Научи меня доброте

Мысль приставить к белью Торми в качестве охранника, улетучилась с первым же порывом ветра. Его сначала надо было найти (Тея понятия не имела, где он околачивается), дабы уже потом использовать по назначению. Вчера после приезда тётушки и, как следствие, застолья, мальчик вышел из дома, и как обычно исчез в неизвестном направлении. Тею это мало волновало — ей-то что, пусть шарашится где хочет, а вот когда дело дошло до мытья посуды, его исчезновение она припомнила крепким словцом и в сердцах расколотила подвернувшееся под руку блюдо с овощным салатом, плюхнувшимся смачно на пол. Работы от сих манипуляций прибавилось не сильно, гостиная и без того прибывала в хаосе — последствия грандиозного разноса учинённого над Анемоном намедни. И, кстати сказать, безрезультатного, ибо они все ещё дружно пребывали в Феланде, а не где-нибудь там, в шикарной гостинице Каланхоэ. А тем временем мебели в их доме с каждым разом недовольства Теи становилось всё меньше. Если и дальше пойдёт в том же духе, то сидеть скоро будет не на чем.

Последний раз Тея видела, а вернее слышала Торми далеко за полночь. Он припёрся посреди ночи и долго гремел в районе кухни, пока разбуженная его приходом Тея не вскочила на ноги и не побежала дать мальчишке отменной трёпки, с выбиванием дури из его пустой черепушки. Едва она влетела в кухню, жаждая хорошенько оттрепать нарушителя её безмятежного сна, как звуки сразу же прекратились. Торми где-то затих как мышь, и более девушка его не слышала и уж тем более не видела. У неё даже мелькнула мысль, что это вовсе не он промышлял в ночи на кухне, но при открытии буфета выяснилось, что есть им теперь разу нечего. Вот гадёныш! — взревела Тея шандарахнув кулаком в стенку, за чем незамедлительно последовал звон бьющегося стекла. Ну что ж, светильником больше, светильником меньше — не велика потеря.

Ох, и скрутит она этого Торми в бараний рог, явись он только. Ох, и скрутит!

— Ты уже закончила здесь, милочка?

Тея вздрогнула, чуть не выронив из рук пустые тазы, которые намеревалась поместить в кладовку, когда из-за спины выскочила тётушка Люциль с самым цветущим видом.

— Тогда пойдём, у меня есть для тебя несколько дельных советов. — Потянула она её за локоть куда-то в сторону. — Я научу тебя нескольким легендарным способам, как завлечь мужчину под венец. Я когда-то была в этом деле профи. Ах, моя молодость!

— Угу, — согласилась Тея, сокрушаясь о том, что от неё опять что-то понадобилось. И почему снова? Так. Стоп! Девушка застыла на месте, как вкопанная, отчего Люциль по инерции рванула её руку за собой. Глаза у Теи в этот момент сделались круглыми, как два чайных блюдца. — Завлечь мужчину?!! — выдохнула она. — Вы это о чём?

Тетушка Люциль выглядела несколько обескуражено, разглядывая Тею то так, то сяк, но вскоре взяла себя в руки.

— О замужестве конечно.

— Но... Но... я не собираюсь!

— Лучше к этому подготовиться заранее. Вот если бы у меня было больше времени, прежде чем мы обвенчались с Пентасом, моим первым мужем, то он до сих пор был бы у меня в кулаке. Вечный ему покой!

— Чего?! Так он умер?

Лицо тётушки вдруг сделалось серьёзным, а глаза полыхнули странным огнём.

— Давно уже. Да мы с ним в последнее время уже и не ладили. — Её тон заставил Тею призадуматься над вопросом: не она ли его туда спровадила? на вечный покой... И возможно сделала это непреднамеренно. Поешь-ка каждый день её пирожки! Да тут от заворота кишок окочуриться можно.

Тея не стала делиться своими соображениями, но взяла на заметку, что ни при каких условиях нельзя учиться у тётушки кулинарии. Хоть под пытками, но нельзя.

