Не успев перевести дух, я резко повел головой в сторону кричащей женщины. Это была молодая баба в теплом платке и пальто, прижавшая руки к груди и смотревшая куда-то на землю. Проследив ее взгляд, я увидел, что бандит, которого только что ударил, лежит неподвижно, а из-под его головы натекает кровь.
"Убил? — не успела эта мысль появиться у меня в голове, как его неподвижное лицо дрогнуло, а из губ вырвался стон. Наступившая было тишина, мгновенно взорвалась криками: — Да жив он!! Жив!! Вот баба — дура, только крик зазря подняла! Городовой!!
На дружные крики толпы уже спустя минуту откликнулись трели полицейских свистков. Я быстро огляделся и кое-кого недосчитался. Третий бандит как в воду канул. Бросил взгляд на кучера. Тот без слов понял, что мне хотелось знать, и сразу ответил: — Убег. Как вы второго разбойника на кулак взяли, ваше благородие, так сразу и убег.
— А студент? — поинтересовался я.
— Тот еще раньше в толпу шмыг,... и больше его не видал.
— Спасибо тебе за помощь, Василий.
— Да что уж там, ваше благородие. Если на чаек....
— Василий, — негромко, но веско произнесла княгиня.
— Я что? Я ничего, — тихо пробурчал кучер, отворачиваясь.
Спустя несколько минут на место происшествия прибежали два полицейских. Шагавший первым из них городовой, с сединой в голове и усах, пройдя сквозь толпу, сначала бросил быстрый взгляд на распростертые на брусчатке тела, а затем поднял голову и, отдав честь, вежливо поздоровался с княгиней: — Доброго вам здравия, ваше сиятельство.
— И тебе того же, Николаевич. Как жена? Как дети?
— Спасибо. Бог миловал. Все живы — здоровы, — затем он повернулся к своему напарнику, громко гаркнул. — Степан! Ну-ка возьми пару свидетелей и волоки их в участок! Пусть дадут там показания!
Любопытные горожане до этого во все глаза, следившие за происходящим, услышав приказ, тут же начали быстро расходиться. Молодой городовой успел схватить за рукав одного из зевак и теперь пытался тащить его в участок, но тот сразу начал кричать, что он ничего не видел.
— Не видел, так не видел. Отпусти его, Степан! — неторопливо сказал седоусый. — А сам беги в участок. Пусть дежурный вызовет медицинскую карету, затем доложишь по начальству, что на госпожу княгиню было произведено разбойное нападение. Ведь так, ваше сиятельство?
— Так, Николаевич.
— Да, и еще. Пусть пришлют парочку постовых, потому как я узнал одного из разбойников, напавших на княгиню. Это Митька Оглобля. Он, анафема, в розыске уже год находится. Степан, давай живо! Одна нога здесь — другая там!
Молодой городовой, подхватив шашку, со всех ног кинулся бежать, а Николаевич повернулся к нам:
— Вынужден вас спросить, как все это произошло?
Этот вопрос ни кому конкретно не был задан, но отвечать на него все же пришлось мне, после ехидного замечания княгини: — Поручик, вы их били — вам и речь держать.
Рассказав, как все произошло, я вопросительно посмотрел на городового. Судя по его задумчивому виду, он явно что-то знал или, по крайней мере, догадывался. Некоторое время полицейский молчал, неторопливо разглаживая усы, и только потом сказал: — Похоже, это шайка Ивана Хмеля. Сталкиваться с ними не приходилось, но описание этих разбойников у нас в участке есть. Вот только что странно: в них говориться, что они уличными грабежами промышляют, а тут....
— А чего тут странного? — тут же поинтересовался я.
— Странности аж целых две получаются, ваше благородие. Уличные грабежи, это да, но вот в чем курьез — их шайка по ночам работает. И второе. Они, по вашим словам, вроде как в драку полезли, так?
— Да.
— Тогда скажите мне, зачем грабителям за какого-то прощелыгу заступаться? Вот то-то! Несуразица выходит. И еще. Будь вы простой человек, а так... вы офицер. Воры остерегаются таких, как вы, трогать.
