Второй центурион молча отдел честь, и вышел вслед за первым. Остался один — Торикс, неожиданно для самого себя получивший назначение.
Д'Лемер старался не показывать страха. Да он его, в общем-то, и не испытывал. Старый вояка прекрасно понимал, что рано или поздно жизнь закончится. И если она закончится в бою — что ж, так даже лучше. А уж если бой этот будет с ургами, известными врагами людей — стало быть, совсем хорошо. Но он также вполне трезво оценивал обстановку. Три порядком недоукомплектованных центурии, в общей сложности менее тысячи человек — это не те силы, какими он хотел бы располагать.
— Торикс... тебе будет поручено серьезное дело. Дорога сюда одна, через Тиуну... три моста. Мосты надо сжечь, причем быстро. Но может... я подчеркиваю, может так случиться, что пленник нам все-таки солгал. И отстраивать впустую сожженные мосты за счет Империи — за это сдерут шкуру и с меня, и со многих других. Есть идеи?
Молодой воин, все еще неловко чувствующий себя в чужых, явно чуть маловатых, доспехах со знаками отличия центуриона, задумался. Затем поднял глаза на легата.
— Можно, взять несколько бочек масла, пропитать настил... если урги подойдут к мосту, поджечь его прямо у них перед носом. Сейчас засушливо, дождя не предвидится. Так что гореть будет хорошо.
Немного поразмыслив, Д'Лемер кивнул.
— Хорошо. Возьмешь две сотни стрелков. Только всадников. В бой не ввязываться, хотя... в общем, имей в виду, урги бегают шустро. Не быстрее скакунов, но все-таки очень быстро. Не доводи дело до рукопашной.
— Да, легат.
— И еще. Подбери нескольких всадников, из тех, кто получше. Я подготовлю письма де Брею и Императору. Их надо будет доставить. И объясни им, пусть стараются ехать разными дорогами... урги не глупы, их охотники наверняка прячутся в лесах. По крайней мере кто-то один должен добраться.
— Простите, легат... — Торикс замялся.
— Говори, не бойся.
— Вы думаете, крепость падет?
Д'Лемер помолчал. А что он мог сказать этому парню, который, наверное, еще вчера считал, что судьба забросила его в одно из самых спокойных мест в Империи, где уже многие годы ничего не происходило.
— Не знаю, сынок. Все зависит от того, сколько их будет. Но мы должны исполнить свой долг, так ведь, воин?
— Так точно, легат.
— Ну, иди... и помни, сынок, урги не должны захватить мосты. Но запомни еще вот что... если что-то пойдет не так, то твои сотни куда нужнее будут в цитадели. Не нужно зря терять бойцов, если они доберутся до вас, то порубят в капусту. Реку Орда все равно преодолеет, раньше или позже. Наша задача — не помешать им переправиться, а замедлить... пусть наводят переправу, пусть перебираются вплавь. Почувствуешь, что становится горячо — уходи. Их арбалеты не менее мощны, чем ваши... эх, сюда бы хотя б сотню эльфийских стрелков!
В городке стоял адский шум, наполненный трубным ревом скакунов, причитаниями женщин, визгом детворы и грохотом повозок. Легионеры цепью двигались по улицам, не пропуская ни одной, даже самой жалкой лачуги. И везде — уговорами, угрозами или прямым принуждением, сгоняли обитателей с насиженных мест. Приказ легата был достаточно недвусмыслен — город должен быть пуст.
