— Надо было чем-то заняться, — пожал плечами Арден. — Мне нравится служба у герцога, а сейчас к тому же война с Сотхемом. Кроме того, герцог обещал, что офицерам дадут дворянство, а особо отличившимся — и имения. Очень заманчиво сменить статус. У нас в офицерах много сыновей мелкопоместных дворян из тех, кому дома ничего не достанется, кроме благородства рода. Их больше привлекает возможность получить имение.
— Отец говорил, что основные продвижения в армии происходят во время боевых действий.
— Он у вас очень умный и опытный человек. Нам недолго осталось сидеть в лагере. Скоро предстоит поход на сотхемцев. У нас об этом не болтают, но любому видно, что герцог готовит войска к боевым действием. Понятно, что в поход пойдут не все, кто-то останется охранять провинцию и готовить пополнение.
— Мы пришли, — сказала Альда, остановившись у двери. — Спасибо за то, что нас навестили. Мне было приятно вас увидеть. Буду рада, если вы при возможности наведаетесь ещё. А теперь прощайте, Арден.
Глава 29
В комнате уже стояла вторая кровать меньших размеров, чем её собственная. На ней лежал выстиранный и отутюженный костюм Алекса. Продранные штаны были зашиты так аккуратно подобранными в тон нитками, что шва почти не было заметно. Время шло к обеду, и, чтобы скоротать время и кое-что выяснить, Альда направилась к Лани. Девочка опять лежала на диване с книжкой в руках.
— Ты не слишком много читаешь, тем более лёжа? Глаза не болят?
— Главное, не как я читаю, а что, — ответила Лани. — Ради хорошей книги и глаз не жалко. Ты пришла по делу или просто поболтать?
— В основном поболтать, но есть и один вопрос. Ты знаешь, что твой брат думает воевать зимой?
— Беспокоишься о своём офицере? — догадалась Лани. — Я мало об этом знаю. Брат не поощряет такое любопытство. Слышала, что он говорил генералу Севоржу что-то насчёт денег. Вроде собирается за ними в поход.
— Как можно заработать много денег на войне? — удивилась Альда.
— Вот и мне непонятно, а он не стал объяснять. Выставил из кабинета и сказал, что болтун — это находка для шпиона.
Они недолго пообщались, а потом вместе пошли обедать. Вечером Альда навестила отца, а после него пошла забирать приёмного сына.
— Ты уже пил свой отвар? — спросила она у Алекса, который в подтверждение часто-часто закивал головой. — Не тряси так головой, а то отвалится. Вот твой костюм. Сам наденешь или помочь?
— Конечно, помочь, — удивился вопросу мальчик. — Там такие пуговицы, что я сам не застегну.
— Рубашка на тебя великовата, — заметила девушка, помогая ему надеть костюм. — Ничего, скоро приедет мастер, и мы справим всё, что надо. Надевай сапожки и прощайся с тётей-врачом.
— Ты всё запомнил, что тебе говорили? — спросила Амели.
— Запомнил, — пропыхтел мальчик, натягивая сапожки.
— Смотри, если не будешь соблюдать то, что мы сказали, скоро опять очутишься в этой кровати и уже не отделаешься несколькими днями. Хорошо, что вы взяли куртку, а то у меня нет для него тёплых вещей.
— Взяла у слуг, чтобы провести его во дворец. У меня совсем нет детских вещей, только то, что было на нём.
— До свидания, Алекс. Утром тебе принесут отвар, обязательно выпей до завтрака.
— Я прослежу, — пообещала Альда. — До свидания. И спасибо вам за всё.
Дворец, новая комната, его кровать — всё приводило мальчишку в восторг. Пролежав в лазарете, он жаждал новых впечатлений и стремился всюду сунуть свой любопытный нос, так что Альда за вечер успела пожалеть о своём материнстве. К счастью для неё, Алекс был слаб и быстро устал.
Утром она в первую очередь занялась собой, а потом одела сына. После этого он мужественно выпил горький отвар, и они, взявшись за руки, пошли на завтрак. Стул был низковат, но Дорн это предусмотрел, и кто-то из слуг положил на него подушку.
