17 мая 2042 года. СССР, Москва
— Собирайся, едем домой, — сказал Алексей жене по комму. — Или у тебя есть желание поработать сверхурочно?
— Уже одеваюсь и иду, — ответила Лида.
Алексей надел шубу и спустился к выходу. В коридоре возле окна стояла Лида и смотрела на падающий снег.
— Всегда любила на него смотреть, — сказала она мужу. — Ещё девчонкой лежала в кровати и смотрела, как за окном в свете фонаря ветер несёт снег. Что-то в этом есть завораживающее.
— Пойдём, — он взял её за руку и повёл к открывшимся дверям. — Сядем в машину, из неё любуйся сколько душе угодно. Из-за этого завораживающего зрелища тысячи людей завтра с утра займутся чисткой улиц и дорог.
— И за этого мужчину я когда-то вышла замуж! — сказала она. — Приземлённый ты человек!
До дома, как всегда, доехали очень быстро и через десять минут прошли пост контроля и поднялись на свой второй этаж. Ужинать было рано, поэтому оба расположились в обнимку на диване в гостиной и молча сидели, пока Алексею не захотелось поговорить. В последнее время подобные посиделки стали привычными и помогали снимать напряжение прошедшего дня.
— Помнишь, мы говорили о японских детях? — спросил он. — Ну когда я сказал, что наши женщины будут становиться в очередь на усыновление. Так вот, они уже становятся. Японские девушки из первых партий уже сносно говорят по-русски и начали учить своих подопечных. Научат, как проситься на горшок, и начнём раздавать. Языку доучатся в школе. Завтра привозим последних и перебрасываем "Ковчеги" в Норвегию. Там отправили детей морем, но все не поместились на корабли, а второй рейс не успеют сделать. Море начало замерзать, да и тяжело детям столько дней плыть в этих промороженных коробках.
— А девушек тоже берёте? — спросила Лида.
— А как же, скандинавки нам не помешают.
— Ты не планируешь вводить многожёнство? Тянешь отовсюду девиц, а у нас их и так было больше, чем парней.
— Хочешь, чтобы у меня была вторая жена? — пошутил Алексей.
Шутка получилась неудачной: жена обиделась.
— Если надумаешь брать, бери постарше, — посоветовала она, отодвинувшись от мужа. — Молодой от тебя никакого проку. Ты уже забыл, зачем нужны молодые. Наверное, я так и не узнаю, сняли мне запрет на детей или нет. Плохо, когда тело молодо, а душа постарела.
— Может, ты и права, — сказал он, не делая больше попытки обнять, — но я думаю, малыш, что дело не в старости и даже не в том, что я устал от однообразия жизни. Просто сейчас такое время. Повсюду смерть и горе, и то, что нас это обошло, ничего не меняет. Я почти не устаю физически, но морально к концу дня сильно измотан. Мы ведь до сих пор получаем сводки из разных стран. Наших там нет, работают местные, которым мы заплатили продовольствием. Им это нетрудно, а мы в курсе их дел. Мне по вечерам хочется прижать тебя к себе и не отпускать, а заниматься любовью нет никакого желания. А ты молчишь. Если тебе нужно, стоит только сказать.
— Дурак! — услышал он в ответ.
— Может быть, — согласился Алексей. — Годы не делают человека умнее, только добавляют ему опыта. А если заниматься все время одним делом, то и опыта много не будет. Станешь асом в своём деле и сможешь верно оценивать людей с первого взгляда, но и только. Тебя я должен знать как облупленную, и что? Иной раз и общаться не нужно: и так понятно, что ты думаешь и скажешь в следующую минуту, а иногда невинная шутка вызывает такой вот эффект. Если я постарел душой, наверное, это коснулось и тебя. Раньше ты никогда не обиделась бы на подобное и не почувствовала бы себя ущемлённой. Подошла бы и разорвала на мне трусы!
— Считай, что я их на тебе разорвала! — сказала Лида. — И что дальше?
