— Наших бьют! — раздается от замка боевой клич.
Один из нападавших застывает в позе, слишком характерной, чтобы не опознать попадание "петрификуса". К сожалению, я отвлекаюсь на зрелище набегающего Малфоя и его подружки, и даже получив очередное предупреждение от палочки, не могу ничего поделать. Заклятье опадает в меня откуда-то со спины. Меня буквально развернуло и отбросило. И я еще успела увидеть, как срывающийся со сферы над рукой Малфоя, темный, но играющий всем цветами, воистину всебесцветный луч пробивает навылет сразу двоих нападавших. Крепко сжимая в руке палочку Дамблдора, я пытаюсь подняться. Но руку, на которую я постаралась опереться, пронизывает адская боль. Тошнота подступает к горлу. Перед глазами темнеет. И я падаю обратно. Темнота.
Глава 82. Дуэль. (Нимфадора Тонкс)
В себя я пришла в Больничном крыле. Похоже, младший Малфой с подружкой — справились с остатками уродов, убивших Ремуса.
Я потянулась, стараясь опознать по остаточным следам вырубившее меня проклятье. Боль была довольно-таки сильной, но распределялась она незнакомым образом. Ничему подобному нас Грозный глаз не подвергал. Возможно — какая-то иностранная школа? Тем не менее, судя по всему, ничего особенно опасного, кроме не слишком приятных ощущений в ближайшие несколько дней, мне, похоже, не грозит. Все-таки мадам Помфри — опытный и квалифицированный колдомедик, особенно — в области снятия и исцеления проклятий, которыми детишки в школе волшебства частенько швыряются, совершенно не думая о какой-то там "технике безопасности". Это я точно знаю: сама такой же была.
Я прислушалась. За ширмой, отделявшей мою койку от остального помещения школьного медпункта, старательно, хотя и приглушенно ссорились.
— ...он просто хотел попугать! — возмущался женский голос с явным немецким акцентом. Уж таких-то я за время охраны финала чемпионата мира по квиддичу наслушалась в всех видах, и теперь опознаю большинство наиболее распространенных европейских акцентов. Даже русский.
— Попугать? Авадой? — заинтересовался другой женский голос, в котором я без колебаний опознала Амелию Боунс. — Тогда ему стоило бы лучше знать законы страны пребывания! Согласно прецеденту в деле "Народ против Ориона Блэка" от 1953 года, даже частичное произнесение любого из непростительных — является смертельной угрозой, допускающей ответ с применением смертельного уровня силы.
— А как же ваш Поттер? Все знают, что в прошлом году он угрожал авадой самому Грюму! — продолжала возмущаться немка.
— Так то же — Грюм, — Амелия не допустила в голосе даже намека на усмешку, но я хорошо знаю свою начальницу: разговор ее явно веселил. — Несмотря на застарелую (хотя и надо признать — обоснованную) паранойю, он — один из наиболее квалифицированных, и совершенно точно — самый опытный аврор. Он мог себе позволить попробовать поиграть со школьником, несмотря на уровень угрозы. Но мальчишка все равно сильно рисковал. Более молодым аврорам Грюм сам вбивает недрогнувшей рукой: "хочешь выжить, когда противник применяет непростительные — бей насмерть".
— Это... — молодая немка задохнулась. — Это несправедливо! Она убила Рейнхарда! И теперь Вы говорите, что она останется безнаказанной?!
— Таков закон, — отозвалась мадам Боунс. — Этот ваш Рейнхард не подчинился законному требованию сотрудника органов правопорядка при исполнении им служебных обязанностей, попытался произнести непростительное заклятье...Даже если бы он выжил — ему светило бы несколько лет Азкабана!
— Это несправедливо! — повторила немка. — Он всего лишь убил темную тварь...
