Вздыхаю. Звучит очень знакомо.
— Они слишком боялись получить второго Аптома. Баркас теперь как огня избегает любых намёков на эволюцию у своих творений. Именно поэтому он мне не доверяет. Я должен был стать одноразовым оружием с жёстко заданной целью, ходячей бомбой. А стал чем-то непонятным и опасным.
— Для зоалордов? Не смеши, любой из них тебя одним мизинцем раздавит.
— Для Кроноса. Кронос не состоит из одних только зоалордов. Так ты сможешь проанализировать геном вируса, если я добуду тебе раствор?
— Смогу, но от этого вряд ли будет польза. Лучше не трать время. Мы с тобой чёрта с два поймём, что там к чему. А у Баркаса расшифровка уже есть, я уверена. Как и у всех генетиков Кроноса, которые сейчас ломают над ней голову. Если тебе так не терпится, попроси у своих Менгеле распечатку.
"Кьюбей, за нами ведётся какое-то наблюдение?"
"Да, две камеры".
"Передай мне их расположение и угол обзора".
Получив требуемую информацию, под столом трансформирую руку в лапу Зекстолла. Высвечиваю рассеянным лазерным лучом на полу бегущий текст:
"Я знаю, что ты работаешь на японское правительство. Я также знаю всё об Институте и о клане Какузава. Я уверен, что у Какузав есть вакцина. Если ты будешь сотрудничать со мной, я не выдам эту информацию Кроносу, и мы вместе найдём способ её отнять. И предвосхищая твой вопрос... нет, я не боюсь, что ты меня выдашь зоалордам. У тебя нет никаких доказательств, а вот твоё положение это заметно ухудшит".
Агент сглатывает, поднимает взгляд... и сталкивается с мерцанием моих Мистических Глаз, которые переплавляют её сомнения в твёрдую уверенность.
Лорд Эдвард Каэрлеон был истинным британским джентльменом — в первоначальном значении этого слова, то есть нетитулованным лицом дворянского происхождения, рангом ниже пэра но выше йомена. Однако, когда в конце девятнадцатого столетия это слово изменило смысл, и стало означать просто "образованного и воспитанного мужчину, почтенного и уравновешенного (чопорного и невозмутимого)" — оказалось, что Эдвард ему соответствует с большой натяжкой. Не то, чтобы лорду не хватало манер. Просто он привык демонстрировать их лишь перед теми, кого считал равными себе. Что же касается низших по статусу, то с ними зоалорд был хоть и безупречно корректен (хамить в его понимании означало — себя не уважать), но холоден и молчалив. Если для дела нужно было вступить в разговор, он предпочитал обходиться самым минимумом необходимых слов. Впрочем, после Дня Икс такая необходимость с каждым днём возникала всё реже. С зоаноидами слова были не нужны вообще.
Поэтому не было никаких прощальных слов, никаких пожеланий удачи, никакого брифинга перед миссией. Зоалорд просто молча приземлился на оплавленную скалу, некогда бывшую островом Онигасима. Молча перешёл в боевую форму и так же молча "исчез" — нырнул в собственный биокарман, где он был недосягаем ни для одной атаки.
У обычного зоаноида человеческое и боевое тело одновременно в биокармане находиться не могут — так же, как и в пространстве Бхуми, впрочем. Как нельзя прижать монету к бумаге одновременно орлом и решкой. Попытка совместить два почти независимых организма в одном месте просто убьёт оба. Среди зоалордов из этого правила были два исключения. Кабрал Хан, у которого боевое тело (мегамозг) крепилось к человеческому со спины. И сам Каэрлеон, у которого зоаформа была полой изнутри, и могла надеваться на человеческое тело сверху, как скафандр.
Оказавшись в "мире бесконечного тумана", он сосредоточился, "оглядываясь" по сторонам с помощью сенсоров, которые воспринимали колебания местной среды и искривления пространства. Как он и ожидал, неподалёку дрейфовал огромный пузырь, соединённый с основным миром лишь тоненькой пуповиной. Объём внутреннего пространства Каэрлеон оценил, как десяток кубических километров, не меньше.
