— За что, Посланник! — хватаясь за наливающуюся на глазах синевой щеку воскликнул он.
Внезапно вспыхнув, я так же внезапно и остыл. Теперь в душе осталось только сожаление об убитой и раскаяние за нанесенный удар: ведь искренне спасал меня парень, а я за это...
— Ладно, прости, — выдавил из себя с трудом. — Просто жалко стало девчонку. Я бы с ней и так справился, не убивая.
— Я же не знал, — все еще с обидой в голосе, отозвался Андрокл.
— Ну, да. Еще раз извини. Кстати, где ты научился так хорошо управляться с мечом? — этот вопрос меня действительно интересовал, да и нужно было перевести стрелки на самого пострадавшего — ведь соврал, говорил, что не боец. Пусть выкручивается, вместо того чтобы обижаться.
— Были учителя, — с видимым трудом переключился на другую тему грек.
— Ты же говорил, помнится, что из тебя плохой воин?
— Владеть мечом и быть воином две большие разницы, — уже в своей обычной чуть ироничной манере ответил Андрокл. — Учили мечевому бою меня бандиты Пирея. Соответственно, навыки у меня специфические. К примеру, сражению в строю я вообще не обучался. Потому и сказал, что не воин.
Ну да, выкрутился. И, в общем-то, прав — не придерешься. Ладно, примем такую версию. Так, а что у нас с остальными, покусительницами на священную особу Посланца Богов? Как раз в этот момент из темноты раздался пронзительный женский крик. Предсмертный, таких я уже наслушался с избытком. Век бы не слышать. Почти сразу за первым раздался второй и третий такие же крики из другого угла храма. Кричали не мои, слава богам! Голоса Валькиных подружек за время путешествия я, более или менее, научился различать. Убивали жриц здешних. Черт!
— Живыми берите! Живыми! — крикнул в темноту.
Этот мой крик был заглушен новым предсмертным воплем. Потом из правого дальнего угла послышалась интенсивная возня, ругань и вскоре из темноты в мое с Юпитером световое пятно Валькины жрицы вволокли упирающуюся и возмущенно шипящую последнюю уцелевшую, насколько я понял, жрицу здешнего божества. Туалет ее во время борьбы пришел в изрядный беспорядок. Туника сползла с плеч, полностью обнажив замечательной формы грудь, подол порван, демонстрируя в получившемся разрезе безупречной формы ноги. Уцелела брюнетка. Очень красивая. Впрочем, красивыми были все шесть, насколько я успел заметить. Но эта показалась красива особенно, лучше даже, чем та — обезглавленная Андроклом. Густая копна черных, как вороново крыло, волнистых волос, раскрасневшееся лицо с высокими скулами, прямой аккуратный носик, большие, темные блестящие от яростных слез глаза, сочные губы, упрямый подбородок, грудь... Ну про нее я уже, кажется, говорил.
Волеславовы подруги скрутили какими-то ремнями пленнице руки за спиной, но две воительницы продолжали, на всякий случай, придерживать ее за обнаженные плечи. Тоже изумительной формы, надо сказать. Я, если честно, залюбовался. Чисто, как эстет. Но Валька, остановившаяся чуть в стороне, все опошлила.
— Дырку в ней не прогляди, Посланник, — резко, словно хлыстом щелкнув, сказала она. — Титек бабских никогда не видел!
Вот так. Никакого пиетета перед упомянутом всуе Послаником. Я отвел глаза. Потом вскинулся. Вот ведь рохля — послать подальше не можешь, обнаглевшую девку, которая сама неизвестно чем там с гречонком ночами занимается. Глянул на нее исподлобья, стараясь придать взгляду соответствующую свирепость. Сказал со значением:
— Я сам буду решать, куда смотреть и как долго.
— Конечно, господин, — с показным смирением потупилась эта зараза.
Потом зыркнула своими карими глазищами и поинтересовалась:
— Куда эту девать будем? Бьется, как кобыла необъезженная. Кусается даже.
— Свяжите хорошенько и оставьте здесь. Пусть остынет немного, — решил я. — Потом поговорим. Оставь кого-нибудь для охраны, а нам надо пройти дальше, все тут осмотреть. Мало ли, может еще кто прячется.
