— Аоум, — только и сказал я.
— Сейчас ты думаешь: "Неужели вся благосклонность этого Старейшего появилась потому, что я похож на его дочь?"
Отрицать было бессмысленно. Я кивнул.
— Так оно и есть, — сообщил Фаргел. — Правда, в тебе есть то зерно, которое делает людей... Человеками.
— Я уже НЕ человек.
— Думаешь? — Фаргел иронически сдвинул брови. — Кто же ты?
— Я... гхм... вампир.
Фаргел делано удивился:
— Неужели? Самый что ни на есть типичный вампир?
"И чего привязался? Кровь пью, клыки есть, летать умею"
— Да, — смиренно ответил я.
— Только по плоти, — возразил Старейший. — А по духу? Вот Даулет — вампир.
"А мне, значит, еще расти и расти?"
— Кто же я тогда?
— Охотник или будущий друд. Или еще один Фаргел. Как сам решишь.
— Будущий друд?
— А что, не похоже?
Под таким углом я свою жизнь еще не рассматривал. Друд — это вампир, который пьет кровь вампиров. А я, хм... смертных — ни одного не тронул. Ну, почти не тронул: в конце концов, та троица жива осталась. А что охотник однажды пострадал — так то я защищался. Выходит, я на самом деле не рассматриваю смертных в качестве пищи. Но кушать-то хотелось! И слюнки бегали не при виде вампиров.
Обмозгую это на досуге! Пока есть дела поважнее.
— Почему Карини сказала, что у тебя есть ровно сутки?
Фаргел помолчал, собираясь с мыслями.
— Существует ряд проступков, которые наказываются смертью. Это помощь охотникам; или действия, которые приводят к тому, что обыватели знают: вампиры существуют; или неподчинение воле Совета...
— Я уже триста раз должен быть убит, — проворчал нарушитель.
— Лучше поздно, чем никогда, — невесело пошутил Фаргел. — Я не закончил. Если проступок совершает ученик, его Учитель должен сам осуществить наказание. Это должно произойти в течение суток с момента вынесения приговора.
— Почему?
— Не почему, а зачем. Чтобы жертва не знала, когда будет нанесен удар, не смогла оказать сопротивления. На самом деле это — формальность: ни один ученик не сможет одолеть Старейшего.
— Значит, — медленно проговорил я, — ты должен убить меня в течение суток. И можешь сделать это в любой момент. Что, если ты не исполнишь приговор? Что случится тогда?
— Старейшие покончат со мной, а потом будут неумолчно бурлить, кого отрядить на твои поиски. Может быть, это займет у них целую неделю. Но, в любом случае, это будет кто-то достаточно сильный.
— Откуда ты знаешь?
— Были прецеденты, — чему-то усмехаясь, ответил Фаргел. — Но убивать тебя я не стану.
— Это может быть сказано с целью отвлечь внимание, — капризно заметил я.
— Может, — иронично заметил Учитель. — Проще поверить: оно тебе надо, лишнее беспокойство?
Я со скрипом почесал затылок. На губах Фаргела заиграла очередная усмешка. Издевается?
— Если ты знал, что за сопротивление посланникам Совета меня ждет казнь, почему не вмешался раньше, когда все можно было предотвратить?
— Потому, — буднично сообщил Старейший, — что склоку вы начали без меня. Независимо от ее исхода ты уже совершил ошибку: воспротивился воле Совета. Единственное, что мне оставалось — извлечь из этого пользу.
— Какую? — хмуро поинтересовался я, в очередной раз ощутив себя глупцом. Поразительно, как Фаргел умудряется всегда и везде одерживать вверх?!
— Ты получил еще немного силы. Конечно, радом со Старейшим ты еще жалок, но чем больше в твоих венах крови вампиров, тем больше шансов уцелеть.
— Какая разница? Пусть через неделю, но меня все равно найдут! Тот же Даулет!
— Зачем умирать, если жив? — прервал мои стенания Фаргел. — Тебе помогут охотники. В их присутствии у тебя будут шансы.