Я задумался над его словами. Если все так обстоит, как говорит городовой, то логики в их действиях не было даже на копейку. Тогда в чем дело? Но обдумать мне не дал неожиданно раздавшийся голос княгини:
— Николаич, подойди ко мне, любезный.
Тот неторопливо подошел к коляске.
— Слушаю вас, ваше сиятельство.
— Знаешь, мне бы не хотелось, чтобы мое имя звучало в городских сплетнях,... гм... в связи с этим делом. Мы договорились?
— Как скажете, ваше сиятельство.
— Держи, любезный, — и княгиня протянула городовому десять рублей. — И закончи это дело сам. Объясни, что даме стало дурно и она поехала... в больницу.
— Ваше сиятельство, а бумаги? Их же подписать нужно.
— Ты забыл, где я живу?!
— Будет сделано, ваше сиятельство!
Ни по дороге в ресторан, ни во время еды, меня никак не хотела отпускать мысль о столь непонятном и нелогичном нападении.
"Меня с кем-то спутали? Хм! А может это какой-нибудь отверженный любовник княгини?".
Я посмотрел на княгиню и наткнулся на ее внимательный взгляд. Вытерев губы салфеткой, она откинулась в кресле и спросила: — О чем вы все это думаете, Сергей Александрович?
— Не выходит у меня из головы это нападение.
— Серж, да бросьте вы! Они грабители! Как у них там? А! Кошелек или жизнь!
— Слишком уж заумно.... Сначала какой-то... мальчишка обвиняет меня в оскорблении женщины....
— Может это весточка из вашего прошлого, которого вы не помните?
— Я с первого дня войны на фронте. Потом два с половиной месяца в госпитале. Выписался чуть больше недели тому назад, — я помолчал, потом спросил. — Может, этих людей нанял какой-нибудь ваш тайный воздыхатель?
Несколько секунд княгиня смотрела на меня, а потом звонко рассмеялась: — Вы что меня ревнуете?!
— Насчет этого не волнуйтесь, княгиня. Вы женщина приятная во всех отношениях, но....
— Можете не продолжать. А в дальнейшем, милый Серж, постарайтесь не забывать, что я хоть, и лишена большинства душевных нюансов, присущих легковерным дурочкам, но при этом остаюсь женщиной!
— Понял.
— Вот и хорошо, а насчет моих любовников не волнуйтесь. У меня нет привычки, играть в любовь. Приятная интимная близость, вот что надо женщине моего типа. Не больше. Учтите это на будущее.
— Учту, ваше сиятельство, — при этом я учтиво улыбнулся, стараясь, чтобы ехидство не выползло наружу.
— Учтите-учтите, поручик. Кстати, силища в вас отменная. Удар — и разбойник повержен! Вы прямо богатырь земли русской!
— Не без вашей помощи, княгиня. Кстати, я вас так и не поблагодарил за....
— Отблагодарите меня этой ночью, и мы квиты, — и княгиня захихикала, как девчонка, потом резко оборвала смех и неожиданно спросила: — Серж, а вы как-то обмолвились, что серьезно занимались боксом и атлетикой.
— Знаю об этом со слов сестры. А что?
— Мне тут в голову пришла одна идея. Не хотите продолжить обучение?
— Честно говоря, не думал об этом. А вот стрелять, точно хочу научиться.
— Отлично! Мне знаком человек, владелец спортивный зала, который называется "Атлет".
— Откуда?
— Какая разница. Знаю и знаю. Так вот, у него при зале есть тир.
— Тир? Так это что: стрелковая школа?
— Не знаю, как это все правильно называется, Серж, но там стреляют из пистолетов! Анатолий, не только спортсмен, но и хороший коммерсант. Четыре года тому назад он заключил договор с городским полицейским управлением и теперь у него тренируются агенты полиции. Еще там есть японец. Он преподает какую-то борьбу.
— Карате? Кун-фу?
— Как-то иначе звучит. Впрочем, вы сами сможете спросить у него, если будет желание. Ну как?