Глава 10
Вход в подземелье обнаружился за статуей Юпитера. Большой круглый колодец с вырубленной прямо в его стене винтовой лестницей. Света наших факелов, чтобы осветить дно, не хватало. Спускаться туда — слишком долго. Лучше заняться исследованием позднее, не спеша, а пока поглядим, что находится в двух соседних зданиях.
Посмотрели. Оказалось, что одно из них служило арсеналом. Видно, лазить в подземелье за боезапасом здешним румийцам показалось долго и тяжело. Было здесь много чего. На стенах развешены доспехи, щиты и шлемы (очень кстати, при нашем дефиците этой снаряги). На деревянных многоярусных стеллажах связки дротиков и пилумов. Там же аккуратно разложены гладии в ножнах. Внизу здоровенные пуки стрел, луки со снятыми тетивами, несколько арбалетов со стальными рогами. Болты к ним, так, кажется, называются короткие стрелы с толстым древком. Еще связки стрел-великанов. Какие-то побольше, какие-то поменьше. А эти для чего? Надо посмотреть в башнях на стене: не иначе там установлено что-то вроде катапульт, или онагров, так, кажется их в Риме называли. Ну что же, живем! Здешних запасов как раз хватит, чтобы вооружить мое потрепанное войско.
Второе здание являлось каким-то присутственным местом. Суд, что ли? Или городская администрация? А может и то и другое. Имелось там большое помещение с рядами скамеек для публики и чем-то вроде стола президиума, плюс некоторое количество небольших комнатушек со столами и стульями, вроде как чиновничьи кабинеты.
С надземными постройками акрополя стало все более-менее ясно. Можно лезть в подземелья. Или все же дождаться наших загулявших в городе воинов. Дело близилось к вечеру. Солнце скрылось за большим хребтом. На долину с дальней от нас стороны набегала зубчатая тень от этого самого хребта. Подошел к стене, глянул вниз на городок. Десятка два домов горело ярким в сгущающихся сумерках пламенем, порождающим клубы бело-серого дыма. По дороге, ведущей из городка к основному выходу из долины, растянулась жиденькая цепочка жителей. Это те, кому удалось сбежать. Искренне пожелал им удачи. И посочувствовал тем, кто метался по улицам и подвергался насилию в домах.
На улице, выходящей на здешний форум, возникло какое-то движение. Перегнувшись через гребень стены между зубцами, всмотрелся. Ага, похоже, мои. Действительно — вскоре на площадь выбралась толпа человек тридцать-сорок. Варанги и славы составляли большую ее половину. Они были нагружены вьюками с добычей. Еще там имелись женщины. Надо полагать из местных. Тоже добыча. Живая. И нафига нам они здесь. Нет, я понимаю: соскучились мужики по женскому обществу, но это не значит, что теперь нужно превращать наш отряд в филиал борделя. Женщин, кстати, мои соратники тоже нагрузили. Вся эта живописная компания втянулась на пандус, ведущий к акрополю, и начала подъем. Что ж, пойдем встретим.
Двинулся со всей оставшейся свитой к воротной башне. Остановились с внутренней стороны ворот. Пришлось подождать. Наконец, пыхтящие, истекающие потом воины и здешние представительницы прекрасного пола добрались до башни и ввалились в ворота. Возглавлял этот цыганский табор Лотар. Он шел, что характерно, налегке. Ну да — тащить на себе добычу варангскому принцу не по чину. Увидев меня, Лотар махнул рукой своим людям и двинулся ко мне. Воины и плененные женщины с облегчением сбросили с себя груз и уселись прямо на гранитные плиты мостовой.
Лотар весь из себя довольный приблизился и, скалясь во все свои тридцать два белоснежных зуба, доложил:
— Город взят, Посланник. Живых защитников не осталось.
От него ощутимо несло вином, но держался на ногах гигант вполне уверенно. Я покивал, сказал без особого энтузиазма:
— Вижу...
