Свобода выбора.

— Это слишком большая сумма, в кассе её нет. Если вы будете любезны, прийти завтра...

— Выписывайте банковский вексель, — с улыбкой ответил парень, кивнув в сторону стойки банковского отделения "Вионского кредита". Этот весьма почтенный банк имел круглосуточно работающее отделение в не менее почтенном казино "Золотая Ривьера". Игорный дом работал круглые сутки, но основная игра шла-то ночью. Если клиент хотел проиграть крупную сумму, то не ждать же казино целые сутки, клиент может и передумать! Конечно, это отделение не оперировало наличными, только векселями, но курьерская связь с центральной городской конторой (тоже работающей круглосуточно, ведь деловая жизнь города не замирала ни на мгновение) осуществлялась каждые полчаса, и игрок, выписавший вексель, уже не имел возможности отозвать его обратно. Возможно, если бы этот юный селянин был бы один, администратор смог бы как-то отвертеться и затянуть с выплатой, вернее, выпиской, но парня подпирала толпа тоже желающих немедленно получить свой выигрыш. Вексель казино перекочевал за конторку служащего "Вионского кредита", и уже банковский чек с соответствующей отметкой вручён ожидавшему курьеру.

— Оформить счёт или получить деньги наличными вы сможете завтра утром или в любое время дня, — с улыбкой сказал банковский клерк и пояснил: — Службы нашего банка, этим занимающиеся, работают только днём.

Теперь Антону был вручён уже чек "Вионского кредита". От парня не укрылось, как перемигнулись администратор казино и банковский служащий, забрав банковский чек, парень поблагодарил и направился к выходу, инженер, молча, последовал следом в некотором отдалении. Антон взял не только вексель, порядка пятидесяти целковых взял наличными.

— И много вы выиграли? — поинтересовался Шиморский у Антона на улице, когда тот отдавал свой долг. Парень ответил:

— Около четырёхсот тысяч целковых, можно было и больше, но тогда служащие казино сразу приняли бы радикальные меры. А так — не успели. Теперь, конечно, примут, но что можно предпринять, когда вексель, вернее, банковский чек выписан? Банальное ограбление, мне чек выписан на предъявителя, банковский служащий моего имени не спросил, хотя должен был это сделать. Но это и к лучшему.

— Почему? — спросил Шиморский, обративший внимание на то, что Антон завёл его в довольно тёмное место.

— Потому что будут искать шулера, выдававшего себя за селянина. Он хоть и оделся по-простому, но щеголеватый вид его выдал. Людям свойственно некоторое самомнение — они считают, что умнее других, а другие это замечают и думают, что они умнее... Ну, и так далее. Вы сейчас поймаете извозчика и отъедете в ту сторону, а на выходе этого переулка меня подождёте, я там пройду...

— Но зачем? — удивился Викентий Палыч. — Там же темно! Вас там могут...

— Именно это и постараются сделать — ограбить и, скорее всего, убить, но не волнуйтесь, я знаю, что делаю. А вам сейчас надо показать, что в казино вы оказались совершенно случайно, просто зашли полюбопытствовать.

Антон решительным шагом направился в тёмный переулок, а Шиморский, вопреки рекомендациям парня, тихонько пошёл за ним. Антон совершенно беззаботно шёл, насвистывая что-то весёлое, когда дорогу ему преградили четыре человека, ещё трое перекрыли путь назад, догнав инженера. Шиморского прижал к стене волосатый детина, доставая нож, он дохнул перегаром, чесноком и чем-то гнилостным:

— Ты дядя, не туда пошёл, выбрал бы другую дорогу, остался бы, жив.

Детина прижал Шиморского к стенке, решив, что тот уже никуда не денется, обернулся, чтоб посмотреть, как там его товарищи справятся с франтом, так нагревшим казино.