Когда Аликсан вошёл в трапезную, управляющий представил Алекса, а герцог серьёзно кивнул, приветствуя нового гостя. Альда с удивлением заметила, что с появлением мальчика к ней стали относиться с ещё большим уважением, чем раньше.
После каш, которыми его пичкали в лазарете, мальчик немного переел, и его начало клонить в сон. Обругав себя за то, что не уследила за сыном, Альда повела его обратно в свою комнату досыпать. По пути их догнал Джолин.
— Подождите, госпожа Буше. Мне надо сказать вам несколько слов. Я хочу извиниться за своё поведение. Герцог устроил мне выволочку из-за того разговора у лестницы. Я был на вас зол, думал, что это вы нажаловались. Оказалось, что наш разговор слышал слуга. Если бы к герцогу обратились вы, он не ограничился бы одними словами. Я прочитал бумаги по вашему делу и убедился в ложности обвинений. Прошу простить за те слова во дворе. Это было недостойно. У меня нет возможностей барона Лишнея, но вы всегда можете ко мне обращаться. Что смогу, я для вас сделаю. — Поклонившись, он повернулся и ушёл.
"Вот тебе и бабник, — подумала Альда. — Видимо, герцог не зря держит его при себе".
Возле двери её комнаты дожидался слуга с большим свёртком.
— Госпожа, — поклонился он, — это вещи господина Алекса. По приказу барона Лишнея один из охранников, которые сопровождали управляющего в баронство Ксавье, собрал одежду и обувь молодого господина и привёз вам.
Поблагодарив, девушка пошла укладывать сына спать. Позже она посмотрела передачу и обнаружила три костюма, рубашки, тёплый плащ с капюшоном и зимнюю обувь. Теперь у ребёнка было всё необходимое.
Прошли пять дней, которые были заняты вознёй с Алексом, посещениями отца и редкими посиделками с новыми подругами. Альда приобрела опыт общения с ребёнком и перестала тяготиться обязанностями матери. Опять появилось свободное время, а вместе с ним и желание чем-нибудь заняться, поэтому она попросила Лани показать борьбу для девушек. Подруга привела её в свою комнату для занятий и показала, чему научилась, вволю поваляв по полу более крупную и сильную девушку. Альда же, как ни старалась, так и не смогла зацепить ловкую, вёрткую девчонку. Это было обидно и вызвало желание заняться самой. Но замшевый костюм не годился для занятий. Он прекрасно облегал фигуру, но стеснял движения и не мог соперничать с мешковатой одеждой Лани.
— Если будешь заниматься, Аглая сошьёт за вечер, надо только снять мерку, — сказала Лани. — Леоре такой пошили. Она с месяц со мной занималась, но потом бросила. По-моему, зря.
Этим же вечером Альда навестила швею, а на следующий день, перед обедом, Лани валяла её уже в новом костюме. Алексу тоже было интересно, чем они занимаются, и он некоторое время мешал занятиям, но вскоре борьба надоела и он от них отстал. Первые дни Лани показывала ученице разминку и базовые упражнения. Альда оказалась от природы очень гибкой и сильной для своих возраста и роста. Растяжки были хорошие, память — превосходной, а терпения и настойчивости хватило бы на двоих. Дело начало быстро продвигаться вперёд, и очень скоро занялись уже отработкой простых связок. Однажды во время тренировки в комнату зашёл герцог. Посмотрел на лежавших на полу потных и растрёпанных благородных дам в мятых кимоно, хмыкнул и вышел из комнаты. Сразу же в коридоре раздался громкий вскрик и звук падения тела. Не сговариваясь, "спортсменки" выбежали в коридор. На полу, скорчившись, лежал герцог, тщетно пытавшийся втянуть в себя воздух. Рядом с очумелым видом, держась за голову, сидел Алекс. Лани бросилась к брату, пытаясь помочь, а Альда устремилась к сыну.
— Что б тебя, — простонал герцог. — Ну и дети пошли реактивные. Я таким точно не был.
