Фантош. Книга первая.

В тот день наследник вдрызг разругался с приятелем. Шанир Саттол, старший сын министра иностранных дел, был на редкость смешливым и бесшабашным молодым человеком, к тому же бабником, каких мало. Шанир мог открыто залезть под любую юбку, оказавшуюся в пределах досягаемости, и при этом остаться безнаказанным. Дигнару порой казалось странным, что приятель до сих пор коптит воздух, а не лежит в какой-нибудь канаве с перерезанным горлом, ведь на него точили зуб большинство придворных сатрапа. Впрочем, наследник и сам был известным ходоком по женской части, однако, в отличие от Шанира, предпочитал избегать огласки — слишком хорошо впитались в его кровь слова отца: 'Правитель обязан быть для подданных примером!' Конечно, в жизни Дигнара случались громкие романы. Он влюблялся, терял голову, осыпал избранницу дорогими подарками и устраивал балы в её честь, но страсть быстро угасала, и роман сам собой сходил на нет прежде, чем отец успевал выказать недовольство. Наследник успокаивался и до появления очередной пассии с удовольствием наблюдал за шашнями приятеля. Только наблюдал, ибо по негласному правилу они не вмешивались в любовные интрижки друг друга. До того треклятого дня.

Миридо Гарадэл. Огненная грива волос, наивные зелёные глаза, пышная грудь, осиная талия. Семнадцатилетняя дочь провинциального барона, представленная ко двору за какие-то там заслуги батюшки, сразила Дигнара наповал. Пуская слюну, он предвкушал, как падут на пол ненужные одежды, как в порыве страсти сплетутся разгорячённые тела и жадные губы, как час за часом, день за днём он будет учить невинное (в этом Дигнар готов был поклясться чем угодно) дитя премудростям плотских утех. Наследник промаялся рядом с отцом до конца церемонии, а едва был объявлен бал, ринулся на поиски красотки. И нашёл. В малой охотничьей гостиной. В объятьях Шанира. Животная ревность затмила глаза Дигнара, и, забыв обо всём, он врезал приятелю кулаком в лицо. Шанир рухнул на пятую точку, покрутил головой, пощупал челюсть и... обрушил на наследника водопад отборной брани. Дигнар не остался в долгу, и между ними разразилась позорная словесная перепалка. Наследник сатрапа и сын министра выстраивали столь витиеватые речевые обороты, что, услышав их, грузчики с портового рынка взвыли бы от зависти и подались в школу для благородных девиц. Правда, восторгаться грызнёй было некому. Миридо проворно смылась из гостиной в первую же минуту ссоры, а замершие у стен фантоши слышали в своей жизни ещё и не такое.

Эмоции били через край. Вскоре словесной дуэли приятелям показалось недостаточно и, вспомнив о своём положении при дворе, титулах и высокородных родственниках, Дигнар и Шанир решили выяснить отношения так, как положено благородным господам — дуэлью фантошей.

Для наследника ситуация складывалась более чем удачно: он давно искал повод проверить Оникса в деле. И фантош не подкачал. Лёгкий и хрупкий он плавно уходил от ударов громилы Гризли, любимца Шанира, и точно бил в цель, пользуясь малейшей заминкой противника. А ведь задача перед ним стояла не простая — Оникс отлично владел даром, но схватка была рукопашной.

Эльфёнок выиграл. Он вымотался, тяжело дышал, из-под геба сочилась кровь, но победа была за ним. Шанир не поверил глазам, когда Гризли рухнул на мраморный пол, словно мешок с травой, и остался лежать, не подавая признаков жизни. Заворожено глядя на поверженного любимца, он молчал, а Дигнар во все тридцать два зуба улыбался Ониксу. Теперь наследник окончательно уверился, что потраченные деньги и женитьба на ликанской ведьме стоили этого фантоша. Он заставил эльфа снять геб, с любопытством оглядел его разбитую мордашку и цокнул языком:

— Отличная работа, Оникс.

— Спасибо, хамир.

Фантош церемонно поклонился, не сводя холодных тёмно-зелёных глаз с наследника. Дигнар уже собрался объявить о награде победителю, но тут заговорил Шанир.

— Вот дрянь, — тихо и отчётливо произнёс он и запустил пальцы в свою густую русую шевелюру. — Эта нимфетка не стоила жизни Гризли.

