Свобода выбора.

— А ты откуда знаешь такие подробности? — нахмурив брови, подозрительно спросила Тоша, Атиша ответила, перед этим показав язык:

— А надо слушать, когда рассказывают, а не по сторонам глазеть, да ещё ехидные замечания делать тому, кто рассказывает.

— А вот и не шаланда! — возразила Тоша и тоже показав язык, пояснила: — На шаландах рыбу ловят, а не мешки возят!

— Шаланда, шаланда! Самая настоящая шаланда! Может, они в перерывах между рыбалками мешки возят! — начала спорить Атиша. Тоша хотела ещё раз показать язык, но решив этого не делать, предложила:

— А давай у них спросим? Спустимся в порт и спросим! Вон у них какой капитан солидный, в фуражке и кителе! Вот у него и спросим.

— А давай! — согласилась с предложением сестры Атиша, кофе уже было выпито, пирожные съедены, до вечера ещё далеко, можно и прогуляться. Девушки, вышли из кафе и, взявшись за руки, направились по широкой лестнице вниз. Порт встретил сестёр шумом и некоторым недоумением — две девушки, хоть и скромно, но хорошо одетые, одни пробираются к дальнему причалу. Так одетые девушки здесь не ходят, а эти, не смущаясь, куда-то шагают, да ещё и одни! И никто их не сопровождает!

— Эй, красавицы, а не хотите ли... — начал один из тех, кого Атиша назвала — бичом, заступив дорогу. Сидевшая недалеко, на пустых ящиках, компания скучающих бичей (видно им не нашлось работы) дружно загоготала, предвкушая развлечение. Девушки-то шли одни, а поблизости не было никого, кто мог бы за них заступиться.

— Нет, не хотим, совсем не хотим! — ответила смуглая девушка, она и её подруга (или кто она там ей) продолжили свой путь, а парень, совсем не маленьких габаритов, отлетел к гогочушей и начавшей отпускать сальные шуточки компании. Летел хорошо, так как врезавшись в тех, кто сидел на ящиках, повалил их на землю.

— Ты чего? — спросил один из поднимающихся.

— А ниехо, — ответил ухажёр-неудачник, двигая рукой свою челюсть. А под глазом у него начинал наливаться синяк. Отвечая на удивлённые взгляды своих товарищей, пояснил:

— Как замахивается, я увидел. Вот подумал — горячая девка и не испугалась, с ней интересно будет. А как она ударила, а это она ударила, больше некому, даже не заметил! Понял только, что лечу! Замахивалась она как бы один раз ударить, а ударила три! Хорошо ударила! Вот тут тоже синяк будет! Когда пойдёт обратно, надо будет встретить и покалякать! Теперь знаю, что от неё ожидать.

— А девка-то непростая, — задумчиво произнёс самый старший из компании, — ведь она тебе показала, что сейчас бить будет. Могла бы ударить так, что ты бы ничего и не понял. А она показала, что собирается сделать, а потом ударила, три раза! Когда успела, а? Мой тебе совет — больше на пути у неё не становиться, вы как знаете, а я во-он туда перейду. Если эти девки тут обратно идти будут, то я на них издали погляжу, это не больно будет, да и здоровье не пострадает!

— Тоша, зачем ты так его? — спросила у сестры Атиша, когда компания бичей скрылась за зданием одного из складов. Атоша, почему-то улыбаясь, ответила:

— Не люблю, когда мне говорят всякие гадости!

— Но он же ничего такого и не успел сказать!

— Но хотел, вернее, собирался. Но не успел, я ему не позволила, — продолжая улыбаться, пояснила свои действия смуглая сестра.

— Тоша, у тебя какое-то постоянное желание: кого-то ударить или...

— Сделать какую-нибудь пакость, — дополнила смуглая сестра белокожую и пояснила: — Не знаю почему, но при этом у меня настроение улучшается! Но ты же заметила, я не со всеми так поступаю, а только с теми, кто собирается на меня наехать.

— Или на меня косо посмотреть, тебе этого уже достаточно, чтоб учинить расправу, — укорила сестру Атиша, та пожала плечами, мол, что есть — то есть и ничего тут не поделаешь. Атиша только вздохнула. Она понимала, что сестру не переделаешь и та будет отвечать как умеет, а умеет она хорошо (и даже очень) — драться. Атиша вздохнула, а Тоша, догадавшись, о чём думает её сестра, согласно кивнула:

— Как умею, но если не хотят быть биты, пусть не смотрят на тебя косо, ведь это же так просто!