— Молодой человек, несмотря на свою молодость, вы сумели сорвать большой куш, а это недопустимо, предлагаю вам отдать чек по-хорошему, — произнёс один из преградивших дорогу, вытаскивая пистолет, в отличие от тех, что перекрыли дорогу сзади, эти были очень прилично одеты. Тоша ничего не ответила, а молча двинулась вперёд, заставив бандитов замешкаться, потому что было непонятно, что собирается сделать этот парень: сразу отдать вексель или подойти ближе, чтоб вступить с главарём в переговоры. О том, что этот с виду хрупкий паренёк нападёт, никто не мог и подумать. Шиморский видел, как Антон подошёл почти вплотную к тем четырём, что перегораживали дорогу, видно, тот, что был с пистолетом, что-то почувствовал, или сработало то самое пресловутое чувство опасности. Держа пистолет перед грудью, главарь (а кем ещё может быть бандит, вооружённый пистолетом?) сделал шаг назад и угрожающе произнёс:

— Но, но...

Антон вскинул руки и крайние бандиты упали на землю, булькая кровью в перерезанном горле, чем их ударил Антон, Шиморский так и не понял, но видно чем-то очень острым, потому что раны были глубокие и получившие их даже не дёрнулись, просто осели на землю. Бандит с пистолетом успел выстрелить, но попал в своего товарища, которого, резко дёрнув, Тоша поставила перед собой. Инженер увидел, как толкнув застреленного на стрелявшего, Антон вскинул свою руку и послышался глухой треск, а у стрелявшего, голова неестественно откинулась назад. Что Антон сделал, Викентий Палыч понял, когда юноша оказался рядом с ним и, ухватив детину, выше его на голову, сломал тому шею с таким же глухим треском. С двумя оставшимися бандитами парень расправился столь же безжалостно. Последнего, бросившегося наутёк, с точки зрения Шиморского, можно было и пощадить, дав убежать, но Антон, в два прыжка покрывший расстояние почти в десять саженей, воткнул в спину бандиту тот нож, которым чуть не зарезали инженера. Затем, быстро достав из ближайшего колодца ведро воды (это тоже удивило Шиморского, так как юноша не вращал ворот, а резко дёрнув за верёвку, выхватил ведро из сруба), смыл все следы своего импровизированного грима. Сделав это, Антон потащил Шиморского из переулка — со стороны противоположной той, куда они убегали, послышались свистки полицейских, спешивших на звук выстрела.

Выскочив из переулка, Тоша остановила пролётку, так как пытавшийся отдышаться Шиморский это сделать не мог. Только погрузившись в экипаж, по-другому это действие назвать было нельзя, так Тоша, буквально затолкала инженера в пролётку, Викентий Палыч смог назвать адрес. Всю дорогу он молчал, пытаясь понять, а не сделал ли он ошибку (поддавшись порыву великодушия и не желая упустить ценного специалиста), пригласив этого парня к себе домой. То, что Антон сделал в казино, говорило о большом опыте в проведение подобных действий, да и последующие события... Чтоб так легко расправиться с семью бандитами, явно не новичками в своём деле, для этого надо обладать и опытом, и умением подобных драк, а где этому смог бы обучится такой молодой парень? Да и безжалостность расправы вызывала не просто страх — ужас! Парень убивал людей, словно мух прихлопывал! Это пугало до дрожи, но и пойти на попятную, отказавшись от своего приглашения, Шиморский не решался, просто боялся!

Высокая дородная женщина встретила Шиморского упрёком:

— Вики, что же ты так долго? Мы с Полюшей уже утомились ждать! А кто это с тобой? Представь нас молодому человеку!

— Это, гм, Антон, — произнёс Шиморский, подосадовав на себя, что не озаботился узнать фамилию парня, да и до того ли было: сначала ремонт двигателя, потом пробный полёт, в общем, обычные хлопоты увлечённого специалиста, занятого своим любимым делом и не обращающего внимания на разные мелочи. А уж затем... То, что произошло в казино, и последовавшие за этим события... В общем, не до того было! Женщина, видно, была знакома с некоторой рассеянностью своего мужа, вполне могущего забыть о такой мелочи как фамилия приглашённого, представилась сама:

— Я Лизавета Ильинична, жена Викентия Палыча, а это наша дочь — Полина, — Лизавета Ильинична показала на девицу, похожую на неё и выглядевшую лет на двадцать пять — двадцать шесть. Антон, к удивлению женщин, да и Шиморского, не стал целовать руки дамам, что на его бы месте сделал всякий воспитанный молодой человек, а только кивнул и предложил, не назвав при этом своей фамилии:

— Можете называть меня Тоша.

