— Вейрин, ты случайно не русалка? Ведь человек не может так долго быть под водой и видеть там в темноте, ведь там темно же, так? А ты всё рассмотрела. В том, что ты дварф, сомнения нет, да и признали они тебя своей. Поёшь ты как сирена, а плаваешь как русалка, так кто ты на самом деле?
— Дварф, сирена, русалка и повелительница дракона — вот такой набор в одном флаконе, — улыбнулась Вейрин и, став серьёзной, продолжила: — Просто человек, непонятно как оказавшийся в месте, где мои вполне заурядные способности, там, откуда я — заурядные, намного превосходят способности местных людей. Вот где-то так, а как? Я толком сама объяснить не могу. Поэтому считайте меня той, кто вам больше нравится, мне это как-то всё равно.
— Вейрин — это Вейрин, и она моя сестра! — на всякий случай вмешалась Хельга, а Вейрин, улыбнувшись, добавила:
— Ах да, ещё и ведьма, по местным меркам ведьма, там, откуда я, сказали бы так — девушка с паранормальными способностями и — насколько я знаю — довольно слабыми.
— Какими способностями? — осторожно и даже испуганно спросила Вивека, это развеселило Вейрин, и она, сделав страшные глаза, замогильным голосом произнесла:
— Ужасно ненормальными!
— Не пугай девочку, — сделала замечание Фрей, Вейрин, изобразив сильную обиду, плаксивым голосом сказала:
— Ну вот, стараешься, стараешься, а тебя совсем не боятся! Обидно, понимаешь!
Это вышло настолько забавно, что все заулыбались, а осмелевшая Вивека спросила:
— Вейрин, а ты его там видела?
— Кого видела? — удивилась Вейрин, Вивека, оглянувшись, тихонько спросила:
— Ну, его, конунга Густава?
— Нет не видела, но если бы видела, то обязательно поговорила бы, наверное, он куда-то по делам ушёл, — фыркнула Вейрин. Валборг тоже фыркнула:
— Куда он мог уйти? Разве в царство Хель, в её тёмное царство, в царство вечного холода.
— Интересное представление о преисподней — царство вечного холода, — приподняла бровь Вейрин. И высказала своё мнение о том месте: — Мне почему-то казалось, что там очень жарко и попавшие туда жарятся на сковородках.
— На сковородках?! Это каждому по сковородке, что ли? Какое расточительство! — искренне возмутилась Валборг, как будто она была ответственная за режим экономии в царстве мёртвых. Вейрин попыталась заступиться за привычное ей представление об аде, а потом поинтересовалась:
— Ну почему каждому, можно по двое, по трое, а можно и больше, ну, если сковорода большая. К тому же, что это за наказание — сидеть в холоде и темноте? В холоде ещё ладно, но в темноте? Что они дети, что ли, чтоб темноты бояться?
— Холод и темнота — это самые страшные наказания! А когда светло и тепло — это даже приятно, — поддержала своего командира Ганворт. Вейрин не смогла скрыть удивления:
— На сковороде — приятно?!
— Немножко жарко, почти как в бане, в парилке. А вот когда темно и холодно, да ещё волки воют! — не сдавалась Ганворт, отстаивая своё представление об адских мерах наказания. Вейрин, решив не продолжать спор, согласилась, но всё же спросила:
— Да, в холодной, тёмной бане, да ещё с воющими волками, действительно жуть. Но всё же, какое у вас самое строгое наказание?
— Отрубить голову! — не задумываясь, ответила Ганворт, Вейрин поёжилась:
— Да, действительно жуткое наказание — вечное отрубание головы, а если это делается в холодной бане, да ещё под волчий вой... жуть!
Пока шло это в высшей степени интеллектуальное обсуждение разных представлений об аде, лебёдка вытащила на палубу сетку с четырьмя сундуками, тремя маленькими и одним большим. Разговоры о высоких материях прекратились, занялись делами приземлёнными, а именно исследованием содержимого довольно ветхих сундуков. В малых сундуках ничего интересного не было — они были доверху заполнены золотыми и серебряными монетами. В большом были серебряные с позолотой чаши, кубки и другая посуда. После осмотра (при этом два малых сундука почти развалились) все уставились на Вейрин, она, пожав плечами, поинтересовалась:
— Я так понимаю, что делить добычу придётся мне?
