В это время Ташкент уже представлял собой большой город со стотысячным населением, который был обнесен высокими зубчатыми стенами на протяжении двадцати четырех верст. Стоявший во главе десятитысячного гарнизона ханский мюрид Алим-Куль был хитрым и даровитым человеком, который не собирался просто отсиживаться за высокими стенами крепости. Воспользовавшись тем, что русские не установили полную блокаду города, он покинул город и вместе с пятью тысячами воинов двинулся на Чимкент. Вбирая по пути все новых и новых воинов, он подошел к городу, имея под зеленым знаменем пророка свыше двенадцати тысяч человек, вместе с семнадцатью орудиями и фальконетами.
Под командованием стоявшего в крепости подполковника Веревкина находилось всего тысяча двести человек с десятью орудиями и двумя мортирами. Осознавая явное неравенство сил, комендант Чимкента, тем не менее, решил выслать против кокандцев отряд пехотинцев и казаков во главе с капитаном Шкупом.
Под прикрытием ночного тумана, русские скрытно подошли к лагерю противника беспечно раскинувшегося на подступах к крепости. Поднявшись на близлежащие песчаные холмы, капитан Шкуп терпеливо дожидался, когда на горизонте взойдет солнце и скрывавший его туман растает. Было около шести часов утра, когда русский отряд открыл огонь из орудий и ракетных станков по спящему становищу Алим-Куля.
Неожиданный свист ракет и грохот пушек вызвал сильную панику среди ханских воинов, которая впрочем, скоро улеглась. Опомнившись, воины Алим-Куля вначале стали отвечать противнику оружейными выстрелами, а затем заговорили орудия. Кокандцы в течение получаса обстреливали позицию противника, но не добились больших результатов, так как не вполне владели артиллерийским искусством обстрела возвышенностей.
Убедившись, что только зря тратят время и порох, Алим-Куль велел прекратить обстрел и атаковать русские позиции лобовой атакой. Проявив завидную выдержку и хладнокровие, капитан Шкуп подпустил воинов противника на близкую дистанцию, а затем отразил их атаку картечью и оружейным огнем. Передние ряды наступающих так и не смогли подняться по песчаным склонам холма, оставляя на подступах большое количество павших тел.
Откатившись назад, кокандцы быстро перегруппировались и вновь устремились на штурм, пытаясь на этот раз, используя свое численное преимущество захватить позицию русского отряда одновременным ударом с фронта и флангов. С громкими угрозами в адрес засевших на холме иноверцев, воины ханского мюрида еще дважды ходили в атаку, но каждый раз отступали прочь, неся ощутимые потери.
Не добившись успеха, Алим-Куль решил полностью отрезать врага от крепости и двинул часть своих сил в обход русских позиций на холмах. К счастью подполковник Веревкин вовремя заметил возникшую угрозу тылам отряда Шкупа и послал ему на помощь двести человек во главе со штабс-капитаном Погурским, при десяти орудиях.
Видя, что ряды неприятеля в центре сильно поредели и, заметив приближающееся к нему подкрепление, капитан Шкуп решился на очень рискованный шаг. Оставив на позиции три взвода пехоты и сотню казаков, он сам с одной сотней всадников и шестью взводами пехоты стремительно спустился с холмов, и сам атаковал противника.
Не ожидавшие подобной смелости от окруженного со всех сторон отряда, ханские воины бросились в рассыпную и позволили русским захватить сначала свою артиллерию, а затем и сам лагерь. Едва только капитан успел одержать блистательную победу, как кокандцы посланные в обход, начали атаку русской позиции с тыла.
Три взвода пехотинцев мужественно отражали натиск противника до тех пор, пока по атакующему врагу не ударил отряд штабс-капитана Погурского. Оказавшись между двух огней, кокандцы заметались, мгновенно потеряли желание продолжать сражение и бросились бежать, попав под удар четырех сотен казаков и башкир, подошедших со стороны крепости.
Более двух тысяч человек убитыми потеряли в этом бою кокандцы, вместе со всеми орудиями и прочими огневыми припасами. Четыре бунчука и пять знамен было отправлено государю в качестве первого трофея из кокандского похода. Николай щедро наградил героев Чимкента, произведя Веревкина, прямо в генерал-майоры, а капитана Шкупа в следующий чин.
Тем временем, генерал Перовский завершал подготовку к штурму Ташкента. Выбрав по своему мнению самый слабый участок обороны, он отдал приказ об обстреле стены с целью образования в ней бреши, что и было сделано. Однако когда штурмовая колонна подполковника Крыгина пошла на штурм, то выяснилось, что сбита только верхушка стены, а её основная часть цела, так как была закрыта складкой местности.
Взять её без штурмовых лестниц было невозможно и под сильным оружейным огнем противника, колонна Крыгина была вынуждена отойти обратно, понеся серьезные потери. В результате неудачной атаки русские потеряли много человек, включая самого подполковника Крыгина. Не достигнув цели, Перовский заколебался и уже стал рассматривать варианты отступления в Чимкент, но солдаты и офицеры обратились к генералу с просьбой не делать этого.