Атиша ещё раз вздохнула, не смотреть на красивую девушку не так уже и не просто, а вот косые ли это взгляды или восхищённые, определять будет Тоша, по-своему определять! Ну, а определив, примет меры, опять же — свои меры! Крики, раздавшиеся сзади, отвлекли Атишу от размышлений — там кто-то кричал, но не звал на помощь, а скорее, возмущался. Атиша посмотрела на сестру, та пожала плечами:

— Чувство справедливости — если нельзя отомстить обидчику, то почему бы это не сделать по отношению к тому, кто не может дать достойный отпор и попался под горячую руку?

— Вернёмся, поможем этому несчастному! Ведь эти, обиженные тобою, бичи его побьют и ограбят!

— Тиша, этот несчастный знал, куда шёл. Его никто не заставлял за нами идти, и если он это сделал, то сам виноват, — ответив сестре, Тоша постаралась погасить её возмущение своим бездействием. Ведь та компания, которую миновали сёстры, кого-то не просто грабила, но и била, вернее, бил бич, проученный смуглой сестрой, сгоняя свою злость за неудачу с девушками. Атиша внимательно посмотрела на сестру: многое из того, что делала Тоша, имело какую-то цель. Дорогу-то выбирала Тоша, и сёстры могли пройти, минуя тех бичей, но вышли именно к ним, явно их провоцируя. А потом Тоша устроила показательную порку самого активного, ему теперь требуется кого-нибудь как следует вздуть (этого несчастного не просто побьют, но ещё и ограбят!), чтоб поднять свой авторитет, и этим кем-то оказался неизвестный, идущий за сёстрами!

Так размышляя, Атиша не заметила, как подошли к месту, где происходила, вернее, уже заканчивалась погрузка большой шаланды, девушка посмотрела на капитана шаланды (или как он может называться на таком судне?), думая, как лучше начать разговор, но Тоша её опередила, поздоровавшись с моряком:

— Здравствуйте, Тепан Гнатыч! Вы тут, какими судьбами? Или уже не водите баржи с арбузами к Киневу?

Солидный мужчина в кителе и тельняшке под ним прищурился, разглядывая неизвестно откуда появившихся девушек. Смуглая его точно знала! А вот он не мог припомнить, где видел эту барышню. Девушки, хоть и просто были одеты, но как всё же барышни, а не рыбачки (и вряд ли эти девушки с зонтиками от солнца были теми, кто обычно ошивается в порту). А смуглянка продолжила говорить:

— Тепан Гнатыч, а вы командуете этим кораблём, да? А как он называется?

— "Чайка", — машинально ответил мужчина в кителе и солидно добавил: — Капитан я!

— А ваша "Чайка" кто? Атиша говорит, что шаланда, это так?

— "Чайка" — это шхуна, — сказал Тепан Гнатыч так же солидно, когда говорил, что он капитан корабля.

— Ну как же шхуна? У неё же одна мачта! Да и маленькая для шхуны она, ваша "Чайка", — попыталась возразить Атиша, но капитан маленькой одномачтовой шхуны объяснил:

— Шаланда — плоскодонка, а "Чайка" имеет киль! "Чайка" — одномачтовая шхуна!

— Ну какой может быть капитан на шаланде? Старшина рыбацкой артели или ватаги и этого достаточно, а вот на шхуне, пусть даже маленькой, обязательно должен быть капитан, в капитанском кителе и фуражке, — тихо произнесла Тоша, указывая глазами на одежду и головной убор капитана маленькой шхуны. Атиша не стала возражать, улыбнувшись, громко сказала:

— "Чайка" — красивая шхуна, хоть и одномачтовая. А зачем такой шхуне вторая мачта? Только вид портить будет!

Капитан "Чайки" согласно (даже с некоторым удовлетворением) кивнул, а потом, словно опомнившись, спросил:

— А вы, барышни, откуда меня знаете? Я вот вас припомнить не могу!

— Я вас первый раз вижу, — ответила Атиша и, кивнув в сторону Тоши, с интересом рассматривавшей толстую выхлопную трубу тринклера, торчащую из кормовой надстройки, сказала: — Это моя сестра вас знает, она же назвала ваше имя, когда здоровалась.