— Известно что, — ответил Алексей, взял её на руки и унёс в спальню.
Вышли из неё минут за десять до прихода Лены, которая в это время занималась ужином. До окончания готовки опять сели на диван.
— Наверное, китайцы не будут с нами воевать, — сказал Алексей. — Они решили, что Индия предпочтительней стылой тундры или промороженной Сибири. И индийцы будут послабее, хотя они многого добились за последние тридцать лет, и продовольствия в Индии не так уж мало. Там раз в несколько лет всё заливает водой, поэтому скупают еду и делают запасы. И в последние три года были хорошие урожаи. При их численности надолго не хватит, но если китайцы сильно её сократят...
— Атомное оружие? — спросила Лида.
— Конечно. У индийцев много больших городов, а надёжной защиты от ракет не было даже у американцев. У Индии и Китая примерно равные силы, поэтому, если сцепятся, потери с обеих сторон будут огромные.
— Неужели китайцы этого не понимают?
— Понимают, но у них нет другого выхода. Или внутренняя свара, или война с внешним врагом. Ну и, наверное, подготовили какие-то сюрпризы.
— А нам эта война выгодна, — сказала Лида.
— Выгодно то, что не нам драться, — вздохнул Алексей. — В уничтожении индийцев нет никакой выгоды. Нам они ничем не мешали, наоборот. Мы не сможем забрать себе всю планету, да это и не нужно. Станем основной силой нашего мира, но не единственной. Освоим Европу, оставив кусочек немцам, и займём часть Штатов. После катастрофы останется слишком мало людей. Во всём мире их будет не больше, чем у нас, причём разбросанных небольшими группами. И все они потянутся к нам, потому что не успеют одичать, а современное производство не создашь малой группой людей. Даже мы не обходились без кооперации. Поэтому я считаю выгодным помогать другим. Не всем и без большого ущерба для себя, но помогать. Выживут и будут помнить.
— Будут ли?
— Кубинцы с бразильцами запомнят, и японцы тоже, а для большинства поляков это только лишний повод для неприязни. Поэтому мы не станем им помогать, разве что кое-кого пустим к себе, когда у них закончатся припасы. Сейчас Грабинский удавится, но не обратится за помощью. Он знает, что я ему скажу.
— Неужели совсем не поможешь? Не верю!
— Конечно, помогу, но не в ущерб себе и на моих условиях. И ещё заставлю отработать. Это будет справедливо. А после оттепели им придётся смотреть нам в рот, любят они нас или нет. Это при условии, что хоть кто-нибудь уцелеет. Отношение между людьми — это одно, а между государствами — совсем другое, а я должен в первую очередь заботиться об интересах своей страны и своего народа. И никто не сможет меня упрекнуть. Ресурсы у нас не безграничные, и жаждущих помощи намного больше, чем мы можем её оказать. Так что выбирать, кому помочь, а кому отказать — это наше право. Хотя по-человечески мне жалко всех, даже поляков. Люди не заслужили такой судьбы, тем более если это дети.
— А что у нас на границах с Европой?
— Пока подходят мало, но скоро должны появиться те, кого выгнали сами европейцы, а потом американцы, которым не нашлось места на уходящих в Австралию кораблях. А по данным "Паутины" англичане уже начали отправлять караваны судов. Флот у них большой, но одним рейсом не обойдутся, а море скоро застынет. Сейчас используют авиацию, но вряд ли вывезут даже треть своего населения. Кому в таких условиях нужны американцы! Кстати, к Англии подошёл их шестой флот, и ещё где-то должен болтаться седьмой, остальные они расформировали. Наш информатор сообщает, что на него грузят боевую технику и американских солдат. И все ракетоносцы там, а значит, их придётся отпустить. Наши моряки захватили в порту Нью-Лондон четыре уже прошедшие ремонт атомные подлодки и одну, на которой он только начат. На базе спаслось несколько человек. Это в основном технический персонал. Они сдали её в обмен на спасение. Сейчас помогают нашим ребятам осваивать американские подлодки и грузить в контейнеровоз всё ядерное оружие, которое было в арсенале базы. Оставлять такое нельзя, поэтому вывезем к себе и разберём. Химию тоже надо забрать, её уничтожить ещё проще. Помимо подлодок там пришвартованы два эсминца, но их пока оставим. На всё просто не хватит рук. Проследят, чтобы кубинцы отогнали к нам последние из отобранных кораблей, и пойдут в Севастополь. Два корабля ненадолго задержим, чтобы забрать дипломатов. Сделают и тоже вернутся. Нужно заканчивать с плаваньем. Холодно, темно, а теперь ещё начинаются шторма и всё чаще встречаются льдины и даже айсберги. Возможно, из-за вулкана сполз в океан ледник в Антарктиде, вряд ли всё это успело замёрзнуть само.
