— Давай, давай, Логан, не для того я тебя, заразу, откапывал, чтобы ты тут замерз!
К счастью, боец был одет лучше, чем я, и почти не успел промокнуть. Но лицо может и обморозить.
— Бегом! — заорал я на него, как будто точно знал, куда надо бежать.
Пятно стало чуть ярче. Еще немного.
Хэд, почему я вообще уверен, что мы двигаемся куда надо?!
Логан затормозил, я налетел на него и понял, что мы уперлись в камень.
Скала?
Нет, нет. Это же стена... Цитадель...
Теперь можно идти вдоль нее. Наверняка куда-нибудь выйдем!
Я вошел через одну дверь в стене, вышел через другую. Значит, дверей тут много.
На грязные пальцы налипла каменная крошка — холод и вода медленно грызли окружающую город стену. Я попытался вытереть руку о китель и увидел на запястье... спецбраслет.
Все это время я мог вызвать по связи Роса. Не копать, не метаться в поисках дурацкой стены.
Какой же я идиот! Просто ткнуть пальцем!
Я отчего-то сразу отбросил 'ум'. Даже не искал разумных решений. Дурак, мутант, кретин!
Шлюпка опустилась секунд через сорок. Значит, Рос все это время находился не просто рядом, а буквально в двух шагах.
Логана трясло от холода. Я же ничего, кроме злости на себя, не испытывал. И благодатное тепло шлюпки лишь немного успокоило меня.
— Рос, у нас спиртное есть? — спросил я раздраженно.
Лейтенант покосился с сомнением, но достал из-под сиденья плоскую пластиковую бутылку с настойкой. Настойку у нас любит Келли. Спалился, значит...
Я сорвал пробку и сунул бутылку Логану.
Тот смотрел на меня диким, неузнавающим взглядом. Снег на его голове почему-то не растаял. Хэд, это же не снег, он же...
— А ну, пей, — пригрозил я. — Сдохнешь — отвечать еще за тебя!
Хотя что там отвечать за штрафника.
— А я зверюгу видел, — сказал Рос, которого мой внешний вид, а тем более вид Логана не волновали совершенно: чудит себе капитан и чудит. — Типа белого медведя. На задние лапы встал и через стекло смотрит. А когти — типа как нож.
— Вашуг, значит, — не удивился я. — Прямо тут стоял?
Рос кивнул.
— Разошлись мы с ним маленько... А я совсем свихнулся. Не догадался сразу тебя вызвать. Чуть не заблудились, патэра маи. Хорошо, луну какую-то увидел...
— Тут лун нет, — пожал плечами пилот.
— Ну, может не луну, спутник...
Рос опять пожал плечами и активировал карту, чтобы я сам мог убедиться — ни лун, ни спутника такого размера или с такой орбитой, чтобы можно было засечь с земли, над сектором не просматривалось.
— Но видел же я что-то?!
Логан закашлялся, и взгляд его стал чуть более осмысленным.
— Го-осподин капитан?
— Ну, я. Только узнал?
Боец ошарашено кивнул.
— А ты думал, вашуг тебя тащил?! — рявкнул я. — К вашугу — вон в ту дверь. — И повернулся к Росу. — Полетели! Хэд с ними со всеми, мастерами этими. Чтоб я еще раз...
Рос с готовностью кивнул.
Удивительно, но платой за это 'приключение' стала только моя забытая у 'вашугов' куртка. Обошлось без травм и обморожений. Мало того, боль в плече, доставшаяся мне от грантского мастера, прошла совершенно. Я и не понял — когда. Вроде, когда начинал откапывать Логана, еще болело, а когда камень пытался сдвинуть — уже нет.
А когда Дарам на следующее утро хотел намазать мне спину, то с удивлением обнаружил, что и там все зажило. И шрамов не осталось. Только, если сбоку глядеть, из-под кожи просвечивала тонкая паутина рисунка. Я сам ее рассмотреть не мог, но когда Дарам описал, вспомнил, что подобную едва заметную 'сетку' видел на теле Дьюпа.
