Вечером третьего дня встали на ночлег на каменистой площадке расположенной у начала очередного перевала через особенно высокий горный хребет. В сумерках Эпак на него карабкаться не позволил — дорога слишком опасная, да и разведать нужно, что там в долине за хребтом происходит. Фракиец послал на разведку троих своих земляков, присоединившихся к нашей компании уже во время марша.
Выставили дозоры и стали устраиваться на ночлег. Сготовили ужин на скорую руку и завалились спать. Уснул, как ни странно, сразу. Без всяких моральных терзаний — видно усталость, наконец-то, взяла свое. Но толком поспать не дали — растолкали самым безжалостным образом. С трудом разлепив глаза, сел на своем ложе из свернутой вдвое кошмы. Теплый плащ, которым укутывался, сполз на колени. Темень — глаз выколи. Однако узнал в окружившей меня троице Туробоя, Хегни и Эпака.
— Поднимайся, господин, — негромко сказал Хегни. — Важные вести.
И протянул мне руку, помогая встать. Стараясь не застонать, — перетруженные мышцы ломило неимоверно — встал на ноги. Туробой поднял упавший на землю плащ и заботливо накинул его мне на плечи. Совсем не лишнее — ночи здесь в горах весьма прохладные, не смотря на почти наступившее лето.
— Говори, — хриплым со сна голосом приказал я фракийцу. Новости наверняка принесли разведчики, посланные им вечером.
— На перевал идти нельзя, — сообщил он. — Там засада.
Почему-то я нисколько не удивился.
— Сзади нам тоже наступают на пятки, — продолжал Эпак.
Ну это и так известно. Что же, получается все-таки нас зажали? Пора принимать последний бой? Озвучил эти мысли.
— Назад идти нельзя — путь отрезан. Вперед тоже, — подтвердил мои умозаключения фракиец.
Прислушался к себе. Никакого волнения, не говоря уж о страхе. Только сожаление о погубленных мной людях. Ну да к этому шло.
— Занимать оборону будем здесь? — наверное, излишне деловито, спросил я у Хегни. — Вон за теми камнями будет неплохо. Воды только нет поблизости. Или хватит носимого запаса?
— Не спеши готовиться к смерти, Посланник, — в голосе нашего проводника мне почудилась легкая насмешка. Опять дерзит, однако. Ну да сейчас не до того.
— Говори, — собравшись и добавив металла в голос, сказал я.
— От площадки, где мы сейчас находимся, — начал Эпак, — есть малозаметная тропка, о которой почти никто не знает. Она уходит далеко вправо вдоль этого хребта. — Фракиец кивнул на угадывающуюся в темноте горную громаду. — Потом тропинка пересекает его и выводит в другую долину. Путь, конечно, не из легких, но пройти можно.
— Так чего ждем? — Начал было я. Но тут же сам себя оборвал. — Хотя, говоришь, тропинка труднопроходимая — идти в темноте опасно.
— Все так, — подтвердил фракиец. — Но, ко всему, и спешить нам некуда — румийцы, нас преследующие, тоже встали на ночлег. Те, которые ждут нас наверху в засаде сюда не полезут. Во всяком случае до утра. Так что пусть люди отдыхают. Поднимем их перед рассветом. Пока позавтракаем, соберемся, будет светло. Вот тогда и тронемся.
Эпак замолчал, но чувствовалось, что за пазухой у него припасен еще один камешек. Так и вышло.
— Есть еще сложность, Посланник, — сообщил он.
— Говори.
— В долине, куда мы придем, расположено укрепленное поселение румийских ветеранов-колонистов.
— Чудесно! То есть, мы сами полезем к ним в лапы? Или это поселение можно как-то обойти?
— Нет, долина довольно узкая. Поселение, вернее, даже городок, по здешним меркам, почти перегораживает ее пополам. Но нас там не ждут. Во всяком случае, не должны.
— То есть ты в этом не уверен?
— Не уверен, — покачал головой проводник. — Но выбора у нас все равно нет. Опять же, боеспособных мужчин там остаться должно совсем немного. Большую часть мобилизовали для охоты на нас. Остались старики и совсем зеленые пацаны.
