Какое-то время мы молчали, потом я сказал:
— Ладно, Лешка. Твоему отцу ничего желать не буду, а тебе — удачи в жизни!
— Спасибо, дядя Сережа на добром слове! Ну, я побежал!
"Интересно, что мне с этой новостью делать? А! Пусть все идет, как шло!".
Несмотря на сложившиеся отношения с сестрой, меня устраивала жизнь одиночки, поэтому я не торопился переезжать на новую квартиру. Хотя переезд имел свои, весьма весомые, преимущества. Во-первых, удобства. Ванна из полированной меди на толстых ажурных ножках с душем и теплый ватерклозет. Вторым фактором стал неожиданно прорезавшийся кулинарный талант сестры. В первый обед, сваренный ею борщ, оказался выше всяких похвал. Густой, душистый, наваристый. Съев две большие тарелки вкусного варева, я сказал ей:
— Все, сестренка, не будет тебе никакого мужа. Не собираюсь ни с кем тобой делиться, сам буду есть твои кулинарные изыски.
— Я и не говорила о замужестве!
— Не говоришь, зато думаешь! Или скажешь: не так? — и я уставился с хитрой улыбкой на сестру.
— Нет — не так! — резко ответила она, залившись краской.
— Почему тогда щечки краснеют? Ой! Совсем красные стали. И ушки тоже!
— Ты.... Ты просто... невозможен! — после чего она схватила со стола мою грязную тарелку и убежала с ней на кухню.
Теперь три-четыре раза в неделю я приезжал к ней обедать. Вот и сегодня приехал на разрекламированный сестрой необычайно вкусный суп с клецками. Открыл дверь, вошел, готовый к тому, что сейчас прибежит Наташа и прямо в прихожей вывалит на меня ворох свежих новостей, но вместо этого я вдруг услышал со стороны столовой тихое хлюпанье.
"Так-с. Что у нас сегодня? Суп пересолен или котлеты подгорели?".
Войдя в гостиную, увидел сидящую за столом Наташу с красными, мокрыми глазами. А главное, стол был не накрыт, что означало: обеда может и не быть.
— И что это значит?
— Алексей хочет уехать. Совсем. Из города.
— Что за срочность?
— Это тайна.
— Ты мне толком можешь сказать, что произошло?!
— Не могу.
— На нет и суда нет. Тогда давай будем обедать.
— Ты бесчувственный человек! От тебя я никак не ожидала такого! Как ты можешь набивать живот, когда....
Вдруг неожиданно послышались шаги, и из кухни появился Луговицкий. Он выглядел смертельно усталым — под измученными глазами набрякли мешки, щеки покрывала двухдневная щетина. В руке он держал скрученную газету. Я нарочито медленным взглядом обвел его, с ног до головы, и только затем спросил:
— Вы что в загул пустились Алексей Станиславович?
— Нет....
Договорить ему не дала моя неугомонная сестрица: — Он скрывается. Его ищут убийцы.
Эти две фразы она произнесла каким-то ненатуральным шепотом, очевидно переняв его из какого-нибудь спектакля, до которых, как я уже успел убедиться, сестра была большой охотницей.
"Заговорщики. Великая тайна. Убийцы. Господи, чего только люди не придумают!".
За мое время знакомства с поклонником Наташи нетрудно было его проанализировать и понять, что инженер-телеграфист представляет собой тип обычного русского интеллигента, который способен много говорить, но на решительные действия абсолютно не способен.
— Алексей Станиславович, почему бы вам не снять пальто и не присесть к столу, как обычно делают приличные люди, приходя в гости?
Луговицкий явно растерялся, никак не ожидая такого обыденного предложения, очевидно предполагая, что я, как и Наташа, сходу проникнусь его бедственным положением. Сестра, наоборот, разозлилась, решив, что это новый способ поиздеваться над ее ненаглядным Алексеем. Это было видно по нахмуренным бровкам и сердитому взгляду, брошенному на меня. Она уже открыла рот, как ее опередил "социалист — революционер": — Извините меня, ради бога! Действительно, невежливо.... Гм! Но мне лучше уйти. Собственно говоря, я пришел проститься с Натальей Александровной. Прошу еще раз извинить меня....
