— Ваши соображения, господа легаты?
Посыпались предложения. Большая часть из них были довольно дельными — усилить частокол, разослать патрули... хотя, по большому счету, все это было настолько очевидно, что не требовало обсуждения.
— Если урги решат атаковать сейчас, — заметил легат Камилл Дайн, — это будет невероятной глупостью с их стороны. Наш берег более высок, обрывист, к тому же частокол... ну, не столь уж непреодолимое препятствие, но все же. Они положат во время переправы половину армии.
— Думаете, они этого не понимают, легат? — усмехнулся Таркин.
— Не знаю, — пожал плечами Дайн. — Я не настолько хорошо знаю привычки Орды. Но они явно готовятся к форсированию реки.
— Что ж, сил им не занимать, — кивнул генерал, склоняясь над картой. — Прошу господа... вот здесь и здесь — удобные для переправы броды. Урги могут попытаться перейти реку и ударить нам во фланг. Помешать этому мы сейчас не можем, места у бродов куда менее удобны для обороны. Но послать туда по десятку всадников все же нужно, по крайней мере, мы будем знать, чего ожидать.
— А может, нам самим воспользоваться этими бродами? — осторожно предложил легат Урбан, самый молодой из собравшихся. — Мы могли бы атаковать Орду сейчас — уж они-то совсем не готовы к обороне.
Генерал некоторое время обдумывал сказанное. Разумеется, подобное решение приходило в голову и ему, но, по зрелому размышлению, он не счел это хорошей идеей. Хотя и понимал, что окажись на его месте де Брей — и, скорее всего, Железный Арманд бросился бы в битву очертя голову. И, весьма вероятно, одержал бы победу. А может, поступил бы как-то иначе. Генерал Орней Таркин не слишком заблуждался на собственный счет. Полководцем он мог считаться только до тех пор, пока рядом не оказывалось настоящего полководца — такого, как Арманд де Брей, к примеру. А в остальное время он был просто неплохим воякой, вполне способным четко выполнить поставленную задачу — причем только такую, которая не требовала бы от него талантов стратега.
Поэтому он предпочитал оборону. Еще день-два, подойдут легионы де Брея, и тогда, может быть, отдаваемые приказы станут другими.
— Не думаю, что нам стоит так поступать, — наконец, заявил он. — В чистом поле численное преимущество Орды может оказаться решающим. К тому же, тогда мы не сумеем нанести им урон во время переправы, а на нее я возлагаю большие надежды. Когда Орда преодолевает реку, даже не нужно целиться — почти любая стрела попадет в цель. Нашим арбалетчикам будет много работы. Кроме того, частокол подходит к воде почти вплотную — в этом тоже преимущество у нас. Что же касается нападения с фланга... весь мой опыт подсказывает, что Орда предпочтет атаку в лоб. Они дикари, и тактические премудрости вроде окружения, ударов в спину, и прочего — не в их духе. Тем более, насколько я помню, этот их Вечный... он не приветствует обмана и хитрости, предпочитая простой бой стенка на стенку.
Пожалуй, кое-кто из легатов счел бы, что уповать на религиозные верования ургов, по меньшей мере, неосторожно. Однако и они не горели желанием выводить свои легионы из под пусть и ненадежной, но все же какой-никакой защиты частокола. Поэтому они промолчали...
— Итак, если возражений нет, — Таркин дождался утвердительного кивка от каждого из присутствующих. — Что ж, тогда готовимся к обороне. Не думаю, что Орда начнет переправу ночью... хотя к этому лучше быть готовыми. Посты удвоить... нет, утроить. Патрули выслать к бродам. На этом все.
Офицеры потянулись к выходу из палатки, но внезапно Таркин принял решение. Очень важное решение, спасшее впоследствии его жизнь — как, впрочем, и жизни многих других.
— Да, вот еще... вашему легиону, Дайн, следует отойти вот сюда, — палец генерала уперся в самую середину зеленого пятна, означавшего лес.
