— Пока что ты только замучил их вопросами, — ехидно замечает Пургсталл. — Кстати, где это ты успел прочитать "Фауста" Гёте?
Упс... вот это я лопухнулся! Забыл, что литературное образование большинства гиперов — на уровне булыжника. Фридрих, между прочим, ровесник самого Гёте! И почти соотечественник! Нашёл кому цитировать классику, умник! Теперь срочно сочиняй отмазку, Штирлиц несчастный!
Хорошо ещё, что мы с лордом, как два гайдзина, говорим между собой на английском, а не на японском. Японского перевода этой поэмы я не знаю, а если бы знал — точно бы не выкрутился.
"Убедился, что от этого вашего гуманитарного образования одни неприятности?" — ехидно замечает из глубин сознания Нео. Мы с Мишей пару раз пытались в свободное время заняться его просвещением. Но если в пользе точных наук этого вояку ещё кое-как удалось убедить, то любое искусство он продолжал считать бесполезным балластом.
"Потом поиздеваешься! Нас всех сейчас прибьют, если я ответа нормального не дам!"
Всё ещё хихикая, Нео открывает мне глубины своей памяти. Делаю вид, что задумался, вспоминая, а сам лихорадочно листаю годы его жизни, ища хоть немного пригодное объяснение. О! Кажется вот это подойдёт!
— В 1992 году я работал в охране лаборатории доктора Хеккаринга. Там я стал свидетелем перепалки между Хеккарингом и Баркасом, после которой, оставшись в одиночестве, первый обозвал второго Вагнером. Я подумал, что это имя может иметь важное значение для безопасности лаборатории, и на всякий случай поискал в библиотеке все упоминания. Довольно скоро я понял, что композитор Рихард Вагнер здесь ни при чём. Продолжая поиск, я наткнулся на произведение Гёте, и лишь после этого понял смысл аналогии.
— Вагнер? Кабинетный учёный сухарь, который интересуется лишь наукой ради науки? Антипод Фауста, который жаждет практического знания?
— И вызывает дьявола ради этого. Видимо, доктор Баркас удостоился такого эпитета за осторожность в изысканиях, которая не удовлетворяла нетерпеливого Хеккаринга, жаждущего немедленно воплотить свои знания в новых, сильнейших породах зоаноидов.
— Ха, хорошо что лорд Баркас этого не слышал... Ну и ну... — Пургсталл немного успокаивается. — Если я кому-нибудь из братьев расскажу, что у меня тут гиперы цитируют классику — не поверят ведь! Напугал ты меня, Зекстолл. Я уже почти уверился, что тебя кем-то подменили.
Ха, знал бы ты, как я сам перепугался... Такая перебранка действительно имела место в прошлом Зекстолла. Правда, Вагнера после неё Хеккаринг не поминал. Но если мы его всё-таки поймаем, я всегда смогу внушить ему эту подробность с помощью Мистических Глаз.
— Я теперь не гиперзоаноид, а Потерянный Номер, лорд Пургсталл, — незаметно свожу всё в шутку. — Известно же, что мы все ненормальные. Так что давно пора выделить нам нормальную психушку...
— Ладно. Ты меня в какой-то степени убедил. Полагаю, я могу предоставить тебе некоторую информацию по этому вопросу — хуже не будет. Из моих братьев — лорд Арханфер, Мирабилис, ибн Хайан и де Галенос ничего не сказали по поводу твоего проекта. Баркас, Кабрал Хан и де Крумегниг резко против. Каэрлеон не одобряет эту инициативу, но в принципе готов сотрудничать, если я её запущу на свой страх и риск. Амникулус, Енцуй и Ваферданос — за.
— То есть мнения разделились практически поровну?
— У нас не демократия, Зекстолл. Все Священные Командующие равны, но некоторые равнее других. Голос лорда Баркаса перевешивает любого другого зоалорда, кроме Арханфера и Мирабилиса.
Так, главное не выдать, что Оруэлла я тоже читал. Хватит с меня одного прокола за разговор.
— Вы говорили своим братьям, что за всем этим стою я?