— Ты убил его, Оникс? — удивился Дигнар, ибо не отдавал такого приказа.

— Нет, хамир. Гризли жив. Лекарь поставит его на ноги за пару дней.

— Ну, уж нет. — Шанир поднялся на ноги и с нескрываемой завистью посмотрел на Оникса. — Пусть Кальсом забирает его обратно. Я тоже хочу эльфа!

— Это вряд ли, — ухмыльнулся наследник. — Эльф у Ордена имелся в единственном экземпляре. И он мой!

— Вот непруха, — расстроено пробормотал Саттол и повернулся к другу: — Тогда я требую компенсации!

— За что? Поединок есть поединок.

— Я понёс убытки.

— И?

— Она должна заплатить!

— Миридо? — Дигнар откинул голову и расхохотался. — Да её приданное стоит меньше, чем твой Гризли!

Но Шанир не разделил веселья приятеля.

— Плевать на деньги! — упрямо заявил он и сжал губы в тонкую линию. — Эта похотливая дрянь рассорила нас, Диги. Из-за неё мы едва не перегрызли друг другу глотки.

— Ты преувеличиваешь, Шани.

— Я хочу, чтобы твой эльф прикончил девчонку!

Дигнар развалился в кресле, закинув ногу на подлокотник, и насмешливо взглянул на приятеля:

— А почему Оникс? У тебя остался Ключ. Отправь на охоту его.

— Вот ещё! Пусть девчонкой займётся лучший из лучших, — закапризничал Шанир, и Дигнар поморщился:

— И чего в тебе бабы находят? Ты сам от них недалеко ушёл.

Саттол обиженно скривился, по-детски топнул ногой и отвернулся.

— Ну, хорошо, хорошо, — смягчился Дигнар. — Оникс, так Оникс. Слышал, малыш? Миридо твоя. По-тихому избавься от девчонки и отправляйся в город. Сними себе шлюху на ночь. Заслужил.

И тут случилось невероятное: бесстрастная маска дрогнула — щёки эльфа окрасились алым румянцем. Глаза Дигнара округлились от удивления, зато Шанир моментально сообразил, в чём дело. Он шагнул к приятелю, хлопнул его по плечу и ехидно хихикнул:

— А твой грозный боец оказывается девственник. Прелесть какая! Как же ты до сих пор не озаботился столь важным вопросом, Диги? Мальчик-то уже большой.

'Да... — рассеяно подумал наследник. — Фантош-девственник, это что-то новенькое'. Но вслух озвучивать свою мысль не стал. Вместо этого взглянул на остальных телохранителей:

— Пепел, пойдёшь вместе с Ониксом. Поддержишь, если что.

Он терпеливо дождался, пока Оникс и Пепел покинут малую охотничью гостиную, и только после этого сквозь смех произнёс:

— Жизнь интересная штука. И с появлением эльфёнка она стала ещё интереснее...

С этого дня Дигнар, казалось, задался целью согнать равнодушие с лица Оникса, и, когда это удавалось, испытывал ни с чем не сравнимый восторг...

Тихо скрипнула дверь комнаты, отведённой игрушкам наследника, и в спальню вошёл эльф. Сморгнув воспоминания, Дигнар открыл глаза и ухмыльнулся: в простом тёмно-зелёном костюме, с беретом, прикрывающим острые ушки, фантош выглядел мальчишкой лет шестнадцати, не больше. 'Какой-то красотке сегодня повезёт', — хохотнул про себя наследник и скомандовал:

— Поспеши, Оникс, ночь не резиновая.

Поклонившись, фантош стремительно вышел, а Дигнар повернулся к Нырку и негромко приказал:

— Вина...

Покинуть дом Совета оказалось проще простого. Слабенькое заклинание отвода глаз сработало идеально: никто из встретившихся в коридорах ликанцев и тиратцев не обратил внимания на скромного юношу, спешно направляющегося к парадному выходу. Оникс почти бежал, он отчаянно нуждался в глотке свежего воздуха. Стрелой пролетев мимо великанов-стражников, эльф сбежал по ступеням крыльца, остановился и глубоко вздохнул. Холод сумерек приятно обжёг ноздри, пробрался в грудь, заполнил лёгкие. Бешено стучащее сердце успокоилось, забилось ровно и громко, точно говоря своему владельцу: 'Всё в порядке, мы вырвались, мы ненадолго свободны'. Оникс грустно улыбнулся и поднял голову: ночь, как заботливая мать, ласково и нежно окутывала город мглой. Бледно-жёлтая, скособоченная луна замерла в ожидании подруг-звёзд, но те не торопились появляться, прячась среди белёсых клокастых облаков.

