Мы замедлили шаг, прислушиваясь.
— То есть, вы хотите сказать, — снова начал оппонент, — что на Воронежском космодроме все такие придурки, что оставляют его голым? Входи любой!
— Так вот и я о чем! Снимаешь все металлическое с себя — и через стенку — прыг! — торжествующе произнес первый.
— Птиц-то они должны пропускать и насекомых! Иначе санкции наложат, — подтвердил второй.
— Как так? А если птица пролетит охранное поле и в челнок врежется? — все еще не верил третий.
— Там генератор ультразвука от живности. Когда очередной старт — его включают. Вот и все. Зуб даю!
— Да честно, Вадик. Стопроцентно, поверь!
— Мы сами удивились. Думали навороченная система — а там даже камер нет по периметру!
— Ну, не знаю, — нехотя согласился Вадик.
— В Комитетах ЗЕФа всегда тупицы сидели.
— Вот с этим согласен, это — правда!
Я и Пашка как раз прошли мимо спорщиков. Этот диалог на высоких тонах породил в наших головах одну замечательную идею. Мы еще долго обсуждали ее около моего дома — Пашка пошел проводить меня.
Мы все-таки решили прорваться на челнок, чтобы нелегально долететь до Луны. Может, даже и вылезать не станем — челноки мотаются туда-сюда, тратя время в космопорту только на дозаправку и легкую диагностику. Аренда посадочного места стоит денег, а транспортные компании экономят на всем. Так что полет к Луне и обратно, скорее всего, займет считанные часы.
Все складывалось в нашу пользу: Пашкино умение летать, глупая защита космодрома и, конечно, случайно подслушанный разговор подвыпивших взрослых.
Тогда такое счастливое стечение обстоятельств не показалось мне странным.
Сначала Пашка протестовал. Он боялся показывать свои способности на людях. Говорил, что все может случиться. Вдруг что-то пойдет не так? Его таланты раскроют, а его самого заберут в лабораторию. Но я уговорил друга попытаться. Сказал ему, что если не рисковать, то никогда не узнаешь вкуса победы. Так, кажется, звучит старинная пословица.
Осталось только проверить, что пишут о защите космодрома в Интернете...
Я, наконец, попрощался с приятелем и вошел в дом.
— Сережа? Это ты? — крикнула сверху мама.
— Да, мам.
— Чего-то ты загулялся, я посмотрю!
— Да мы с Пашкой планы на выходные строили. У ворот стояли. Ты разве не видела?
— Нет. Ладно, Сереж — я уже спать готовлюсь. Ты поужинай — все на столе.
— Спокойной ночи, мам! — я стащил с ног кроссовки и пошел на кухню.
Особо не думая о еде, взял первое, что попалось под руку — два бутерброда с ветчиной и лимонад из холодильника. Поужинал у себя в комнате. В голове все вертелся план обмана охранной системы. Нужно прочитать статьи про Воронежский космодром.
Я вывел на матрицу визора последние новости, пробежался по заголовкам, затем открыл поиск, там нашел информацию по интересующему меня вопросу, почитал...
Писали разное. Кто-то утверждал, что на Воронежском космодроме система безопасности одна из самых сильных в мире, кто-то подтверждал недавно услышанное нами мнение. Я попытался сопоставить статьи, разобраться, что к чему, и во что из всего потока данных можно верить, но, к сожалению, не смог. Потому что уснул.
Мне приснилось озеро, обнаженная Наташа, заходящая в воду. Я видел смеющуюся девчонку со спины.
— Все мужчины такие глупые! — говорила Ната сквозь смех.
Во сне я оказался решительным, пошел за своим ангелом, положил ей руки на покатые нежные плечи. Наташа обернулась и подалась ко мне.
И в этот момент я понял, что обнимаю вовсе не Нату. Передо мной была Ирка.
— Ты ведь любишь меня? — спросила она.
Я хотел ей что-то ответить, но не нашел слов и проснулся.
