Кровавый триумф Восходящего Солнца

— Мне помнится, с тобой была какая-то армия, — проворчал Хеллборн.

— Ну, и где теперь эта армия? — небрежно отмахнулась Фамке. — А я все еще здесь и на коне! — Она заерзала, пытаясь поудобнее устроиться в кресле.

— На коне... — Джеймс страдальчески закатил глаза к потолку. — Вильгельмина-Завоевательница, my ass...

— "Вильгельмина-Завоевательница" только что ушла, — хихикнула Фамке. — Никак не возьму в толк, что ты в ней нашел.

— Я ее не находил, это она меня нашла, — невпопад пробормотал Хеллборн — его привлекла новая важная деталь в одном из лежавших на столе документов. — Положение было слишком тяжелым, нам не приходилось выбирать. Она прибыла выполнять свой союзнический долг...

— Не сомневаюсь, она его выполнила, — кивнула госпожа полковник. — Потом еще раз выполнила, и еще...

— Ничего такого не было, сколько можно говорить! — возмутился Джеймс. — Кстати, тебя здесь тоже не было.

— И слава всем реальным и вымышленным богам! — она воздела руки к потолку. — Я бы не выдержала подобного зрелища.

В дверь постучали, в комнате снова появился Садовский. Принес новую партию документов и забрал пачку обработанных. На пути к выходу коммандер едва не споткнулся о кресло, в котором разлеглась Фамке.

— Простите, мэм, не заметил вас, — пробормотал заместитель Хеллборна. — Доброго дня, мэм.

И поспешил скрыться за дверью.

— Сдается мне, этот парень откровенно меня боится, — констатировала госпожа ван дер Бумен.

— Кто в здравом уме и твердой памяти будет его за это осуждать?! — ухмыльнулся Хеллборн. — Ты страшный человек, Одуванчик.

— Как ты меня назвал?! — мгновенно рассвирепела рыжая юголландка. — Ты доиграешься, Хеллборн, в один прекрасный день я тебя убью.

— Ну... если ты что-то имеешь против "Одуванчика", я могу называть тебя Солнышком.

— Ты труп, грязный пингвин, ты дохлый труп, — зашипела она — чистая кобра! — Ты труп, альбионский пес, ты просто еще не знаешь об этом.

Хеллборна много раз угрожали убить, но это был один из тех редких — редчайших случаев, когда смерть ему на самом деле не грозила. Коварный альбионец слишком хорошо знал свою собеседницу.

— Я понимаю, что ты пришла по важному делу — в смысле, позлорадствовать, — вздохнул Джеймс, — но у меня еще много работы перед отплытием...

Он специально проговорился, и ловушка сработала. Фамке прекратила шипеть, подобралась и превратилась в слух и глаз одновременно.

— Отплытием? Первый ударный флот уже выступил. Ты собираешься его догонять? Или?...

— Вот, полюбуйся, — Хеллборн протянул ей приказ, полученный от адмирала Мартина.

— Неплохо, хотя совсем неоригинально, — заключила она, изучив адмиральское послание. — Ну что ж, желаю удачи. Можешь мне писать и все такое. Не обещаю, что буду отвечать на каждое письмо...

— Ты могла бы отправиться со мной, — перебил ее Джеймс.

— Хм, — только и сказала Фамке.

— Что тебе мешает? Я имею полное право зачислить тебя в команду, как офицера связи Альянса — любого из наших Альянсов. Сдай дела заместителю — насколько мне известно, он еще более способный парень, чем мой Садовский. Если такое вообще возможно.

— Хм.

— Совсем как в старые добрые времена! — Хеллборн продолжал заливаться соловьем. — Только представь себе — ты, я, небо и океан!

— Хм, — у нее окончательно загорелись глаза.

— А вокруг нас — моря крови и горы пробитых черепов!

— Хм.

— Соглашайся, или я опять назову тебя Одуванчиком!

— Ты знаешь, как уговорить девушку, — благосклонно кивнула она. — Когда мы отправляемся?