— Перво-наперво, тебе стоит быть внимательнее к Анемону. Как любящая жена ты должна... — подняв палец, начала увещевания тётушка, когда они подходили к дверям дома, и тут её глаза скосились куда-то в сторону, полыхнув изнутри демоническим светом. Черты лица заострились, придав ему грозный вид. Морщинка между бровей сделалась глубже. Вся внушительная фигура тётушки поддалась вперёд, словно готовая кинуться в атаку.

— А-а, вот ты где!

Соседний куст судорожно трепыхнулся.

— Давай выходи. Я всё равно тебя уже видела, так что скрываться бесполезно, — угрожающе молвила женщина, пытаясь взглядом подпалить куст смородины на заданном направлении.

Куст снова дрогнул, но на сей раз из его пушистых зелёных объятий, вылезло нечто рыжее и всклоченное, и замерло на месте, переводя настороженный взгляд с одного лица женского пола на другое.

"Нарисовался, голубчик! Сейчас ответишь за опустошённый буфет!" — возликовала Тея, готовая оделить появившегося Торми парочкой-другой подзатыльников. Но от его робкого взгляда весь боевой запал куда-то запропастился, и Тея обречённо вздохнула. Ну не могла она поднять на него руку, хоть тресни! Не могла! Он напоминал ей рыженького котёнка ждущего, когда его приласкают. Но вот, кажется, у тётушки были строго противоположные виды на ребёнка.

Смерив его подозрительным взглядом, словно бы ожидая, что он вот-вот обернётся лягушкой и упрыгает от неё, она, подперев бока, нависла над ним с неумолимостью лавины.

— Чего это ты? Шпионить надумал? Или просто так подглядываешь, а? Помни, что все твои мыслишки я знаю наперечёт, маленький негодник! И мне известно о тебе даже больше, чем ты можешь вообразить! Мне известно, что ты насильно навязался моему дорогому Анемоше в ученики, и теперь пьёшь из него соки! Ты паразитируешь на его доброте, честности и великодушии. От тебя одни неприятности! Я уже не говорю о том, что ты просто-напросто мешаешься. И будь я на твоём месте, — тётушка сложила руки на груди, — я бы давно собрала вещички и ушла, куда глаза глядят!

Тея хлопала ресницами, не понимая, с чего это Люциль так взъелась на бедного ребёнка, которого знает от силы второй день. Её сердце сжалось, когда она увидела блеснувшие слёзы в глазах мальчика. За что она его так?

— Но, — снова заговорила тётушка, не дав Теи и слова вымолвить в защиту Торми, — учитывая то обстоятельство, что Анемон в некотором роде относится к тебе с теплотой и душевностью, я вынуждена, как его тётя, возложить на себя обязанности по воспитанию тебя, как его нерадивого ученика!

Сложно сказать обрадовался ли мальчик свалившемуся на него счастью или нет. Округлившиеся до размера золотой монеты глаза могли выражать, как воодушевлённый восторг, так и проникновенный ужас. Теи что-то подсказывало, что последнее наиболее вероятней.

— А это ещё что?

К большому изумлению девушки, на свет божий из кустов была извлечена лопата небольшого размера с белым древком. Как помнила Тея, вещица являлась именной лопатой Торми, подаренной ему Анемоном на какой-то садово-огородный праздник. (К слову сказать, иной раз Анемон делал совершенно неожиданные подарки на праздники, о которых Тея слышала впервые, да и то из его же уст. Таким образом, она обзавелась именным ведром и самой удобной шваброй, которой потом и отблагодарила Анемона от всей души).

Вертя в руках орудие сельскохозяйственного труда, тётушка Люциль, по всей видимости, пыталась определить пользовались ли им в последнее время или нет. И что-то обнаружив на лопате, вдруг уставилась на Торми с внимательностью коршуна пикирующего на добычу.

— Ты что-то копал? — спросила она с подозрительностью.

— Зе-землю, — отозвался мальчик, глядя на свою именную, как на живую гадюку.

— Зачем ты копал землю? — не отставала тётушка, поудобней перехватив лопату, как будто бы собираясь ею кого-то прихлопнуть.

— В мой каждодневный труд входит... э-э... работа в саду... и огороде.