Уже зайдя в дом, Лизавета Ильинична, выслушав рассказ своего мужа о событиях на аэродроме (о том, что произошло в казино и после его посещения, Викентий Палыч рассказывать не стал), предложила:

— Ужин уже остыл, а банька натоплена, сначала мы с Полиной пойдём, а потом мужчины. Пока будете мыться, я ужин разогрею, прислугу я уже отпустила, поздновато уже.

— Лизавета Ильинична, а можно я баню с вами? — спросила Тоша и, полюбовавшись на удивлённые, даже немного возмущённые лица инженера и его жены, пояснила, именно к ней и обращаясь: — Нет, я могу и с Викентием Палычем в баню сходить. Но, боюсь, вы очень возражать будете, я Антонина. Хотела парнем притвориться, но вижу — долго это не получится, да и баня... Очень хочется, а притворяясь парнем... Сами понимаете.

Теперь Тоша любовалась на отвисшие челюсти супружеской пары, особенно на удивление Шиморского. Картину усугубляло легкомысленное хихиканье Полины.

В бане Лизавета Ильинична с завистью рассматривала ладную, как точёная статуэтка, фигурку Тоши. То, что Викентий Палыч пригласил красивого парня в дом, женщина восприняла как должное — её дочь была ещё в девках, засиделась слегка. А вот в девушке увидела конкурентку своей дочери, тем более что сравнение было далеко не в пользу Полины. Сама Полина ни о чём таком не думала и щебетала с этой милой девушкой:

— У тебя такие формы, словно ты только из пены морской вышла, как Афина...

— Афродита, — поправила Тоша, не понимая, откуда это знание у неё взялось, просто возникло в голове, как остальные навыки и как умение драться.

— Да, Афродита, — ничуть не смутилась Полина и с той же непринуждённостью добавила: — У тебя отбоя в женихах не будет, не то что у меня. Уже двадцать пять, а я всё в девках!

— Что никто и не сватался? — удивилась Тоша, Полина, хоть и была в мать, такая же крупная, но красивая девушка, да и Лизавета Ильинична выглядела красивой, а в молодости была красавицей.

— Как же не сватались, сватались! Но мне не нравились или маменьке с папенькой...

— Да, найти себе подходящую пару трудно, — согласилась Тоша и решила утешить девушку: — Я вот тоже не нашла подходящего.

— Тоша, ты же ещё такая молодая! — удивилась Полина, а её мать, что-то заподозрив, спросила:

— Тоша, а сколько тебе лет?

— Тридцать восемь, — назвала девушка цифру, всплывшую в памяти. Лизавета Ильинична недоверчиво покачала головой:

— Не может быть! Выглядишь ты моложе Полины!

— Тридцать восемь, — повторила Тоша и пояснила: — У меня в роду все молодо выглядят, да и слежу я за своей внешностью.

За ужином Викентий Палыч украдкой наблюдал за Тошей. Девушка, одетая в халатик Полины, несмотря на то, что он был ей сильно великоват, была чудо как хороша. Если притворяясь парнем, Тоша выглядела слишком смазливой, что вызывало даже некоторое раздражение, то сейчас... Полина завистливо вздохнула и заметила:

— Тоша. У тебя такой аппетит! Аж завидно!

— У меня растущий организм и ему требуется много еды. Тем более что всё такое вкусное! — ответила девушка, доедая очередной пирожок. Лизавета Ильинична благодарно кивнула — пирожки делала она, и похвала свежего человека, оценившего её кулинарные таланты, ей как хозяйке была приятна. Муж и дочь воспринимали её стряпню как должное. Полина, которая всё никак не могла поверить, что Тоше столько лет, хмыкнула:

— Растущий организм? В тридцать восемь лет? Не поздновато ли организму расти?

