Айя искоса покосилась на красиво обрисованную скулу каларийца и улыбку, намечавшуюся в уголке губ, и неожиданно подумала — да фэйры с ней, с этой облавой.
IX
— Я пригласил Маркия пойти на праздник вместе с нами, — сказал Крикс.
Юлиан пожал плечами. Крикс давно заметил, что его друг не отличается общительностью и довольно настороженно относится к каждому новому знакомому. Раз и навсегда установив для себя круг общения, куда входили Крикс, Афейн Рейхан и Мирто Миэльвитт, Лэр вовсе не стремился сойтись ближе с кем-нибудь еще.
Лэр, в свою очередь, считал, что Рикс слишком охотно затевает разговоры с первым встречным и вообще ведет себя так, как будто вознамерился в первые же месяцы учебы побрататься с одной половиной Академии и перессориться — с другой.
И каждый относился к противоположным качествам другого снисходительно, как к слабости, с которой ничего нельзя поделать.
Вот и сейчас Юлиан молча смирился с тем, что Крикс позвал на праздник их соседа, а Крикс дипломатично сделал вид, что не заметил недовольного пожатия плечами. Разговор свернул на ожидаемое всем Эрхеймом торжество — осенний праздник Огневик, который в Деревянной крепости традиционно отмечали шумно и с размахом.
Юлиан уже успел сказать своему другу, что в Каларии про Огневик знают только понаслышке, да и то не верят глупым россказням соседей. Крикс не спорил — мало ли, какие странности у этих каларийцев. В Чернолесье даже дети знали, что истории про Огневик — отнюдь не байки, и это действительно совсем особенная ночь. Ночь, когда лесные фэйры в человеческом обличье, по преданиям, выходят из промозглой темноты к разведенным путешественниками кострам — и распознать их можно только по особенному блеску глаз и по тому, что, проходя, они не приминают за собой травы. Такому "путнику" ни в коем случае нельзя назвать своего имени, а то, неровен час, поманит за собой, заворожит — и поминай, как звали.
Про фэйров же рассказывали, что в Огневник они заманивают путешественников в лес холодными голубоватыми огнями, похожими на те, что иногда мелькают ночью на болотах. Или крадут детей из колыбели, заменяя на своих подкидышей. А еще в эту ночь грань между мирами истончается, и одинокий путешественник, случайно заблудившийся в тумане, может очутиться в замке Леривалль и встретить самих Альдов, якобы живущих там с тех пор, как их не стало в нашем мире. Бывало, что какой-то человек, придя домой наутро после праздника, с пеной у рта доказывал, что вправду побывал в Туманном Логе. И будто бы провел он там не одну ночь, а несколько недель, а то и лет, хотя ни на день не состарился.
А еще знающие люди говорили, что, если в эту ночь заблудишься и станешь возвращаться по своим же собственным следам — то не заметишь, как вернешься во вчерашний день.
В общем, рассказывали разное. Были истории и любопытные, и грустные, и страшные. Но в их правдивости никто не сомневался. Ну, хотя бы потому, что в Огневик и правда пропадали люди. А храбрец, рискнувший выйти за порог в густой и терпкий сумрак, постоянно ощущал спиной чей-то тяжелый и недобрый взгляд. Хоть разворачивайся и бегом беги обратно.
Так что спорить с Юлианом Крикс не собирался. Ему не терпелось поскорей дождаться вечера, когда на опушке леса разожгут костры. Дома, в деревне, самые отчаянные парни всякий раз ходили этой ночью в лес — правда, не меньше чем по трое или четверо, и непременно с факелами, чтобы отпугнуть лесную нечисть. А возвратясь под утро, плели небылицы о своих приключениях.
Разумеется, Наставники строго-настрого запретили всем лаконцам удаляться от опушки. Но было очевидно, что просто сидеть всю ночь на бревнах у костра покажется ученикам слишком уж скучным. Значит, можно было ожидать какой-нибудь рискованной забавы, вроде тех, которые обычно затевали парни в Приозерном. И хотя Крикс обещал мастеру Хлорду, что к полуночи они уже вернутся в крепость и вместе со всеми остальными лягут спать, кто знает, что может случиться еще до назначенного срока?
Дарл отломил кусочек булки, насадил на прут и стал поджаривать над огнем, время от времени поглядывая в сторону смутно темневшего на фоне неба силуэта крепости. Разглядеть кого-нибудь в густых осенних сумерках было непросто, а уж двух первогодков — и подавно. Тем более, что после яркого оранжевого пламени глаза никак не желали привыкнуть к темноте. Неудивительно, что появление "дан-Энрикса" он проглядел.