— Я пытался не затрагивать эту тему, но они сами догадались. Ты уже заработал определённую репутацию не только в Японии. Баркас до сих пор вспоминает разговор с тобой после теракта. Кабрал назвал тебя "неблагодарным мальчишкой". Ли Енцуй посоветовал от тебя избавиться.
— Вы же сказали, что он одобрил проект!
— Именно так он и сказал. "Проект осуществи, но автора устрани. Он тебя компрометирует".
Ну Ли, ну даёт, богомол-переросток! Как это чисто по-азиатски... тут не знаешь, радоваться или плакать, когда на тебя так реагируют!
— И как, вы приняли его инициативу? — спрашиваю наполовину в шутку, но внутри всё напрягается.
— Рад бы, да не могу, — и тоже фиг поймёшь, шутит он или всерьёз говорит. — Ты мне ещё слишком нужен — без тебя проект точно не пойдёт.
— Он и со мной не пойдёт — раз доктор Баркас против?
— Он тобой заинтригован. Попробуй его переубедить.
Ну спасибо, лорд Пургсталл, порадовали! Конечно, нет ничего проще, чем переубедить четырёхсотлетнего старика, гениального фанатика, который видит в тебе всего лишь спятивший подопытный образец. Нормальные попаданцы таких десятками к завтраку в шеренгу строят...
— С другой стороны, есть и хорошая новость. Лорд Ваферданос согласился принять твоё гипотетическое поселение в своём регионе.
У меня отвисает челюсть.
— А почему не в Японии, лорд Пургсталл?
— Япония слишком плотно населена при небольшой площади. Здесь негде спрятать посёлок. А в случае массового побега или бунта потери среди мирного населения будут слишком велики. Бескрайние просторы России подходят для этого лучше. Или может, Ваферданос просто меньше заботится о безопасности своих подданных. Трудно понять, о чём он думает...
— Здравствуй, Люси, — профессор постарался улыбнуться ей как можно теплее и ласковее. — Ты меня конечно не знаешь, но я знаю тебя очень давно. Я наблюдал за тобой с тех пор, как ты попала в Институт. И всё это время ждал встречи с тобой.
Видимо, его обаяние не произвело должного впечатления, хотя он репетировал соответствующую сцену много месяцев.
— Не знаю, кто ты такой, — огрызнулась рогатая девушка, — но не называй меня этой дурацкой собачьей кличкой, придуманной в Институте. У меня имя есть. Меня зовут Каэде.
— Ты не понимаешь, Люси. У меня и в мыслях не было тебя оскорблять. Человеческое имя тебя недостойно, недостойно твоей великой миссии. Это имя придумали в приюте, люди, которым не было до тебя никакого дела, люди, которые не понимали, с чем столкнулись. Люси — имя, призванное отразить твою истинную сущность. Тебе уготовано стать матерью нового человечества, смести с лица Земли гнилую породу, что заполонила и загадила её сейчас... Разумеется, если это имя неудачно, ты всегда можешь выбрать другое... это твоё право королевы!
Он сделал несколько шагов назад, потому что дистанция сократилась до опасных пяти метров, и Люси продолжала идти к нему.
— Ты пришёл, чтобы забрать меня в Институт? Я туда больше не собираюсь.
— Нет, нет, Люси. Ни в коем случае. Я не работаю на Институт. И я желаю тебе только добра. Это я организовал твой побег из заточения.
— Я тебе не верю, — невидимый кулак с силой ударил в бронированную стенку фургона. Та слегка промялась, но выдержала. Ю отступил ещё дальше — на проезжую часть. Безопаснее быть сбитым случайной машиной, чем оказаться в радиусе действия векторов.
— У меня есть доказательства, Люси. Впрочем, если не хочешь, ты можешь мне и не верить. Это не важно. Важна только твоя миссия. Пойми, Люси, в этом мире, мире людей, тебе нет места! Они всегда будут тебя презирать и ненавидеть за то, что ты на них непохожа. Единственный способ обрести счастье — это создать новый мир! Наш мир, Люси! Мир диклониусов! Наших детей!