— Организму никогда не поздно расти, — ответила Тоша, потянувшись за ещё одним пирожком.

— Сколько?! — поперхнулся Викентий Палыч. — Тридцать восемь!

Тоша ничего не ответила, занятая пирожком, а инженер задал интересовавший его вопрос:

— Тоша, я хотел вас спросить — откуда у вас такие познания в области моторостроения?

— Я закончила с отличием нельский технологический колледж, именно по этой специальности. Да и изучала я этот предмет, можно сказать — по призванию. Нравится мне копаться в моторах...

— Тоша! Вы учились в Соединённых Свободных Республиках?

— Да, Викентий Палыч, — кивнула девушка, а Полина восторженно произнесла:

— Ах! ССР — страна свободы и демократии! Образец для всего остального мира! Ты там жила! Как я тебе завидую!

— Да особенного там ничего такого нет, страна как страна, такая же как многие в Старом Свете. Это восточная часть, побережье. А если вглубь континента... А запад страны...

— Ах! Свобода и демократия, не то что у нас, в Империи! Эмансипация женщин! Равные возможности для всех! — продолжила восторгаться Полина, не дослушав Тошу. Та криво усмехнулась:

— Я же сказала. Восток мало чем отличается от любой из стран Старого континента, а на западе... Равные возможности раньше выхватить револьвер. Но обычно быстрее получается у того, кто это умеет делать. А у такого умельца очень своеобразные представления о демократии. А эмансипация... Она в первую очередь там означает, что на слабость женщины никто не делает скидки. Слабость, наоборот, провоцирует насилие, поэтому приходится быть сильной, и не просто сильной, ещё и беспощадной, такой, чтоб не оставлять своим противникам возможности реванша.

Тоша говорила, словно что-то вспоминая, так оно и было — воспоминания о каких-то давно прошедших событиях всплывали из глубин памяти, и они девушке совсем не нравились. Это были давние события, произошедшие с ней в Новом свете, в стране называемой Соединённые Свободные Республики, в этом Тоша уже ничуть не сомневалась. Жена и дочь инженера слушали девушку (хотя она и утверждала, что ей тридцать восемь лет, но назвать её не девушкой, а зрелой женщиной язык не поворачивался), широко распахнув глаза и приоткрыв от удивления рты. А сам Шиморский, вспоминая бойню, устроенную Тошей у казино, думал — что же должна была пережить эта хрупкая девушка, чтоб научиться так драться и стать такой безжалостной.

Утром проснувшаяся Полина заглянула в комнату, что выделили Тоше. Девушка уже не спала, а немыслимо изгибаясь, делала какие-то физические упражнения. Глядя на любопытную дочь хозяина, осторожно просунувшую голову в приоткрытый дверной проём, Тоша развела ноги в стороны и так села на пол.

— Ой! — отреагировала Полина.

— Это называется прямой шпагат, — как ни в чём не бывало пояснила Тоша. Затем из столь неудобного положения, подпрыгнув высоко вверх, девушка встала на ноги.

— Что это? — удивлённо спросила Полина, с опаской глядя на ноги Тоши, видно боялась, что после такого издевательства, они отвалятся. Тоша, высоко подняв одну ногу, заложила её за голову и в таком виде кувыркнулась в воздухе, сообщив при этом:

— Утренняя зарядка называется.

— Зарядка — это когда — руки в стороны, ноги на ширину плеч, а потом приседают, — скривилась Полина, глядя на Тошу, поменявшую одну ногу за головой и продолжавшую так прыгать, та усмехнулась:

— У меня как раз ноги на ширине плеч...

— Они у тебя за плечами!

— За ширину плеч не выходят же, значит условие соблюдено, — ещё шире улыбнулась Тоша и приняла нормальное положение. Взяв с кровати полотенце, девушка сказала: