Пропеллер машины остановился, это удивило Анатолия, логичнее было оставить водителя за рулем в полной готовности. Неужели там внутри только один человек?
Водительская дверь "Капибары" поднялась и Анатолий убедился, что предчувствие его не обмануло. В машине был только один человек, причем это была женщина, ее лицо почему-то было в маске, как у Зорро из мультсериала. Впрочем, понятно, почему, у нее в маске инфракрасный детектор.
— Кто такие? — спросила она тоненьким мелодичным голоском. Она пыталась говорить грубо и внушительно, но у нее не получалось.
Анатолий в последний раз перебрал в уме все возможные варианты ответа и сделал окончательный выбор.
— Группа снабжения геологической экспедиции, — сказал он. — Наркотиков на борту нет. Мы попали в аварию, неделю назад тут что-то взорвалось, наша машина перевернулась, на аварийный маяк почему-то никто не приехал, нас спасли ящеры. Я был ранен, они меня вылечили и сейчас возвращают домой.
— Где вы живете? — подозрительно спросила девушка.
— Корпорация "Уйгурский Палладий", основной комплекс.
Та часть лица девушки, которую не скрывала маска, перекосилась в гримасе отвращения. Кажется, ответ ей не понравился.
— Давайте ваши документы, — сказала она, — и езжайте за мной.
Анатолий придал лицу идиотское выражение.
— Простите, — спросил он, — я могу увидеть ваше полицейское удостоверение?
Лицо девушки перекосилось еще сильнее.
— Не можешь, — резко сказала она. — А будешь выпендриваться — получишь из пулемета.
Анатолий ненатурально рассмеялся.
— У вас в машине нет пулемета, — сообщил он.
— В машине нет, — подтвердила девушка и сделала неопределенный жест рукой назад и вправо, — а вон там есть. Так что давай, двигай следом.
— Не смешно, — сказал Анатолий и придал лицу свирепое выражение. — За такие слова у нас, геологов, будь ты мужиком... — он потянулся к ящерскому метательному ножу.
— Но-но! — прикрикнула девица и потянулась к подмышечной кобуре (Какой же дурак носит пистолет в подмышечной кобуре, а не в набедренной? Нет, бывают и особые случаи, но не сейчас же!). — Я не шучу, еще одно слово и вас сметут!
— Ха-ха, — издевательски проговорил Анатолий. — Слово. Дура.
— Чего? — изумилась девушка.
— Я уже два слова сказал, а меня еще не смели. Говелойс, ты случайно не зажигал дымовые шашки?
— Пока нет, — откликнулся понятливый Говелойс, — но если надо, могу зажечь.
— Пока не надо. Ну так где же твой пулемет?
— Все, дождался, сейчас будет, — злобно прошипела девица и потянулась... да, точно, за самой обычной мобилой!
— Дым! — крикнул Анатолий и метнул оба ножа.
Первый вонзился в спинку кресла у самого лица девицы, а второй больно стукнул ее рукояткой по запястью.
Ненормальной танцующей походкой Фесезл преодолел шесть метров болотной жижи, вскочил на крыло "Капибары" и его хвост, на этот раз лишенный каких-либо довесков, обвился вокруг шеи несчастной. Она захрипела.
Говелойс тоже все сообразил правильно. Он зажег сразу две шашки, одну из которых метнул в болото между "Капибарой" и направлением, которое указала девица, а вторую оставил на корме лодки. И тут же начал разжигать следующую пару.
Анатолий принял решение.
— Якадзуно, в машину! — крикнул он. — Да не в лодку, а в машину! Фесезл, тащи ее на заднее сиденье, Якадзуно, за руль... ах, да, ты не умеешь водить... тогда на пассажирское сиденье и доставай пистолет. Без моей команды не стрелять! Говелойс, дымовую завесу над лодкой и назад на полной скорости! Сигналом будут три выстрела в землю. Жди полчаса, нет, час, потом сваливай, скажешь всем, что ничего не получилось. Все на местах? Вперед! Говелойс, быстрее отваливай! Якадзуно, стреляй... нет... хотя больше некому... давай, стреляй, куда хочешь, два раза, только в лодку не попади, ради бога!