12.07.2212
Мы стояли рядом со стартовой площадкой Воронежского космодрома. Ветер трепал нам волосы, забирался под складки комбинезона. Прямо перед нами возвышалось трехметровое ограждение, позади раскинулось зеленое поле. С одной стороны его ограничивал лес, с другой — река Дон. Мокрая трава доходила почти до колен. Воздух был прохладным и влажным. Хмурое небо из последних сил сдерживалось, не желая проливать на землю мелкий дождь.
— До старта осталось полчаса! Пора действовать, — сказал я, повернувшись к Пашке.
Мой друг кивнул и прикрыл глаза. Веки его задрожали, и он приподнялся на несколько сантиметров над полем.
— Держись за меня! — крикнул Пашка.
Я прыгнул к нему на спину, обхватывая руками плечи и прилагая все силы к тому, чтобы казаться легче. Пашка напрягся, и мы взлетели.
Как же он это делает? О чем думает в этот момент? Может, он представляет себя космолетом или Икаром. Может, думает о невесомом пухе, что под порывами ветра уносится в небеса. А может, и наоборот, старается стать скалой или деревом.
Метр, два... Перемахнув через ограждение, мы прошили охранное поле и свалились на твердую поверхность стартовой площадки.
Теперь нужно было пробежать незамеченными через полкосмодрома и заскочить в закрывающийся люк челнока "Виктория"...
Безумная идея? Возможно. Но шансы у нас были. Если доберемся до корабля, то дальше все просто — через технологический отсек попадем в багажное отделение и сидим там до самой Луны, потом тем же путем выходим оттуда и вместе с пассажирами высаживаемся в космопорте. Дальше, если повезет, проберемся через таможню и выйдем в Купола. Ну, а если нет — будем сидеть в багажном отделении до обратного рейса.
— Бежим! — потирая ушибленные руки, закричал я и рванул к кораблю.
И мы понеслись. И тотчас же хлынул дождь.
Под ногами вздымались стенами брызг мелкие лужи, по лицу стегали холодные капли. Но это невысокая цена за возможность вырваться с Земли. Мы готовы были вымокнуть и испачкаться, лишь бы только побывать в космосе.
Когда Вселенная зовет тебя, так легко бежать ей навстречу.
И вот "Виктория" уже рядом. Мы видели открытый люк, видели последних пассажиров входящих в него. Очень просто — вбежать в закрывающиеся двери, проскочить через шлюз и нырнуть в боковой коридор.
Но на нашем пути выросли черные фигуры охранников космодрома. Я метнулся влево, Пашка продолжил бег в прежнем направлении. Охранники разделились — двое бросились мне наперерез, а третий постарался поймать Пашку.
Я петлял, словно обезумевший тризаяц, но надеяться на то, что мы попадем на "Викторию" теперь было попросту глупо. Я лишь пытался оттянуть время и, если крупно повезет, убежать с космодрома.
Но убежать мне не дали. Сначала я услышал грубые окрики и вопль Пашки — того схватили, а затем мне в ноги бросили резиновую дубинку. Оружие угодило прямо под коленку, я споткнулся и растянулся на асфальте.
Сильные руки прижали меня к покрытию взлетного поля, размазывая грязь по лицу, пропитывая влагой подростковый комбинезон. Потом охрана достаточно быстро обыскала меня, и спустя мгновение на запястьях защелкнулись тонкие браслеты наручников.
— Пройдемте! — крикнул охранник. — Надо побеседовать.
Я пожал плечами. Что тут ответить? Могли бы хоть поздороваться...
Когда нас приволокли к двери низкого здания, все боевое настроение куда-то улетучилось. Я представил, что сейчас станут звонить маме и рассказывать ей о моих похождениях, потом поставят прокол в личном деле. А ведь у меня и у Пашки уже было по одной отметке, апелляционный суд тогда не нашел причин стирать ее. Получу пять таких "дырок" — и окажусь на острове Забвения.
Нас провели внутрь здания и довольно грубо кинули на жесткий диван. Один из конвоиров остался сторожить, а другой прошел за дверь с табличкой "Начальник службы охраны М.Петренко".