В освещенном круге, огороженном скамейками из бревен, три лаконца появились так внезапно, что разноголосый гомон стих, и старшие во все глаза уставились на вновь прибывших.
Все так долго ждали чего-то необычного и подзадоривали себя байками про Огневик, что появление "дан-Энрикса", как нарочно вышедшего к их костру со стороны опушки, произвело на лаконцев неожиданное впечатление. Все взгляды вперились в его лицо, неузнаваемое в красноватых отблесках костра, и в светлые блестящие глаза, казавшиеся еще зеленее, чем обычно. Только когда вслед за "дан-Энриксом" на свет вышли Маркий с Юлианом, старшие узнали новичков. И, может быть, некоторые из них втайне с облегчением вздохнули.
— Да ведь это недоростки из отряда Хлорда! — хмыкнул кто-то. — Дарл, к тебе пришли!...
— Эй вы, там, чего расселись? Ну-ка быстро встать перед "дан-Энриксом" и его свитой!
Хохот. Треск сушняка, подбрасываемого в костер. Бульканье оремиса в подвешенном на палке закопченном котелке. Язвительные голоса из темноты.
— Скажи-ка, Арклесс, с каких пор в Лаконе принято брататься с новичками?... Говорят, что ты проводишь с ними больше времени, чем со своим галатом.
Юлиан и Крикс растерянно переводили взгляд с одного насмешника на другого, не успевая за развитием событий. Вообще-то шутки и подначки в Академии считались нормой, и особенно ценилась способность, не задумываясь, остроумно отвечать на неожиданные выпады. Но как ответишь целому отряду старших?..
— Малышам давно пора ложиться спать, — заметил парень, запекавший над огнем колбаску, а в другой руке державший кусок хлеба с сыром. — Вы лучше возвращайтесь в крепость, детки, пока вас там не хватились.
Крикс нахмурился, но промолчал. Было слишком очевидно, что, если ответить этому нахалу по достоинству, то старшие уж точно не дадут им посидеть у своего костра. А главное, он подведет Димара, пригласившего его сюда.
— Что ты, собственно, имеешь против младших? Тебе места на бревне не хватит, что ли?.. — вступился за первогодков Кэлрин Отт. Но его никто не поддержал.
— Лейн прав, — хмуро заметил сосед Отта. — Новичкам нечего тут делать. Мы вступали в братство, проливали кровь над Очистительным огнем. А они — нет. Им здесь не место.
Крикс почувствовал, как напряглось плечо стоявшего с ним рядом Марка. До сих пор Этайн благополучно избегал всех неприятных ситуаций. А теперь, поверив Криксу, в первый раз со дня прибытия в Лакон попал в такое унизительное положение.
"А ведь Марк предвидел это с самого начала" — вспомнил Крикс. Он же говорил, что старшие ни за что не позволят им присутствовать на празднике. И "дан-Энрикс" еще уверял его, что все будет в порядке!
— Пошли отсюда, — тихо сказал Юлиан.
В отблеске костра Лэр видел, как по скулам Крикса перекатывались желваки. И серьезно опасался, как бы его друг не выкинул чего-нибудь такого... в своем духе. Он уже готов был потянуть как будто бы оглохшего "дан-Энрикса" за рукав куртки, но немного опоздал.
— Говоришь, кровь над огнем не проливали?.. — спросил Крикс звенящим голосом. — Ну ладно.
Он собственническим движением потянулся к ножнам Маркия Этайна и достал из них кинжал, который тот носил с собой. Вытащив нож, Крикс зажал лезвие в ладони и резко провел рукой от рукояти к острию. Из-под прижатых пальцев густо закапала кровь.
Старшие лаконцы ошарашено молчали. Слегка побелевшие губы "дан-Энрикса" были упрямо сжаты. Он раскрыл ладонь и протянул ее к огню. На пляшущие язычки оранжевого пламени размеренно падали тяжелые темно-карминные капли.
Крикс не глядя сунул окровавленный кинжал Этайну.
Марк был очень бледен. Неизвестно, что он думал о поступке Рикса, но он не стал убирать кинжал обратно в ножны, а, зажмурившись, решительно порезал свою собственную руку. Юлиан уже настойчиво толкал его в плечо, требуя передать кинжал. Серо-голубые глаза каларийца сверкали ярче, чем обычно.
Через несколько секунд все было кончено. Костер шипел, приняв подаренную кровь.