"Капибара" взревела мотором и выпрыгнула из грязи метров аж на пять. Странно, как Якадзуно не выпал.
— Я ничего не вижу! — заорал Якадзуно. — Куда стрелять?
— Да куда угодно!
Якадзуно сделал два выстрела, электрические пули подняли в воздух настоящий шквал кипящей грязи, и из городского квартала ударил пулемет. Отлично, нервишки все-таки не выдержали. Теперь Анатолий был уверен в успехе.
— Якадзуно, — сказал он, уже спокойнее, — когда я остановлюсь, ты глушишь мотор и остаешься с девицей. Фесезл, ты действуешь по обстоятельствам. Не забывай, у людей без маски видимость ограничена, люди в маске видят все.
До границы города оставалось совсем немного. Анатолий дважды резко нажал и отпустил педаль газа, машина совершила два безумных прыжка, придушенная девица на заднем сиденье ударилась головой и застонала. Процессор сообщил, что расчет траектории завершен, и Анатолий вдавил педаль в третий раз.
"Капибара" взлетела в воздух. Анатолий открыл водительскую дверь, вскочил на сиденье и изо всей силы прыгнул вверх и вбок с криком:
— Якадзуно, за руль!
Анатолий уже не увидел, как Якадзуно отреагировал на команду. Анатолий включил все мускульные усилители и в следующее мгновение покатился по пластмассовой посадочной площадке.
Площадка оказалось более скользкой, чем он ожидал, но ему все-таки удалось остановиться, не свалившись в грязь. Анатолий вскочил на ноги, задрал голову вверх и сразу увидел то, что ожидал увидеть.
С третьего этажа на него смотрело лицо в такой же маске, как у плененной девушки. Первый выстрел Анатолия угодил этому лицу точно в лоб, три следующие пули вонзились в потолок комнаты, из окна которой оно выглядывало. Комната тут же превратилась в огненный ад. Краем сознания Анатолий отметил, что здание не достроено, а это очень и очень упрощало дальнейшее.
Впрочем, упрощать уже было нечего. Анатолий взлетел вверх по лестнице и обнаружил в разгромленной комнате два догорающих трупа и сошки от пулемета. Видать, пулемет выкинуло из здания взрывной волной, жалко. Хотя, может, ящеры его и найдут...
Через пять минут стало ясно, что в здании никого больше нет, врагов было только трое. А еще через минуту Фесезл притащил целехонький ручной пулемет, выловленный из болотной жижи. Только сошки у него отвалились, но это неважно, гораздо важнее, что в соседней луже Говелойс выловил два битком набитых магазина, а третий магазин торчал в самом пулемете. Сто двадцать патронов — это сила.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.
1.
Пленницу звали Тхе Ке, ей было двадцать лет, до революции она была студенткой геологического факультета университета Вернадского, а сейчас она и сама точно не знала, кто она теперь есть. Позавчера Джон Рамирес объявил о приеме в братство новых членов и Тхе Ке немедленно записалась в эту организацию.
Большинство студентов вступали в братство из меркантильных побуждений, они считали, что раз теперь власть в руках братства, то без вступления в него карьеру не сделаешь. Кое-кто даже сравнивал братство с СС, правда, когда Тхе Ке спросила, что такое СС, ей никто так ничего и не объяснил.
Нельзя сказать, что Тхе Ке совсем не интересовала будущая карьера. Карьера ее очень даже интересовала, но она вступила в братство не из-за этого. Ей очень понравился Джон Рамирес, большой и могучий, внешне страшный и грубый, а на самом деле очень добрый и отзывчивый, но дело было и не в этом. Дело было в том, что Тхе Ке неожиданно поняла, что идеалы братства ей близки.