Оникс любил ночь. Если бы ему разрешили, он простоял бы на площади до рассвета, прислушиваясь к сонным звукам города и позволяя ветру ворошить одежду. Возможность побыть наедине с собой — бесценная и дико желанная награда, которой он не удостоится никогда. Дигнар просто не додумается отпустить его побродить. Шлюхи, пьянки в кабаках, покупка одежды и оружия — на большее фантазии наследника не хватало. Оникс ещё раз глубоко вздохнул, перевёл взгляд на темнеющие дома и неторопливо зашагал к ним — он уже отдышался, а, значит, минуты, выцарапанные для личного пользования, закончились.

— Пора выполнять приказ, — проворчал эльф и, свернув на первую попавшуюся улицу, завертел головой, отыскивая бордель.

Идти пришлось долго. Увеселительные заведения ликанской столицы располагались на окраине, маскируясь серыми, безликими фасадами и малозаметными вывесками. Ни полуголых девиц в стеклянных витринах, ни ярких фонарей над крыльцом, ни смеха и крика зазывал. Тёмные коляски с угрюмыми кучерами на облучках, непорочная тишина улиц, нарушаемая редким фырканьем лошадей. Расположение и внешний вид бершанских борделей призывали задуматься об аморальном поведении и, пока не поздно, вернуться домой. 'Какое ханжество! — зло ухмыльнулся фантош. — Как самим-то не противно?' Вот уже четверть часа он стоял под фонарём и скептически рассматривал подрагивающую от ветра вывеску, на которой 'красовалась' субтильная девица с чепцом на голове и зонтом в руках. Эльф честно попытался понять, что в грубо намалёванном изображении должно олицетворять похоть или, на худой конец, желание, но не сумел. Старательно преодолевая отвращение к себе и мысленно желая Дигнару провалиться, он поднялся по стёртым каменным ступеням, толкнул входную дверь и вошёл в просторный, круглый холл.

В уши ударил многоголосый шум, глаза заслезились от яркого света. Оникс моргнул и недоумённо огляделся по сторонам: он не ожидал, что здесь будет столько людей. По холлу и гостиной, оформленной в вызывающе броских красно-золотых тонах, дефилировали десятки полуобнаженных девиц. Они громко переговаривались, хихикали и стреляли глазами в сторону гостей. На кушетках и мягких низких диванах, хаотично расставленных по всему помещению, сидели мужчины всех возрастов: одни пили вино, другие обнимали полуголых девиц, третьи играли в карты. Рядом с огромным камином белокурая девушка в лёгком полупрозрачном платье задумчиво перебирала струны арфы. Музыки Оникс не услышал, её заглушали голоса и смех. 'Наверняка что-нибудь вульгарно-слезливое', — решил он и посмотрел на прикрытую вуалевыми занавесками лестницу, ведущую на верхние этажи.

— Добрый вечер, юноша.

Фантош повернул голову и равнодушно взглянул на высокую улыбчивую женщину в узком шёлковом платье. Она была явно не молода, о чём свидетельствовали тонкие росчерки морщин вокруг больших выразительных глаз, но со своей удивительно пропорциональной и подтянутой фигурой могла дать сто очков вперёд любой юной прелестнице. 'Наверное, когда-то она была бесподобна', — отстранённо подумал эльф и заставил себя улыбнуться:

— Здравствуйте, мадам.

— Астара Мегон. — Тёплая ладонь легла на плечо фантоша, а голубые глаза одарили участием и пониманием. — Вижу, Вы впервые в подобном заведении.

— Да, — кивнул Оникс, спорить и что-либо доказывать не было ни малейшего желания.

— Тогда я возьму на себя смелость помочь Вам. Надеюсь, Вы не стеснены в средствах?

Эльф молча выудил из кармана золотой и небрежно повертел его в руках.