— Что с тобой, маленький? — склонилась над мальчишкой Альда. — Голову не ушиб?
— Ходят тут всякие, — пожаловался сын, не видевший, кто стал причиной его падения.
— Я же и виноват, — проворчал герцог, пытаясь подняться. — В следующий раз буду смотреть за угол, прежде чем поворачивать.
— Он сильно ударил вас, ваша светлость? — спросила Альда.
— Какая я вам светлость, — буркнул тот. — Наедине зовите Сергом. Ваш сынок не слабо меня приложил. Живот будет болеть дня два. Сам не свернул шею, жеребец?
— Не-а. В ушах только звенит и в голове крутится.
— Вот что, Альда, — сказал уже вставший герцог, — немедленно уложите мальчика в кровать и сбегайте за Расмусом. Столкнулись мы сильно, поэтому у Алекса может быть сотрясение. И пусть Амели сделает мне какую-нибудь настойку или отвар для живота. Объясните ей, что случилось. Не забудьте надеть плащ или куртку, не хватало вам простудиться.
У Алекса действительно оказалось сотрясение мозга, и ему пришлось два дня лежать в постели, что мальчик воспринял как наказание, а Серг два дня соблюдал умеренность в еде. Это происшествие изменило отношение Альды к герцогу. Раньше она воспринимала его только как властителя провинции и одного из первых лиц королевства, теперь он открылся ей как человек, причём умный, добрый и великодушный. Иной вельможа за подобное не пожалел бы и мальчишку. Могли приписать и покушение на жизнь.
Почему-то Лани, вместо того чтобы испытывать неприязнь к людям, причинившим ущерб здоровью брата, наоборот, безоговорочно включила Альду в число своих подруг. Она постоянно приглашала девушку к себе и часто сама приходила к ней без приглашения. Тренировки продолжались, и Альда очень быстро училась.
— Как у тебя всё легко получается, — с завистью сказала ей Лани. — Мне было тяжелее заниматься.
— Ты всё делаешь быстрее и лучше меня.
— Я и занималась намного больше, — возразила девочка. — Ты за пятнадцать дней научилась тому, что я учила целый сезон.
Давно выздоровевший Алекс пользовался в замке полной свободой и изучил в нём каждый закоулок. Дождей почти не было, но сильно похолодало, поэтому ему не разрешали выходить во двор и приходилось резвиться во дворце, недостаточно большом для маленького барона. К сожалению, у него не было здесь друзей. Единственным мальчишкой из благородных был Лас, который не хотел возиться с малышом.
Отец уже сидел в кровати и мог говорить, хотя пока и недолго. Иногда Альда приводила к нему Алекса, закутав мальчика в плащ. Надолго его не хватало: вид лазарета навевал неприятные воспоминания, а сидеть с больным "дедом" было скучно.
Постепенно приближалась зима, и увеличивалось оживление в военных лагерях герцога. Два раза во дворце появлялся Арден, разговоры с которым вносили приятное разнообразие в размеренную и бедную на события жизнь госпожи Буше. Мастер, которому она, помимо одежды для Алекса, заказала костюм для охоты и верховой езды, выполнил заказ, но из-за погоды его творение пока лежало в шкафу.
Альде было непонятно, почему её стала избегать Леора. Баронесса держалась строго в рамках этикета, словно и не было ни их дружбы, ни весёлых посиделок. Наконец она не выдержала и спросила о причине такого поведения у Лани, с которой Леора по-прежнему поддерживала дружеские отношения.
— Эта дура ревнует, — сердито ответила та. — Я не раз ей говорила, что тебя не интересует Серг, но у неё своё мнение. Она уже не имеет никаких прав на брата, но продолжает любить.
— Ну и зря, — огорчилась Альда. — Я через месяц уезжаю в баронство, а твой брат уйдёт в поход. И потом кто он и кто я!
— Зря ты так говоришь, — сказала Лани. — От вашего баронства до нас только полдня езды в экипаже. И разбойников скоро выбьют или отправят в карьеры ломать камень. А брат надолго в поход не уйдёт. Леора хорошая девушка, но ты была бы для брата лучшей женой. Жаль, что он такой тупой и ничего не замечает. Как в других вопросах, так умнее его не найдёшь, а как дело касается женщин... И ещё эта принцесса!