Брови Тея в удивлении поползли вверх. Не то чтобы Торми совсем уж врал — ему действительно приходилось не раз и не два поработать в качестве огородника и садовника, но чтобы каждый день?! Да и для того, чтобы заставить Торми работать, Анемону приходилось изрядно попотеть, вылавливая ученика на территории семейного особняка. Он как-то жаловался об этом Хамелеону за чашечкой чая, а Тея случайно подслушала. Ну, может быть и не совсем случайно.

Тётушка Люциль услышав о каждодневном труде, внезапно растаяла, как сливочное масло на тарелочке, и её лицо скрасила мимолётная улыбка.

— Что ж, возможно из тебя и получится что-нибудь дельное. — С этими словами она прислонила лопату к ближайшему деревцу и, достав из кармана цветочного фартука конвертик, вскрыла его.

— Отдайте! — завопил неожиданно Торми, рванувшись к вынутому листку бумаги, но тетушка, словно ожидавшая подобной реакции подняла его повыше, и рука мальчика промахнулась. — Вы не имеете право!! Это мои личные вещи! Как вы посмели рыться в моих вещах? — рассержено сверкая глазами, потребовал он ответа.

— Зачем же столько эмоций? Я не рылась в ваших вещах, молодой человек. Я только произвела небольшую ревизию в вашей комнате и изъяла документ, показавшийся мне любопытным. Документ, который позволит мне наиболее полно познакомиться с вами.

Какое-то время Торми рассержено сопел, но, вероятно решив, что всё равно сделать ничего не может (по крайней мере, без применения силы, а перед ним всё-таки была родственница его учителя, да к тому же женщина), глубоко вздохнул, и уже спокойно сказал:

— Валяйте!

Бережно развернув сложенный вдвое лист, оказавшийся удостоверением личности, Люциль начала читать по бумажке, хотя, скорее всего уже успела досконально его изучить.

— Итак... Тебе одиннадцать лет. Родился тринадцатого августа... угу. А зовут тебя... зовут тебя... — тётушка подняла на него глаза, и Теи даже примерещилось в них сочувствие: — Тормазнизио Шкафаэль?!

Мальчик и бровью не повёл. Тея, как не крепилась, но всё же подавилась смешком. Да это ещё что, вот когда она впервые услышала его имя полностью, ох и истерика у неё была. Торми целую неделю на неё дулся, пока этот гад Анемон не проболтался ему о фамилии самой Теи. На этот счёт Торми даже выдвинул глубокомысленную гипотезу, что, возможно, предков Теи слишком часто посылали куда подальше, от того и сложилась фамилия. А если подумать, то она ему за это ещё не отомстила.

— Тормазнизио Шкафаэль, значит, — повторила Люциль, пытаясь взглядом нащупать на его физиономии какие-нибудь следы недовольства.

— Спасибо. Я знаю, как меня зовут, — мягко, с улыбочкой, подтвердил мальчик.

Тетушка, сдвинув брови, снова уткнулась в документ.

— Родители неизвестны. Что и следовало ожидать. Ты сирота, потому и приблудился к Анемону.

— Хотелось бы мне быть сиротой. Иногда я об этом очень даже мечтаю, — зашептал мальчик, уставившись взглядом в землю.

— Что ты там бормочешь?

Торми поднял на тётушку свои голубые глаза сияющие удивительным светом.

— Значит так, — заговорила вновь Люциль, не желая выслушивать мальчика. — Бросай свои раскопки, и идём со мной, будешь помогать убираться в доме и готовить обед. А потом в магазин за молоком...

— Но я же только вчера... — запротестовал было Торми, но женщина пресекла всяческие возражения.

— Кто-то утопил в бидоне пирожок, и его содержимое отказался пить даже кот. Похоже, молоко оказалось скисшим.

Тея проводила взглядом пролетающую мимо птичку и заприметила, как пристально на неё пялится мальчик. Ну чего вот уставился? Как будто бы это она виновата, что пирожок оказался уж настолько не съедобен, что молоко испортилось.

— Не стой столбом! Ножками шевели! Ну и молодёжь пошла, без понуканий и подзатыльников лишний раз и пошевелиться не хотят, — негодовала тётушка, направляясь к дому.