Подошел к брошенным мешкам. Варанги при моем приближении вскочили на ноги. Женщины тоже встали, испуганно взирая на нового персонажа. Симпатичные девчушки и красивые молодые женщины. Ну, это понятно. Одежда на них в весьма плачевном состоянии. Одна статная красавица, так вообще голышом: видно хорошо ей досталось. По виду лет двадцать пять. Высокая. Ростом, наверное, почти с меня. Золотистые волосы в беспорядке, но это ее нисколько не портит. Высокий чистый лоб, прямой изящной формы нос, пухлые губы, прекрасно вылепленный подбородок. Фигура... Выше всяких похвал. На шее и груди следы укусов и засосов. Порезвились мои ребятки. Впрочем, красавица не производила впечатления сломленной свалившимся на нее несчастьем. Стояла прямо, не смущаясь и даже не пытаясь прикрыть интимные места. Прервало мое разглядывание сей представительницы прекрасного пола сердитое шипение за спиной. Опять Валька не довольна. Да пошла она... Оглянулся, ожег гневным взглядом зарвавшуюся жрицу. Та фыркнула, но глаза, все же, опустила. Вот так! Однако пялиться на голую женщину дальше стало неудобно.
— Дайте ей чем-нибудь прикрыться, — кивнул я на потрепанную красавицу.
Ближний ко мне воин порылся в тюке и, вытащив какую-то яркую тряпку, бросил жертве насилия. Та поймала, быстро натянула на себя этот предмет туалета, оказавшийся чем-то вроде туники. Пленница глянула на меня, усмехнулась и склонилась в легком поклоне. Исполненном достоинства, надо сказать. Непростая, похоже, особа. Стоит ее порасспросить попозднее.
С некоторым трудом оторвавшись от созерцания местной красотки, повернулся к Лотару. Спросил:
— Ну и зачем вы сюда притащили этих баб?
— Воины изголодались по женской ласке, — пожав могучими плечами, ответил принц. — Раньше утра все равно не двинемся, так пусть насытятся как следует. Когда в следующий раз придется?
М-да, не поспоришь. Гнать сейчас этих несчастных женщин отсюда — вызвать недовольство воинов. Да и внизу в городке могут опять попасть кому-то из моих под горячую руку. Еще раз глянул на теперь уже одетую красавицу. Скользнул взглядом вниз по не прикрытым туникой бедрам. Чертыхнулся, отвел взгляд. Да, похоже означенный голод одолевает и меня. Собственно, не мудрено: с самого моего попадалова в этот чертов мир веду совершенно монашеский образ жизни. Ну, если не считать той ночной гулянки в термах Византия.
— Больше не пить, — приказал Лотару. — И выстави четверых наблюдателей. Сам оставайся здесь, встречай наших возвращающихся из города. Еды принесли?
— И еды и вина, — опять сверкнул в улыбке зубами варанг.
— Про вино уже сказал. Проследи, чтобы не пили. Завтра с утра в дорогу.
— Я понял, Посланник.
— Вот и хорошо. А я с Андроклом и жрицами спущусь в местные подземелья. Надо глянуть, что там.
— Давай я пойду с тобой, — разом встревожился принц. — Кто знает, вдруг там схоронились местные.
— Нет. Оставайся здесь, — подумав, решил я. Дай мне четверых воинов на всякий случай.
Лотар помрачнел, но больше спорить не стал. Окликнул четверых, видимо, самых трезвых своих подчиненных и приказал им следовать за мной. Снова двинулись к храму. Под сводами здешнего культового сооружения стало совсем темно. Только статую Юпитера пока еще можно было рассмотреть в сероватом сумеречном свете, падающем из окон под потолком. Снова зажгли факелы. У подножия статуи шевельнулась тень. Ах, да! Мы же оставили одну из спутниц Волеславы караулить последнюю выжившую жрицу Юпитера. Обойдя по большой дуге обезглавленное тело, дабы не вляпаться в кровавую лужу, подошли ближе. Нас встретила Валькина амазонка. Связанная жрица все так же лежала на полу. Холодно, наверное, на каменных плитах в таком легком наряде. Приказал поднять и развязать ей ноги. Действительно — холодно: девицу колотила крупная дрожь. Вся ее воинственность улетучилась, глаза потухли, губы кривились в болезненной гримасе. Ну, да — адреналиновый отходняк. Пятерых подружек только что потеряла. Глаза мои опять соскользнули на обнаженную грудь пленницы. Черт!
