Фантош. Книга первая.

Щёки Гедерики приобрели болезненный пунцовый оттенок. Она хотела встать и заявить, что Дигнар вместе со своим телохранителем обманывают их, но не удержалась и в последний раз взглянула на фантоша. Это стало роковой ошибкой. Чёрные глаза девушки потерялись в колдовской зелени древнего величественного леса и растворились в нём, как капля пресной воды в солёном море.

— Это уж слишком, — пробормотала Тель и с силой сжала запястье воспитанницы.

Девушка дёрнулась, отвела глаза, а эльфийка, гневно посмотрела на фантоша. Однако тот проигнорировал угрожающий взгляд, поскольку вступать в поединок приказа не было, тем более что Гедерика, побывав в тенетах древней родины эльфов, и думать забыла об обвинительной речи. На губах Оникса играла безмятежная улыбка, а глаза по-прежнему светились любовью и нежностью ко всему живому.

— Рад был познакомиться с Вами лично, Дигнар, — сквозь тупой звон в ушах услышала Гедерика голос отца. — Встретимся завтра в полдень в парадном зале.

Дигнар лучезарно улыбнулся, рассыпался в ответных благодарностях и, пожав мужчинам руки, покинул малый зал. Красавец-фантош ушёл со своим господином, и, едва за ними закрылась дверь, ликанцы облегчённо выдохнули и как один уставились на эльфийку.

— Что за чудовище он привёз с собой, Тель? — мрачно поинтересовался Миганаш Теригорн. — Ни один из нас не смог противостоять его фокусам, а ведь все мы маги и, как ты знаешь, довольно хорошие.

— Вот-вот, — кивнул Сетраш. — У меня всё время было такое чувство, словно я действую по чьей-то указке.

— А его первый номер и вовсе ни в какие ворота не лезет! — воскликнул Грониш. — Мы, как дети малые, засмотрелись на красивую игрушку, забыв обо всех и вся! Нас голыми руками перебить можно было! Стыд-то какой!

Эльфийке до жути не хотелось говорить правду, но молчать означало нарушить договор с Теригорном, и, облизнув пересохшие губы, она тихо произнесла:

— Фантош Дигнара — эльф.

— Чушь! — отрезал Сетраш. — Мы все видели...

— Что вы видели? — Тель поднялась и гневно взглянула на старейшин: — Руку даю на отсечение, ни один из вас не сможет описать фантоша. Вот Вы, господин Сетраш, скажите нам: какого цвета у него были глаза?

Старейшина озадачено поскрёб щёку:

— Ну...

— Хорошо. А волосы?

Сетраш взглянул на коллег, потом снова на Тель и развёл руками. Эльфийка беззлобно усмехнулась:

— Не напрягайтесь, всё равно ничего не вспомните. — Она оперлась ладонями о столешницу, склонила голову и заговорила сухим, ломким голосом: — Этот эльф совсем мальчишка. Не знаю, как Ордену удалось заполучить его, но реальность такова: в руках Дигнара великолепный маг. Правда, использует он свою силу интуитивно, не считаясь с законами. Ни магическим, ни этическим, ибо никто из эльфийских магов не стал бы использовать магию любви и красоты во вред людям или любым другим живым существам... Так или иначе, мальчик действует по наитию, следовательно, обучать его магии было некому. Эльфийских магов в Ордене нет. И это единственная хорошая новость. — Тель с грустью посмотрела на то место, где ещё недавно стоял фантош, и, болезненно скривив губы, добавила: — Я не знаю, каким образом эльф попал в Тират, но он, несомненно, пленник. Безвольная и опасная игрушка в руках Дигнара.

— Да уж... — протянул Миганаш и с силой обхватил подбородок, обдумывая слова эльфийки. Внезапно он встрепенулся и пристально взглянул на Тель: — А ты можешь так сделать?

— Как? — В серых глазах проскользнуло недоумение.

— Ну... Ну... Твоя красота может стать такой же э... убийственной?

— Хочешь использовать меня так же, как Дигнар использует мальчишку, старейшина? — недобро усмехнулась Тель и гордо вскинула голову. — Не получится! Я скорее умру, чем позволю себе прибегнуть к древней магии во вред кому бы то ни было. По нашим меркам это страшное преступление, которое карается смертью. Если бы Дигнар продемонстрировал способности своего телохранителя на территории федерации, то был бы казнён на месте! Думаю, даже родство с сатрапом не спасло!