Минуты ожидания растянулись для меня в часы. Я не решался нарушать тишину и разговаривать с Пашкой, он, видимо, тоже считал разумным молчать. Мне ничего не оставалось делать, как рассматривать свои грязные ботинки и тихо-тихо ругаться сквозь зубы, стараясь сдержать слезы.
Космолет с Наташей на борту, наверное, уже выходит из атмосферы.
Как же обидно, что у нас не получилось!
— Молодые люди, прошу вас! — донеслось из запрятанных где-то динамиков. — Пройдите в кабинет!
Оставшийся с нами охранник без вопросов поднял на ноги меня и Пашку и препроводил к дверям.
Мы вошли. Внутри кабинета, развалившись в кресле, сидел солидного вида мужчина. На столе перед ним были навалены документы, диски, какие-то мелкие приборы.
Начальник охраны Петренко смотрел на экран. Смотрел, не отрываясь и даже не моргая.
— Подойдите-ка поближе, — он поманил нас рукой, не поворачивая головы.
Я робко подошел к столу, Пашка вообще спрятался за моей спиной, видимо решив, что так будет в большей безопасности. Я же чувствовал, что опасность здесь повсюду, что ей буквально пропитан воздух. Поэтому прятаться и отступать уже просто некуда.
Петренко резко развернул экран. Я вздрогнул, а Пашка отскочил назад, явно пребывая в замешательстве.
Плазменный монитор показывал наш полет. Замедленный в несколько раз, снятый с разных ракурсов...
Пашка охнул, я схватился за голову.
Вот так. Все пропало! Глупый разговор на дороге и информация в Интернете оказались настолько же серьезными, насколько крепким бывает мыльный пузырь.
Наше крутое пике заснято десятком видеокамер. Скоро набегут ученые, военные, журналисты, да и прочие любители всяких аномалий...
Вот черт!
На нас с полуулыбкой смотрел Петренко.
— Ну, рассказывайте, ребята! Как это вас угораздило пролететь по воздуху сквозь защитное поле?
Я уставился в пол, Пашка стоял за моей спиной, но я мог предположить, что он сделал то же самое. Как объяснить и что объяснять? Сдать Пашку, чтобы отпустили меня самого? Рассказать, что он супермен, летает с помощью мыслей и уже учит телекинез?
Одним словом, весьма неприятная ситуация. Как ни старались мы скрыть способности Пашки, этот глупый поступок перечеркнул все усилия.
Неожиданно мой друг подошел к столу и заговорил.
— Мы использовали пояс. Антигравитационный.
— Надо же! — усмехнулся Петренко. — Почему же пояс не нашли при обыске?
— Я выбросил его, — не растерялся Пашка. — Сразу как перелетели.
— Может, посмотрим записи с других камер? — предложил начальник охраны. — Я чего-то не заметил, как вы его выкидывали.
— Выкинул! — стоял на своем мой друг.
— А как вы с ним через защитное поле пролетели? Из какого материала он сделан, что поле пропустило вас?
— Я не знаю, — хмуро бросил Пашка. — Найдете пояс — сами увидите!
— Мальчик, — начальник охраны встал и навис над столом, — ты принимаешь меня за идиота?!
— Так все и было, — с вызовом сказал приятель. — Не верите — ваши проблемы!
Начальник охраны тяжело опустился на кресло, затем развернул экран к себе. Комната на несколько секунд погрузилась в тишину. Потом коротко щелкнула нажатая Петренко кнопка коммутатора.
— Витя, забери этих умников в изолятор. И... И вызови милицию. Одному мне тут не разобраться.
Кнопка щелкнула еще раз. Я понял, что мы проиграли.
В кабинете появился рослый и хмурый Витя — один из тех, кто ловко повязал меня и Пашку посреди взлетной площадки. Охранник легко схватил нас, словно нашкодивших котят, и поволок к выходу.
Пашка не выдержал и закричал, стараясь, наверное, оставить напоследок в душе Петренко неприятный осадок:
— Все равно ваш космодром убогий! Мы же проникли сюда!