— Тринклер, помните как у вас он заглох, когда вы арбузы в Кинев везли? Помните, кто вам помог? — спросила улыбающаяся Тоша, при этом отбросив волосы назад, делая вид, что у неё короткая причёска. Капитан шаланды растерялся, узнавая в этой барышне того паренька, что потом оказался нахальной девкой, отлупившей Оньку. А Тоша поинтересовалась: — Ну как, довезли арбузы? Я же видела, что тринклер вы запустили.

— Антон, ты? — совсем растерялся Тепан Гнатыч, но глядя на эту совсем не бедно одетую девушку, спохватившись, произнёс: — Извините, барышня! Уж очень вы похожи, да и знаете...

— Да я это, я! Вы же видели, что я девушка! — Тоша совсем смутила капитана одномачтовой шхуны, тот растерянно хлопал глазами, а девушка спросила:

— А чем сейчас занимаетесь? Арбузы больше не возите? Я вижу у вас рыбачья... Гм, шхуна. А вы что-то грузите: мешки, бочки, похоже, какие-то припасы. Как для дальнего плавания, но свою шхуну перегрузили, да и не очень она пригодна совершать дальние походы.

Капитан шхуны стал рассказывать, погрузка-то была уже закончена, и пять матросов поднялись на борт. Один из них удалился в кормовую надстройку, и оттуда послышался натужный кашель тринклера, сопровождаемый синим дымом, толчками вырывающимся из трубы. Тепан Гнатыч, словно жалуясь, рассказал, что там, на реке, когда Тоша сошла (вернее спрыгнула на берег), удалось только отойти от берега и проплыть всего несколько миль (капитан, как и положено морскому волку, расстояние мерил не вёрстами, а милями). Потом тринклер баржи окончательно заглох, и в Кинев пришли с большим опозданием, чем вызвали гнев хозяина. Он Оньку уволил сразу, а Тепана Гнатыча тогда, когда баржа вернулась в низовья реки (там, где в изобилии и росли арбузы). Уже не капитан баржи вернулся в родную деревушку — рыбачью деревушку на берегу моря. Там артельщики его, как человека опытного и много повидавшего, выбрали капитаном единственной шхуны, остальные посудины (несколько пренебрежительно отозвался Тепан Гнатыч) там, действительно, шаланды. Жители Начи в большинстве своём рыбаки, на этих шаландах ходят в море, где и ловят кефаль, Атиша украдкой хихикнула — а где можно ещё ловить кефаль? Не в речке же, кефаль — морская рыба. А Тоша многозначительно усмехнулась, услышав название деревушки. Понятно, что шхуна тоже участвует в промысле, но когда нужно привезти разные припасы, то не шаланды же посылать в Черноморск? Вот "Чайка" этим и занимается, вот сейчас тоже... В этот момент тринклер оглушительно чихнул, выпустил клуб синего дыма и заглох. Атоша сразу определила причину, мол, перенасыщенная топливная смесь, после чего поинтересовалась:

— А Оним, случайно, не из вашей деревни будет?

— Онька-то? — поинтересовался один из матросов, не принимавший участия в разговоре, но внимательно его слушавший и, услышав имя своего односельчанина, решивший вмешаться. Переспросив, матрос ответил на вопрос Тоши: — Нашенский он! Как уплыл с тогда с Тепаном Гнатычем, так и не вернулся, большим человеком стал!

— Не уплыл, а ушёл! Балда! — поправил своего матроса капитан и пояснил: — Онька в цирке тепереча выступает, борцом стал.

— Я же и говорю — большой человек! — добавил матрос, нисколько не смущённый замечанием, полученным от капитана.

— Хоть и большой человек, но с двигателем справиться не мог, — улыбнулась Тоша.

— Вообще-то, борец маленьким быть не может, а у Онима ещё и талант к этому. Ведь он не просто борец, а ещё и силач, то есть выступает с силовым номером, а это не у всякого обладателя силы получается. Оним — талант! Настоящий талант! — заступилась за парня Атиша. Один из матросов, а они все стояли на палубе, или что там бывает у одномачтовых шхун, удивлённо спросил:

— Барышня, а вы знаете Оньку?