"Нет, это не Вильгельмина, — думал Хеллборн. — Ей и сотни войн будет недостаточно. Все никак не наиграется. А годы идут и мы не становимся моложе. Совсем большая девочка, Фамке. Тридцать семь? Надо не забыть поздравить ее с днем рождения. Или не стоит? Обидится еще. На каком-то этапе человека уже нельзя поздравлять с очередной годовщиной, ему надо соболезновать. У женщин это возраст наступает раньше. Черт побери, болван, ты всегда знал, что она перевелась в Новый Альбион из-за тебя. Но мы оба понимали, что из этого ничего не выйдет, и заключили негласное соглашение "просто остаться друзьями". И остались. Может и к лучшему. Не только для нас, но и для всех остальных. Она была одной из тех причин, по которым мы простили белголландцев и не растоптали их окончательно..."

— Как всегда — на рассвете. Мы должны свято чтить традиции, — глубокомысленно заметил Хеллборн, прогоняя прочь печальные и сумбурные мысли.

"Это к вопросу о том, за что мы сражаемся. Сражаемся в том числе за священное право отправляться на войну на рассвете".

— Это ваши англо-саксонские глупости, — сказала Фамке. — Мы обычно атаковали в сумерках. Да и какой рассвет в Дракенсберге? Когда следует ждать ближайшего рассвета — через пять, шесть месяцев? Ладно, на рассвете так на рассвете. Тогда торопиться некуда. Я еще немного посижу у тебя. Опять сырые матрасы, гамаки, койки с раскуроченными пружинами... Когда мне еще придется сидеть в таком кресле? — хихикнула она.

— Тогда возьми эти папки и помогай.

— Как скажете, герр адмирал, сэр. Что надо искать?..

Они не успели погрузиться в работу — на столе снова запищал селектор.

— Сэр Джеймс, к вам капитан-лейтенант Флинн.

— Отлично, впустите его немедленно, — оживился Хеллборн.

— Еще один гость? Я не помешаю? — подняла глаза Фамке.

— Нет, ни в коем случае.

Собираясь на прием к уважаемому адмиралу Патрик Флинн сменил свой белый халат на мундир. Ну что ж, примерно такой набор планок и нашивок Хеллборн и ожидал увидеть.

— Вы хотели видеть меня, сэр? — спросил молодой офицер, появившись на пороге.

— Да, мистер Флинн, — кивнул Джеймс. — Проходите, садитесь.

— Добрый день, мэм, — сказал ирландец, только сейчас заметивший Фамке.

— Hello, my bro, — отвечала она. — Привет, братан.

— Простите, мэм? — капитан-лейтенант часто захлопал ресницами.

— Не обращайте внимание, Патрик, — спокойно сказал Хеллборн, — эта невоспитанная девчонка всегда так себя ведет. Познакомьтесь. Полковник ван дер Бумен, военный атташе Танзании. Доктор Патрик Флинн, из пятого управления Секретной Службы, в прошлом — восьмая дивизия КАМП.

— Очень приятно, мэм, — вежливо поклонился ирландец. При этом он как-то странно дернулся всем телом — как будто собирался поцеловать даме ручку или хотя бы пожать ее... Но белголландская принцесса слишком глубоко сидела в кресле, поэтому Флинн замер на полпути.

— Восьмая дивизия? — переспросила Фамке. — "Тасманские волки"? Маменькины сынки! В 1943-м мы едва не сбросили вас обратно в океан! А в 1952-м на Филиппинах я лично спасала ваши жалкие шкурки!!! Бог любит троицу — истина в том, что повторено трижды.

— Прошу прощения, мэм? — Хлоп-хлоп ресницами.

— В третий раз встречаю "тасманского волка", — охотно пояснила Солнышко. — Страшно представить, чем закончится эта встреча. Наверно, опять спасу. А потом сброшу в океан. Или наоборот.

Флинн еще несколько раз хлопнул ресницами.

"Парень тормозит или притворяется? — подумал контр-адмирал. — Нет, не притворяется. Похоже, он просто не привык к такому поведению старших офицеров. Это же Солнышко — она ослепила его, она кого угодно с ума сведет".

— Я просмотрел ваше личное дело, мистер Флинн, — снова заговорил Хеллборн. — Интересное чтиво, должен вам признаться. Меня особенно один момент заинтересовал...