— Но, мой генерал!
— Это приказ. Вернее даже, вы возьмете не свой легион, а всю кавалерию — это около двух тысяч человек. Пехота куда более подходит к бою за частокол, а вот всадники... вы уйдете в лес. Загоните кого-нибудь из самых глазастых на высокое дерево, и будете ждать сигнала. Если над лагерем поднимется красный дым... что ж, значит, наше положение безвыходно, и ваше время пришло.
— Повиновение, мой генерал! — по лицу Дайна было ясно, что особого восторга от полученного приказа он не испытывает. Еще бы... с одной стороны, он и его солдаты могли бы стать той силой, что переломила бы ход боя в пользу Империи, ну, а с другой... а с другой, может статься, ему и вовсе не придется участвовать в бою.
Дайн имел на своем веку не один десяток выигранных сражений. Правда, это были преимущественно мелкие стычки — усмирение холопских бунтов, пограничные схватки с ищущими поживы шайками ургов, отражение пиратских набегов. Ему было около сорока, он давно уже считался настоящим ветераном, но сталкиваться с Ордой во всей ее мощи Дайну не приходилось. Он не предполагал, что натиск Орды, сколь бы огромной она ни была, может оказаться серьезным. Скорее, урги просто накатят на частокол, подобно волне — и отойдут, потеряв огромное число бойцов. Легат не верил, что дикари, коими он привык считать ургов, способны на ведение правильной осады, правильного штурма... да и вообще, дикари — они дикари и есть. Толпа. Стадо... в общем, одно слово — Орда.
Однако если за годы службы легату и не пришлось приобрести навыки опытного тактика и стратега, то одно он усвоил достаточно твердо. Приказы надо исполнять со всем возможным усердием, ибо, если дела идут не так, в первую очередь вину возлагают на тех, кто в той или иной степени отклонился от выполнения полученных распоряжений. И только потом — на тех, кто такие распоряжения отдавал.
Единственное изменение, которое он счел нужным внести в полученный приказ, был отвод кавалерии в означенное место ночью. Хотя ночное зрение ургов и было весьма неплохим, но разглядеть, что творится в кромешной тьме, не разрываемой даже светом спрятавшихся за тяжелыми влажными тучами звезд, да еще на противоположном берегу широкой реки... ну, не колдуны же они там все, в конце концов.
Легат Дайн оказался и прав и неправ одновременно. Неправ в том, что среди Орды как раз оказалось несколько довольно сильных шаманов, для любого из которых не составило бы ни малейшего труда увидеть уход резервных сотен в лес. Но он, зато, оказался прав в другом — их так и не заметили. Шаманы, во главе с самим Аш-Даготом, находились на совете в шатре вождя Ар-Бейра — еще одно новшество, перенятое у людей. Вождь считал нужным выслушать мнения шаманов и младших вождей, прежде, чем вынести окончательное решение.
Генерал Орней Таркин неторопливо шел по лагерю. Свободные от дежурства, и не ушедшие спать в палатки легионеры сидели возле костров. Кто-то дремал, кто-то ел — Таркин приказал выдать солдатам лишнюю чарку вина. Не от доброты душевной, и даже не от желания поднять боевой дух — просто вина было много. Почему бы перед неизбежным сражением не порадовать людей.
В целом, солдаты были спокойны. Орда давно уже не вела серьезных войн, большими силами — чаще происходили просто короткие вылазки, за добычей, за пленниками для жертвоприношений — не более того. Как правило, ургов было легко вынудить к отступлению. В их понимании, грамотное отступление, не превращающееся в паническое бегство, отнюдь не было проявлением трусости. А люди, в свою очередь, избегали сильно уж углубляться в леса, где обитали племена ургов — там, среди старых деревьев, Орда чувствовала себя как дома, а легионеры, напротив, теряли свое единственное преимущество — монолитность строя, сомкнувшего щиты и ощетинившегося жалами копий. В общем, уже много лет положение на восточных границах Империи было относительно устоявшимся. Поэтому, даже известия о падении крепостей никто не принял особо близко к сердцу... и завтрашний бой легионеры воспринимал как еще одну стычку — ну, может быть, чуть более серьезную, чем раньше.