Эпак замолчал, давая мне время переварить информацию. Я добросовестно обдумал ситуацию и принял решение.
— Хорошо, поступим как ты предлагаешь.
Глянул на звездное небо. Спросил:
— До рассвета еще далеко?
— Прилично, — это уже Хегни, промолчавший весь наш разговор с фракийцем.
— Тогда — всем спать, — приказал я. И тут же, подавая личный пример, улегся на свое еще не остывшее ложе, замотался в плащ и закрыл глаза.
Туробой улегся рядом. И опять, к немалому своему удивлению, я заснул сразу — усталость гасила тревожные мысли радикально.
Поднялись до света. Не разжигая костров, позавтракали всухомятку лепешками с сыром, собрали вещи. К этому времени почти рассвело. Вытягиваясь в колонну, двинулись за Эпаком куда-то влево и вниз от давшей нам приют на ночь площадки.
Я и Туробой прибавили шагу, выходя в голову колонны. Вскоре поравнялись с фракийцем и одним из его соплеменников, идущими далеко впереди. Те шли быстро — им и десятку варангов, выполняющим роль головного дозора, нужно было оторваться от основной колонны, чтобы успеть предупредить о возможной засаде. Мы не отставали. Я, наконец-то, выспался, потому шагалось легко.
Пелена утреннего тумана сокращала видимость метров до пятидесяти. Пока местность была вполне проходима. Продолжение скальной площадки длинным узким мысом уходило вправо и вниз, одним краем примыкая к обрывистой стене большого хребта, а с другого заканчиваясь отвесной пропастью, дна которой из-за тумана я не увидел. Зябко поежившись, подался от края поближе к стене — благо дорожка пока оставалась достаточно широкой.
Так прошли, где-то с километр. Дорога постепенно сужалась, превращаясь в узкую тропинку. Еще через километр она как-то незаметно исчезла вовсе. Правда и пропасть сменилась пусть и довольно крутым, но склоном. По этому склону между огромными валунами и скальными выступами повел нас фракиец. Путь, действительно, оказался не легким. Местами козья тропа, по которой мы пробирались, проходила по каменным осыпям, двигаясь по которым, приходилось прилагать все силы, чтобы не поехать вниз следом за уползающими из-под ног и с шуршанием катящимися вниз мелкими камнями. Потом справа опять появилась глубоченная пропасть и от края ее отойти уже было нельзя — слева дыбились отвесные скалы. Тропинка сужалась. Мы вытянулись в колонну по одному. Эпак все так же шел впереди, за ним его земляк, потом я, за мной Туробой. Потом шли все остальные. Местами тропа сужалась до такой степени, что идти приходилось боком приставными шагами, прижимаясь спиной к скальной стене слева. Справа тропа, как я уже говорил, обрывалась в пропасть. При моей высотобоязни это было большим испытанием выдержки. Спасало присутствие рядом Туробоя, который меня в такие моменты только что за руку не держал. Еще помогал туман, заполняющий пропасть почти доверху и потому выглядело все это не так страшно. Вдоль пропасти двигались довольно долго. Часа три по моим водолазным часам. Снова дала о себе знать усталость. А потом тропинка пошла на подъем.
— Скоро перевал, обернувшись, сообщил фракиец.
Уф! Слава богам! Туман к этому времени рассеялся, позволяя насладиться красотами горного пейзажа. Правда, для этого не оставалось ни сил, ни времени — Эпак задал очень высокий темп. Легкие работали, как кузнечные мехи, глаза заливал пот. При царящей пока утренней прохладе от нашей колонны валил пар. Тем не менее, успел оценить величие вздымающейся слева громады большого хребта и великолепие скальных нагромождений внизу справа в пропасти. Справа же, если поднять глаза выше горных верхушек, в хрустально прозрачном небе разворачивалось действо под названием 'восход солнца в горах'. Зрелище завораживающее. Помню это еще по Кавказу. Но особо любоваться, повторюсь, не было сил.