Тхе Ке никогда не любила песни Леннона, они казались ей такими же старомодными и попсовыми, как Моцарт или Тату. Из музыки Тхе Ке могла слушать без отвращения только кислотный трэш. Но, послушав речь Джона Рамиреса, она поняла, что то абстрактное добро, о котором пел Леннон, имеет реальные шансы воплотиться в жизнь, причем не где-нибудь в отдаленном будущем, а прямо здесь и сейчас. Тхе Ке стала одной из первых новых сестер, и когда Полина Бочкина спросила, кто готов вызваться добровольцем, Тхе Ке не стала искать нелепые оправдания, она вызвалась сразу же, даже не спрашивая, что ей предстоит.
Ей предстояло патрулирование окраин Олимпа. Большинство свиноголовых сгорели в ядерном огне в первый день революции, но некоторым удалось сбежать. Они прятались в пригородах и на окрестных плантациях, они сбивались в стаи и эти стаи пытались прорваться в столицу планеты, чтобы сокрушить революцию. Военные собаки еще не понимают, что их война проиграна, говорила сестра Полина, но они не поймут этого, пока мы не покажем им, что наша революция способна себя защитить. Сейчас решается судьба революции, сказала Полина, и Тхе Ке поняла, что это правда, судьба революции решается именно сейчас.
Тхе Ке записалась в добровольцы, получила электрический пистолет армейского образца, прошла трехчасовую виртуальную тренировку, и после этого ее отправили на патрулирование. В напарники ей достались два молодых человека, она отказалась называть их имена, а Анатолий не настаивал. Эти люди уже давно входили в братство, они давно знали друг друга, а один из них даже имел метку бойца класса D и кроме пистолета у него был еще ручной пулемет. Тхе Ке спросила, что от нее требуется, и ее ждало первое разочарование.
От нее ничего не требовалось. Никто не ждал, что она будет участвовать в бою наравне с остальными, никто не был готов доверить ей свою жизнь. В любой войне нужно пушечное мясо, это очевидно каждому, кто хоть раз задумывался над этим вопросом, но Тхе Ке не понравилось, что в этой войне роль пушечного мяса отводилась ей. При обнаружении подозрительного объекта Тхе Ке должна была перехватить его и выяснить, что за люди находятся внутри машины. Далее следовало доложить старшим товарищам и действовать согласно их указаниям. Тхе Ке прекрасно понимала, что если в машине окажутся солдаты, она проживет ровно столько, сколько нужно пуле, чтобы преодолеть расстояние до ее головы. Никакой любитель не сравнится в скорости реакции с профессиональным бойцом, а это значит, что первое же боевое столкновение окажется для нее последним. Тхе Ке понимала, что кто-то должен занять отведенное ей место, что глупо подвергать опасности жизни опытных воинов, когда можно обойтись тем, кого не жалко, но, все равно, она не могла убедить себя в том, что это справедливо. Она понимала, что так проявляется ее эгоизм, но ничего не могла с ним поделать.
Когда на горизонте показалась лодка ящеров, Тхе Ке подумала, что, может быть, все обойдется. Она скажет ящерам, чтобы они убирались назад, и они уберутся, потому что трусливые ящеры боятся людей, достаточно направить на ящера пистолет и он сразу убегает, это все знают. Тхе Ке не думала тогда, как она будет объясняться с ящерами, она думала только о том, что это не имперские солдаты, а значит, у нее есть шанс остаться в живых.
Когда в лодке обнаружилось два человека, она все еще надеялась. Ей так хотелось верить, что они говорят правду, что они действительно геологи, что они действительно потерпели аварию и что их спасли ящеры. Хотя, если подумать здраво, какие могут быть геологи в самом сердце Олимпийских болот? И с каких это пор ящеры спасают людей, попавших в беду в их владениях?
Сейчас Тхе Ке пребывала в полной прострации. Нельзя сказать, что она была сломлена, она до сих пор отказывалась отвечать на все вопросы, связанные с обороной города. Анатолий подозревал, что она толком ничего не знает, но он не мог ни подтвердить, ни опровергнуть это предположение. Не пытать же ее!