Все активно закивали, а Валборг высказала общее мнение:
— Вообще-то, всё добыла ты, поэтому всё это твоё, но если ты хочешь поделить, то никто не будет возражать.
— Хорошо, — кивнула Вейрин и начала делить: — Этот пыточный инструмент, надеваемый на голову, отдадим Эрику, пусть страдает. Посуду тоже отдадим ему, так сказать, в виде жеста доброй воли. Ингрид, Хельга, не кривитесь, у нас и так уже переизбыток этого добра, лучшего качества к тому же. Что? Валборг, ты и твои девочки тоже хотите выбрать на память что-нибудь себе из этих ёмкостей? Даже ребята? Ну что ж, возьмите по одной штуке, так сказать — сувенир будет, взяли? Вот и хорошо, остальное — Эрику, всё-таки вещи заметные и могут ненужные вопросы возникнуть, так что свои сувениры никому здесь не показывайте. А деньги поделим честно — один сундук вам, два нам, согласны? Если да, то забирайте деньги, сундуки выкинем. Они развалятся и не утонут? Они всё равно уже почти развалились, то, что не утонет, волны унесут. Ну, если всё, поехали обратно.
Фрей, воительница и ведьма
Делёжкой все остались довольны, Валборг и её люди достаточно много получили, не приложив для этого никаких усилий, разве что Вивека указала точное место. А получили они столько, сколько вся их дружина не зарабатывала и за несколько тучных сезонов. Они, удалившись во вторую каюту, занялись делёжкой, хотя... скорее всего, делила Валборг, как ярл. Долю команды Вейрин отнесли вниз и добавили к тем монетам, что там уже были, получилась довольно внушительная куча. Из команды Вейрин никто не возражал, знали, что их командир не обманет и если надо будет, то, сколько кому потребуется, столько и отсыплет. В общем никто обижен не был.
К камню, облюбованному Вейрин как пристань, подошли засветло, а там уже ждала делегация, во главе с ярлом Бернтом Никлассоном, который сразу же перебрался на "Змея", как только тот встал у скалы-пристани. Его пригласили в каюту, и ярл, собирающийся что-то сказать, замер с открытым ртом, глядя на корону, лежащую на столе. Придя в себя, он судорожно сглотнул и хрипло произнёс:
— Это что?
— А то ты, Бернт, не знаешь, это та сама корона конунгов, добытая Густавом, — насмешливо произнесла Фрей, которой Вейрин доверила вести переговоры.
— Но как? — выдохнул ещё не пришедший в себя ярл. Вейрин сделала рукой движение, как будто что-то берёт, и так же коротко пояснила:
— А вот так.
— Но там же... — никак не мог успокоиться Бернт. Этим "там же" было совсем непонятно, что он хотел сказать. Вейрин, глядя на взволнованного ярла, не удержалась и самым серьёзным видом стала рассказывать:
— Да, там была такая жуть: кракен, русалки и тритоны! И все они сторожили это сокровище и не хотели его отдавать, мне очень трудно было, но удалось их уговорить, и, как видишь, я достала корону, с самого дна достала. Поверь мне, это было очень нелегко — уговаривать русалок и тритонов, а особенно кракена.
— Вейрин, а кто такие тритоны? Как ты их уговорила? Особенно кракена, — спросила Ингрид. Вейрин, которую перебила подруга, вдохновенно продолжила:
— Тритоны — это русалки, только мужики. Если у русалок в руках ничего нет, то у этих — трезубцы! Такие очень острые трезубцы, но я их очень вежливо попросила уступить мне это сокровище, предупредив, если они откажутся, то сброшу глубинные бомбы! Тритоны сразу согласились, а кракен испугался и убежал, вот! Вежливые слова и глубинные бомбы очень способствуют уважению и взаимопониманию.