Похоже, он сказал что-то не то, потому что девушка резко ускорила шаг по направлению к нему. Если бы Какузава не следил внимательно за её ногами, он был бы уже мёртв. Но невозможно с достаточной скоростью идти спиной вперёд, когда на тебя наступают. Рано или поздно споткнёшься. Но и поворачиваться к ней спиной было слишком страшно. Да и стыдно — он сюда пришёл не затем, чтобы сразу задать стрекача!
Где же там все эти родственнички! Чего они ждут? Почему не стреляет Шляпник, почему Гюот до сих пор не задействовал своих монстров? А вдруг они и не собираются вмешиваться? Вдруг решили таким образом от него избавиться, чтобы поделить приз между собой?!
Он всё ещё продолжал что-то бормотать — что-то соблазняющее, утешительное, обнадёживающее — но уже видел, что это бесполезно. Люси не собиралась его слушать. Она не признала в нём родную кровь. Она просто стремилась устранить досадный раздражитель.
И когда Ю уже полностью уверился, что вот сейчас ему и настанет конец — волшебной музыкой прозвучал самый желанный звук — звон тетивы.
На первый взгляд трудно придумать более неудачный боеприпас для арбалета, чем шипастый шар весом в два килограмма. У него ничтожная бронебойность. Он даёт огромную отдачу. Он лимитирует боезапас — много таких снарядов с собой не потаскаешь. Наконец, он со страшной силой тормозится атмосферой из-за низкой обтекаемости. Всякий, кто учил в школе физику, сообразит, что чем меньше вес снаряда при том же импульсе — тем больше его скорость, а следовательно и кинетическая энергия. Любой оружейник вам скажет, что огнестрельное оружие тут подходит больше. Но если уж вообще браться за арбалет, то классический болт гораздо эффективнее по всем параметрам!
Так что же, ребята из отдела специальных средств зря ели свой хлеб? Нет, они просто очень хорошо знали, с кем предстоит воевать. Что такое, по сути, вектор? Бескостное щупальце с окончанием в виде кисти. Когда он протягивается к быстро крутящемуся шару, то насаживается на шипы — а затем, естественно, на них наматывается.
Может ли диклониус размотать этот клубок? Да легко! Векторы не чувствуют боли, не кровоточат, невосприимчивы к ядам, а дырки в них затягиваются почти мгновенно — шестилетний ребёнок с этим справится. Одна беда — для этого нужно осознанное усилие. То есть нужно подумать, как и куда потянуть векторы, чтобы распутать их а потом снять с игл. Рефлексы, действующие со скоростью света, с этим справиться не могут, слишком сложная головоломка. Хаотично дёргаясь, векторы только сильнее запутываются.
А времени на осознанное усилие у диклониуса нет. Скорость полёта шара — около тридцати метров в секунду. Векторы его встречают (и начинают наматываться) — максимум метров за 11. То есть даже у Марико будет всего около трети секунды на реакцию, прежде чем клубок запутанных векторов с плотным металлическим ядром ударит в её тело. В случае же Люси это время сокращается до одной пятнадцатой секунды. А сразу после остановки шара срабатывает детонатор, шипы резко удлиняются, пронзают векторы и тело, которое находится за ними. И впрыскивают мощнейший нейротоксин.
Умный диклониус с хорошей реакцией может сознательным усилием дематериализовать векторы или просто отвести их с пути шара. Тогда он избежит запутывания, но шар ударит в него с гораздо большей силой — достаточной, чтобы ломать кости и превращать в кашу внутренности. А шипы не просто пронзят плоть, но и разорвут её в лохмотья своим бешеным вращением. Тоже ничего хорошего.
Разрубить или проткнуть шар на лету тоже невозможно — он изготавливается из прочнейших сплавов, с которыми векторы не справляются.
Сусуми несколько задержался с выстрелом, потому что размышлял, какую часть тела лучше взять на прицел. Это в силпелитов можно лупить не глядя — а королеву нужно взять живой с минимальными повреждениями. О выстреле в голову, понятное дело, речи не идёт. В верхнюю часть спины стрелять тоже нельзя — слишком близко к сердцу. Нижнюю часть спины — можно сломать позвоночник. Конечности — ненадёжно, решительный диклониус может отрезать себе руку или ногу, чтобы избавиться от боли.