Все — решил я. Больше ни к какому мастеру по доброй воле не поеду. Хватит уже надо мной издеваться.
'Дух наш принадлежит добру, ум — злу, душа — тени'. Что он хотел сказать этим? Что?
26. История двадцать шестая. 'Бремя ответственности'
Из дневниковых записей пилота Агжея Верена.
Абэсверт, открытый космос — Аннхелл
Дилемма существовала на данный момент одна — брать Влану на Аннхелл или не брать. На грунте было опаснее, но она так соскучилась по сестрам...
С Келли все ясно — зампотех нужен мне на орбите. Я оставлял ему лучших пилотов, с собой увозил только Роса. А спину мне и Айим c Джобом прикроют, если что. А еще Н'ьиго обещал двух грантских телохранителей. Сказал — сами вызвались. Я понимал, каково грантсам будет среди наших, но обидеть отказом не мог. Мужики — из горного клана — кровные братья, можно сказать.
В итоге пришлось взять Влану на Аннхелл, но оставить у Мериса. Под присмотром Дарама. Я смутно представлял, что значит 'у нас будет ребенок', но прекрасно помнил, как рожают кошки. Беременной кошке нужен покой. Вряд ли беременная женщина устроена иначе.
Беспокоило меня и 'сияние эйи'. Может, процесс родовспоможения у эйнитов чем-то отличается от обычного? Наш корабельный медик явно не акушер. Нет, Влане нужно на Аннхелл, в штаб к Мерису. В столице неспокойно, но медиков-то поди не всех перебили?
Влана согласилась перейти под генеральскую руку на удивление быстро. Задумала что-то?
Собираясь, я достал из корабельного сейфа дневник, подержал в руках и положил обратно. Дневником я рисковать тоже не мог. Последнее время боялся даже открывать его. Знал, что не удержусь, начну читать, а он оборвется на полуслове и...
В общем, у каждого в голове свои рыбки плавают, если ты не знал. Для меня, пока дневник не дочитан, Дьюп был жив.
Мерис прилетал еще раз. Мы долго обсуждали с ним — что и как, и он посоветовал сразу на территорию лорда Михала не лезть. Присмотреться сначала. Ничего хорошего о нем генерал рассказать не смог.
С наземными войсками Аннхелла тоже не все было ладно. Официально командовал ими нынешний лендслер — лошадка, до сей поры ухитрившаяся сохранить жеребячий окрас. Звали лошадку — Абрахам Сэус. Сманили его с так называемых 'новых земель' — едва освоенной, самой отдаленной части Империи. Лендсгенерал Сэус за все это время не принял ни одного радикального решения, и на чьей он стороне — Мерис не знал до сих пор. (Или знал, но решил меня в известность не ставить.)
Нас бросали на Аннхелл двумя группами. Предполагалось, что большая останется в столице, а меньшая (наша) высадится в районе 'летнего' городка Бриште, непосредственно на подступах к Белой Долине и к супу, который варится там из остатков госармии Аннхелла и ополчения лорда Михала.
'Летний' город — место, где свободную от работы половину сезона проводят инженеры и рабочие. Там сейчас малолюдно и, несмотря на близость Белой долины, относительно спокойно.
А еще нашу десантную группу передавали лично в подчинение Мерису.
Лендслер не отреагировал никак, когда лорд Джастин предложил, чтобы операцию в 'Белой' возглавил именно Мерис. Почему, интересно? Может, потому, что Душки в этот момент не было на Аннхелле?
На подлете я долго смотрел на Аннхелл сверху, впечатывая в память как можно больше подробностей рельефа.
У Аннхелла только один крупный плюс для военных операций — сравнительно небольшое население, компактно сконцентрированное в шести больших городах и двух десятках малых. Мы окультурили пока только одну сторону планеты, одно ее полушарие. Второе радует своим первозданным видом на континенты-близнецы, тянущиеся параллельно друг другу и покрытые молодыми горами. Суровый мужской пейзаж. И большие перспективы для геологов.