Желающих взять в руки оружие и встать на защиту цитадели оказалось довольно много. Особенно среди молодых — вполне возможно, им просто смертельно не хотелось таскать узлы и грузить повозки, куда интереснее поучаствовать в настоящей битве. Мало кто осознавал, что их ждет не праздничная кулачная потеха — возвышающиеся над городскими домами стены цитадели казались несокрушимыми, а рослые воины в сверкающих кольчугах и красно-лиловых плащах были олицетворением мощи Империи — мощи, перед которой не устоит никто. К тому же, немалое значение имело и серебро... десятники щедро отсыпали блестящие кругляши с ликом Императора и за живность, прямиком отправляющуюся в подвалы крепости, и за сено, и за харч. Некоторые умники, втайне потирая руки от радости, сбагривали не торгующимся легионерам даже порченные продукты... к их удивлению и огорчению, многие из десятников не страдали ни доверчивостью, ни излишним дружелюбием... Унюхав исходящий из окорока запах тухлятины, один из фуражиров просто приказал повесить наглеца, решившего, что может безнаказанно обманывать Империю. Что и было выполнено быстро, и в назидание другим.
В крепость непрерывным потоком вливались люди. Среди ополченцев были не только мужчины — не менее двух десятков баб, не желая разлучаться с мужьями, заявили лично Клейну, что могут управиться с арбалетом не хуже его самого. Центурион поморщился, но бабы, по сути, были правы, поэтому спорить он не стал. Всем мужикам тут же раздали оружие — почти полностью опустошив при этом арсенал Миста.
Шумная толпа крестьян, каждый из которых уже мнил себя великим воином, и вовсю хвастался перед приятелями мечом, топором или палицей — кому что досталось — была быстро рассортирована десятниками, каждый из которых получил в свое подчинение по паре мужиков. Место подавляющему большинству новоиспеченных защитников цитадели было определено на стенах. Ни десятники, ни офицеры, ни сам легат отнюдь не страдали альтруизмом — все прекрасно понимали, что этим мужланам предстоит выдержать первый удар — и, даже если они падут все до последнего, их смерть позволит сохранить опытных бойцов. Профессиональные охотники — а их набралось почти три десятка, заняли особое место. Эти явились со своей амуницией — проверенные в делах луки, связки длинных стрел. Мастеров сбивать стрелой белку — да еще так, чтобы не попортить ей при этом шкурку — встречали с радостью. Эти, в отличие от обычных сервов, лишними в крепости не станут. Д'Лемер приказал установить стрелкам жалование легионеров, что было встречено радостными воплями, и выкатить во внутренний двор крепости десяток бочек вина. Конечно, на весь гарнизон это было не так уж и много, но по кружке досталось всем.
Две кузни, расположенные во внутреннем дворе крепости, исторгали из своего нутра грохот и клубы дыма. Мастера, подмастерья, и направленные им в помощь мужики, сколько-нибудь существенно обученные кузнечному делу, старались вовсю... хотя запасы снаряжения были и велики, но во время осады ни одна стрела не бывает лишней. И, конечно, в первую очередь ковались шлемы — грубые, глухие, сильно затрудняющие обзор, но предназначенные для одной-единственной цели — уберечь голову от стрел. Ибо тяжелый болт прямо в лоб — вот что более всего угрожает арбалетчикам на стенах. Когда дело дойдет до рукопашной, их место займут мечники и алебардисты, но до этого времени, место у бойниц безраздельно принадлежит стрелкам.
Мальчишки таскали к бойницам связки стрел и арбалетных болтов. Вообще, пацанов в крепости было немало, и далеко не все захотели уехать. Легат не настаивал — воины ему были нужнее на стенах, а подносить воду, еду и стрелы могут и подростки. Только самых маленьких, вместе с некоторыми женщинами, он в приказном порядке отправил вместе с беженцами из города.
А возы продолжали прибывать — везли смолу, масло, бревна — цитадель отчаянно готовилась к обороне — и при этом каждый понимал, что все необходимое сделать не получится. Нет времени. Примерно к обеду выяснилось, что поднять мост не удастся — механизмы, заброшенные, почитай, с сотню лет назад, просто развалились при одной только попытке начать крутить ворот... Да и сам мост порядком врос в землю, и, при попытке вырвать его оттуда насильно, скорее всего, просто развалился бы на куски... Отсутствовал и катаракт — тяжелая каменная плита, которая должна была перекрыть проем ворот, если створки не устоят под ударами атакующих — Д'Лемеру рассказали, что лет двадцать назад лопнули цепи, удерживающие монолит, и тот рухнул вниз, расколовшись на несколько кусков. Обломки тогдашний комендант приказал убрать, а заменить камень как-то все не собрался. Правда, сами ворота были прочны, и нападающим придется провозиться, чтобы вскрыть знавшее руку гномов сооружение.