Мелькнула шальная мысль — перерезать тоненькую нить, и отправить замкнутый мирок в плавание за пределы Вселенной. Но лорд её отогнал. Кроносу нужна не дешёвая месть, а максимум информации. А её можно получить, только выпотрошив карманное измерение предельно аккуратно.
Привычно собрав густой туман в плотные жгуты, Эдвард заставил их вращаться, сжимая всё сильнее, пока в центре каждого смерча не образовалась червоточина. Эти хоботки-щупальца вонзились в стенку пузыря, пронзая её. Когда три канала связи были установлены, в них потокам устремилась энергия зоалорда. Выйдя в макропространство Лебенсборна, энергия тут же начала расширяться во все стороны. Это бы выглядело, как взрыв, если бы сила зоакристалла не сдержала выплеск. Из хаотичного потока энергии сформировались три "тени" — три точных подобия самого Каэрлеона.
Больше всего процесс напоминал надувание мыльного пузыря через соломинку, только в миллионы раз быстрее. Самым трудным было проложить канал в мирок, где он ни разу не бывал. Остальное осуществлялось практически мгновенно и на уровне рефлекса.
Изначально проекция была полностью нематериальна. Что-то вроде голограммы, где створ червоточины играл роль линзы проектора. Причинить вред этому эфемерному образованию было невозможно — но и оно не могло никого даже поцарапать. Однако усилием воли он мог влить в любую часть "тени" больше биоэнергии через канал червоточины — и та сразу же переставала быть безобидной. Кулаки получали возможность бить, контроллеры гравитации — плющить, а лазеры — стрелять. Ли Енцуй как-то назвал эту способность брата "зеркалом богини, сочетанием совершенной атаки и защиты". Впрочем, определённый недостаток у этой системы тоже был. Он не мог управлять каждой "тенью" по отдельности. Собственно, он вообще не мог ими УПРАВЛЯТЬ — за отсутствием у последних каких-либо мозгов или хотя бы нервной системы. Отражения просто механически, строго синхронно повторяли действия своего оригинала. Поэтому невозможно было развести их на большие расстояния, или хотя бы дать каждому отдельное задание. Вот уж действительно — зеркало.
Впрочем, преступникам в "пузыре" этого должно было хватить с лихвой. Он даже усомнился, стоило ли использовать три проекции сразу. Одного зоалорда вполне достаточно, чтобы подавить любое мыслимое сопротивление.
Вид Лебенсборна изнутри поразил бы почти любого, но только не Священного Командующего, привыкшего к масштабам строительства Кроноса. Три "тени" ненадолго зависли над волнами внутреннего моря, пока пришелец собирал информацию — а затем на максимальной скорости направились к берегу, откуда исходил мощный поток биоволн. По мере его приближения сигнал становился всё сильнее — десятки импульсов ощупывали броню зоалорда. Кажется, он изрядно растревожил этот муравейник. Что ж, это вероятно и к лучшему. Выход с открытым забралом позволит закончить всё быстрее.
На пляже его уже ждали. Суровый мужчина лет сорока-пятидесяти, чьё лицо показалось зоалорду смутно знакомым, две маленьких девочки-диклониуса, похожих, как близняшки, и молодой длинноволосый парень в лабораторном халате. Во лбу у каждой девочки блестел металлический кругляш, подозрительно похожий на контрольную медаль гайвера.
— Лорд Эдвард Каэрлеон, куратор Европы, я полагаю, — мужчина поднялся из кресла. — Рад приветствовать вас в моих владениях.
— Не могу сказать того же, — процедил пришелец. — Не знаю, как твоё имя, и знать не хочу. Надеюсь, вы все понимаете, что ваша песенка спета. Я не могу даже гарантировать вам жизнь после того, что вы натворили. Только справедливый суд, если немедленно сдадитесь.