— Нет, Алексей! Вы остаетесь у нас! — строгости и категоричности в голосе сестры было хоть отбавляй. — Вам надо привести себя в порядок и поесть. К тому же вы нуждаетесь в помощи! В нашей помощи!
— Наташа, я не могу вас подвергать опасности! Поймите это!
— Хватить разыгрывать сцену из дешевой пьесы! Бегство. Убийцы. У кого-то, похоже, фантазия сильно разыгрались. Делаем, как я скажу. Вы, Алексей Станиславович, снимаете пальто и присаживайтесь к столу, а ты сестренка, готовь на стол. Пока она будет возиться на кухне, вы мне расскажите о том, что случилось. Кстати, Наташа, ты купила мне бритву и мыло? — когда та утвердительно кивнула головой, я продолжил. — Отлично. Значит, сейчас, господин инженер, вы идете в ванну и приводите себя в порядок. После поговорим. Кстати, оставьте мне газету. Почитаю от нечего делать. Она сегодняшняя?
— Нет. Вчерашняя.
— Сойдет и такая.
— Там статья об ограблении банка. Внимательно прочитайте ее, я вас прошу.
— Не хотите ли вы сказать, что принимали в нем участие?
— Нет, но я знал о нем! — и на лице "ярого революционера" снова появилось страдальческое выражение.
— Хорошо, почитаю. Да идите же! — прикрикнул я на инженера, которому похоже очень хотелось выговориться.
Спустя полчаса, я сытый и умиротворенный, откинулся на спинку стула. Оглядел несчастную парочку, которая все это время только и делала вид, что ест, после чего сказал: — Рассказывайте, Алексей Станиславович! Подробно и не торопясь.
Уговаривать перепуганного инженера не пришлось. Как оказалось, неделю тому назад к ним приехал товарищ из какого-то там центра и сказал, что на основе их группы необходимо организовать боевую дружину, так как следующий, 1916 год, будет переломным для страны, а это означает, что будущей революции будут нужны подготовленные бойцы. Кроме этого, заявил он, партия нуждается в деньгах и оружии, которое кроме них самих им никто не даст. После его ухода состоялось экстренное совещание, на котором было решено ограбить банк. Путем голосования отобрали проверенных товарищей и назначили день. Грабители сумели без помех проникнуть в банк, взять деньги из сейфа, но на выходе их ждала полицейская засада. Это я уже узнал из газеты, как и то, что перестрелке двое из пяти налетчиков были убиты, один был ранен и схвачен, а еще двум удалось скрыться. С ними исчезла и большая часть захваченной суммы.
— Так вы здесь причем, если утверждаете, что не принимали в ограблении никакого участия?
— Понимаете, какое дело.... Я знал об этом ограблении. Знал! Хотя и был против! На том собрании, когда решался вопрос о налете, я выступил и сказал, что мы должны завоевывать сердца людей, а не убивать их! Человек должен решить сам за кого он....
— Не увлекайтесь! Значит, вы выступили против ограбления банка. Что дальше?
— Мне сказали, что раз я против линии партии, направленной на вооруженное восстание, то должен уйти. Ну,... я и ушел.
— Вы дворянин?
— К чему этот вопрос? Впрочем, да. Я дворянин, но не горжусь этим. Мои предки из польской шляхты, которые переехали в Россию и прижились. Если вы думаете, что я это скрыл от своих товарищей, то вы глубоко заблуждаетесь! Я все рассказал о себе! Все! Ничего не скрыл!
— Что вы так волнуетесь, Алексей Станиславович! Вы же не на допросе в жандармерии. Так что успокойтесь и дышите ровно.
— Сережа, причем здесь жандармерия?! И какое отношение Алексей может к ней иметь?!
В глазах Наташи снова проступил страх.
— Это ты у него потом спросишь, а теперь, пожалуйста, не мешай мне, — Наташа бросила на меня растерянный и недоуменный взгляд, но возражать не стала. Я повернулся к Луговицкому. — Рассказывайте дальше.