Да, против Старейших я — пшик. Вот кто настоящие бойцы: сильные, быстрые, опытные.
— Откуда у вас такая силища?! — невольно вырвалось у меня. — Ладно, ты — одолел друда. Ну, а остальные?
— Кто как... Парме накопила Силу с возрастом; Даулет просто любит убивать; Дуккон экспериментировал с какими-то веществами, изменял каким-то образом кровь и ее пил; Карини никогда не распространялась о своем прошлом; да и остальные — тоже.
— Что именно делал Дуккон? Что-то добавлял в кровь или намагничивал там?
— Я знаю не больше твоего. Удалось однажды услышать кусочек разговора Дуккона и Парме... подслушать.
— А Парме сколько лет?
— Парме — самый долгоживущий вампир из тех, кто остался на Земле. Но она не из первого поколения, если ты об этом.
— А что стало с первым поколением?
— Погибли в стычках. Кеша, давай помолчим немного. Займись пока своими делами. Мне еще нужно придумать, как выпутаться из этой передряги.
Ошалев от такой смены настроения, я отвернулся. Обиженно бурча про себя, начал разглядывать разноцветное полотно города, топорщащегося внизу. Один из этих огоньков что-то мне напоминал.
Я быстро посчитал, сколько минуло суток. А ведь Фаргел прав — мне есть чем заняться.
Вытянувшись в струнку, я резво пошел на снижение. Учитель, не ожидавший подобного финта, отстал, но быстро смекнул, что к чему. Догнал, с любопытством вгляделся вниз:
— И что нас так заинтересовало?
— Иду раздавать долги, — сам не знаю почему ответил я.
Глава 70
На сей раз я решил войти через дверь. Фаргел, посвященный в мои планы, остался снаружи. Правда, энтузиазма особого не проявил, но и мешать не стал: высказал свое мнение; одарил взглядом, полным скептицизма — и отошел в сторону. Правильно, нужно закончить начатое: как там у меня дальше дела пойдут — неизвестно, а деньги всегда могут пригодиться. Не бросать же начатое на полпути?
Потому я и взбегал сейчас по лестнице. Добравшись до нужного этажа ненадолго задумался, определяя, в какую из этих красивых новых дверей нужно стучать. Или звонить, благо все кнопки звонки были на своих местах. Если вход в дом у нас с этой стороны, а окно — здесь... Стало быть, — я подобрался к одной из дверей поближе, — искомая квартира должна быть здесь. Что ж, проверим!
Я позвонил. Послышались торопливые шаги. Дверь отворилась.
— Чего надо? — мрачно спросил один из двух мордоворотов, преграждающих доступ в квартиру. Наверное, худосочный студентик не смахивал на представителя неизвестно какой, но вконец опупевшей группировки, наехавшей на братьев по ремеслу.
— Босс здесь? — полюбопытствовал студентик. — Я — за деньгами.
Громилы воззрились на меня с удивлением. Потом — с медицинским интересом — любопытно же взглянуть на придурка, почему-то решившим принять скорую, но мученическую смерть. Уступили дорогу, прикрыли дверь, споро обыскали, толкнули вглубь квартиры — и пошли следом.
Не похоже, что меня ждет теплый прием. Кстати, а как на вампиров действуют пули? Я поежился. Да нет, побоятся, поди, стрелять в жилом доме: постараются оглушить, вывести потом на природу.
Ма-ама мия! Полна хата недовольных хлопцев! И все смотрят грозно-грозно. Сопят в две дырки и взглядом провожают. Что же я с вами со всеми делать буду? "Объявили чукчи китайцам войну. Те удивились: "Нас же миллиард человек!" "Плохо, однако". "Что, испугались?" "Однако, думаем, где мы вас хоронить будем". Из врожденного благоразумия я оставил эти реплики при себе. Ребята дерганные, мало ли...
Криминальный воротила сидел в мягком удобно кресле и был слегка... гм... зол. На меня, кстати — за то, что замахнулся на чужое. Правда, когда причина недовольства ступила на порог, босс молчаливо указал на стоящее поодаль кресло. Едва я присел, за спиной тут же встали два боевика. Истинных профессионала своего дела, если судить по цепким взглядам.