— Знаю, нас Тоша познакомила, она же Онима в цирк и устроила. Силачом-борцом устроила и тренировала его первое время, — ответила Атиша, матросы дружно почесали в затылке и так же дружно выдохнули что-то похожее на — "эвонт оно как"! Пока все слушали девушку, рассказывающую про их односельчанина, Тоша проскользнула на шхуну в надстройку, где был тринклер, и пока экипаж во главе со своим капитаном чесали в затылке, завела двигатель. Выглянув из будочки, именуемой Тепаном Гнатычем — машинным отделением, Тоша поманила того матроса, что безуспешно пытался вывести на рабочий режим (завести упрямый механизм ему всё-таки удалось, но и только!). Через минуту они оба вышли из надстройки, о том, что Тоша возилась с двигателем, показывали только закатанные рукава её платья и ветошь, которой она вытирала руки, а вот матрос выглядел так, словно искупался в топливной смеси. При этом девушка что-то тихо выговаривала смущенному парню, закончив то ли инструктировать, то ли ругать незадачливого матроса, Тоша сказала, обращаясь к капитану шаланды-шхуны:

— Если всё будет делать как надо, то дойдёте до Начи без происшествий, туда, насколько я знаю, сто пятьдесят миль?

— Сто сорок пять, — солидно ответил капитан, довольный тем, что девушка расстояние назвала в милях, а не в вёрстах. Тоша снова спросила:

— Там у вас военные что-то строят, так?

— Не у нас, а на батарее. Батарея береговой обороны в двух милях от нашей деревни, берег от Черноморска в ту сторону обрывистый, да и мелей много, а кое-где и скалы попадаются, а скала — это риф! А у Начи всего этого нет, можно на берег беспрепятственно выбраться, вот там батарею и поставили, для обороны удобного места высадки, значит. Пушки-то там большие, далеко достать могут. Но строят что-то не на батарее, а за ней, в степи. Непонятно, что строят, да и зачем?

— Вот нам туда-то и надо, — сказала Тоша и, увидев удивление капитана шхуны, пояснила: — Не на батарею, а туда, где строят. Если бы вы не сейчас домой шли... Тепан Гнатыч снова удовлетворённо кивнул, девушка сказала — шли, а не плыли. Тоша тоже улыбнулась и продолжила: — Мы с сестрой к вам бы в пассажиры напросились, а так...

— Ну, дык, через восемь дней мы сюда снова придем — улов привезём, обратно идти, пустыми будем, вот если вы подождёте, то можно будет с нами... А там на подводе. С кем-нибудь из деревни столкуетесь, до той стройки и доедете. Хотя, какая там стройка? Почитай, всё уже и сделали.

— Ну вот и договорились, — обрадовалась Тоша, а может, только сделала вид, что обрадовалась, она-то уже знала о том, что рыбацкая артель из Начи через пять дней привезёт свой улов, матрос, обслуживающий тринклер, рассказал.

Две девушки, закрывающиеся зонтиками от солнца, выглядели бы уместно где-нибудь на набережной или бульваре, но никак не в порту. Пробираясь между строениями складов, горами ящиков и тюков, девушки шли довольно замысловатым маршрутом. Если Тоша шла уверенно, словно зная, куда идёт, то её сестра растерянно оглядывалась и, не выдержав, спросила:

— Тоша. а куда мы идём? Ведь явно не к выходу из порта. Ведь к той шхуне, которая не шаланда, ты пошла, увидев знакомого, да? Ты заранее знала, что он из Начи, и собиралась его попросить нас туда подвезти, так?

— По морю гораздо удобнее плыть, чем тащиться по пыльной степи, да ещё и по такой жаре. От Черноморска до Начи сто сорок пять вёрст, мы туда только за двое суток на подводе доедем. Деревень по дороге нет, я имею в виду — вдоль берега, ты же слышала — берег обрывистый с неудобным подходом к морю. Пришлось бы в степи ночевать или ехать к ближайшей деревне, удаляясь от берега, а это крюк! И дорога заняла бы суток трое, если не больше, а так к вечеру будем. А Тепана Гнатыча я действительно увидела и подумала — почему бы не напроситься в пассажиры? А то, что он, как и Онька, из Начи, мне мама нашего борца-силача рассказывала. А когда я увидела бравого капитана той шхуны-шаланды, не трудно было сделать вывод, что он больше арбузы не возит.