Освоение мы начали с экватора, потому что климатические условия там самые приемлемые для людей. Стараниями инженеров ось Аннхелла практически перпендикулярна к плоскости орбиты, и на экваториальных землях царит вечное лето, смягченное океаном и установленными на орбите солнечными батареями, поглощающими избыточную энергию белой Саа.
Континент, кстати, так и называется — Солнце Аннхелла, потому что разрабатывали программу заселения экзотианские инженеры, а экзотианцы любят красивые названия.
Второй, более округлый кусок освоенной нами земли лежит от 'Солнца' через пролив. Климат там хуже, хоть и выручает теплое течение. Этот континент называется Рода (с экзотианского — Скала), застроен он в основном заводами, где ученые и инженеры работают вахтовым методом, отдыхая потом на основном континенте, в небольших 'летних' городах в долине реки Белой.
Аннхелл специализируется на добыче урана и ртути, получении редкоземельных элементов и военных технологиях. Большая часть населения — люди с инженерными специальностями, а ученые не склонны к мятежам, пока их основательно не прижмешь. Потому в дальних от столицы промышленных городах пока относительно спокойно. С ума сходят только в Саа и в Белой долине. В столице, потому что правительство Аннхелла мечтает бодрым маршем идти под руку Экзотики, а что происходит в Белой долине — вообще только боги знают.
Белую долину изначально планировали как место для земледелия и скотоводства. Полноводная горная Вайсевет (вместе с притоками) режет плодородную землю долины на равные сегменты, от северных ветров защищают молодые рукотворные горы. Старые горы тоже кое-где здравствуют: учитывая розу ветров, их сравняли не все. А не помешало бы.
Когда в столице начались беспорядки, земледельцы, само собой, начали придерживать все, что можно хранить. Во время беспорядков цены на продукты всегда растут. Однако, вместо того, чтобы давить на фермеров 'языками', правительство решило направить туда армейские подразделения.
Оголодавшая в столице армия начала стремительно разлагаться на унавоженной почве местного скопидомства. Главы фермерских объединений и остатки древних семейств, осевшие здесь, возроптали, но их никто не услышал. Напротив, правительство отдало недвусмысленный приказ судить за утаивание продуктов на месте.
Ну и пошла-поехала.
Наземная армия Аннхелла — не чета нашему десанту. По количеству там надо долго дописывать нолики, но дисциплина и обучение у этих ноликов — соответственные. Один наш десантник стоит двух-трех десятков армейских, а хорошо обученный спецоновец может стоить и сотни. Но зато попробуй, сдержи многотысячную махину, руководству которой, по сути, приказали вешать и грабить.
Сначала дела у армейских пошли как по маслу. Пока за фермеров не вступились так называемые 'свободные лорды', на свои кровные купившие тут когда-то землю. А у лордов хватало и обученных людей, и денег на оружие тем, кто хотел мстить.
И когда правительство получило партизанскую войну, где большая часть взрослых мужчин днем фермерствовала, а ночью устраивала фейерверки, да еще и отряды ополченцев в предгорьях, откуда их невозможно было выбить сверху, вот тогда всем стало тепло и радостно. А спустя неделю-другую, с подачи, как я подозреваю, Душки, вспыхнул бунт в столице. В считанные дни там образовалось второе правительство со СВОЕЙ вооруженной армией. Символической, но городу хватило.
Аннхелл распался на зоны влияния. Наземную армию из Белой долины пришлось срочно отзывать. Но не тут-то было. Чистить хвост нагруженной отстающими обозами со жратвой отступающей армии — что может быть слаще для народного ополчения?
Дальше — хуже.
На выходе из Белой долины начинаются предгорья, сохраненные в свое время для защиты от ветра. Сам выход из долины похож на узкое горло, наполовину перегороженное рекой Белой, в которую впадает вытекающая из долины Вайсевет. Вот там, практически в болоте, так и не добравшись до реки, застряла армия официального правительства Аннхелла.