Ладно, я — человек мирный, хозяина уважаю. Смиренно водрузив руки на колени, я уставился на авторитета. Что дальше?
Босс молчал, продолжая сверлить меня взглядом. Все решал, прибить наглеца — или погодить пока: шибко уверенно гость держится. Лучше повременить, послушать, с чем пришел. Как говорить начнет, так и ясно станет, что за птица прилетела.
А ведь действительно, начинать разговор надо мне! Промедлить — значит, проявить робость. А раз слаб, то и церемониться с таким нечего.
— Я пришел за деньгами.
Босс не шелохнулся, вроде как даже и не слышал. Его свита замерла в ожидании. Ждите-ждите! Теперь уже я могу сверлить взглядам ваше начальство.
Последнее отвечать не торопилось. Сидело с глубоко задумчивым видом и, похоже, настроилось медитировать. На что расчет?
Ага, стремится вывести из равновесия, доказать мне же мою несостоятельность. Ну-ну!
— Если через две минуты ответа не будет, я буду считать, что вы отказали.
Это — ему не понравилось. Ох, как не понравилось! Ну, еще бы: информации обо мне у него нет, а решать надо: то ли пришибить прощелыгу или все-таки откупиться — для начала? Самонадеянный авантюрист в гости пожаловал или действительно посланец новой бригады?
Босс был человеком умным, потому начал издалека:
— Как человек опытный, вы, конечно, понимаете, чего я от вас жду.
— Понимаю! — я развеселился. — Но сначала — деньги! Или указанная сумма слишком велика для вас?
Авторитет досадливо поморщился:
— Дело не в сумме. Я хочу знать, кто ПРОСИТ у меня деньги.
— Мы не просим — требуем, — серьезно ответил я. Или — берем за охрану, если вам так удобнее.
— Пока что вы ПРОСИТЕ, — с нажимом ответил криминальный делец. — Требовать и брать будете тогда, когда докажете, что имеете на это право.
Я приподнялся, чтобы...
Две могучие ладони швырнули меня обратно. Это еще кто? Возвышающиеся за спиной братки укоризненно встретили мой взгляд. И как это я про вас забыл? Извините, ребята.
Медленно, чтобы никого не обидеть, я огляделся. Потом неторопливо поднялся — вместе с висящими на плечах амбалами:
— Какие доказательства вам нужны?
Собеседник впечатлился. Но не испугался.
— Для начала расскажите о бригаде, о своих связях. Возможно, у нас найдутся общие знакомые, которые смогут подтвердить ваши слова.
К такому повороту я был готов:
— Общих знакомых у нас нет. Мы — новая сила. Организация состоит из профессиональных военных, бывших спецназовцев. Связи можете попробовать просчитать сами.
— Такая группа не может появиться в одночасье. И вы не сказали, сколько вас.
— Это закрытая информация, — отрезал я.
— Неужели? — делано удивился босс. — Тогда вы, вероятно, сможете сказать, чем располагаю я?
Отчего ж не назвать? Я заглянул в его мысли и уверенно ответил:
— Двадцать семь стволов.
Такая осведомленность впечатлила криминального дельца. Тем не менее, он не сдался:
— И вы рассчитываете легко с нами справиться?
— Придется повозиться, — согласился я. — Но, в конечном итоге, наша победа — вопрос времени. Какую еще проверку вы хотите устроить?
— Где ваша организация показала себя раньше?
— Это закрытая информация, — улыбаясь, повторил я. — Чем меньше вы о нас знаете, тем лучше. У нас есть близкие, которые могут оказаться под угрозой. Но вы о них пока не знаете. Зачем лишаться преимущества?
Судя по азартно блеснувшим глазам авторитета, я только что совершил какую-то ошибку. Прежде чем удалось прояснить ситуацию, босс уверенно заявил:
— Вам тоже есть что терять. Сядьте в кресло, если хотите разговаривать дальше!
Это было сильно похоже на ультиматум. Делец был настроен решительно, но я все равно надеялся договориться, ведь поначалу разговор шел гладко.