Ольга вернулась из школы, оставила в прихожей свой рюкзак и первым делом пошла в комнату брата. Он сидел на кровати и пил чай, держа чашку здоровой рукой.
— Сильно болит? — спросила она.
— Нормально, скоро буду бегать на одной ноге, — ответил он и мотнул головой в сторону двери. — По-моему, она опять плачет. Пойди успокой
Ольга послушно пошла в комнату Джейн и на полпути к ней услышала тихие всхлипывания. Вот как их мог услышать брат и почему он всегда чувствовал, когда она ревёт? Неужели влюбился в её американскую двойняшку? Девушка подошла к новой сестре и обняла за плечи.
— Не надо плакать, — сказала она по-английски. — Сейчас повсюду горе, а ты спаслась. Нужно радоваться, а не разводить сырость.
Английский она знала хорошо, лишь иногда задумывалась, вспоминая нужное слово. Сестра пока могла говорить на русском на самые простые темы, но она быстро училась.
— У меня, как и у вас, не было родителей, — сказала Джейн, — только дядя и его семья. Но он был замечательный. Я ведь совсем не помню родителей, а его, когда была маленькой, называла отцом. Он и не возражал, возражала тётя. А теперь они погибли. Почему? За что нас покарал бог?
— А ты верующая? — спросила Ольга. — Я видела у тебя крестик.
— Не знаю, — шмыгнула носом Джейн. — Наверное. Крестили, но в церковь не хожу. У нас в неё и старшие не часто ходят. Может быть, из-за этого? А ты веришь?
— Раньше не верила, а теперь думаю, что, может быть, кто-то и есть. Ты же знаешь о нашем главе?
— О Вечном? У нас много писали о нём и его жене, только их чаще связывали не с богом, а с дьяволом.
— А что у вас говорили о нас хорошего? Ты уже месяц знакома с моим братом, можешь сказать, что в нём плохого?
— Вы хорошие люди, — вытирая лицо платком, ответила Джейн, — но и у нас таких много. И если к вам не все относились хорошо, то виновато правительство.
— А нам легче, что не виноват народ, если он считает нас злом и производит горы оружия? — возразила Ольга. — Ладно, не будем об этом. Я начала говорить о Самохине. Так вот, у нас мало кто сомневается в том, что он знал об этом извержении и как-то сумел убедить правительство. Мы ведь очень долго готовились к катастрофе, и он руководил подготовкой.
— Мы тоже знали, что Йеллоустоун когда-нибудь может бабахнуть, — сказала Джейн. — Кое-кто из учёных даже считали, что это случится лет через тридцать-сорок. Но я не слышала, чтобы хоть кто-то готовился. И как мы могли к такому подготовиться?
— Если бы знали точно, то подготовились бы! — возразила Ольга. — Выход нашёлся бы, особенно у Соединенных Штатов. А на основании чьих-то предположений и у нас никто не стал бы десятки лет что-то строить и запасать продовольствие. Ты просто не представляешь, сколько всего было построено!
— Хочешь сказать, что они знали?