— Он убил подданного Соединенного Королевства, — припечатала мадам Боунс. — Более того, согласно показаниям Ваших же товарищей, на момент смерти Ремус Люпин был без палочки: выронил ее и стоял на коленях в каком-то шоковом состоянии. То есть как раз "темная тварь" не представляла собой угрозы, допускающей применения смертельных заклятий. Как справедливо заметила аврор Тонкс, — ну, хоть кто-то помнит, как меня надо называть! — ...вам следовало оглушить мистера Люпина, или иммобилизовать его каким-нибудь иным способом, и доставить его в аврорат, а еще лучше — вызвать авроров на место происшествия. Но вам захотелось поиграться в героев? Вот и получили.
— Это несправедливо! — продолжала убиваться младшая немка. Кажется, ее серьезно заклинило на этом.
— Это — законно, — повторила свои выводы Амелия, и я облегченно выдохнула. — Более того, это полностью справедливо. Убивать имеет право только тот, кто помнит, что и он сам может быть убит.
— Ах, вот, значит, как... — зашипела немка. — Значит... значит, я объявляю кровную месть убийце моего родича, вот! Помнится, есть в ваших "законах" — в голосе говорящей явственно прозвучал сарказм и сомнение в том, что в Магической Британии вообще есть какие-то там "законы", — есть и такой момент.
— Услышано! — а вот не опознать Гарри Поттера я не могла. Но почему он...
— Да кто ты вообще такой! — взвизгнула немка.
— Гарольд Поттер, признанный наследник Дома Поттер, действующий глава Дома Блэк. Семья Тонкс этим утром была возвращена под сень Дома Блэк. Дом всегда защищает свое.
— С каких это пор? — заинтересовалась старшая немка, в то время, как младшая, по всей видимости, пыталась переварить сказанное. — Сириус...
Я слезла с койки, и, преодолевая сильную тянущую боль в спине, двинулась к ширме, за которой велся этот разговор. Надо... надо вмешаться прежде, чем Гарри влезет в очередные неприятности. Но я не успела.
— С тех пор, как я — глава Дома, — жестко вклинился Гарри, не дав старшей немке завершить свою фразу. — А теперь, в присутствии представителей власти я официально объявляю: отныне Дом Беккенбауер — враждебен Дому Блэк. Любой представитель враждебного дома, поднявший палочку на тех, кого Дом Блэк объявил под своей защитой — может быть убит без дополнительного предупреждения. Я, Гарольд, глава Дома Блэк — сказал!
— Как Хранительница Крови Дома — подтверждаю! — Грейнджер? А она-то как тут оказалась? И почему на ее руке горит Пламя Дома? Неужели она — действительно Хранительница Крови? Магглорожденная?!
— А ты, девочка, во всем согласна со своим парнем? — криво усмехнулся незнакомый мужчина, до сих пор молча стоявший у окна. Черты его лица несли отчетливо заметные маркеры Крови, говорящие о том, что он — родич двум женщинам у камина.
— "Если Хранительница Крови во всем и всегда согласна с Главой — она бесполезна для Дома", — процитировала Грейнджер Кодекс Крови. — Но вот выносить наше несогласие на всеобщее рассмотрение — дурной тон, не так ли? А уж в столь очевидном случае не согласиться с Гарри — было бы просто глупо.
— Вражда Домов? — наконец-то нашла силы отреагировать старшая из женщин. — Какой... средневековый подход!
— А "кровная месть" — это даже не античность, а где-то средний неолит! — усмехнулась в ответ Гермиона. На лицах немок не было и следа понимания. Кажется, что такое "неолит" — они не знают.
— Моника, Магдала, помолчите! — хотя мужчина и выглядел моложе старшей из женщин, он давил одним своим присутствием. Даже Амелия... да что там — даже мадам Помфри сделали полшага назад. Только Поттер и укрывшаяся за его плечом Грейнджер, казалось, не заметили этого давления. — Как главы Домов, полагаю, мы сможем разрешить данный конфликт?
— Да разрешат наши противоречия Сила и Магия! — тут же предложил Гарри. Он, в самом деле, слишком привык все решать силой. Но бросать вызов главе Дома?
— Отец?! — вскинулась младшая немка.