— Справедливый человеческий суд, ха, — фыркнул мужчина. — Нет уж, обойдёмся как-нибудь.
— Тогда мне придётся просто уничтожить тебя и всех, кто не сдастся, — холодно сказал Каэрлеон. — Даю тебе одну минуту, чтобы обдумать решение.
— Не смеши меня, зоалорд. Одну минуту он даёт... У меня было много лет, чтобы всё обдумать. А торопливость никому чести не делает. Ты бы лучше сам эту минуту взял, чтобы подумать. Убить меня ты, конечно, можешь. Тебе это все равно, что таракана прихлопнуть. Вот только что ты с этого получишь?
— Прежде всего, глубокое моральное удовлетворение, — хмыкнул Эдвард.
— И всё? Это достаточный повод для убийства у силпелитов. Тот, кто претендует на управление целой частью света, должен быть умнее и дальновиднее. Я единственный, кто знает способ выхода из этой замкнутой вселенной, зоалорд. Прикончи меня — и проход останется закрыт навсегда. И ты и твоя банда никогда не получите доступа к сокровищам Лебенсборна. В том числе к вакцине от вируса диклониусов.
— Старый дурак, — презрительно бросил Каэрлеон. — Тебе нужно было получше учить историю. Кронос никогда не вёл переговоров с террористами и не поддавался на шантаж. Я убью тебя, а потом сам исследую пещеру. Метод управления проходом не может быть слишком сложным — а в межпространственной физике я разбираюсь получше тебя. К тому же, не исключено, что вакцину не придётся вытаскивать — я просто изучу её на месте и скопирую наверху.
Плазменный снаряд набух в районе его грудной клетки, и оторвавшись, устремился к берегу, вниз и вперёд, чтобы превратить наглеца в нечто малоаппетитное. Но — не долетел. Взорвался на полпути, столкнувшись с невидимым препятствием. Более того, возникшая при этом ударная волна тоже была отражена и рассеяна. У предполагаемых целей заложило уши — вот и весь урон, который они понесли.
Эдвард с уважительным недоумением приподнял бровь. Почти девять метров?! Особей с такими векторами в архивах Кроноса не было. К тому же, видимо, хорошо выдрессированы. Сами в атаку не бросаются, но своего спутника защищают... Человека, не диклониуса! А ведь Кронос так и не нашёл способа контролировать этих кровожадных мутантов! Возможно, старик не так уж сильно преувеличил, говоря о "сокровищах". Но это не отменяет необходимости его уничтожения. Интересно, что смогут векторы сделать против боевого луча? А тем более против трёх сразу?
Боевой луч — третий "фирменный знак" зоалордов, наряду с телепатическим подчинением и барьером. Его часто путают с лазерным, однако он не является когерентным потоком квантов электромагнитного излучения, как например оружие ваморов или гайверов. Луч, испускаемый непосредственно зоакристаллом, представляет собой узкий жгут чистой биоэнергии.
В чём преимущество такого потока перед обычным лучевым оружием? Отнюдь не в мощности — при одинаковых энергозатратах биолазер за единицу времени испарит даже больший объём материи цели. А по скорости биолуч существенно хуже — он распространяется гораздо медленнее света. Однако есть у него два важных свойства, за которые военные любой страны мира душу бы продали. Во-первых, ему совершенно наплевать на оптические свойства среды и цели. Туман, пыль, дым, зеркальное покрытие, искажающие свет поля — без разницы. Во-вторых, лазер всегда воздействует на цель одним и тем же способом — нагревает её до разрушения. Ну, тремя, если считать спок-эффект и ослепление. Тогда как биолуч может передавать не только тепловую энергию, но и весьма сложные механические воздействия. По желанию зоалорда он способен резать, пилить, сверлить, прокалывать, пробивать тупым ударом, разрывать на куски и размывать. Очень мало найдётся материалов, одинаково стойких ко всем этим видам обработки.