Они рвались предпринять новый штурм Ташкента, считая, что их отразили не кокандцы, а высокие стены города и его глубокие рвы. Встретив столь единодушное мнение своих подчиненных, Перовский передумал отходить и решил продолжить осаду азиатской твердыни.
После повторной рекогносцировки ташкентских укреплений, выяснилось, что самое удобное место для штурма это Камеланские ворота. Выбрав новое место атаки, Перовский собрал военный совет, где был выработан новый план штурма крепости.
Предварительно проведя бомбардировку городских стен, 15 июля в два часа ночи русские устремились к Камеланским воротам тремя большими колоннами. С целью отвлечения внимания кокандцев от места атаки, Перовский приказал майору Колпаковскому с отрядом солдат с противоположной стороны крепости произвести демонстрацию ложной атаки.
Выполняя приказ генерал-адъютанта, Колпаковский атаковал стены Ташкента чуть раньше главных штурмовых сил, чем ввел в большое заблуждение защитников крепости.
Взяв в руки штурмовые лестницы и обмотав колеса пушек войлоком, русские солдаты стремительно приближались к высоким стенам города, горя уверенностью взять неприступную крепость именно сегодня. При виде бегущих в атаку русских солдат, наружный караул кокандцев обратился в паническое бегство, спеша вернуться в крепость через небольшое отверстие в стене, искусно закрытое кошмой.
Преследуя беглецов, русские солдаты ворвались внутрь крепости, где завязался жестокий бой. Те, кто смог первыми проник в крепость, пользуясь возникшей суматохой, бросились на крепостные стены и, переколов штыками орудийную прислугу, стали сбрасывать вниз вражеские пушки. Вслед за этим были открыты городские ворота и русские соединения, рота за ротой быстро входили в крепость, стремительно захватывая соседние ворота и башни.
Прошло меньше получаса с момента начала штурма, а русские колонны уже втягивались в узкие городские улочки, беря одну часть города за другой, несмотря на оружейную и артиллерийскую стрельбу, которую со всех сторон вели по ним кокандцы.
Штурмовая колонна подполковника Романовского смогла сходу захватить цитадель, но дальше её продвижение было остановлено. Выход из цитадели подвергался сильному обстрелу кокандскими стрелками, засевшими за заборами и в прилегающих к площади зданиях.
Желая подвигнуть людей на выполнение опасного предприятия, бывший вместе с солдатами протоиерей Малов, высоко поднял крест над головой и с криком: 'С нами бог ребята!' бросился вперед. Устыдившись своего малодушия, солдаты смело последовали за священником, быстро перебежали опасное место и штыками перекололи вражеских стрелков.
Между тем майор Колпаковский стоявший в поле, заметил вражескую конницу, подходящую к Ташкенту с юга. Он быстро развернул свой отряд в каре и храбро атаковал ряды неприятеля, который не выдержал стремительно натиска. Спасаясь от пуль и ядер русского отряда, кокандцы в страхе повернули прочь своих лошадей. Рассеяв подошедшее к городу подкрепление, Колпаковский вновь развернул своих солдат и стал крушить толпы бегущих из города ханских воинов.
Сражение за Ташкент продолжалось весь день и всю ночь то, затихая то, разгораясь с новой силой. Пользуясь хорошим знанием города, кокандцы постоянно атаковали русских солдат, нападая из садов и из-за заборов а, получив отпор, быстро отступали.
Не желая нести излишние потери, Перовский решил применить против врагов артиллерию и утром 16 июля, в город были введены пушки. Артиллеристы подполковник Лерхе принялись методично обстреливать различные участки сопротивления, разрушая своими ядрами вражеские баррикады и уничтожая картечью вражеских стрелков. В результате массивного применения артиллерии, в городе возникли многочисленные пожары, что сильно отвлекло жителей Ташкента от сопротивления русской армии.
Утром следующего дня, к Перовскому явилась мирная делегация, которая объявили, что город сдается на милость победителя и просит пощады от жестоких мер применяемых русскими отрядами. Генерал благосклонно отнесся к просьбам жителей города, пообещав удержать тяжелую руку своих солдат и не допустить массовых грабежей и убийств, но только в случаи изъявления полной покорности с их стороны. Желая ускорить сдачу города, Перовский сказал, что если в городе вновь будет открыт огонь по русским солдатам, то Ташкент будет отдан на трехдневное разграбление, а затем полностью разрушен при помощи артиллерии.
При упоминании о русской артиллерии, многие из делегатов в страхе прятали глаза, ибо были свидетелями, как одним выстрелом из мортиры разрушался целый дом. Соглашение было быстро подписано и обрадованные милостью Перовского обещавшего недопущения грабежей в городе, делегаты поспешили ретироваться.