Пришлось сесть. Качки, до этой минуты безуспешно старающиеся мне "помочь", тут же сделали вид, что ничего не произошло и с равнодушными физиономиями заняли пост за моей спиной.
— Я вас слушаю.
— Это я вас хочу послушать! — неожиданно жестко бросил авторитет. — Вы многое знаете о моей организации. Должны знать и обо мне. А раз так, выкладывайте все до конца, потому что это — мои деньги. И я хочу быть в курсе, куда они уходят.
— Это — не ваша забота...
— Это — моя забота! Меня очень интересует, кто и зачем взял деньги у моего человека.
Я сделал вид, что не понял вопроса.
— На обдумывание ответа у вас ровно две минуты, — ехидно сообщил делец. — В противном случае, — он повелительно махнул рукой, — буду считать, что ответ отрицательный.
Повинуясь его жесту, в комнату живо набилась вся та гвардия, которая до сей поры, навострив уши, куковала в соседних помещениях. Эта рать выстроилась за спиной начальства, выпятив в мою сторону большое количество оружия с заранее накрученными глушителями. Мол, стволы посчитай, в каждый загляни — приди к выводу, что жизнь хороша и лучше пойти на мировую.
Я так и посчитал. Очень трепетно оглядел нацеленное на меня оружие. Готовое выстрелить в любой момент, между прочим. У некоторых "быков" уже и пальцы на курках побелели.
Ребята, ранее стоявшие за моей спиной, переметнулись на противоположную сторону, где, выхватив по пистолету, присоединились к общей компании.
Надо полагать, валентинок не будет.
— Время пошло, — язвительно заметил босс.
Напугал. Оно давно идет, мое время, и палачи, не чета вам, его отмерили. Потому и веду себя так беспардонно — особо терять нечего.
Но все-таки интересно, что мне могут сделать обыкновенные пули? Тем более, выпущенные в таком количестве. Интересно, да...
Выяснять не хотелось.
Когда они начнут стрелять, нужно будет сместиться в сторону. Выход из комнаты они будут простреливать. Значит, прыгну к окну. В принципе, я успею выскочить и через дверь — реакция смертных сильно уступает моим возможностям — но двигаться к подоконнику все же надежнее. Не ждут они от меня подобной прыти: броситься в ту сторону означает загнать себя в угол.
Я поднялся на ноги, преувеличенно равнодушно оглядываясь по сторонам.
— Осталась минута, — заметил авторитет, время от времени кидавший заинтересованный взгляд на циферблат наручных часов.
Целая минута! Это ж бездна времени! На что бы ее потратить?.. Отвечать на вопросы я не собирался. В собеседниках у меня мужик тертый: вранье раскусит если не со второго, то с третьего слова. Не стоит и трепаться. Уж лучше изобразить супермена, молниеносно уходящего из-под пуль. Только вот начинать не хотелось.
— Время истекло, — негромко объявил босс. И пристально, нехорошо так, взглянул в мои глаза.
Я изобразил карикатурную пародию на громилу из американских боевиков, процедил сквозь зубы:
— Да, пошел ты.
Мне казалось, такая бравада вызовет капельку уважения.
Лицо авторитета выразило искреннее огорчение. Что не помешало скомандовать:
— Стреляйте!
Я метнулся в заранее облюбованный угол, пространство за моей спиной вспороли пули, а сквозь окно, в рое осыпающихся осколков, ворвался Фаргел. И, вихрем промчавшись по комнате, залил ее красным.
Глава 71
Громко играла музыка. Из-за низких басов потряхивало столик. Сгорбившись на стуле, я невидяще смотрел в пустоту — туда, где, по мнению окружающих, танцевало несколько девушек в покрытых блестками костюмах. От подвешенного над ними шара во все стороны разбегались разноцветные блики, скользили по сцене, столикам, зрителям.
Мне было глубоко плевать на эти огни, на танцующих красавиц, на ритмичную мажорную мелодию. Как заведенный, я повторял про себя совсем другую песню, из репертуара "Голубых беретов":