У частокола факелы не горели. Здесь солдатам совсем не надо было ослеплять себя пляшущими языками огня — напротив, они, не отрывая глаз, смотрели на противоположный берег.
А посмотреть было на что. Лагерь Орды был освещен многочисленными факелами и кострами — видно было, что нападения урги не ждут, и скрывать свою численность не намерены. Да и то сказать, к чему скрытность — уже недолго осталось до рассвета, легионерам отступать некуда... Даже сюда, через водную гладь широкой реки, доносились вопли пирующих ургов. Таркин содрогнулся, представив, что именно жрут сейчас эти твари — относиться к гастрономическим привычкам ургов спокойно он так и не научился.
Река была широкой, особенно в этом месте — именно поэтому здесь и встали стеной легионы. Орней понимал, что Орде, в принципе, ничего не стоит сняться с места, и отправиться искать более легкого способа переправиться через реку. Броды, к которым были отправлены отряды разведчиков, особого выигрыша орде не давали. Там реку могли легко пересечь десяток-другой... ну, допустим, две-три сотни бойцов. Слишком узок брод. И уйди Орда в другое место — кто знает, может быть, там противостоящие ей войска Империи не оказались бы в столь выигрышной позиции. Но Таркин подозревал — и не без основания — что Орда, имея столь значительный численный перевес, не устоит перед соблазном показать свою силу. Именно здесь.
Он снова взглянул на реку. Да, арбалеты до противоположного берега не достанут. Это и неплохо, значит, его арбалетчики смогут беспрепятственно выбирать себе цели среди плывущих, не беспокоясь об ответных стрелах.
Рядом раздалось вежливое тихое покашливание. Орней повернул голову — неподалеку высилась могучая фигура легата Урбана.
— Проверяешь посты, легат? — с уровня своего возраста и положения, Таркин мог позволить себе обращения на "ты" к любому из своих подчиненных.
— Нет, просто не спится... Думаете, частокол устоит?
Таркин усмехнулся.
— Нет, конечно... но я рассчитываю удерживать ургов по шею в воде достаточно долго, чтобы нанести им заметный урон. Потом пехота начнет отступление — медленное, словно бы вынужденное. Если урги купятся на это, и начнут атаку на наши каре — что ж, тогда им в спину ударит Дайн со своей кавалерией. Если нет — тогда мы ударим сами. Но они проглотят приманку, как миленькие.
— Ясно...
— Смотри на завтрашний бой спокойней, легат, — генерал дружески ткнул Урбана кулаком в плечо.— Их не так уж и много — подумаешь, трое на двоих наших. Легион способен разогнать и вдвое большую толпу дикарей. Завтра будет хорошая драка...
Серый утренний туман стелился над рекой. Часовые отчаянно зевали, но не спал никто — вообще никто в целом лагере. Генерал был уверен, что штурм начнется именно сейчас, на рассвете, когда туман скрывает переправу.
Над укрепленным лагерем стояла тишина — казалось, все легионеры затаили дыхание, стараясь не пропустить звуков, свидетельствующих о том, что урги вступили в реку. И они не пропустили его — только это были странные звуки. Как будто бы в воду падает что-то огромное, немыслимо тяжелое...
— Заряжай! — рявкнули сотники.
— Заряжай! — эхом повторили команду десятники. Утренний, звенящий от свести воздух, прорезало слитное щелканье взводимых арбалетов. И тишина разом пала, исчезла — и теперь она опустится на эти берега не ранее, чем кончится битва. Только тогда это будет уже другая тишина, нарушаемая не лязганьем стали, а стонами раненых и хрипами умирающих.