Петренко внезапно вскочил, ударившись коленями о ящики стола, поморщился и через миг заорал на Пашку. Громко и четко, оскорбленный до самой глубины души:
— Какое право ты имеешь судить о космодроме, малолетний нахал?! Ты знаешь, сколько людей погибло, когда его строили? Знаешь, какой ценой нам достались все эти корабли?
— Ну и зачем строили? Ничего с рыночниками поделать не можете! — не остался в долгу Пашка.
— Ты не сражался во время Нашествия! Не тебе нас судить!
— Ты и сам не сражался!
— Убирайся вон, мразь! — у Петренко чуть не пошла изо рта пена. — Ты не знаешь истории! Не видать нам подпространственного привода, если б не проклятая сделка с На...
Петренко мгновенно захлопнул рот и успокоился. У меня создалось впечатление, что он чуть-чуть не проговорился. Похоже, в истории с изобретением подпространственного привода фигурировал кто-то, чье имя начиналось слогом "На". Был ли этот кто-то человеком?
А может, Петренко просто хотел сказать еще что-то про Нашествие?
Я тряхнул головой. Позже, все позже. Мне померещилось, что я что-то должен знать про изобретение привода, и про саму войну с инопланетянами. Но скользкие мысли опять разбежались в разные стороны, а ловить их не было ни времени, ни особенного желания.
Нас притащили в изолятор, бросили на пол, включили визор.
— Посидите здесь! — доверительно сказал охранник. — Скоро приедет следователь — будете с ним говорить, а потом, может, и домой отпустят.
Я хорошо понимал, что никто нас домой теперь не отпустит, но автоматически кивнул. Охранник вышел, дверь за ним бесшумно затворилась, едва слышно клацнул электронный замок.
Я встал и отряхнулся. Пашка последовал моему примеру.
Мы с другом хмуро уставились в визор. Шла программа "Новости".
На экране, окруженная тусклыми песчинками звезд, висела половина планеты. Я мгновенно узнал ее. Полушка. Странный мир, несколько лет назад переданный нам Американским Союзом в счет уплаты долга.
— Закончено строительство первой очереди нового реактора. Теперь у трех городов на этой планете появится новый источник энергии. С приростом энергии ученым станет значительно легче разгадывать тайны Полушки...
Показали короткое интервью с кем-то из руководства только что запущенной электростанции.
Я отвернулся от визора и взглянул на Пашку. Мой друг плюхнулся на койку и, потирая шею, заметил:
— Уроды они все! Все равно ведь отпустят! Поставят прокол и отпустят!
— Надо найти тех козлов, что наврали нам!
— Они между собой говорили. Тупые просто. А мы повелись.
— Блин...
На некоторое время воцарилось молчание. Затем я тоже присел и указал на матрицу визора:
— А про это что думаешь?
Пашка усмехнулся:
— Ничего не думаю. Какие тут сенсации? Что нового в Глубоком космосе? Скукота там одна...
Я задумался.
Еще недавно мой друг так интересовался малыми черными дырами, а теперь проявляет полное безразличие. Видимо, это напускное. Не может Пашка в одночасье взять и разлюбить космос!
И теперь нам будет очень тяжело пробиться за пределы Земли. Получив еще по одному проколу в личное дело, мы значительно уменьшим свои шансы. А то, что мы получим этот прокол, я даже не сомневался. В этот раз апелляция уж точно ничего не даст.
Но с другой стороны, какая польза от Фронтира — внешнего края Экспансии, если там одни непонятные артефакты да вирусные инфекции? Почему нас так тянет туда?
Ученые, разработчики, конструкторы, зачем вам исследования космоса? Никому ведь не нужна наука ради науки. Вы протаптываете путь, ложитесь под колеса прогресса, только бы этот адский механизм не забуксовал на скользком повороте. А люди даже и не вспомнят про вас. Они не помнят того, кто придумал визор или кофеварку. Им начхать на то, в каком году была первая экспедиция на Марс. Людям нужен комфорт, нужно, чтобы им сказали — здесь можно жить, здесь рай! А имена тех, кто удобрял почву для него своими телами, им в раю не нужны.