Только что побратавшиеся младшие жали друг другу окровавленные руки.
Старшие потерянно молчали.
— Ну вы и... совсем... а, что уж там, — пробормотал Ралькон, неловко пряча взгляд. — Садитесь.
Первым рассмеялся побратим Димара, Рэнси Эренс. Вслед за ним — сам Дарл и Кэлринн Отт.
— Ну, как он вам?.. — вполголоса спросил Димар у побратимов, кивнув на 'дан-Энрикса', который в этот момент усаживался на край бревна. Кто-то из старших пересел, освобождая место первогодкам.
— Именно такой, как ты описывал, — ответил Кэлринн. — Зря я говорил, что ты преувеличиваешь... Что ж, тем интереснее.
— Тебе все "интереснее", — беззлобно хмыкнул Дарл. — Повсюду ищешь темы для своих виршей, да, Отт? Воображаешь, что когда-нибудь прославишься, как прадед?..
Кэлрин величественно отвернулся, не считая нужным отвечать на мелкие подначки. Знаменитым прадедом его в Лаконе не дразнил только ленивый, а после того, как стало ясно, что Кэлрин в какой-то мере унаследовал его талант рассказчика и сочинителя, это и вовсе стало притчей во языцех. Правнук знаменитого Алэйна Отта даже с виду был похож скорее на сказителя, чем на будущего рыцаря. Высокий, тонкий в кости, с вьющимися светлыми волосами и изящными руками, он мог запросто сойти за девушку, переодетую в форму ученика Лакона, хотя все в третьем энгильде знали, что такое впечатление обманчиво. Несмотря на внешнюю изнеженность, Кэлрин был неутомимым фехтовальщиком и замечательным наездником, и даже сам наставник Вардос, презирающий изящные искусства, иногда готов был закрывать глаза на то, что на занятиях по исчислениям Отт сочинял баллады, притулившись у окна и прикрывая лист рукой.
Крикс много слышал о лаконском барде от Димара, и сейчас с невольным любопытством наблюдал за побратимом Арклесса, сосредоточенно мешавшим закипающий напиток в котелке.
— Передавайте кружки, чтобы разливать оремис, — велел незнакомый парень. Крикс нашарил глиняную кружку и отдал ему. Им с Маркием и Юлианом наравне с другими налили по полной кружке сваренного в котелке оремиса. Точнее, подозрительного пойла, состоящего, как понял Крикс по запаху, из красного вина, оремиса и украденной из погреба ячменной водки, которая должна была придать напитку крепости. Лаконцы, недолго думая, влили и побросали в котелок все, что им удалось стянуть на кухне: мяту, мед, гвоздику, горсть сушеных яблок и что-то еще, на вкус и запах неопределимое. Мальчик осторожно пригубил этого странного напитка, и решил, что в целом он неплох, хотя от него, пожалуй, можно захмелеть даже быстрее, чем от вин Ральгерда Аденора. Крикс поставил кружку себе на колени, грея об нее здоровую ладонь. Вторую он, наоборот, пристроил на холодное бревно, чтобы все еще сочащийся порез быстрее перестал саднить.
Старшие закусывали ветчиной, печеными колбасками и сыром, разговаривая кто о чем. Но через несколько минут Рэнси хлопнул в ладоши, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание.
— Набивать живот можно в любое время, а сегодня — Огневик. Давайте вспоминать какие-нибудь страшные истории.
— Про нынешнюю ночь?
— Про что угодно. Лишь бы это было в самом деле жутко...
— Кэлрин, расскажи что-нибудь страшное! — потребовали сразу несколько учеников.
— Я, между прочим, еще не доел, — заметил Отт, но, видя, что все разговоры стихли и собравшиеся у костра ученики в благоговейном молчании ожидают, пока он разделается с куском хлеба с ветчиной, лаконский бард смягчился. — Ладно, слушайте. Я расскажу вам о Безликих.
Кэлрин выразительно понизил голос.
— Что, опять это старье?.. Об этом даже дети знают, — высказался кто-то.
На недовольного со всех сторон зашикали, а Кэлрин на секунду опустил пушистые ресницы, словно не заметив, что его посмели перебить.
Крикс ощутил, как все внутри тоскливо сжалось от какого-то недоброго предчувствия. Он и сам не мог бы точно объяснить, в чем дело — просто что-то в словах Кэлрина смутно напомнило ему о чем-то неприятном и пугающем. Хотя он только и успел сказать — "я расскажу вам о Безликих..."