Губы эльфийки дрожали, щёки пылали гневным румянцем, глаза горели ненавистью. Спокойная, выдержанная няня Гедерики была на грани срыва, и теперь уже девушка схватила её за руку.

— Успокойся, пожалуйста, — горячо зашептал она. — Никто не посмеет заставить тебя делать то, что ты не хочешь.

— Да-да, — поспешно закивал Миганаш. — Я просто спросил. Мы же должны найти способ защититься от магии фантоша. А то получится как сегодня! Если бы не ты... В общем, позволь поблагодарить тебя, Тель, от лица всех нас.

Старейшины согласно кивнули, а Грониш, нервно вздохнув, заметил:

— Сегодня ты спасла нас, Тель, но что будет завтра? Вдруг Дигнар явится на подписание договора со своим опасным телохранителем, и мальчишка заставит нас сделать, что-нибудь не так? Например, подсунет какой-нибудь исправленный экземпляр, и вместо союзника мы получим сюзерена. Ты можешь помочь нам, Тель?

— Да.

Голос эльфийки прозвучал глухо, но твёрдо. Старейшины облегчённо выдохнули, а Миганаш со всей возможной вежливостью поинтересовался:

— Когда тебе удобно обсудить детали, Тель? Сейчас или, может, хочешь отдохнуть? До утра ещё есть время.

— Сейчас.

Шумно переговариваясь, взрослые поспешили к дверям, а Гедерика тяжело облокотилась на стол и закрыла пылающее лицо ладонями. О ней снова забыли. 'Никто не воспринимает меня всерьёз. Они будут обсуждать, как обезопаситься от фантоша, а я?.. Бросили меня, словно я чужая! — Геда отняла руки от лица и сильно потёрла щёки. — Я должна во всём разобраться. В конце концов, именно мне предстоит жить в Тирате. Не желаю, чтобы с помощью фантоша Дигнар сделал из меня счастливую идиотку! До отъезда два дня. Нужно спешить!'

Девушка выскочила из-за стола и бросилась в свою комнату: ей необходимо было решить, что делать дальше и к кому обратиться за советом и помощью.

Глава 3.

Оникс.

Плотные шторы на окнах перекрыли дорогу лучам заходящего солнца, и спальня, освещённая лишь всполохами умирающих в камине поленьев, пребывала в безмятежном полумраке. Развалившись на подушках, Дигнар смотрел на огонь и раз за разом подносил к губам бокал. Бершанское вино было выше всяких похвал — холодило нёбо, ласкало язык, наполняло душу спокойствием и уверенностью, которых он едва не лишился во время обеда с проклятущими родственничками. 'Не стоило показывать им Оникса, — мысленно скривился тиратец и тут же расплылся в желчной улыбке. — Зато какие лица у них были! Думаю, папа полказны отдал, чтобы увидеть их собственными глазами. И всё-таки объясняться придётся. И с отцом, и с Кальсомом. Вот кто не преминет устроить скандал. Прям так и вижу, как он шипит и брызжет слюной из-под своего капюшона. — Дигнар глотнул вина и перевёл взгляд на пятерых фантошей, чёрными тенями замерших вдоль стены. — Зачем вообще эти гебы? Что там скрывать-то? Хотя, в случае с Ониксом, понятно... Как рассвирепела эльфийская шлюшка, когда увидела мальчишку! Сразу, небось, поняла, что за судьба уготована её соплеменничкам. Пусть трясётся — будущего не изменить!'

Дигнар допил вино, отбросил бокал в сторону, не заботясь, останется ли тот целым, и оскалился в довольной улыбке:

— Оникс.

Лёгкий шорох, смазанная тень, и фантош замер рядом с кроватью. Дигнар смерил его насмешливым взглядом, поманил пальцем и, едва юноша наклонился, ловко сорвал с него кожаный геб. Заколки и шнурки полетели на пол, золотисто-каштановая грива рассыпалась по плечам. Наследник пьяно хихикнул, но, наткнувшись взглядом на кончики острых ушей, скривился.

— Если б не эльфячья кровь, цены б тебе не было, — ворчливо пробормотал он и швырнул геб в руки фантошу. — Кстати, — тёмные глаза тиратца сверкнули, — ты раньше встречал сородичей, Оникс?