Подумав, Анатолий решил рискнуть. Вряд ли у мятежников под ружьем очень много бойцов и тем более вряд ли они ожидают встретить серьезную атаку со стороны правительственных войск. Если в первый день революции они грамотно заложили и подорвали заряды, сейчас правительственных войск почти не осталось, а те, что остались, деморализованы. Так что у мятежников нет необходимости окружать город сплошным кольцом обороны, можно ограничиться только блокпостами на важнейших дорогах. А если это так, получается, что путь к центру города открыт. Могут быть еще патрули на улицах... ничего, как-нибудь справимся.
Анатолий поднял голову и огляделся по сторонам. Якадзуно стоял спиной к нему и смотрел невидящим взглядом в толщу тумана. Фесезл сидел на собственном хвосте рядом с Тхе Ке и всем видом демонстрировал, что внимательно следит, чтобы она не сбежала и не начала драться. Говелойс приноравливался к пистолету, отнятому у Тхе Ке, он прохаживался взад-вперед по площадке и время от времени резко вскидывал пистолет и прицеливался в разные предметы. Он не соврал, когда говорил, что много играл в виртуальности.
— Говелойс! — позвал ящера Анатолий. — Пистолет на предохранителе?
— Да, конечно, — Говелойс чуть-чуть обиделся. — Я же не дурак какой.
— Хорошо. Как лодка?
— Нет больше лодки.
— Затонула?
— Наполовину. Лежит на мели, корпус пробит. Двигатель цел, его можно снять...
— Нельзя, у нас нет времени.
— Может, хотя бы аккумулятор?
— Тоже нельзя. Значит, так. Все забираемся в машину, я за руль, Якадзуно рядом, будешь штурманом. Вы трое назад, Фесезл сзади меня, будешь держать пулемет наготове, если что, подашь. Сам стрелять не пытайся, там специальный сканер, нужна метка класса D или выше.
— Что будет со мной? — спросила Тхе Ке.
— Пока прокатишься с нами, а потом решим. Все, поехали!
2.
Отзвучали последние слова панихиды, зазвучала тихая музыка. Транспортер на большом мраморном столе пришел в движение и пустая деревянная коробка отправилась в последнее путешествие в кремационную камеру. Глупо, подумал Рамирес, совершать целое богослужение вокруг пустого ящика, потом сжигать его, а пепел сгоревшего дерева сложить в урну и потом захоронить с почестями. Но, с другой стороны, любые похороны — в первую очередь символ, почести оказываются не трупу, уже начавшему разлагаться, а той душе, что обитала внутри него, когда он был живым. И кому какое дело, что находится внутри гроба — семьдесят килограммов подтухшего мяса или вообще ничего?
В углу стола раскрылся неприметный люк, из которого выехал маленький лифт с установленной на нем урной. Все, кремация закончена. Рамирес выступил вперед.
— Спасибо, господин Кобато, спасибо, господин Ваджьяхва, — поблагодарил он православного священника и муллу, проводивших церемонию. Вообще-то к служителям веры принято обращаться "отец", но для члена братства такое обращение недопустимо.
— Братья и сестры! — начал речь Рамирес. — Сегодня мы хороним двух достойнейших людей, отдавших нашему делу самое дорогое, что у них было — свою жизнь. Брат Илья Коровин и сестра Алсу Усмани пожертвовали собой во имя всеобщего счастья, во имя того, чтобы наша революция не задохнулась, умывшись кровью, а открыла новую эру в жизни планеты. Наша планета станет раем и, когда это произойдет, в этом будет заслуга и Ильи Коровина, и Алсу Усмани. Наш народ их никогда не забудет.
Братья и сестры! Вчера пролилась первая кровь. Мы знали, что так будет, но никто не ждал, что это будет так скоро. Враг не дремлет. Военные свиньи все еще ждут своего часа, который никогда не настанет. Остатки имперской армии прячутся в болотах и джунглях, недобитые псы зализывают раны, сбиваются в стаи и ждут, когда накопят достаточно сил, чтобы напасть.