— Я говорю об этом уже пять минут. Они знали и сто лет готовили страну. И всё это время оставались молодыми. Никто не верит в то, что это не связано. А недавно по рукам пошла гулять одна запись. У нас построен огромный зверинец, чтобы сохранить зверей и птиц. Погибнут же не только люди, но и часть растительности, и большинство животных. У нас этот зверинец зовут ковчегом. Недавно его посетили Самохины. Они пошли в отделение к самым крупным животным, а директор перед этим вывел оттуда весь персонал. Так вот, к ним ластилась половина хищников, а обезьяны отдавали своих детёнышей. И это дикие животные, прирученных там нет!
— А как же тогда узнали, если директор всех разогнал? Сам растрепал?
— Нет, — засмеялась Ольга. — Кто-то спёр записи регистраторов и потом размножил. У нас дома компы не у всех, но их много в салонах, так люди специально бегают туда смотреть.
— И ты тоже видела?
— Только запись с волками. На ней сначала волчата сбежались к Лидии Владимировне, а потом подошли взрослые, и их вожак подставил Алексею Николаевичу почесать свою башку. Ну он и почесал, а волк ему потом облизал руки. А директор стоял рядом весь белый и хватался за сердце. Скажи, может такое делать простой человек?
— Почему же он ничего не сказал нам?
— А ты подумай сама. У нас писали, что мы пять раз предлагали вам сократить вооружения, подписать договор о ненападении и убрать все препятствия в торговле, и каждый раз получали отказ! Не мы окружили ваши Штаты военными базами, а вот ваши на наших границах были повсюду. Не мы сделали вас врагами, вы этого добились сами! Вчера к Сергею приходил Олег с парнем из их группы, и они об этом спорили. Мне было интересно, и немного подслушала. Так вот, они сошлись на том, что если бы вы всё узнали заранее, то стали бы спасаться за счёт нас.
— О чём ты говоришь? — не поняла Джейн. — О продовольствии?
— Вас было четыреста миллионов, — начала объяснять Ольга. — Как ты думаешь, где можно поселить столько людей? И нужно не просто поселить, а ещё обеспечить всем необходимым. Европа перенаселена, и в ней нет свободных ресурсов. Европейцам самим всего не хватает. И везде примерно то же самое, кроме Австралии и Канады. Но в Австралии нормально всех не устроишь, а Канада сама сильно пострадала от вашего извержения. И кто остаётся? Только мы. И свободной территории навалом, и ресурсов. А если очистить от населения, то больше вообще ничего не нужно делать — живи на всём готовом!
— А вы не поделились бы? — спросила Джейн. — Ведь всё равно не используете!
— У тебя есть большая, просторная комната и лишний диван, — сказала Ольга, — а у соседа сгорела квартира. Пустишь ты его к себе жить, да не на время, а насовсем? И прежде чем ответить, учти, что этот сосед всю свою жизнь делал тебе гадости и не хочет считаться с твоими интересами. Немцев из ГДР мы к себе пустили бы, может быть, даже японцев, если бы их острова начали тонуть, но не ваш народ. Брат говорил, что дело не только в вашей враждебности. У нас слишком разное мировоззрение. Мы могли быть добрыми соседями, но не ужились бы в одной квартире. Это вообще трудно, поэтому мы больше спасаем детей. Не только из-за того, что их жальче, их проще сделать своими. Но и американцев будем принимать. Нам говорили, что это уже скоро.
Глава 27
— Ну что, успокоила? — спросил брат.
— Больше не плачет.
— И чем же ты её успокоила? — не отстал Сергей. — Тебя долго не было.
— Как ты к ней относишься? — неожиданно спросила Ольга. — Как к сестре или она нравится тебе как женщина?
— Какие из вас женщины, — пренебрежительно ответил брат, но было видно, что он смутился. — Детский сад! Тебе ещё два года ходить в школу, а она не намного старше. Возьми чашку и, если нетрудно, принеси горячий чай.
На кухне Ольга увидела Джейн, которая включила чайник и доставала из шкафа банку с чаем.