— А... тётушка! — внезапно вспомнилось Теи одно дело, на выполнения которого кандидатура Торми идеально подходила. — Можно мне его позаимствовать часа на два?

— Что? Его? — обернулась женщина. — На что он тебе сдался? А хотя забирай! — махнула она рукой, снова направляясь к дому. — Глаза бы мои его не видели.

Торми с Теей поглядели с минуту друг на друга не соображая на двоих с каких это пирогов тётушка так взъелась? Но может лучше не надо о пирогах?

Прихватив с собой лопату и закинув её на плечо, мальчик насвистывал весёленький мотивчик, шагая вслед за Теей, всё ещё не решившейся отсчитать его за буфет. "А ну его! Поговорить что ли больше не о чем?"

— У тебя бывало такое, что ты припрятала что-то ценное, скажем, закопала, и не можешь вспомнить, где именно? — обратился к ней с вопросом Торми.

— Ну-у... — задумалась Тея. Бывали случаи, когда она, перебрав чарку-другую, поутру забывала многие подробности того, что делала накануне. Да с кем же такого не случалось? Но рассказывать об этом она не желала. Об этом и вспоминать-то не хотелось. — Нет, я всегда помню где, когда и с кем.

— Что?

Тея покраснела, поняв, что сморозила глупость.

— Ты что-то потерял, раз интересуешься? — перевела она разговор на менее щекотливую тему.

— Да, оружие, точнее стилет. Ты случайно не видела?

— Я? Нет. А почему ты спрашиваешь?

— Не пойми меня не правильно. Да ладно, — погрустнел мальчик.

— Ну уж говори раз начал. Что там с твоим стилетом? — остановила она его, тычком в грудь.

— Я закопал его где-то в саду, а где именно не помню, вот и перекапываю...

Тея хохотнула.

— Ну ты и дурак! Кто же в саду оружие прячет? От сырой земли ему и заржаветь не долго.

— Правда?

Девушка самодовольно ухмыльнулась, вытянувшись.

— Если бы ты сразу пришёл ко мне, я бы с радостью дала тебе дельный совет, где его прятать, а теперь иди и ищи свой стилет хоть до скончания века. Только времени у тебя в обрез. Тётушка теперь тебе жизни не даст!

— Это верно. Ну, а где ты оружие прячешь?

— Ага! Я так тебе и сказала. И нечего на меня пялиться. Я никому таких тайн не раскрываю, хотя совет дать могу: в более прохладном месте.

— В погребе что ли?

— Сам ты в погребе. В погребе может быть и сыро, а оружие этого не любит. Для него важен сухой климат.

— И где же?

— Что за допрос? — подозрительно прищурилась Тея. — Обчистить меня хочешь?

— Чтоб я? Никогда!

— То-то же, смотри у меня! — похлопала она его по плечу, и, отвернувшись, вновь зашагала по тропинке из речных камней. — Это я с виду такая добрая, а если поглубже копнуть... Не советую я тебе.

— Да-да, — как-то отстранённо согласился мальчик, плетясь за ней с лопатой наперевес.

Вскоре показалось знакомое до боли бельё, трепыхающееся на верёвке, и сразу же потянуло запахом ромашки.

— Ну-с, располагайся. Это место твоей будущей работы, — сообщила она.

— Что я тут должен делать? — немного растерялся мальчик, оглядываясь.

— Сторожить анемоновское бельё, естественно. Ты что ещё не наслышан о мелких кражах производимых Хамидореей и её шайкой?

Торми пожал плечами. Сложилось впечатление, что он об этом возможно и знал, но ему было на это как-то наплевать.

— Сторожи! — бросила Тея, уже удаляясь. — И лопата тебе как раз пригодится. Отбиваться.

Он что-то пробурчал вслед, но девушка не расслышала. Вот неблагодарный! Она же его спасла от всевидящего ока тётушки Люциль! Да он должен благословлять её после такого. Вот бы и её также кто-то спас. Тея замедлила шаг. Что там тётушка говорила об Анемоне? Что она вроде как должна быть к нему внимательной, потому что любящая жена... Ой, Лулон! Неужели это то о чём она сейчас подумала? Нет, только не это!