Через два часа примчался вестовой от Торикса. Ургов видно не было, но все было готово к встрече. Мост обильно пропитан маслом, и способен вспыхнуть от первой же искры.
Рядовой Бартак пил пиво. Дрянное пиво, совсем не такое, какое ему было положено еще днем раньше. Пил жадно, не чувствуя вкуса — просто, чтобы забыться. Наверное, еще недавно за такое поведение он сам бы предпочел приказать пороть нерадивого солдата до потери сознания, но сейчас его это не волновало. А волновала только очередная кружка пойла. Десятник Бритт, которому в подчинение досталось это "сокровище", лишь махнул рукой — оно и понятно, у человека большое горе, а где ж еще утопить горе, как не в бочке с крепким пивом?
Еще вчера Сард Бартак ходил, широко расправив плечи, и с легким презрением поглядывая на всех, кто был ниже его чином. Перспективы были радужными — он не так уж и стар, ему всего тридцать пять, и уже — командир центурии. Конечно, в его карьере немалую роль сыграли деньги... но отец, исправно снабжавший сынка серебром, уже с полгода как отошел в чертоги светлой Эрнис, оставив сыну, помимо родового герба и обветшалого замка, еще и кучу долгов. К великому изумлению сына, деньги на его содержание оказались заемными, и кредиторы все настойчивее и настойчивее требовали выплат. Отцовский замок... по большому счету развалину, не стоящую доброго слова, пришлось продать, и, слава Эрнис, этого хватило на погашение долгов. Бартак давно махнул рукой на наследство, и решил, что военная карьера куда выгоднее. Тем более, что центуриону, ежели уметь в нужное время оказаться в нужном месте, всегда может открыться прямая дорога в легаты. Молодая жена, доходное место, перспектива карьеры... что еще нужно мужчине?
И все рухнуло в одночасье. Этот проклятый однорукий недоумок, неизвестно каким путем выбившийся в легаты, одним мановением своего гнилого обрубка перечеркнул Сарду Бартаку всю жизнь. И что бы там ни говорил скотина Д'Лемер, но один раз разжалованному солдату больше ничего не светит. Может, он и сумеет подняться до десятника, или даже до сотника... хотя нет, последнее — уже весьма сомнительно.
Жена, узнав о том, что ее вчера еще обеспеченный муж, блестящий офицер, сегодня — всего лишь рядовой легионер в простой кольчуге, молча указала Сарду на дверь. А потом, понукаемая солдатами, и вовсе собрала вещи — не забыв при этом прихватить с собой все серебро, что неосмотрительно оставил в доме Бартак — и отбыла в неизвестном направлении.
Что же касается друзей... их он не имел и раньше, не предвиделось и теперь. Солдаты его не любили, и теперь, когда он стал одним из них, встретили насмешками... И если раньше за один лишь косой взгляд он мог любого оправить под кнут, то теперь разбираться следовало самому, полагаясь только на силу... и тут Бартак неожиданно для себя обнаружил, что пара лет в относительной праздности вышли ему боком. Что было подтверждено двумя зубами, которые еще утром составляли единое целое с его, Бартака, челюстью.
Он пил пиво, и в самом деле надеясь утопить в нем всю тоску и печаль. И это у него получалось... Сначала утонули выбитые зубы, потом жена, оказавшаяся первостатейной сукой. Пошли на дно сволочи сослуживцы и подонок Клейн, погнушавшийся даже заговорить с бывшим центурионом, лишь презрительно сощурившийся и отправивший его, Бартака, на привратную башню — известное место, где бой всегда самый жаркий, и где шансов распроститься с головой куда больше, чем в любом другом месте крепости. Одна за другой все печали уходили на дно пенящейся горьковатой жидкости... и только одно, словно дерьмо, кружилось по поверхности, не желая уходить в забвение. Только одна страсть осталась, не давая покой, заставляя пальцы судорожно стискиваться на рукояти простого меча.