— Нет.

— И как тебе нянька моей невесты?

— Красивая и... опасная.

— В самом деле? — оживился Дигнар. Он повозился, устраиваясь на подушках удобнее, закинул ногу на ногу и с интересом взглянул на фантоша. — Мне показалось, что Тель прочно сидит под колпаком у ликанцев.

Оникс помолчал, чуть сжав губы, и его тихий мелодичный голос зазвучал вновь:

— Тель слишком привязана к своей подопечной. Почти как... — юноша замолчал, подбирая слово, — как фантош к хамиру.

— То есть, от неё стоит ждать неприятностей. — Дигнар почесал подбородок, обросший к вечеру жёсткой щетиной. — Что ж, я в этом и не сомневался. Как ты думаешь, что она может предпринять?

— Не знаю. Это зависит от того, как пройдёт церемония.

Наследник сатрапа критически оглядел эльфа и согласно качнул головой:

— Ты прав. Не стоит лишний раз дразнить ликанских уродов. Вот что. — Дигнар посмотрел в глаза Ониксу, и тот, угадав желание хамира, плавно опустился на колени. — Сегодня я доволен тобой. Очень доволен.

Юноша замер, почти не дыша. За такими словами обычно следовало поощрение, и он с нетерпением ждал, чем одарит его хамир. 'Пожалуйста, ну, пожалуйста, пусть он отпустит меня, хоть ненадолго. Я задыхаюсь рядом с ним', — мысленно умолял он, сам не зная кого.

Увидев нетерпение в глазах фантоша, Дигнар расхохотался:

— Ах ты, маленький проказник. — Он протянул руку и щёлкнул Оникса по носу. — Вижу-вижу, как глазки загорелись. Ладно, не буду больше мучить. Возьмёшь из моего кошелька пять золотых, пойдёшь в город и найдёшь симпатичную шлюшку. И пусть вопит от страсти на весь бордель!

Щёки эльфа залил яркий румянец, даже полумрак был не в состоянии его скрыть. Дигнар развеселился пуще прежнего.

— Ну и робкий ты, Оникс, как девчонка на первом свидании! Даже не верится, что пару часов назад ты заставил трепетать Совет Ликаны! Интересно, все эльфы такие или тебя Кальсом так воспитал?

— Не знаю, хамир, — пробормотал фантош и склонил голову.

— Ладно, не тушуйся. — Дигнар милостиво потрепал юношу по плечу. — Иди уж, развлекайся.

Благодарно улыбнувшись, Оникс поднялся на ноги, быстрым шагом пересёк спальню и скрылся за дверью, а наследник сатрапа расслабленно прикрыл глаза и задумался. В отличие от остальных его фантошей, холодных и непробиваемых, как гранитные скалы, мальчишка-эльф был полон жизни. Благодаря связи, выстроенной на крови, Дигнар почти постоянно чувствовал исходящие от него эмоции. Тонкие струйки волнения, радости, тревоги, грусти. Но этого было мало. Дигнар хотел знать, о чём думает Оникс. Пару раз он даже наведывался в Геббинат и требовал от Кальсома обучить его мыслеречи, но угрюмый глава Ордена, вечно утопающий в объятьях тёмного, словно ночь, балахона, отказывался. Дигнар и сам понимал, что у него слишком слабый дар, чтобы замахнуться на столь сложную науку, как мыслеречь, но идея покопаться в голове эльфёнка казалась безумно заманчивой. Необычность Оникса притягивала, как магнит. Покорный одной лишь мысли хамира, старательно удерживающий непроницаемую маску на лице, он мог вдруг смутиться и покраснеть от пошлого словечка или благодарно улыбнуться, получив заслуженную награду. 'Странно... — лениво думал Дигнар. — Все знают, что обучение фантошей проходит строго, даже жестоко. Откуда же в нём это? Не мог же Кальсом подсунуть мне бракованный товар? Не мог. Не посмел бы'.