— Помолчи, Моника. Твоя глупость и так уже завела меня в тяжелую ситуацию. Какие условия? — повернулся мужчина, который, очевидно, являлся Людвигом Беккенбауэром, главой Дома Беккенбауэр.
— Кодекс Воли, — назвал Гарри самый невыгодный для него вариант. Ведь согласно этому Кодексу, противники не могут использовать никакие артефакты, кроме палочек. Только Воля. А значит, Посох Разрушения, столь эффектно использованный Гарри в прошлой дуэли — ему не поможет! — Условия прекращения?
— Первую кровь наша "мстительница", — Людвиг криво усмехнулся, — не примет. Так что "пока оба могут продолжать".
— Согласен. Профессор Флитвик, — повернулся Гарри к ворвавшемуся в Больничное крыло полугоблину, — установите, пожалуйста, щиты.
Хотя Флитвику и хотелось вмешаться в ситуацию... но сейчас он реально ничего не мог уже сделать, кроме выставления дуэльных щитов.
— На счет "три", — объявил Флитвик. — Раз. Два. Три!
— Люмос! — палочка Гарри полыхнула яркой вспышкой. — Агуаменти! — услышала я, любуясь разноцветными кругами.
Когда же я сумела проморгаться — Людвиг Беккенбауэр уже лежал на каменном полу Больничного крыла, а его серебряную мантию — пятнала кровь, толчками выливавшаяся из раны на правой стороне груди.
— Пожалуй, — лицо Людвига исказила гримаса боли, — я не... — он пару раз тяжело вздохнул, — ...могу... продолжать. Примете ... результат ... дуэли... — кажется, он собирался продолжать говорить, но Гарри прервал его.
— Оскорбление, нанесенное Дому Блэк — смыто кровью, — произнес он формулу завершения. — Вражда между нами — окончена. Мадам Помфри... — он повернулся к школьной целительнице, но Людвиг покачал головой.
— Не... надо... — улыбнулся глава Дома Беккенбауэр. Он взмахнул палочкой, и исчезли не только собственно рана и дыра в мантии, но и пятна крови на ней. Людвиг поднялся, хотя и не так легко, как ему, видимо, хотелось бы.
— Только придержите вашу... мстительницу, — бросил Гарри, — в наморднике и на коротком поводке.
— Непременно, — отозвался Людвиг.
— Отец! — вскинулась Моника, но Людвиг вместо ответа схватил ее левой рукой за шиворот, и, скривившись от боли, и пробормотав что-то себе под нос — буквально кинул ее в полыхнувшее зеленью пламя камина. — Магдала... — старшая немка, скривившись, исчезла следующей. — Глава Блэк, — раскланялся Людвиг, — надеюсь встретиться с Вами при не столь... экстремальных обстоятельствах! — и он исчез в камине следом за женой и дочерью.
Глава 83. Дом, милый Дом... (Нимфадора Тонкс)
Больше недели мне пришлось отлеживаться в Больничном крыле. Даже Этан Флауэрс, штатный колдомедик аврората, которого вызвала ко мне мадам Боунс, по итогам осмотра заявил, что "мадам Помфри — замечательный врач", и что он сделать больше, чем уже сделано — не может. Так что лучше мне спокойно полежать в Больничном крыле Хогвартса, раз уж не гонят, под присмотром одного из лучших (по меньшей мере — самого опытного) в Магической Британии специалиста по пересекающимся, либо же неудачно наложенным проклятьям.
Кстати, как не отбрыкивался Снейп, но обязанности директора на него все-таки возложили. Против Макгонагалл собралась слишком уж сильная коалиция (в основном чиновники Министерства, которые не могли и слова сказать против самого Дамблдора, зато дружно и решительно прокатили его протеже). Флитвик взял самоотвод, опять-таки поддержанный серьезной группой заседателей Визенгамота, которые еще как-то мирились с необходимостью получеловека на посту преподавателя, но вот допустить его к управлению школой — не могли просто категорически. Конечно, в такой ситуации местечко в директорской башне могло достаться и мадам Помфри... но тут, по словам навещавшей меня мадам Боунс, вмешался господин Сен-Жак, чужак и даже не уроженец Островов... но располагающий достаточным компроматом, чтобы некоторые значительные заседатели Визенгамота втянули свои языки туда, где им, похоже, самое место, и дружно выразили одобрямс указанной им кандидатуре.