Хеллборну было немного стыдно начинать беседу с подобных штампов, но он решил в этот раз не блистать красноречием и оригинальностью. Как-нибудь в другой раз.

— Вы не могли бы объяснить, что именно произошло во время наступления под Манилой? — продолжал Джеймс. — Только не говорите мне, что все есть в личном деле. Своими словами, капитан.

— Меня оклеветали, сэр, — Флинн наконец-то перестал хлопать ресницами. — Меня просто-напросто оклеветали. Все, что показал командир роты — ложь. Я был готов предстать перед трибуналом и доказать свою правоту. Я и сейчас готов это сделать.

— Но заседание трибунала так и не состоялось, — заметил Хеллборн. — Почему?

— На следующий день наша рота попала под массивный обстрел, — сообщил морпех-патологоанатом. — Все свидетели как с моей стороны, так и со стороны командира погибли — как и сам командир. А я был тяжело ранен. Генеральный прокурор рассмотрел дело и приказал закрыть его и снять все обвинения. Очевидно, наверху решили, что я достоин доверия, поэтому меня оставили на службе. Но я повторяю, я и сейчас готов предстать перед судом и доказать свою невиновность.

Все это время внутренний детектор лжи Хеллборна — не холодная машина с лампочками и шестеренками, а его внутренний орган, отвечающий за пятое чувство — работал на полную мощность. "Не врет. Говорит правду", — твердо решил контр-адмирал.

— Ну что ж, в таком случае и у меня нет претензий, — кивнул Хеллборн. — Зато у меня есть еще один вопрос. Скажите, капитан Флинн, вам не надоело сидеть в морге?

— В морге? — снова вмешалась Фамке. — Вы держали этого милого молодого человека в морге?! Кровожадные альбионские убийцы... Так вот ты почему такой бледный! Патрик, верно? Ты вообще живой или мертвый?

— Мэм? — хлоп-хлоп ресницами.

— Ну, тебя же держали в морге! — напомнила полковник ван дер Бумен. — Ты давно проверял свой собственный пульс?

Хлоп-хлоп.

— Мертвый, — твердо решила Фамке. — Зомби. Адмирал Хеллборн, я вынуждена заявить официальный протест. Ваша зависть к славе доктора Франкенштейна зашла слишком далеко. Я буду вынуждена сообщить о ваших незаконных опытах в Комиссию по Этике Объединенных Наций и Международный Красный Крест. И в ЮНЕСКО, наверно, — неуверенно добавила она.

— И в Британский музей! — расхохотался Хеллборн. — Короче говоря, капитан — или мне следует называть вас "доктор"? — вы сможете твердо стоять на палубе?

— Вы не шутите, сэр? — и глаза военного медика снова странно заблестели.

— Какие здесь могут быть шутки?! — возмутился контр-адмирал. — Я вас абсолютно серьезно спрашиваю — вы готовы вернуться в строй? И отправиться на важное, секретное и смертельно опасное задание?

— Да, сэр. Так точно, сэр, — Флинн сорвался со стула и вытянулся по стойке "смирно". — Я не подведу вас, сэр. Вы не пожалете, я вам обещаю.

— Тогда сдавайте дела и пакуйте чемоданы. Завтра в пять часов утра жду вас в порту, ангар номер двадцать шесть.

— Могу я спросить, куда мы направляемся, сэр?

Губы Джеймса Хеллборна растянулись в зловещей улыбке. Адские огоньки вспыхнули в уголках его глаз.

— В челюсти смерти, — прошептал он.

— Слышишь, Патрик, или как тебя там, — снова заговорила Фамке. — Это у тебя натуральный цвет волос или ты перекрасился из уважения ко мне? Можешь не отвечать, это уже неважно. Ты попал, Патрик, ты крупно влип, по самую макушку. Я буду звать тебя Одуванчиком.

ГЛАВА 6 — ЛУЧШИЙ ПОСОЛ К СОСЕДЯМ -

"Лучший посол к соседям — это военный крейсер".

Оливер Кромвелль, лорд-протектор Англии, Шотландии и Ирландии.