Еще через полчаса движения тропка начала загибаться влево и пошла вверх еще круче. Стена хребта стала заметно ниже, образовывая седловину. Ну вот он — перевал! Прошли еще минут десять. Тропа, петляющая меж скал, стала заметно шире. Пропасть, вызывающая у меня во все время перехода холод в животе, осталась далеко позади. У здоровенной скалы, возвышающейся на полпути к гребню перевала, Эпак остановился и, дождавшись нас с Туробоем, сообщил:
— Оставайтесь здесь. Не пускайте наших дальше. Пусть пока отдыхают. И из-за скалы не высовываться — на перевале должна быть охрана. Я с десятком варангов пойду вперед — надо с ними по-тихому разобраться, чтобы не предупредили своих в поселении.
Сил отвечать не было, и я только кивнул. Фракиец собрал варангов из головного дозора, что-то быстро объяснил им, и они беззвучно исчезли за скалой. Я сбросил с плеч плащ, свернул его вчетверо, постелил на крупный каменный обломок и уселся, с наслаждением вытягивая ноги. Двужильный Туробой спустился немного вниз по тропе — встречать основную колонну. Вскоре раздался шум шагов, и варанги, идущие в ее голове, показались из-за ближайшего поворота. Среди них был Хегни. Туробой прижал палец к губам и махнул рукой в мою сторону. Воевода остановил людей и двинулся ко мне. Я ввел его в курс дела и наконец-то занялся созерцанием волшебных пейзажей — Хегни теперь сам разберется с прибывающей колонной.
Ни отдохнуть, толком, ни насладиться пейзажем, впрочем, не удалось. Эпак с людьми вернулся неожиданно быстро. Судя по его озабоченному лицу, вести, которые он принес, не сулили ничего хорошего. Я обреченно вздохнул и приготовился слушать про очередную бяку. Так и вышло.
— На перевале нас ждут, — просто, без лишних экивоков, сообщил фракиец. — Видимо их как-то оповестили о нашем возможном появлении.
Вот так вот — от чего ушли, к тому и пришли. Стоило тащиться в этакую даль. Последний бой можно было принять на той площадке, где мы ночевали. Там мне показалось как-то уютнее. Впрочем, здесь можно спуститься к узкому месту тропы, где сможем удержать и армию. Вот только со стороны перевала могут ударить в спину. Ну, спину мы им, положим, подставлять не будем, но все равно с этой стороны мы окажемся гораздо уязвимее. А даже если отобьемся, встает вопрос водоснабжения. На день-два можно растянуть содержимое фляг, а что потом?
Прервал эти мои безрадостные размышления снова Эпак.
— Не все так плохо, Посланник, — сообщил он и сделал театральную паузу.
Нет, я его точно когда-нибудь убью! Сколько можно мотать нервы Посланцу Богов!?
— Ну!? — прорычал я. — Говори, наконец!
— Румийцев на перевале немного, — наконец снизошел до объяснений чертов фракиец. — Не больше полусотни человек. Причем, совсем юнцы — не старше четырнадцати лет. С ними старички за пятьдесят.
Только я собрался облегченно вздохнуть, как горец добавил:
— Однако, расположились они очень грамотно — в скальном проходе, где могут пройти в ряд только пять человек. Пробить их строй будет очень непросто. Если это и удастся, мы потеряем больше половины воинов.
Так, похоже можно снова впадать в отчаяние. Но Эпак после короткой паузы снова заговорил.
— Однако, не все так плохо, как кажется, Посланник.
Снова пауза. Поистине, этот засранец неисправим.
— Глен, — фракиец кивнул на стоящего рядом с ним горца, присоединившегося к нам в процессе скитаний по этим чертовым горам, — знает тропинку в долину в обход перевала. Путь тяжелый и не близкий, но пройти можно.
Уф! Я его, все-таки, точно убью. Поднялся на ноги, подобрал свой плащ с камня, накинул на плечи. Стараясь, чтобы голос не дрожал от злости, спросил:
— Так чего ждем? Надо двигатся!
— Не спеши, посланник, — остановил мой порыв Эпак. — Тропа, как я уже сказал, сложная, почти непроходимая. Кое-где потребуются навыки скалолазания. Пройти смогу я со своими соплеменниками и с десяток варангов, выросших в горах у себя на родине.