В отместку Снейп заявил, что директорствование, преподавание ЗоТИ и зелий — это перебор, и у него просто не хватает ни сил, ни времени. Так что искать нового преподавателя зелий придется тем, кто его, Снейпа на пост директора пропихнул, поскольку заниматься этим сам он также не может — он занят тем, что разбирается в делах школы, поскольку простым деканам многие тонкости управления школой, особенно — в части взаимодействия с Гринготтсом, министерством магии, Визенгамотом и другими властными структурами, Дамблдор рассказывать избегал. Пришлось Снейпу еще и соглашаться на Огюста Сен-Жака, давнего друга Дамблдора и, как внезапно выяснилось — весьма влиятельного политика в качестве советника директора. Попытался Северус припахать нового советника еще и в качестве преподавателя зелий, но тот ответил, что зелья для него — именно та дисциплина, к которой у него, Огюста, строгий антиталант на уровне Лонгботтома-младшего, из-за чего Огюст в свое время так и не попал во французские органы правопорядка, и вынужден был заниматься политикой...
Я встряхнула головой, и отбросила в сторону воспоминания. Сегодня мадам Помфри признала-таки мое состояние "удовлетворительным", так что меня выпускают из Больничного крыла. И я, наконец-то, пусть и с недельной задержкой, смогу взяться за то самое дело, которое привело меня в Хогвартс.
Покинув Больничное крыло, я нос к носу столкнулась с группкой подозрительно знакомых личностей. Надо сказать, что мне уже сообщили: дело о нападении на аврора при исполнении закончилось тем, что родители оных недорослей выплатили изрядную сумму, которая оказалась поделена на три неравные части: меньшая поступила на мой счет в Гринготтсе в качестве "компенсации морального и физического вреда", чуть больше — получил Хогвартс вообще и мадам Помфри в частности за мое лечение, против чего я нисколько не возражала. Но вот самая большая часть, превышающая наши с мадам Помфри раза эдак в два — исчезла в Министерстве, причем так ловко и быстро, что концов не смогла найти даже мадам Боунс. Впрочем, не думаю, чтобы те, кто это провернул — могли вздохнуть спокойно. Глава Департамента Магического правопорядка вообще не злопамятна... поэтому она записывает.
— Тварь! — бросил мне в спину один из "золотых мальчиков". Впрочем, палочку поднять никто не додумался.
Вместо ответа я лязгнула морфированной челюстью, заставив некоторую часть столпившихся взвизгнуть, а нескольких — позорно отскочить. Но с этими "беспросветно светлыми личностями" мы еще не закончили. Я — Блэк по крови. Мне записывать не требуется.
Возле директорского кабинета меня ждали Гарри и Гермиона, а также их декан и новый директор Хогвартса. Заместитель директора по административно-хозяйственной части нас своим присутствием не почтил.
Я поздоровалась со Снейпом и Макгонагалл, и шагнула в камин, полыхнувший зеленым, когда Гарри что-то в него прошептал и бросил горсть летучего пороха. С каминами я вообще не очень дружу: хотя, стоит признаться, что часть моей широко известной неуклюжести — маска, наработанная по совету Грюма, но вот камин... Как я не стараюсь, из этого адского изобретения я всегда вылетаю в не самой приличной позе. Так что я порадовалась тому, что Гарри и Гермиона пройдут за мной, и у меня будет пара мгновений...
— Приветствую гостью Дома... — упс! Меня встретил почему-то даже не Кричер, которого я, признаться, ожидала увидеть, а незнакомая девушка в классическом костюме служанки. Причем "классическом" — значит "классическом": с воротником под горло и с пристойно длинной юбкой, а не так, как любят изображать этот наряд магглы.