Месть.
О, как он мечтал отомстить этой скотине Д'Лемеру. Кажется, сейчас Бартак отдал бы все на свете за радость увидеть высокомерного легата ползающим у своих ног. За радость наступить однорукому на горло, и увидеть, как жизнь медленно покидает это никчемное тело. Ради этого зрелища бывший центурион был готов на все.
Постепенно план начал вырисовываться, план почти безупречный, в котором ему, Бартаку, была уготована одна из самых важных ролей. Он глотнул еще пива, затем отставил кружку — для того, чтобы сделать задуманное, ему понадобится свежая голова. А выпить можно будет и потом...
Было уже темно, когда он выскользнул за ворота цитадели, ведя скакуна в поводу. Стоящий на страже легионер окликнул Бартака.
— В город я, приятель, — экс-центурион прилагал героические усилия к тому, чтобы его речь звучала дружелюбно. Хотя от мысли о дружеском разговоре с какой-то там рядовой швалью ему хотелось блевать. О том, что он и сам в настоящее время такой же рядовой воин, лишний раз вспоминать не хотелось.
— Зачем?
— Жена там, — усмехнулся Сард. — Надо, чтоб уехала...
— Да ты что, перепил сегодня? Клейновы парни из города всех выгнали, там даже собаки, наверное, живой не осталось.
— Да уж, не знаешь ты мою стерву, — хохотнул Сард. — Очень удивлюсь, ежели ее дома не застану... ей, знаешь ли, никто не указ.
Легионеру, поставленному в ночь на стражу у ворот, было скучно. Препирательство с проштрафившимся офицером вносили некоторое приятное разнообразие в долгое дежурство — к тому же, по мнению солдата, Бартак был известной сволочью, и потрепать ему немного нервы будет благим делом.
— Дык, — протянул он, — ежели никто не указ, так и ты там, получается, не нужон...
— Ну, указ там или не указ, а как протяну разок-другой вожжами, сразу поймет, кто в доме хозяин. Да ты, приятель, не беспокойся — я недолго. Ну там, помогу вещи сложить, да выгоню... а то ведь, сам понимаешь, не ровен час, урги придут... все ж таки жалко бабу. Какая-никакая, а своя.
Солдат раздумывал... с одной стороны, приказа никого не выпускать из крепости не было. Да и то, какие там приказы — почитай что четверть гарнизона носило неизвестно где. Одни все еще помогали грузить телеги, доставляя в крепость остатки всего того, что горожане не смогли или не захотели взять с собой во время бегства. Другие, вместе с молодым Ториксом, еще утром уехали куда-то, да так пока и не вернулись.
С другой стороны, очень уж хотелось сделать этой сволочи какую-нибудь гадость. Вот, к примеру, ежели сейчас предложит монету... тогда его можно будет и десятнику сдать — мол, взятку сует. А за такое и плетями бывшего отца-командира поучат... а то и больше перепадет.
— А скакун-то тебе зачем?
— Да вот, думал, провожу... подальше от города. Не пешком же назад топать, верно? И потом, хоть уверен буду, что не вернется.
Стражник еще раз вздохнул... посмотрел на Бартака... и махнул рукой.
— Иди уж...
Бывший центурион благодарно осклабился.
— Спасибо, приятель. Ты не того... не волнуйся. Я ненадолго.
И исчез в темноте. Но путь он держал отнюдь не к дому, который давно уже считал своим. Дом был пуст — в этом он был уверен абсолютно. Он одним движением взлетел в седло, и спустя несколько мгновений, уже мчался в сторону переправы. Теперь главным было не попасться на глаза отряда Торикса, с этим выскочкой душевные разговоры не помогут. Да и не станет он, скорее всего, разговаривать.