Тем не менее, нечто невидимое, гибкое и эластичное, возникшее на пути луча, сопротивлялось почти секунду. А когда Каэрлеон наконец-то проделал в "этом" дырку, за препятствием оказалось второе, такое же. Затем третье. Потом четвёртое.
"Они по очереди заслоняют этого мерзавца векторами! И похоже, векторов у них много. И когда я прорежу последний — не исключено, что первый уже успеет регенерировать. К тому же им ничто не помешает подставить другой, неповреждённый участок. Прекрасная подготовка. Это ведь не рефлексы векторов, это осознанное формирование защиты. До сих пор подобную слаженность я видел только у зоаноидов под контролем зоалорда. Они хорошо подготовились... но если так, то на что они рассчитывают? Нельзя ведь выиграть сражение одной только пассивной обороной..."
Мысль пришла слишком поздно. Хрупкое тельце ещё одной маленькой светловолосой девочки, похожей как две капли воды на первых двух, вылетело из морских волн, словно ракета. А потом острая боль пронзила его лоб... перед глазами что-то вспыхнуло... и зоалорд погрузился в успокаивающий мрак.
ДВУМЯ СУТКАМИ РАНЬШЕ:
— Идея на самом деле довольно проста, — пояснял Ноусо шефу. — По крайней мере на уровне слов. На уровне математики её понимает только Анна, но обеспечить практическую реализацию я могу. Проекции Каэрлеона могут по желанию менять степень своей материальности. Векторы, как известно, тоже это могут. И возможно настроить контрольное устройство таким образом, чтобы оно подстраивало векторы под частоту проекций. То есть независимо от того, насколько "твёрдым" он будет в данный момент, векторы для него всегда будут осязаемы... и соответственно, опасны.
— Ну и что это даст? — хмуро спросил директор. — Разве уничтожение проекции для него опасно? Он просто создаст вместо неё новую.
— Обычно неопасно, — улыбнулся учёный. — Но из любого правила есть исключения. Чтобы выстрелить биолучом, зоалорд должен накачать достаточно энергии в фантомный зоакристалл. То есть, сделать его хотя бы отчасти материальным. И вот тут эффект обратной связи проявится в полный рост.
— То есть, — подался вперёд Какузава, — если в этот момент расколоть иллюзорный кристалл, то расколется и его прототип?
— Нет, не до такой степени. Вообще, по расчётам Анны, повреждение одной копии Каэрлеон перенесёт практически без последствий, если не считать некоторых неприятных ощущений. Разрушенный фантом будет тут же восстановлен по образцу остальных. Но если мы сможем нанести одинаковые повреждения всем его воплощениям в одно и то же время, то произойдёт своего рода резонанс обратной связи, и "отдача" многократно усилится.
— И настоящий кристалл треснет?
— Да нет же. Он... как бы это правильно сказать... он ПОВЕРИТ, что треснул. Да, я знаю, что в отношении куска камня это звучит довольно нелепо... Но зоакристалл — весьма сложная программируемая информационная система. Может правильнее будет сказать, что его "заглючит". Физически он останется цел, но процесс его функционирования будет нарушен.
— И надолго?
— Пока зоалорд не произведёт полную "перезагрузку" системы — а может быть даже "переустановку". Анна говорит, что недостаточно данных для расчёта. Минимум полчаса. Максимум — несколько месяцев.
— И что нам даст получасовая отсрочка, хотелось бы знать? Он просто вернётся ещё более злым!
— Не вернётся, директор. По крайней мере, не так скоро. Видите ли, в течение этих тридцати минут, его тело будет лишено того живительного постоянного притока биоэнергии, к которому он привык. Как говорят наркоманы, он перенесёт сильнейшую "ломку". Возможно, это его не убьёт, но определённо — искалечит. Когда кристалл снова заработает, тело Каэрлеона не сможет нормально принять его. Чтобы восстановить зоаформу, ему понадобится много месяцев в баке для процессинга. За это время мы как раз успеем подготовить следующий этап обороны.