— Об ограблении банка я узнал через несколько дней из газеты, а к концу работы меня вдруг вызвали на проходную. Выйдя, я увидел Розу. Она мне сказала, что вчера ночью состоялось совещание ячейки, на котором меня обвинили в предательстве и... приговорили к смерти.
— Алексей Станиславович, а почему именно она пришла к вам?! — сейчас в голосе сестры звучало не любопытство, а плохо скрытое раздражение.
— М-м-м.... Я с ней когда-то встречался, — инженер произнес это растерянно и с неохотой, ему было неприятно говорить об этом, но уйти от столь прямого вопроса не представлялось возможным. — Но поверьте мне, Наталья Александровна! Очень вас прошу! Мы всего несколько раз с ней встречались. Это было давно! Чем угодно могу вам поклясться!
Сестра приняла недовольный вид, всем своим видом показывая, что не собирается его так быстро прощать. Инженер бросил на нее пару умоляющих взглядов, затем все же продолжил свой рассказ: — Я спросил ее: как такое могло получиться? На что она ответила, что руководству ячейки стало известно о том, что я предатель и тайный агент охранки. Потом она ушла, а я вернулся на работу. Написал там заявление, что несколько дней буду отсутствовать, а затем поехал к приятелю. У него и переночевал, так как домой, на съемную комнату, возвращаться опасался. Сегодня утром я забрал из банка свои накопления и зашел попрощаться с Натальей Алексеевной, твердо решив уехать. Моя специальность везде востребована, поэтому....
— А документы и вещи? Они же остались в квартире.
— Я их заберу! На меня никто не подумает!
Мы, вместе с Луговицким, одновременно повернули головы и уставились на Наташу.
— Тебя давно не шлепали по попке, ребенок? — с ехидной ухмылкой осведомился я.
В ответ сестра покраснела, словно маков цвет.
— Нет, Наташа! Что вы! — торопливо и взволнованно заговорил Алексей. — Вы не должны подвергать свою жизнь....
— Хватит пустых разговоров! Алексей Станиславович, кто определял выбор банка?
Инженер некоторое время молчал, а затем нехотя, явно переступая через себя, сказал: — Боткин. Андрей Маркович. Он работает помощником кассира в этом банке.
— Какое место в ограблении ему отводилось?
— Ну,... не знаю. Наверно, указать, где охрана стоит.... Сигнализация.... Конечно, план банка, — нехотя и неуверенно промямлил инженер.
— Сам он в ограблении не участвовал?
— Конечно, нет! Он должен был остаться вне подозрений.
— Алексей Станиславович, почему бы вам не пойти в жандармерию и не рассказать там все? Сразу решите свою задачку!
— За кого вы меня принимаете, милостивый сударь! Я дворянин!
— У вас дворянство вроде бумажки с печатью. Нужно — достаете, не нужно — пусть в кармане лежит. Так что ли?
Луговицкий смутившись, опустил глаза, и некоторое время собирался с мыслями. Я ждал.
— Вы не так меня поняли! Дело не в звании дворянина, а во внутренней честности человека. Просто я стараюсь быть честным! Именно поэтому на том собрании....
— Ясно, — оборвал я его. — Теперь так. Сейчас мы сходим к вам на квартиру и заберем документы, затем поселитесь в гостинице.
— В твоей гостинице. Хорошо, Сережа? — при этом лицо моей сестры приобрело умильно-трогательное выражение.
— Хорошо. Этот банковский клерк случайно не рыжий?
— Откуда вы это знаете?! — удивленно воскликнул инженер.
— Вы не ответили.
— Да. Рыжий. Андрей еще носит очки в золотистой оправе.
— Значит, это его я видел тогда в парке?
— Его! Но он здесь причем?!
Несколько секунд я раздумывал: сказать ему или нет, а потом решил не говорить. Как говориться: меньше знаешь — лучше спишь.
— Пока не знаю. Разберусь — скажу.
— Хорошо. Как мы теперь будем действовать?
Переложив на чужие плечи ответственность, Луговицкий разительно переменился. Исчезла бледность и нервозность. Приободрившийся "агент охранки" был готов действовать.
— Идем к вам. Там видно будет.
