — с оттенком ехидства вставил Дерек, — это должно быть прекрасное изображение бесконечно мудрого божества. Как себя чувствуешь в шкуре демиурга, Зарид? Не жмет?
— Я не понимаю твоего сарказма, — насупился старый маг. — Может быть, я и не бог...
— Только "может быть", а?
— Не надо ловить меня на слове, — фыркнул дер Рэй. — Я не бог, но ургов создал я.
— Ты только лишь изменил их.
— Неважно. То, что получилось, уже является новым народом. Когда Унвейт создавал своих ньорков из людей, никто ведь не сомневался в том, что это новые живые существа, не существовавшие ранее. Или ты считаешь иначе?
— Унвейт не претендует на звание Создателя. И не требует от ньорков, чтобы его называли Вечным...
— Это не я придумал, это они сами, — махнул рукой Зарид. — И потом, Унвейт делал тупых солдат, пусть и хороших. Старику просто не хватило смелости замахнуться на что-то более значительное.
— А тебе хватило.
— Как видишь...
— Я говорю о другом, — Дерек был серьезен, как никогда. — Никто из высших магов не пытался играть роль бога. Да, мы можем многое, в том числе, и то, что сделал ты... не надо столь презрительно щуриться, Зарид, не надо. Унвейт может все то, что можешь ты, и еще столько же. Но никто и никогда не пытался создавать новую расу разумных существ. Ньорки, сам понимаешь, под понятие "раса" не подпадают, размножаться они не умеют. Конечно, это было заманчиво... а ты знаешь, что Унвейт попробовал? Не так, как ты, он решил создать разумного скакуна. То, что получилось...
— Я знаю, — хмуро бросил Зарид. — Раб получился. Преданный, тупой... выносливый.
— Вот именно. Когда магиконя ведут на бойню, он понимает, что его ждет. И все же идет, он не может иначе, не может не подчиниться. Разумное существо нельзя доводить до такого состояния. Милосерднее его просто убить.
— Не надо мне рассказывать то, что я знаю и так.
— Видимо, плохо знаешь. Унвейт признал эти эксперименты жестокими и в своей книге, где описывал технологию экспериментов, дал понять, что его отношение...
— Да читал я, — Зарид всем своим видом показывал, как его раздражает этот разговор. — Двуличный ублюдок... можно подумать, ньорки не разумны. И потом, эта манера Унвейта изъясняться... я могу поклясться, что никто, прочтя эту книгу, не поймет ни слова из его философских рассуждений. Старик слаб и душой, и телом. Ему не хватает смелости принимать решения. Я просто пошел дальше.
— Пустой это разговор, Зарид... созывай Совет, твое право.
— Непременно, Дерек.
Совет высших собрался спустя два дня. Хотя все Пятеро и находились в Хрустальной цитадели, для того, чтобы встретиться и обсудить насущные вопросы, каждому из них необходим было отложить свою работу — и каждый считал, что от этого она, работа, существенно пострадает. Тем не менее, право созвать Совет имел любой из Высших — и, после положенных проволочек, они, наконец, собрались.
Каждый раз эта церемония служила поводом показать себя — несмотря на то, что все маги прекрасно знали друг друга, знали слабости и сильные стороны оппонентов, знали даже, кто и как именно выскажется по тому или иному поводу. Это, правда, не мешало инициатору созыва Совета излагать свои требования — всегда оставался шанс, что кто-либо из высших магов, в результате трезвых рассуждений или под влиянием прихоти, изменит свою точку зрения.
Маги неспешно занимали места. Как всегда, первым явился Ульрих дер Зорген. Он был единственным из присутствующих боевым магом, и манеры имел, во многом, солдатские. В частности, не переносил любых проявлений непунктуальности. Об этой его слабости, конечно, все знали, и, если кому-то нужно было вывести огненного мага из себя, достаточно было просто как следует опоздать на встречу. Ульрих был в доспехах — злые языки говаривали, что Зорген не снимает их даже ночью... хотя в Цитадели было немало молодых послушниц, готовых со всем пылом опровергнуть это заявление. Зорген был видным мужчиной — не считая его знаний и богатства — и, поэтому, был желанным объектом устремлений для каждой мало-мальски привлекательной особи женского пола. И он не был затворником, но и не стремился завести семью — такое деяние вообще было не в правилах высших магов. Эффектно откинув полы своего черно-алого плаща, он опустился в кресло верховного мага, и жестам повелел прислужникам, расставлявших по столу вазы с фруктами и бутылки с винами, убираться.
Зарид и Дерек пришли сразу вслед за ним. Их нельзя было назвать друзьями, высшие маги не имеют настоящих друзей — просто так повелось, что по многим вопросам их точки зрения совпадали, и, до поры, до времени, они предпочитали держаться вместе.
Старый Блаз дер Унвейт явился в сопровождении двух секретарей. Он всегда ходил с этой миниатюрной свитой, считая, что присутствие этих двух молодых хлыщей придает любому его появлению в обществе определенную весомость. Унвейт таскал их даже на совершенно секретные заседания, безапелляционно заявляя, что эти мальчики — его память. Собственно, в этом он был прав — усиленная магически память секретарей позволяла им запоминать слово в слово все, что говорилось в их присутствии. Бытовала даже шутка — хочешь, мол, свести с ума старика Унвейта — убей его "запасные мозги". Это была лишь шутка — несмотря на очевидную дряхлость тела, ум Верховного Алхимика был по-прежнему острым, а память — великолепной. Просто он любил демонстрировать немощь.
Тионна дер Касс, как всегда, опаздывала, и Зорген, соответственно, начал злиться. Впрочем, в этот раз опоздание было незначительным, и целительница вплыла в Зал Совета во всем блеске своей неувядающей красоты. Никто точно не знал ее возраста, как не знал и тщательнейшим образом оберегаемого секрета молодящих заклинаний. По слухам, старой стерве было лет сто пятьдесят, но выглядела она на двадцать пять — тридцать, от силы. А драгоценности, местами полностью скрывавшие ткань платья, своей стоимостью перекрывали годовой доход иного герцогства.