— Александра, я вас обожаю! Мне это очень-очень интересно. Когда мы сможем подъехать к Анатолию?
Мой неподдельный интерес к физическому совершенству лежал на фундаменте из мыслей безнадежно больного человека, который мечтал стать сильным, ловким и непобедимым.
Княгиня на минуту задумалась над моим вопросом, а потом сказала:
— Поедемте сейчас, милый друг. Думаю, потом у меня просто не будет времени. Сегодня я обещала своей подруге, баронессе Штауфенберг, помочь с выбором платья. И на завтра у меня назначено два визита.... Все! Едем сейчас!
Помещение "Атлета" находилось на окраине города. Длинный кирпичный барак и ряд больших немытых окон. Темно-красный кирпич проглядывал сквозь обвалившуюся, серую от времени и погоды, штукатурку. За ним можно было видеть подворья небольшой деревеньки.
На входе в зал пахнуло смесью сырости, крепкого запаха мужского пота и еще чего-то специфического, чего разобрать мне так и не удалось. Княгиня сначала сморщила носик, потом достав надушенный кружевной платок, закрыла нижнюю часть лица. Длинный барак оказался разбитым на помещения, разделенные кирпичными перегородками. В первом зале мы наткнулись на группу молодых парней, которые занимались с гантелями и гирями. Они нам объяснили, где следует искать хозяина зала. Анатолия мы нашли в борцовском зале, где тот, похоже, исполнял роль тренера. Три пары атлетов, одетых в синее трико, сжимали и давили друг друга в объятиях, изо всех сил напрягая бицепсы. Я имел настолько малое понятие о приемах французской борьбы, что их усилия мне ни о чем не говорили. Впрочем, тренировка разом прекратилась, стоило лишь владельцу зала увидеть княгиню. Радостно воскликнув: — Ваше сиятельство, здравствуйте! Какой случай загнал вас так далеко от дома?! — после чего быстро подошел к ней и низко согнувшись, поцеловал руку и, выпрямившись, замер. Одет он был в белую широкую рубаху без воротника и шаровары, но даже под этой свободной одеждой можно было наблюдать, как его тело бугриться мышцами. Его голова была наголо обрита и теперь матово поблескивала от света, излучаемого лампами в жестяных абажурах, висевшими высоко под потолком.
— Здравствуй, Анатоль. Ты еще помнишь меня? — томно произнесла княгиня.
— Ваше сиятельство, да как можно забыть все то, что вы для меня сделали? Я в неоплатном долгу перед вами!
— В таком случае у тебя есть сейчас возможность вернуть часть этого долга.
— Все что угодно, ваше сиятельство!
— Дело в том, Анатоль, что господину поручику пришла блажь научиться драться.
— Блажь, говорите? Что ж, посмотрим! — он повернулся ко мне и, протянув руку, сказал. — Давайте знакомиться. Масютин, Анатолий Павлович.
— Богуславский Сергей Александрович.
Как только наши руки соединились, он стал сжимать мою ладонь со всей силы. Я ответил ему не менее сильным пожатием. Княгиня и борцы, замерли, не дыша, наблюдая за нашим поединком. Спустя полминуты лицо Масютина напряглось и начало багроветь, и только когда у него на лбу появились капельки пота, хозяин зала разжал хват. Окинул меня удивленным взглядом и, массируя помятую кисть, сказал: — Силушки вам немало отмерено, господин поручик. Пожатие у вас, что кузнечные клещи. Вот только хочу полюбопытствовать: с чего это у вас желание такое странное появилось? Вам бы по чину пойти в фехтовальный или конный клуб, находящийся под покровительством кого-либо из членов Императорской фамилии. Достойно и престижно.
В его голосе чувствовалась легкая издевка. Не успел я открыть рот, как заговорила княгиня.
— На это у меня есть ответ, Анатоль, — здоровяк перевел взгляд на княжну. — Сегодня на нас напали разбойники, так Серж двумя ударами уложил их обоих.