Вейрин замолчала, чтоб передохнуть, гордо глядя на благоговейно её слушающих. Есть истребители, у которых вместо торпедоракет глубинные бомбы. Вот, вспомнив об этом, Вейрин и упомянула о глубинных бомбах, хотя её истребителю это оружие по штату было не положено. Но этого-то никто из присутствующих не знал, а то, как Вейрин совсем недавно расправилась с кракеном, помнили все, поэтому у них не возникло сомнения в том, что она запросто может давить кракенов, как кот мышей. А её рассказ о русалках и каких-то тритонах с трезубцами был вполне в духе сказаний скальдов о подвигах героев, его тоже никто не собирался подвергать сомнению, а если у кого и были эти самые сомнения, то их никто не высказал вслух. Рассказ Вейрин все слушали с большим вниманием, ведь до этого она же не рассказывала, что так долго делала под водой, а тут такое откровение, да и наличие у Вейрин таких страшных вещей, которых боятся подводные жители, сомнений не вызвало. Ганворт, воспользовавшись тем, что Вейрин сделала паузу, чтобы набрать воздуха для дальнейшего рассказа, тихонько спросила:
— А эти, которые глубинные, это что?
— Вейрин, ты об этом потом расскажешь, сейчас есть более насущные вопросы, — вмешалась Фрей, она ведь знала, что имеется на "Змее", и если были какие-то глубинные неизвестно что, но которых боятся подводные жители, то она об этом уже знала бы. Вейрин всё показывала и ничего не скрывала от своих подруг-сестёр. К тому же Фрей поняла, что Вейрин увлеклась и начала что-то такое придумывать, поэтому постаралась сменить тему. Глянув на корону, а потом на Бернта, так многозначительно глянув, Фрей сказала:
— Как насчёт оговоренного вознаграждения за то, что мы привезли конунгу Эрику невесту? Мы бы хотели его получить полностью. И как можно скорее получить, а уж потом обсуждать некоторые вопросы. Бернт, ведь именно это тебе поручил Эрик, и ты собирался об этом и поговорить. А совсем не о том, как Вейрин достала со дна моря эту корону.
Такой намёк был более чем ясен, и Бернт, сказав, что сам такие вопросы решить не может и ему надо обо всём доложить конунгу, быстро ушёл.
— Ты думаешь, конунг заплатит? — поинтересовалась Ингрид у Фрей, та пожала плечами:
— А куда он денется? Если раньше он хотел, чтоб Вейрин как-то подтвердила его право быть конунгом, поэтому и придержал вознаграждение за сделанную нами работу, то теперь... сама понимаешь, ему деться некуда.
— Сколько там того вознаграждения? У нас же сейчас намного больше! Да и корона с посудой... — начала Ингрид. Вейрин, усмехнувшись, сказала:
— Ингрид, я понимаю — ты хозяйственная девочка и тебе жалко отдавать посуду, но, как я говорила уже, она нам будет лишней. К тому же — у нас лучше и, вообще, не надо быть жадной.
— Получить своё — это дело принципа! Если один раз дать слабину, то в следующий наверняка попытаются обмануть. Тут дело не в деньгах, договор нарушать нельзя! И если мы свою часть работы сделали, то она должна быть оплачена как было условлено! — вмешалась Валборг, Фрей её поддержала:
— Не важно, сколько у нас денег, но своего упускать нельзя! Никогда нельзя!
Вейрин, ушастая ведьма
Уже хорошо стемнело, когда показалась довольно внушительная процессия, это факельное шествие видно было издалека. Сидящие в первой каюте, или как его назвала Вейрин — адмиральском салоне, с интересом наблюдали за приближающейся процессией. К "Змею" приближались как конные, так и пешие, поэтому эта толпа двигалась довольно медленно.
— Что-то они не торопятся, — произнесла Вейрин, отхлёбывая горячий чай (вообще-то, это был отвар из трав, но Вейрин называла этот напиток чаем, говоря, что ей так привычнее) и глядя на один из экранов. Камеры, с которых передавалось изображение на экраны, имели хорошее разрешение и светочувствительность, поэтому подходивших к камню-пристани было хорошо видно, несмотря на сгущающиеся сумерки.