— Смотрите, что это? — завопил, забыв о дисциплине, молоденький рядовой, указывая пальцем в сторону реки.
Но уже и остальные увидели это... к их берегу медленно двигалось что-то большое, еще не различимое в дымке. Но вот клубящаяся масса отступила, и прямо перед частоколом, на расстоянии, чуть меньшем, чем дальность выстрела, появились они. Плоты. Огромные плоты, грубо, явно наспех связанные из толстых стволов, кое-как обрубленных и даже не везде очищенных от ветвей. А на плотах, под прикрытием щитов, толпились урги.
— Проклятые твари, что б их....! — услышал Урбан чье-то ругательство.
Раздались хлопки арбалетных выстрелов. Стрелы роем ушли к плотам — кое-кто, из особо удачливых, даже попал, видно было, как падают в воду тела. Но, если говорить объективно, залп практически пропал даром — большая часть стрел засела в щитах, не нанеся ургам никакого урона.
— Огонь! — приказал Урбан.
Немногочисленные лучники отправили в сторону плотов стаю пылающих стрел. В легионах лучников вообще немного, только на такой вот случай. Теперь эти немногие стрелки — вряд ли больше двух сотен — раз за разом посылали в щиты стрелы, обернутые просмоленной паклей, пылающие, разбрасывающие вокруг себя искры и капли горячей смолы.
— Бесполезно, — послышался за спиной голос генерала. Урбан обернулся. Орней Таркин, в вызолоченных генеральских доспехах, в шлеме с поднятым забралом, рассматривал приближающиеся плоты. — Решение правильное, легат, но если урги не совсем идиоты... а я думаю, они не таковы, то доски щитов хорошо вымочены в воде. Они не загорятся.
Генерал оказался прав. Доски шипели, дымили, но гореть отказывались. Арбалетчики засыпали плоты градом стрел — но потери ургов по-прежнему были невелики. Ладно, если одна из десяти-двенадцати стрел находила цель. Остальные же попусту дробили дерево.
Несколько больше толку было от двух десятков баллист — у легионеров не было катапульт, которые своими камнями вполне могли разнести плот в щепы — или, по крайней мере, смести с его настила десант. Но и баллисты, тяжелые дроты которых пробивали щиты навылет, смогли внести немалый вклад в битву. На одном плоту баллисты вообще смели щиты, оставив ургов без прикрытия — несколько вздохов, и теперь мокрый настил плота устилали только трупы, щедро утыканные стрелами.
И все же это была не более, чем капля в море. Потеря двух-трех сотен бойцов почти ничего не значила для того вала, что уверенно приближался к частоколу легионеров.
— Хочу я посмотреть, что они будут делать с частоколом, — спокойно заметил Таркин. — Готов признать, шутка с плотами удалась. Похоже, те, кто всю ночь орали песни у костров, были оставлены исключительно для отвода глаз. Остальные в это время рубили деревья... ну ладно, а что далее? У берега не так уж и глубоко, плоты не пройдут. Им придется выйти из-за щитов.
Ответ на свой вопрос он получил довольно скоро. Первый из плотов замер у самого частокола, а потом... а потом в воздух взвились многочисленные урюки на длинных цепях. Крюки впились в заостренные бревна — и где-то там, на плотах, их разом рванули десятки могучих рук.
Конечно, бревна были вкопаны и укреплены. Но, изначально, частокол строился, чтобы противостоять атакам извне. А рывок наружу попросту выворотил несколько бревен, образовав в частоколе проем шириной локтя в четыре.
— О, Эрнис... — выдохнул Таркин, впервые вдруг осознав, что план предстоящей битвы написан, явно, не им, и развивается совсем не по ожидаемому сценарию. К стене подходили все новые и новые плоты. Почти неуязвимые для стрел, они вновь и вновь выбрасывали цепи — скоро весь обращенные к реке частокол сиял дырами. А урги все не атаковали, лишь приблизились к берегу настолько, насколько позволяли глубоко ушедшие в воду плоты.