— Разбойники?! Среди белого дня?! Как же это могло быть?!
— Не волнуйтесь, милый Анатоль. Разбойники арестованы и сейчас в полиции. К чему все это я тебе говорю: это по моему совету мы сюда приехали.
— Лестно! Даже очень! — взгляд хозяина зала стал внимательно-доброжелательным. — Чем желает заняться, господин поручик? Французской борьбой? Боксом?
— Боюсь показаться привередливым, но ее светлость в разговоре со мной упомянула о японце, как об учителе рукопашной борьбы.
— Да, так и есть. У нас проходят тренировки японской борьбы под названием дзю-дзюцу. Но разрешите сразу мне высказать свое личное мнение: это занятие не для благородного человека, так как я считаю, что любой поединок должен быть честным и открытым. Этим понятиям соответствует высокое искусство французской борьбы. Причем это не мое личное мнение — это всемирное признание! Но тут, помилуйте.... Удушения, удары в уязвимые места.... Да как так можно?! — чувствовалось по голосу, что это был крик души, вопиющей о явной несправедливости по отношению к честным видам спорта. — Мы неоднократно говорили с господином Окато о разных путях борьбы, но....
— Анатоль, вы, похоже, увлеклись!
— Извините, ваше сиятельство! Вы же знаете мою любовь к французской борьбе, поэтому, надеюсь, сможете простить меня. Добавлю только одно: единственное, что оправдывает Окато, так это то, что он преподает эту варварскую борьбу для полицейских агентов. Нечестные приемы против подлых людей! На этом я умолкаю. Идемте, господин поручик, я вас представлю господину Окато. Ваше сиятельство, а вы как?
— Иду с вами!
— Ради бога, извините меня, ваше сиятельство! Но я не думаю, что жестокость японской борьбы вам может понравиться. К тому же господин Окато...гм... своеобразный человек.... Скажу прямо: он не любит присутствия посторонних людей. Вы меня простите, ваше сиятельство, но не я придумал эти правила.
Княгиня нахмурилась. Ей явно не по вкусу пришлись объяснения владельца зала,
но проявлять характер не стала, а ограничилась только недовольным тоном:
— В таком случае доберетесь сами, поручик. До свидания, Анатоль. Серж, с вами я не прощаюсь.
Его руки и ноги рассекали воздух в самых разных направлениях. Японец, похоже, дрался сразу с несколькими невидимыми противниками. Мы простояли минут пять, наблюдая за ним, пока Окато не закончил серию ударов и не повернулся к нам. Лицо неподвижное, словно высеченное из камня. Его мощное и сильное тело, казалось, было свито из стальных канатов. Выслушав просьбу владельца зала, он подошел к нам, ступая при этом мягко и бесшумно, с грацией большого хищного зверя. Какое-то время смотрел мне прямо в глаза, а затем, не отрывая взгляда, молниеносно ударил где-то в область груди, а уже в следующее мгновение нестерпимая боль попыталась скрутить мое тело.
Сила боли была такая, что заставила память на какую-то секунду перенести меня в свою прошлую жизнь, на больничную койку, во время очередного приступа. Там я боролся с невидимым противником, а здесь источник боли стоял передо мной, в своем физическом воплощении. Выбросил кулак вперед, целя ему в челюсть, но удар ушел в пустоту. Японец легко ушел от удара, играючи перехватил мое запястье, взяв на болевой прием. Попытка вырваться только увеличила боль в плече. Я не произнес ни слова, а просто замер, тем самым давая понять, что проиграл схватку. Он понял это и отпустил меня. Выпрямившись, я повернулся к нему. Желание набить морду японцу никуда не исчезло, вот только как его лучше достать? Видно японец сумел прочитать это на моем лице, потому что неожиданно вскинул руку в примиряющем жесте и спросил: — У вас еще осталось желание изучать дзю-дзюцу?
Я замер. Экзамен был сдан.
— Так вы согласны взять меня? — ответил я вопросом на вопрос.
Японец тонко, краешками губ, усмехнулся и коротко ответил: — Да.