Крикс даже зажмурился от напряжения, как будто бы пытаясь силой вырвать у своей капризной памяти воспоминание, связанное с этим словом. И внезапно вспомнил. Ну конечно! — Это тот дурацкий сон, который он увидел в ночь перед прибытием в Адель. Странное дело, он о нем совсем забыл, хотя никогда в своей жизни он еще так сильно не пугался — даже когда думал, что утонет на болоте.
Разумеется, слова Кэлрина Отта не имеют никакого отношения к тому нелепому кошмару. Да и вообще, если рассуждать здраво, что такого уж ужасного было в том сне? Подумаешь, какие-то развалины и человек с темным пятном вместо лица...
Крикс крепко сжал кружку и сделал несколько больших глотков. А потом заставил себя сосредоточиться на словах Отта.
— Говорят, что был на свете человек, не наделенный Даром, но мечтавший о могуществе, доступном только магам, — начал Кэлрин тихо и таинственно. — Он узнал, что можно с помощью кое-каких обрядов подчинить себе силу Темного Истока, расположенного на развалинах Галарры. В это место ни за что не попадешь обычным способом, даже если будешь искать его всю жизнь. Галарра — это как Туманный лог или как Полые холмы. Туда можно попасть только посредством магии, и то — из сотни чародеев разве что один сумеет сделать что-нибудь подобное. Но если в Леривалле живут Альды, а Холодные Пещеры — царство фэйров, то Галарра — мертвый и безлюдный мир. В нем все отравлено и выжжено Истоком. Если даже там когда-то жили люди, то их давно нет. Как бы там ни было, но человек, мечтающий о древней Силе, прочитал все это в старых книгах и нашел мага, сумевшего привести его в Галарру. Там он совершил запретный ритуал, которым посвятил себя Истоку. Тогда же он отрекся от своего человеческого имени, назвался Олваргом, а прежнее свое имя проклял и забыл. Даже сейчас никто не знает, из какой он был семьи, где жил и как его звали. Но зато он выбрал себе Истинное имя и обрел магическую силу, по сравнению с которой самый сильный Дар — все равно что способности сельского ведуна в сравнении с магистром из Совета Ста. Конечно же, такую силу ото всех не скроешь. По империи поползли слухи, что какой-то человек сумел попасть в Галарру и теперь владеет силой Темного истока. Поговаривали, что, не успокоившись на этом, Олварг занялся алхимией, предметной магией и изучением старинных хроник. Были и другие слухи, но никто не знал, чего он хочет. Денег? Славы? Королевскую корону?.. Все это он уже мог бы получить, когда обрел магическую силу, ставившую его в один ряд с самыми величайшими волшебниками древности. Но, как оказалось, его привлекала несколько иная власть... Не сразу, но со временем он смог собрать вокруг себя отряд сподвижников и слуг, с которыми делился силой Темного Истока. Олварг давал каждому из них новое имя, и с этого момента они принадлежали ему без остатка, телом и душой. А для того, чтобы они могли служить ему без колебаний и при этом не имели бы каких-то личных целей или склонностей, способных помешать им исполнять его приказы, Олварг постепенно отнимал у них все человеческое — все воспоминания, привязанности, и даже их собственные лица. И они действительно переставали быть людьми. В том, кто стал Безликим, уже нет ни страха, ни способности к сомнениям, ни сострадания. Они почти бессмертны, могут очень долго обходиться без еды и сна, а по силе с ними не сравнится ни один мужчина. Я слышал, будто они любят... убивать и причинять кому-то боль. Это единственное из доступных им сильных ощущений. А еще говорят, что только некоторые из них так ненавидели людей и свою собственную жизнь, что эта ненависть толкнула их на то, чтобы по доброй воле присоединиться к Олваргу. А всех остальных он просто заманил в ловушку, подчиняя их себе так незаметно и так хитроумно, что они не успевали ничего понять, пока не становилось слишком поздно. Но, как бы там ни было, тому, кто получил от Олварга новое имя, назад дороги нет... У нас Безликими пугают маленьких детей, это Ойрек правильно сказал, — заметил Кэлрин, несколько нарушив плавность своего рассказа. — Но это еще не значит, что это всего лишь детские страшилки. Просто нападению Безликих чаще всего подвергаются не города, а отдаленные деревни или крепости. Маршанк... Подолье... замок лорда Дарена — кто-нибудь из вас сумеет объяснить, что там произошло? Просто никто не хочет верить в то, что это сделали Безликие... А между тем, всего лишь десять лет назад они устроили резню в самой Адели.