Так, точно убью! Наверное, прямо сейчас! Тем не менее, огромным усилием воли взял себя в руки. Нарочито не спеша, снял с плеч плащ, снова свернул его, положил на тот же обломок, уселся. Потом вопросительно воззрился на горца.
— Ну, и?..
— Предлагаю следующее, — наконец приступил к сути, Эпак. — Я с полутора десятками воинов прохожу по тропинке в долину и начинаю резню в их селении, заодно поджигаю все что может гореть. Думаю, румийцы не выдержат и бросятся спасать свои семьи. Может не все, кто-то останется на перевале — дисциплина у них в крови. Потому, вам нужно будет ударить по оставшимся, как только появится дым от пожаров и увидите, что часть румийцев уходит. Посадите наблюдателя. Хотя бы вот на этой скале.
Фракиец кивнул на верхушку скалы, у подножия которой расположился наш отряд.
— Оттуда и дым будет видно, и румийцы на перевале как на ладони. Когда они побегут спасать своих чад с домочадцами, ударите. И не затягивайте с этим. Даже если их останется десяток, враз не пробьете. А может статься так, что пока возитесь, ушедшие нас перебьют и успеют вернуться. А там и преследователи сзади подоспеют. Тогда точно — конец.
— Все понятно, — кивнул я. — Сколько времени займет ваш путь до долины?
Горец пожал плечами, глянул на Глена. Тот посмотрел на солнце, что-то прикинул и сказал:
— Будем там после полудня.
— Все, мы пошли. Время дорого, — Эпак развернулся, окликнул отобранных им воинов, и они плотной кучкой двинулись куда-то вправо, вскоре скрывшись за скалами.
Глава 8
С момента отбытия нашей диверсионной группы прошло три часа. Солнце зависло в зените и палило, надо сказать, весьма ощутимо. Благо, тень от скалы, у подножия которой мы устроились, падала в нашу сторону. За это время люди успели пообедать. Опять всухомятку. Костров не разводили, чтобы не обнаружить себя.
Хотя, румийцы, расположившиеся в скальном проходе на перевале, по-моему, что-то засекли. То ли услышали шум, производимый нами, то ли Эпак со своими людьми засветился. Я пришел к этому выводу, забравшись на верхушку скалы и присмотревшись к поведению легионеров. Все же люди, просто охраняющее что-то, и люди, охраняющие, но уже увидевшие конкретную угрозу, ведут себя по-разному. Эти явно ждали нападения. Они, конечно, не стояли в плотных боевых порядках — утомительно это. Какое-то подобие строя изображали пацаны лет по тринадцати-четырнадцати. Полтора десятка юнцов перекрыли проход тремя шеренгами по пять человек. Стояли 'вольно', поставив прямоугольные щиты на землю и оперевшись на верхний их край. Пилумы, тем не менее, держали в руках и внимательно осматривали подступы к перевалу. Старички расселись позади строя на камнях. Кто-то перекусывал, кто-то чистил оружие, кто-то болтал с товарищами, но никто не дремал, чувствовалось в их поведении напряженное ожидание. Вооружены все были, кстати, весьма качественно, не хуже служивых легионеров. Видимо, эти ветеранские колонии представляют собой что-то вроде военных поселений и снабжаются всем снаряжением централизованно, по мере роста населения. Вон, даже пацаны в полном вооружении.
Заодно с разведкой я осмотрел окрестности. Вид отсюда, впрочем, оказался весьма ограничен. Справа и слева вздымались склоны большого хребта. Прямо передо мной петляла между скалами тропа, ведущая к перевалу. Самой долины за перевалом видно не было — высоты скалы не хватало, чтобы заглянуть за хребет. Но перевал просматривался хорошо. До него оказалось метров триста-триста пятьдесят по прямой. Представлял он собой расщелину в гребне хребта с почти отвесными стенами метров пятьдесят высотой. Ни обойти расщелину, ни влезть на стену без скалолазного оборудования не представлялось возможным. Вот эту расщелину румийцы и перекрыли. Триста спартанцев, блин!