— Вон, смотрите-ка, Эрик впереди всех, на белом коне. Решил самолично визит нанести, — хмыкнула Фрей, Валборг её поправила:
— Не на белом, а на сером, не преувеличивай. Ну а что сам... понятно ж, что, услышав о короне, всё бросит и примчится. Только что-то их много, как бы они сюда все и не ломанулись.
— Ингрид, Хельга, когда конунг перепрыгнет сюда с берега, отведите "Змея", — негромко произнесла Вейрин, из динамика над дверью раздался голос Ингрид:
— Хорошо, Вей.
Валборг, и не только она, вздрогнули, дверь каюты была закрыта, как могли услышать своего командира девушки, сидящие в рубке? Ведь там была выдвинуты защитная крыша и боковые панели, полностью закрывающие рубку, это посоветовала сделать Фрей, опасавшаяся каких-нибудь необдуманных действий со стороны Эрика. Валборг всё же спросила у Вейрин:
— Как они могли тебя там услышать и как мы их...
— Услышали? — Вейрин закончила вопрос Валборг и, не вдаваясь в пространные пояснения, с важным видом сказала: — Устройство дварфов.
— Магия дварфов? Как, и это? — спросила Ганворт, показывая на экраны, кухонный блок и электрический чайник. То, как Фрей вскипятила воду, произвело на воительниц Валборг, да и на неё тоже, впечатление не меньшее (а может, и большее), чем чудесные окна в углах каюты. Вейрин кивнула и, почему-то вздохнув, ответила:
— Ага, магия дварфов.
Динамики и микрофоны она тоже позаимствовала на "Безупречном" и разместила в боевой рубке и каютах, по совету Ингрид, замаскировав их. Как та сказала:
— Не надо, чтоб это видели и знали, что это может. Ведь, находясь в рубке или внизу, можно слышать то, что творится в каютах.
Вейрин, решив, что подруга права, замаскировала эти устройства, а управление ими вывела в рубку и нижнюю каюту.
Пока шёл разговор в каюте, толпа во главе с конунгом подошла к "Змею" и, как предполагалось, ломанулась на истребитель. Сразу с берега на катер перепрыгнуло пять человек, затем попыталось ещё пять, но "Змей" отошёл от берега, и кто-то из девушек в рубке включил ревун. "Змей" качнулся, да ещё и эффект от громкого рёва сыграл свою роль, в общем, все, кто перепрыгнул на "Змея", оказались в воде. Вейрин вышла на палубу и, небрежно отхлебнув из чашки, молча уставилась на стоящих на берегу и выбирающихся из воды. Молчание нарушил Эрик, грозно закричавший:
— Бернт сказал мне, что у тебя корона Густава, по праву принадлежащая мне! Верни её!
— Пусть корона и принадлежит тебе, я не возражаю, но... вернуть кому-то можно то, что у него взяли. Я разве у тебя что-то брала? Так почему же я должна тебе что-то возвращать? — спокойно и с недоумением спросила Вейрин, потом отдала пустую чашку появившейся из каюты Валборг, та передала чашку кому-то в каюте и встала рядом с Вейрин. Девушки стояли и молчали, предоставляя Эрику сделать первый ход. А тот тоже молчал, потому что не знал, как поступить. Вроде как Вейрин обозначила свою позицию, но сделала это как-то двусмысленно: вроде и не отрицает право Эрика на корону, но и отдавать её не хочет. А забрать корону силой... Вейрин ясно дала понять, что это не получится. На помощь Эрику пришёл Бернт, он что-то сказал конунгу на ухо, и тот, подняв глаза, и с недовольным видом произнёс:
— Вы были моей гостьей, могу ли я рассчитывать на ответную любезность?
— Можете, прошу, заходите вы и ярл Бернт Никлассон, — Вейрин, широко улыбаясь, сделала приглашающий жест, и "Змей" подошёл к камню-пристани. Но подошёл не вплотную, а так, чтобы попасть на борт, надо было сделать очень широкий шаг. Намёк был вполне понятен, если Эрик и хотел дать команду, чтобы его ещё кто-нибудь, кроме Бернта, сопровождал, то Вейрин ясно дала понять, что этого не позволит.