Оставались (при стрельбе сзади) только ягодицы и плечи. Но попасть в плечо тяжёлым шаром при такой отдаче довольно сложно. Небольшое отклонение в одну сторону — и получай сломанную шею. В другую — шар скользнёт по плечу, расцарапает его, но не застрянет, пролетит дальше. А ведь векторы ещё и непредсказуемо отклоняют его на несколько градусов.
Так что стрельбе ниже пояса альтернативы не было. Конечно, тут тоже есть определённый риск — можно повредить половые органы, которые и были смыслом всей операции. Но шипы недостаточно длинные, чтобы задеть матку. А от перелома таза или бедренных костей не умирают. Тем более диклониусы.
С такими мыслями Шляпник прицелился в аппетитные ягодицы самой желанной на свете женщины, обтянутые тёмно-серой тканью, и спустил курок. Арбалет ударил в плечо, словно конь лягнул. Первое время было довольно неприятно, но сейчас он уже привык и даже получал от этих толчков некоторое удовольствие. Это было для него сродни сексуальному акту — спустить с цепи тяжёлый сгусток боли. Увидеть и почти ощутить, как он вонзается в тело добычи, разрывая плоть яростным вихрем. Сусуми по-настоящему полюбил это оружие, и почти всегда использовал его перед изнасилованием очередной жертвы — даже если та не могла или не хотела оказать сопротивления. Но бесплодные тела силпелитов и наполовину не возбуждали его так, как королева. Единственная женщина его расы, способная родить ему детей!
Шар вонзился в правую ягодицу и Люси подпрыгнула, словно получив хорошего пинка. Но не упала — только выгнулась слегка всем телом. Он затаил дыхание, глядя как шипы рвут ткань юбки и кожу под ней, превращая то и другое в лохмотья. С точностью до сотой доли секунды он знал, когда сработают внутренние механизмы снаряда и жидкий огонь покатится по венам жертвы.
Люси попыталась сделать шаг вперёд... Не удержалась на ногах... Споткнулась... Упала на одно колено, опираясь руками... Но не остановилась, продолжала ползти дальше...
— Ню! — какой-то мальчишка кинулся к ней со стороны дома. Сусуми отшвырнул его ударом сапога.
— Не смей тянуть к ней свои грязные лапы, ты, ничтожество!
Не сводя глаз с Люси, он перезарядил арбалет и потянулся к поясу, где висел пистолет с глушителем. Вообще-то зачисткой свидетелей полагалось бы заняться Гюоту и его головорезам. Но им настоящей веры не было, так что лучше уж обо всём позаботиться самостоятельно. Боевые навыки у мелкого явно отсутствуют, на зоаноида непохож... проблем быть не должно. Правда, есть небольшая вероятность, что он может оказаться гайвером — но гайвера, не успевшего призвать доспех, пуля в башку уложит так же надёжно, как и любого другого.
Негромко хлопнул выстрел... и пуля, взвизгнув, отрикошетила в небо от возникшего в воздухе перламутрового препятствия, похожего на огромную ракушку.
— А вот это уже лишнее. Мне совершенно наплевать, что ты будешь делать с этой рогоноской, — звонкий детский голос совершенно не соответствовал серьёзным и злым словам и интонациям. — Я вообще-то сама хотела её прикончить, но если она тебе так нужна — забирай. Но если ты, подонок в шляпе, ещё хоть пальцем тронешь Коту — то, что от тебя останется, будут собирать по следующим пяти кварталам. И даже эксперты Кроноса не смогут определить, кому это принадлежало. Ты меня понял?
— Да кто ты вообще такая? — Сусуми ошеломлённо уставился на черноволосую девочку лет десяти в блестящем платье, расшитом жемчугом. Это явление из ниоткуда выглядело настолько абсурдно, что даже в не совсем здоровой голове Шляпника с трудом укладывалось.