Густые брови сползлись к переносице, пальцы легли на тонкие серебряные браслеты, отыскивая тот, что крепче стальных оков удерживал возле него Оникса. На секунду тиратцу захотелось отобрать у эльфёнка щедрый подарок и посмотреть, появится ли на его смазливой мордашке обида, просочатся ли раздражение и досада по призрачным нитям связи. 'А ведь, действительно, единственное, что я никогда не ощущал от него это ненависти и обиды. — Дигнар постучал ногтем по браслету и ухмыльнулся. — Кальсом, Кальсом, что же ты сделал с ним, чтобы заставить воспринимать служение, как данность. Эльфы, как один, чопорные гордецы. Скорее сдохнут, чем пресмыкаться будут. А тут... Конечно, по их меркам эльфов, Оникс ещё мальчишка, но твои ищущие не грудничка выкрали. Это-то я точно знаю. И как же тебе удалось не сломать, а прогнуть, сделать мягким, как воск, и вылепить сильную и забавную игрушку?.. А вот тебя, папуля, я отлично понимаю: расставаться с такой куколкой жалко. Но слово есть слово! — Наследник улыбнулся, как сытый кот, и погладил браслет. — Как только женюсь, наша сделка обретёт полную силу, и ты не сможешь пойти на попятную, даже если очень захочешь. А ты не захочешь, папа. Гордость не позволит'.

Дигнар открыл глаза, вытянул руку и самодовольно уставился на серебряные браслеты. С виду они походили друг на друга, как близнецы-братья: ровная гладкая поверхность, ни рун, ни имён, но для хамира отличались, как небо и земля. Так же, как и сами фантоши. Лис, коренастый и рыжеволосый, обожающий холодное оружие. Отличный клинок для него лучший подарок, а крик жертвы — слаще, чем стоны прекрасной девы. Его аура была пронизана мертвым холодом Пустынных земель и спокойствием Тёмного океана. Пепел, высокий и широкоплечий, с чёрными, словно припорошенными золой волосами. Оружия не признаёт, полагается только на магию. И не зря: силой дара он способен развеять в прах и кинжал, и сжимающую его руку. Змей, тихий и незаметный, точно сливающийся с окружающей обстановкой. Узкие глаза, тонкий с горбинкой нос, бледные, вечно поджатые губы. Хитрый, предельно собранный, как кобра перед броском. Уникальный, нечеловеческий слух. Ему плевать — оружие или магия, лишь бы хамир остался доволен. Для всех фантошей похвала — целительный бальзам, смысл их существования, но для Змея она важнее любых наград, и Дигнар не скупился на слова, зная, что лучшего шпиона не сыскать во всём Тирате.

Три браслета скользнули к ладони. Крепкие пальцы сжали оставшиеся два. Нырок и Оникс. Жемчужины его коллекции. Стройные, гибкие, смертоносные. И умные. 'Не зря Кальсом советовал держать их за советчиков. — Дигнар прикрыл глаза, задумчиво перебирая браслеты пальцами. — Напрасно я к нему не прислушался. Вон как ловко выкрутился Оникс, даже объяснять ничего не пришлось. Варит башка у него, варит. Ничего, вернёмся домой — разберусь. И к делу приставлю, чтобы мозги не засохли. — Тиратец сложил руки на животе и усмехнулся. — Пусть в паре поработают. Забавно...'

До появления эльфа Нырок был его любимцем. Он искренне гордился своим хамиром. Ещё бы! Мало кому удавалось связать себя с двумя фантошами, а Дигнар владел четырьмя. Сильный, властный, справедливый. И щедрый. Что ещё нужно фантошу для счастья? Нырок буквально молился на хамира и безмерно гордился, что тот выделяет его среди остальных... Но полгода назад появился Оникс. Приобретение пятого фантоша стало само по себе уникальным событием, а уж то, что он оказался эльфом... В общем, Нырку пришлось подвинуться. И он возненавидел Оникса с первого взгляда.

Благодаря связи Дигнар отлично знал, что чувствует Нырок, но утешать его не спешил. Очень уж интересно было посмотреть, во что выльется безмолвное противостояние игрушек. Но на деле представление оказалось не таким занятным. Косые взгляды, мимолётные тычки и приглушённое шипенье Нырка разбивались о равнодушную маску Оникса. Эльф словно не замечал ненависти 'сослуживца'. Он вообще казался отстранённым и безучастным. Особенно в первые недели пребывания во дворце. Изумительно красивая, лишённая эмоций марионетка. Поначалу Дигнар называл его ледышкой, но вскоре убедился, что ошибается.