Девочка выразила отношение к принцессе в матерных выражениях, сделавших бы честь любому конюху.
— Лани! — девушка потрясённо уставилась на сестру герцога. — Что ты такое говоришь!
— Ты тоже какая-то замороженная. Я же тебе говорила, что надо больше читать книги.
— Это тебе надо заканчивать с чтением! В твоём возрасте не подобает говорить и думать о таких вещах!
— Я же не о себе думаю, а о брате! И о тебе, между прочим, тоже! Мне непонятно, чем этот лейтенант лучше моего брата. Выше ростом и шире в плечах?
— Что ты такое говоришь? Мы просто дружим.
— Если ты до сих пор не поняла, что лейтенант в тебя втюрился, то ты ещё тупее, чем мой брат! Пусть я начиталась книжек, зато теперь знаю, в чём счастье женщины!
— И в чём же?
— Полюбить сильного, смелого и доброго мужчину и быть любимой им, рожать ему детей и прожить вместе до самой смерти! В этом и предназначение, и счастье женщины!
— Ну ты и выдала! — пробормотала Альда. — Самой, что ли, почитать книги?
— Вы долго будете так орать, что всё слышно через стенку? — спросил герцог, открыв дверь, связывавшую его комнаты с комнатами сестры. — Лани, с сегодняшнего дня, прежде чем что-то прочитать, покажешь мне. Рано тебе думать о предназначении женщины.
— Хочешь сказать, что я не права?
— Под последними твоими словами и я могу подписаться, только не советую вмешиваться в личную жизнь других людей.
— А если ты...
— Всё, я сказал! Здесь уже прозвучало много такого, за что я серьёзно тебя наказал бы, если бы не был таким тупым рохлей.
— Я говорила не в этом смысле, и ты это знаешь!
— Ладно, это уже семейные разборки. Альда, я сейчас буду наказывать герцогиню, и вам не стоит при этом присутствовать.
— Я ухожу, милорд. Только прошу вас, не наказывайте сестру слишком сурово: она вас любит и переживает.
— Когда проявляешь мягкость, все начинают садиться на шею. Идите, госпожа Буше, мы как-нибудь разберёмся сами.
— Конечно, милорд, извините, — она быстро поменяла тапочки на сапожки и выбежала в коридор.
На душе почему-то было муторно, как никогда.
После отповеди герцога Альда ограничила жизнь в замке своей комнатой, посещением трапезной и лазаретом. В трапезный зал приходила с сыном, когда все уже сидели на своих местах. Лани не посещала её и не делала попыток заговорить, из чего девушка сделала вывод, что следствием подобного поведения был приказ герцога.
"Ну и пусть, — думала она. — Потерплю ещё две декады, а там отец встанет на ноги. Не вечно же нам жить в этом дворце".
От безделья она стала больше времени уделять Алексу и рассказывать ему сказки и баллады. Достала дейру матери и начала вспоминать слышанные раньше мелодии. Поначалу получалось плохо, но через несколько дней руки сами вспомнили нехитрые навыки игры, и по вечерам она играла и пела для себя и для сына. В такие минуты Алекс замирал, прижавшись к приёмной матери, и сидел так, пока не отзвучат последние аккорды.
"Почему мне не нравилось играть? — думала девушка. — Жаль, что не получилось послушать песни герцога, если они действительно так хороши, как говорили бывшие подруги".
Первым, кто заметил, что Альда чем-то угнетена, и на это отреагировал, стал Джок.
— Что с тобой творится, девочка? — спросил он как-то после завтрака. — Молчалива, можно даже сказать, угрюма. Ни слова, ни улыбки. Кто-нибудь обидел?
Альде захотелось сказать что-то грубое, закричать, чтобы не смели лезть в её жизнь, но она усилием воли сдержалась, понимая, что этот человек искренне беспокоится и хочет помочь.