— Развяжите ей и руки! — может быть излишне громко приказал я. — Пусть приведет в порядок одежду!
— А если опять набросится на тебя? — выступила из-за моей спины Волеслава.
— Ну так следите, чтобы не набросилась! — уже во весь голос рявкнул в ответ.
Валька поджала губы, вынула нож из ножен, взмахнула им перед лицом румийки. Та вздрогнула и сделала шаг назад. Моя жрица довольно усмехнулась, зашла за спину пленнице и перерезала ремни, стягивающие ее руки. Румийка быстро размяла затекшие кисти и поправила свою тунику, пряча роскошную грудь. К некоторому моему сожалению, надо сказать.
Подошел к ней поближе, взял двумя пальцами за подбородок, заглядывая в глаза. Печатая слова, произнес:
— Я посланник богов. Тот самый. Наверное, слышала обо мне?
Да, девчонка явно потерялась: мигнула, отвела глаза и попыталась кивнуть. Я этого сделать не дал, сжав покрепче пальцы на ее подбородке.
— Скажи! — потребовал.
— Да, — прошептала дрогнувшим голосом жрица.
— Да, Господин! — рявкнул я, заставив девчушку съежиться. — Ну!
— Да, Господин, — еле слышно повторила она.
— Хорошо, — отпустил я ее подбородок. — Слушай внимательно. Я посланец богов из Ирия. Там живут и славские, и варангские и румийские боги. Они не делятся на народы и не проводят меж собой границ. Все это делают глупые люди здесь на Земле. Потому я являюсь и посланником вашего Юпитера-Громовержца тоже. А значит, ты должна служить мне, как служат мне вот эти сопровождающие меня жрицы.
Я махнул рукой в сторону Волеславы и ее спутниц. Те немного озадачились сказанным, но под моим требовательным взглядом послушно кивнули. Конечно, с произнесенной тирадой можно поспорить, но вдруг прокатит. Снова впился глазами в зрачки жрицы Юпитера желая сломать и подчинить ее своей воле. Опа! Радужный поток! Вот уж не ждал! По какому поводу? На этот раз столб радужного цвета оказался совсем тонким, можно сказать, узконаправленным. Он пробил крышу храма и уперся в голову румийке. Секунда — и поток изчез.
Глаза румийской жрицы, в которые я все еще смотрел, потеплели, блеснули набежавшей слезой. Через мгновение их заполнила любовь и обожание. В следующий миг она опустилась на колени, ухватила мою правую руку и приникла к ней долгим поцелуем. Потом, не отпуская, прижалась щекой, что-то бормоча. Я прислушался.
— Господин, готова служить тебе верой и правдой. Распоряжайся жизнью моей. Готова выполнять любые твои желания, господин.
И прочее в том же духе. Надо сказать, я малость опешил. Свита моя, похоже, тоже впечатлилась. Это что, радужный поток с ней такое сделал? Ну да, а что же еще? Помнится, перед его появлением пожелал подчинить ее. Сломать волю. И — вуаля! Какие еще скрытые таланты во мне таятся? И как хреново, что я не знаю какие именно. Румийцы, заразы! Убили волшебника! Он-то мог, наверное, что-то рассказать мне о моих возможностях и обучил бы ими пользоваться. Но, чего нет — того нет. Остается полагаться на такие вот счастливые случайности. Девчонка, тем временем, продолжала прижиматься щекой к моей руке и бормотать что-то умилительное.
— Ну, все, хватит-хватит, — попытался я освободить плененную руку.
Та не пускала.
— Все, я сказал!
Никакого эффекта.
— Отпустила руку и встала! — это уже не просьба — команда.
Девчонка послушалась. Отпустила руку, поднялась на ноги, глядя на меня собачьими, полными слез глазами. И чего теперь? Нянчится с ней? Нафига такая преданность? Беспомощно оглянулся. Сразу за моей спиной стояла хмурая Волеслава.