* * *

— Би-би-би, — сказал Джеймс Хеллборн. — "Бэ". "Бет". "Бета". Проклятая буква. Теперь не осталось уже никаких сомнений. Сначала белголландцы, потом бразильцы и боливийцы, сейчас вот эти... Кто будет завтра? Болгары? Банту? Боснийцы?! И ведь это не только к странам и народам относится, но и к отдельным людям. Беллоди. Горацио Брейвен. Патриция Бладфильд. Маркус ван Борман, наконец. А мы — буква "А". Альбион, Америка, Англия. Англосаксы. "А" и "Бэ". Свет и тьма. Добро и зло. Бесконечная война, которая поддерживает этот мир в равновесии. Но никто не знает, какая чаша весов перевесит завтра. "А" и "Бэ" сидели на трубе...

— Что ты там бормочешь? — спросила из другого угла кают-кампании Фамке ван дер Бумен.

— Еще одна на букву "Б", — заметил Хеллборн. — Это слишком сложно, ты не поймешь.

— Попробуй.

Джеймс попробовал.

— Боснийцы? Баски? — хихикнула она. — Держи выше! Бетельгейзеры, ха-ха-ха!

— А это еще кто? — удивился Хеллборн.

— Обитатели Бетельгейзе, — охотно пояснила Фамке. — Это звезда такая, в созвездии Орион. Ты что, прогуливал уроки астрономии? Ха-ха-ха! Впрочем, о чем это я? "Б" — это же Британия!

— Ты права, как никогда! — оживился Джеймс. — Вот видишь! Мы, англосаксы, завоевали Британию и подчинили ее своей власти! Эта война продолжается уже тысячи лет!

— Понимаю, — кивнула Фамке. — Англичане против британцев. "Вот оно чудо! Герой одинокий..."

Славное имя его повторяют уста повсеместно,

Себя самого отстоять от себя самого же!

Инь-Янь какой-то, — добавила она и недоуменно пожала плечами.

— Вот именно, лейтенант! Единство и борьба противоположностей! — Хеллборн важно поднял указательный палец. — Если мы еще дальше углубимся в историю, то мы увидим, как Ассирия победила Бабилон...

— Ты совсем спятил, — безапелляционно заявила полковник Солнышко.

— Мне скучно, Бес, — вздохнул контр-адмирал.

— Ты лучше послушай, что я тут нашла, — Фамке зашелестела страницами. — У нашего капитана богатая библиотека. Слишком богатая для такого ржавого корыта. Ну, неважно. Итак,

В краю несбывшихся надежд,

Не город, а страна...

— Какой фантастический бред, — развел руками Хеллборн. — Что это было? Кто автор? Кто-то из ваших голландских классиков?

— Кто бы говорил, специалист по бреду и каббалистике, — обиделась Фамке. — Ты что-то имеешь против голландских классиков?

— Отнюдь, — признался Джеймс. — Вот, например, Йост ван ден Вондел. Он был велик.

— Кто-нибудь еще? — прищурилась Фамке.

— Так ведь и этого более чем достаточно! — воскликнул Хеллборн. — Люцифер, адское восстание демонов! — согласись, это круто. Ну и про английскую гадину, конечно. Еще "Стража на Рейне". Помнишь?

Тобою, Рейн, о господин,

Войска на развращенный Рим!

А это что? — Хеллборн скорчил гримасу. — Бангладеш какой-то, чума, Вавилон. Бред, точно тебе говорю. Кто автор?

— Один из ваших, — ухмыльнулась Фамке, — из добрых и светлых англосаксов. Кобальт Старкрафт, 1887 год. "Эпические происки невидимого кадавра".

— Варкрафт? Американец, небось? — предположил Джеймс.

— Точно. Только не Варкрафт, а Старкрафт.

— Варкрафт, Старкрафт — какая к дьяволу разница? Американский поэт — это диагноз, — заявил Хеллборн. — Они все сумасшедшие. Один только Джастин Джеффри чего стоит.

— Это который "Из древней страны"? — оживилась Полковник Солнышко. — "Звучит в ночи раскатом грома их тяжкий шаг..."