После того, как забрали документы и необходимые вещи, мы отправились в гостиницу. Узнав адрес его рыжего товарища по классовой борьбе, я приказал инженеру безвылазно сидеть в номере. Спустившись вниз, я на выходе вдруг неожиданно столкнулся с Лешкой. Вид у него был растерянный и испуганный.
— Дядя Сережа! Я к вам!
— Привет, парень. У меня времени мало, поэтому давай по пути поговорим.
— Дядя Сережа, с вами батя поговорить хочет.
— Он хочет! Вопрос: хочу ли я с ним говорить?!
— Дядя Сережа! Я вас очень-очень прошу!
Сопоставив имеющиеся у меня факты, нетрудно было догадаться, что Боткин, не надеясь на умение товарищей по партии, усилил их профессиональными бандитами. Ими и стал отец Лешки со своими подручными. Прокрутив все это в голове, решил, что встреча с налетчиком, к тому находящимся в розыске, мне абсолютно не нужна.
— Извини, парень, но у меня действительно нет времени.
— Он ранен, — хлюпнул носом мальчишка. — Тяжело.
— Я не доктор.
— Он обо мне хочет поговорить.
— О тебе? А ты сам объяснить не можешь?
— Да я не знаю! Правда, не знаю!
— Прямо сейчас?
— Да. Тут недалеко.
— Пошли.
Идти оказалось действительно недалеко. Раненый бандит скрывался в бывшей рыбацкой деревеньке, в одном из полуразрушенных домиков. Когда-то меня к этим развалюхам привели воры, укравшие у профессора коллекцию старинных монет. Правда, сейчас никто здесь песни не орал и на гармошке не играл.
"Интересно, почему он здесь прячется? — подумал я, переступая порог ветхой хижины. — Впрочем, какая мне разница!".
Не успел я ступить в сырой полумрак жилища, как мне дорогу заступил плечистый детина, с рожей профессионального убийцы. Раньше мне его видеть не приходилось.
— Батяня, я привел дядю Сережу, — высунулся из-за моей спины мальчишка.
— Кулак, пропусти. Это ко мне, — раздался хриплый голос из-за широкой спины громилы. Тот медленно отошел в сторону, открывая топчан и лежащего на ворохе тряпья Лешкиного отца. Бледное лицо, плотно сжатые губы и замотанная бинтом грудь говорили о тяжелом ранении.
— Сергей... Александрыч, подойди.
Подойдя, я сказал: — Слушаю.
— Просьба есть. Возьми на время к себе моего сына.
— Об этом он и сам мог сказать!
— Потому что не щенок он какой-то, а сын мне! Сам хотел убедиться в твоем согласии! Вот еще, — он пошарил рукой в тряпье, на котором лежал и вытащил небольшой тряпичный сверток. — Держи! Здесь деньги!
— С банка?
— Откуда про банк знаешь? — глаза бандита сощурились, словно у зверя готового к прыжку.
— Во всех газетах про ограбление банка и раненых налетчиках пишут, а тут ты с дыркой в груди лежишь. Что еще думать?
— Хм! Ежели так.... Что делать будешь?
В этом вопросе было все — скрытая угроза, просьба, надежда.
— Меня это не касается.
— Пусть так. Эти деньги не из банка. Мы тогда пустые ушли. Ну, так что берешь?
— Нет. Лешка, пошли.
— Дядя Сережа, я с отцом пока посижу. Позже приду.
— Держи ключ от номера. Вечером буду.
Выйдя из наполовину развалившейся хижины, я сразу отправился по указанному мне инженером адресу, но на полпути остановился, достал часы. Посмотрел время и решил, что Боткин еще на работе. Изменив маршрут, я по пути принялся увязывать в одну цепочку имеющиеся у меня факты. У меня не было сомнений, что агентом охранки и предателем является сам Андрей Маркович Боткин и что, скорее всего, пропавшая часть денег осела в его карманах. Этот сукин сын прекрасно понимал, что в первую очередь товарищи начнут спрашивать с него, как организатора и разработчика плана ограбления. Как тут не подставить романтика Луговского? Тот великолепно подходил к роли агента охранки: сам дворянин, ухаживает за дворянкой, а у той брат — офицер и монархист.