Трофеи, доставшиеся победителям в арсенале Алим-Куля, позволили Перовскому не только существенно пополнить свой артиллерийский парк, но и иметь двойной запас пороха и ядер для дальнейшего продолжения своего похода.
Заняв Ташкент, Перовский позволил России не только упрочить свое положение в Средней Азии, но и создать реальные предпосылки для покорения всего Кокандского ханства. Отправляя в далекий Петербург своё очередное письмо с победной реляцией и представлением к наградам особо отличившихся солдат и офицеров, генерал Перовский ни на минуту не забывал о той главной цели, ради которой был задуман этот поход и ради которой, были принесены все жертвы.
В войне с опасным и коварным противником ещё не был совершен коренной перелом в пользу русской армии. Но благодаря мужественным усилиям Нахимова, Ардатова, Муравьева, Перовского и десятков тысяч защитников Севастополя, Свеаборга, Крыма и Кавказа, этот момент был уже близок.
Часть четвертая.
Глава I. Большой дипломатик-с.
На дворе стояла вторая половина августа месяца, когда бравые гвардейцы шведского короля Жозефа-Оскара Бернадота взяли на караул перед английским послом сэром Генри Питтом, величаво прошествовавшего в покои малого королевского дворца. Всё; внешний вид англичанина, его манера держаться и даже властный взмах трости, говорили шведам, что к ним в гости пожаловал посол самого могучего государства мира — Британской империи.
Посланник королевы Виктории за последний год основательно примелькался при дворе шведского короля. Он очень стремился выполнить важную государственную задачу, возложенную на его плечи лордом Пальмерстоном. О её исполнении господин премьер министр непременно спрашивал сэра Питта почти в каждом своем письме. Правительству Её королевского величества было крайне необходимо, чтобы потомок маршала Бернадота объявил войну России.
Представители династии Ваза и их наследники шведского престола всегда прислушивались к вкрадчивому голосу коварного Альбиона, и покорно направляли свои могучие полки на земли восточного соседа. Это неизменно приводило к серьезному ослаблению двух стран к вящей радости Лондона и его неизменных интересов. Так было в течение нескольких веков, но с вступлением на шведский престол наполеоновского маршала Жана Батиста Бернадота, положение резко изменилось.
Коренной француз, ставший шведским королем Карлом XIV Юхансоном, совершенно не собирался быть послушной марионеткой в чьих-то руках. Ради интересов своего государства, он смело пошел против интересов императора Наполеона и заключил военный союз с Россией. Великий император был очень разгневан столь черной неблагодарностью бывшего конюха, но время показало верность расчетов нового правителя Стокгольма. Проповедуя мир, а не войну между двумя странами, маршал благополучно дожил до старости и без всяких проблем передал престол своему наследнику кронпринцу Оскару.
Хорошо знавший шведский язык, в отличие от отца, король Оскар пользовался большой популярностью у всех подданных своего королевства, как у шведов, так и у норвежцев, и этим очень дорожил. Продолжая политику нейтралитета своего предшественника, король не горел желанием идти в фарватере политики Лондона и просто так проливать крови шведских солдат во славу королевы Виктории.
Получив от лорда Пальмерстона и Луи Наполеона приглашение присоединиться к антирусской коалиции во главе с Англией и Францией, потомок Бернадота долго размышлял о той выгоде, которую принесет его стране столь важный и ответственный шаг. Прожив сорок лет в мире и согласии с восточным соседом, шведы порядком отвыкли воевать, и их король должен был обладать сильными аргументами, которые бы смогли объяснить его подданным причину начала новой войны с Россией.
Поэтому, при каждой встрече с сэром Питтом, шведский король подобно завзятому лавочнику, яростно торговался, желая получить за кровь своих солдат нечто большее, чем благосклонность Лондона.
Возможность возвращения финских земель под скипетр шведской державы, нисколько не будоражило прагматичную душу короля Оскара, тратящего огромные усилия для сохранения единства между шведскими и норвежскими народами. Несмотря на постоянные реверансы, и выказывания различных знаков внимания в сторону норвежской стороны, молодой король отчетливо видел стремление своих норвежских подданных к полному отмежеванию от Стокгольма и провозглашения независимости. Сейчас контуры возможного раскола ещё только— только просматривались, но Оскар очень опасался, что война с Россией может стать тем катализатором, который сможет расколоть его державу на две части. Такие примеры в мировой истории имелись.
Тщательно размышляя над речами сэра Питта, шведский монарх все больше и больше утверждался во мнении что, погнавшись за Финляндией, он рискует потерять Норвегию. Вместо озерной страны, для Швеции было куда выгоднее получить от Англии различные преференции в торговых с ней отношениях, а так же получение дешевых кредитов с обязательной отсрочкой выплат на десять лет. Это была вполне приемлемая цена за вступление Швеции в антирусскую коалицию. Но привыкшие к тому, что шведы беспрекословно повиновались воле Лондона, британские дипломаты продолжали давить на несговорчивого короля, шаблонно суля ему возвращения финских земель.