Выход из долины, конечно, был. Замечательный просто выход, который простреливался так, что лучше не надо. Можно было завалить все вокруг трупами, пройти — вряд ли. А засевшие в горах ополченцы лишали поддержку с воздуха всякого смысла. Понятно, что два-три корабля крыла могли прямо с орбиты сделать из Белой долины черную. Но отделить зерна от плевел никто не смог бы.
Ну, а как без застрявшей армии подавить мятеж в столице, правительство почему-то не понимало. А потому нам малыми силами предстояло разрезать этот малосъедобный пирог.
На это стоило посмотреть — три тихо презирающих меня капитана КК, и два грантса, бросившихся ко мне, как к родному.
На капитанов я не обиделся. Мало того, я знал, что на Аннхелле буду вести себя еще хуже, чем обо мне рассказывают. А вот к чести грантсов — они на наших реагировали сдержанно, хотя лучше меня читали по глазам и лицам.
С Граны на меня свалились старый знакомец бретер Абио и худощавый, но кряжистый Фрао Тьеро, тоже местный боец и забияка по прозвищу Тако (метатель). Мужик носил до сорока метательных ножей в одежде и на теле. Более независимых натур, чем Тако, я не встречал. Но и внутренняя цельность его изумляла — этакая радостная смерть, швыряющаяся ножами. Был он очень смуглый, выше плотного, верткого Абио и с удивительно лукавыми глазами. Абио казался тяжелым и скрытным, Тако просто лучился самоуверенностью и жаждой боя.
Мерис собрал нас только для того, чтобы продемонстрировать, как он принимает всю ответственность за операцию в Белой долине на свои хрупкие плечи и тут же переваливает на мои широкие. Нашей десантной группой, по только что озвученной им версии, должен был командовать я. Аплодисменты, не надо благодарить и — пошли все вон. Вот так примерно он закончил.
Три капитана медленно охреневали от услышанного. Я, в общем-то, знал о планах Мериса, и потому никаких лишних эмоций не испытал. А когда пришла моя очередь говорить, просто объяснил капитанам, что бессмысленного самопожертвования не оценю, и они сами могут оставаться на орбите.
В результате 'в поле' мне прислали двух замов по личному составу и Оби Лекуса: видно, он чем-то провинился.
Рейд-лейтенант Оби Лекус был родом из 'белых манжет'. В армию он пришел делать карьеру. Оби полагал, что, спустив с неба на землю, ему дали шанс получить капитана. На самом же деле земля — это всегда грязно, и карьера будет делать здесь его. Впрочем, в день нашей первой встречи рейд-лейтенант еще не догадывался об этом.
Я взирал на исключительно сшитую форму Лекуса и веселился. Он и не предполагал, что большую часть боевых действий мы проведем, забившись в щели между камнями, или в болоте (тоже хороший способ маскировки).
Напрягало лишь то, что бойцы, которых он привез, были так же дурно экипированы. А Келли, который занимался экипировкой у меня, остался на 'Вороне'. И нужно срочно выцепить подходящего человека из десятков незнакомых сержантов, который сумеет быстро навести порядок в подразделении Лекуса.
Ну, хватит смотреть, пора знакомиться.
Я выстроил весь командный состав — двух капитанов, рейд-лейтенанта в кителе от Дома Экона, изящных витых перстнях и белоснежных носках и штук сорок старших сержантов. Начинать обработку надо с командиров.
Я сроду не пользовался раньше своей 'силой' намеренно, но сегодня решил устроить сознательную и запланированную психическую атаку. Хотел заставить это разнородное сборище подчиняться мне беспрекословно.
Сначала от неумелого напряжения заныло мое собственное сердце, потом я стал замечать изменения на некоторых лицах...
Но не на всех.
Вот так. Со злости я, значит, могу, а по собственному желанию мало пока что получается.