— Замечательно!

Астара подняла руку, щёлкнула пальцами, и рядом с Ониксом точно из-под земли возникла невысокая миловидная брюнетка в тёмно-синем атласном платье, низкий вырез которого позволял без помех лицезреть аппетитную высокую грудь.

— Я Нимата, буду счастлива скрасить Ваше одиночество, господин, — интимно низким голосом проворковала брюнетка и присела в реверансе, дабы гость по достоинству оценил её прелести.

Кожей ощущая любопытные взгляды гостей и куртизанок, Оникс покладисто осмотрел 'товар', молча кивнул и уронил золотой в ладонь Астары. Небрежный жест несказанно обрадовал Нимату. Глаза её алчно блеснули, губы разъехались в улыбке, демонстрируя белоснежные ровные зубы, а жадные пальцы намертво вцепились в запястье гостя.

— Идём скорее, мой герой! — Фантош едва ощутимо вздрогнул, и куртизанка успокаивающе погладила его по щеке: — Не тревожься, милый, я всё понимаю. Обещаю, твой первый раз станет лучшим событием в жизни!

С этими словами Нимата потащила Оникса за вуалевые занавески. На втором этаже царили безмолвие и полумрак. Длинный коридор с многочисленными дверями ломался и разветвлялся, точно лабиринт. Мягкий толстый ковёр заглушал шаги, а голоса и смех, доносившиеся из холла и гостиной, походили на шуршание дождя за окном. Нимата то и дело оборачивалась, одаривая спутника многообещающей улыбкой, но Оникс ни разу не улыбнулся в ответ. Он с трудом справлялся с кипящим внутри раздражением. Фантошу хотелось, чтобы весь этот цирк закончился как можно скорее, лучше прямо сейчас.

Куртизанка остановилась возле двери, неотличимой от остальных, игриво подмигнула юноше и нажала на латунную ручку. Оникс позволил втащить себя в комнату, где единственной мебелью была огромная овальная кровать, но стоило Нимате захлопнуть дверь, маска безразличия слетела с его лица, словно сорванная порывом ветра. Эльф выдернул руку из цепкой хватки женщины, отступил, и глаза его полыхнули яростью.

Нимату это не смутило. Гордо вздёрнув подбородок, она положила руки на талию и слегка повела бёдрами:

— Какой горячий мальчик. И далеко не невинен. Что ж, так даже интереснее. Как ты любишь делать это, красавчик?

— Быстро и громко! — сквозь зубы выплюнул фантош.

Нимата не успела и глазом моргнуть, как оказалась на кровати:

— Как ты это сделал?

Вместо ответа, Оникс сорвал с головы берет.

— Эльф? — Глаза куртизанки распахнулись от удивления. — Эльф в борделе? Не верю...

— Заткнись! — перебил её фантош и, приподнявшись, безжалостно рванул атласное платье. — Я очень сердитый эльф. И очень спешу!

— Да не вопрос.

И Нимата счастливо улыбнулась, представляя, как лопнут от злости товарки, когда узнают, что она переспала с первородным...

Изящные пальцы сжали тонкую иглу пламени. Боль растеклась от ладони к локтю, но Оникс даже не поморщился. В Ордене его научили отрешаться от боли, а ведь она, как считали люди и нелюди, показатель того, что ты жив. 'А я уже пятнадцать лет мёртв', — отстранённо подумал фантош и посмотрел на кровать. Нимата давно уснула и проснётся только на рассвете. Надежды её не оправдаются: в памяти останется лишь юный и скромный человеческий мальчик, впервые наведавшийся в публичный дом. Робкий и наивный, пылко и торопливо постигающий азы чувственных удовольствий...

Губы эльфа скривила горькая усмешка:

— А ведь когда-то и я был таким. Пусть не человеком, но сути это не меняет.

Оникс поджал ноги, обхватил их руками и прижался щекой к коленям. Не потрудившись одеться, он вот уже несколько часов сидел на широком деревянном подоконнике и рассеянно смотрел в окно. Одиночество эльфа скрашивала толстая витая свеча. Он пристроил её перед собой и время от времени поглаживал горячий оранжевый бутон покрасневшими, опалёнными пальцами. Но огню было не под силу растопить мрак, сковавший сердце фантоша...