— Ты видела? — задал совершенно идиотский вопрос.
Помедлив, она кивнула. Потом констатировала:
— Оказывается, ты можешь создавать себе сторонников даже из заклятых врагов. Вот только... Она, что так и будет теперь ходить вокруг тебя и лить слезы умиления?
— А я знаю, — пожал я плечами.
— Может проще убить? — в голосе Вальки сквозила плохо скрытая надежда.
— Не надо быть такой кровожадной. Любая жизнь священна, — выдал я что-то запомнившееся из моего, исполненного гуманизма мира. — Да и пригодиться может на что-нибудь девчушка.
— На что это, — с подозрением прищурилась моя жрица, пропустив мимо ушей белиберду о ценности каждой человеческой жизни. — Я помню, как ты смотрел на нее полуголую.
— А хоть бы и для этого, — повысил я голос, чувствуя, что меня опять захлестывает волна раздражения. — Ты что, теперь будешь решать с кем спать посланнику богов?
Надо сказать, такой прямой разговор на эту тему у нас с Волеславой происходил впервые. Ну а в самом деле, в конце-то концов. Сама на более близкие отношения не идет, хоть вначале дала такую надежду. А сейчас вообще флиртует с Андроклом. Может они уже и перепихнулись где-нибудь потихоньку! А мне, значит, нельзя. Я почти что божество, видите ли. А боги они тоже люди. Вспомнить того же Юпитера-Зевса. Тот перетрахал, по-моему, все, что шевелилось. От этих мыслей наполняющее меня раздражение переросло в злость. Потому, понизив голос, прошипел:
— Так что, мне ждать твоего позволения на это? Или ты поделишься своим телом и со мной, а не только с гречонком?
Последнюю фразу сказал совсем тихо. Так, чтобы меня услышала только Валька. Впрочем, свита, поняв, что разговор у нас пошел нехороший, подались назад, опасаясь, видно, попасть под горячую руку. Волеславу словно ударили. Она отпрянула, мотнула головой. Потом схватилась за рукоять меча, потянула его из ножен. Не вынув до половины, опомнилась, ожгла горящим ненавистью взглядом и процедила:
— Ох, если бы ты не был тем, кто ты есть... Никто посмевший так разговаривать с княжной Волеславой не должен ходить среди живых.
Честно говоря, напугала. И расстроила. Все ж, самый близкий человек в этом мире, не считая Туробоя. Теперь ждать от нее ножа в спину? Ну, это вряд ли, но все равно, зря я так. Тем более, что там у нее с Андроклом было? Похоже по ее реакции — ничего. Огорчение сменилось чувством раскаяния, которое я, тем не менее, постарался не показывать. Смысл? Только хуже будет! Постарался усмехнуться непослушными губами. Сказал:
— Что же, поостерегусь поворачиваться к тебе спиной.
Гнев в глазах Волеславы вспыхнул с новой силой, хотя, казалось, куда уж больше. Она открыла рот, чтобы ответить, но я уже отвернулся от нее, взял за руку жрицу Юпитера, сказал ей резко, даже грубо:
— Хватит соплей! Твоему повелителю нужна помощь.
Девчонка подобралась. Слезы высохли. Лицо приобрело осмысленное выражение.
— Я слушаю, Господин. Все, что в моих силах.
— Ты знаешь, что находится в подземельях вашего храма?
— Конечно, Повелитель.
— Проводи нас туда, — велел я. — И, кстати, как тебя называть?
— Валерия, Повелитель. Идите за мной.
Жрица двинулась вправо, обходя громадный постамент статуи. Мы всей толпой зашагали следом. Я сразу за ней. Мне передали факел. В его колеблющемся свете идущая впереди фигурка в воздушной, пусть и испачканной тунике, казалась каким-то прекрасным видением. Невольно залюбовался. Надо же — Валерия. Красивое имя. Тоже латинское, кстати. Помню. Спартака джованьолевского читывали. Любимая книга детства была.
Добрались до колодца, ведущего в подземелье. Валерия отобрала у меня факел и начала уверенно спускаться по винтовой лестнице, вырубленной, как я уже говорил, в скальной стенке колодца, лестнице узкой, только двоим разойтись. Никаких перил предусмотрено не было. Я старался держаться ближе к стенке — не люблю высоты. И глубины тоже. А глубина у колодца оказалась изрядной — по ощущениям, на всю высоту скалы, на которой стоял акрополь. А это не меньше пятидесяти метров.
На дне колодца имелась просторная площадка, круглая в плане. В стенах ее темнели входы в тоннели. Я насчитал их восемь. Валерия обошла площадку по кругу, поджигая от своего факела массивные светильники желтого металла. Румийка подошла ко мне, поклонилась, спросила:
— Что Повелитель хочет осмотреть в первую очередь?
— А что тут есть?
— Кладовые с запасами, — начала перечислять жрица Юпитера, — место для жилья горожан на случай осады, городская казна, подземное озеро, храм древних богов, лабиринт, потайные выходы из крепости. Один даже ведет за пределы нашей долины. Им, правда, очень редко пользуются, и я не знаю в каком он сейчас состоянии.
А вот это хорошо! Такой выход — большое дело. Ежели завтра мы не успеем отсюда уйти, можно будет им воспользоваться. Пожалуй, стоит воспользоваться, даже если нас здесь не запрут.
— Посмотрим кладовые для начала, — решил я.
Валерия кивнула, взяла из ниши в стене штуку, очень похожую на виденную мной в детстве в деревне керосиновую лампу, сняла с нее стеклянный колпак, подожгла фитиль, поставила стекло на место и нырнула в ближний тоннель. Я поспешил следом. За мной все остальные. Шли минут пять по прямому невысокому ходу: до потолка можно было дотянуться рукой. Здесь оказалось сухо, никакой влаги на стенах и не слишком холодно. Даже небольшой сквозняк ощущался. Потом начался спуск. Иногда такой крутой, что в полу для удобства были вырублены ступени. В конце спуска пещера заканчивалась большим подземным залом с высоким, теряющимся в темноте, потолком. Вот она — кладовая, в которой хранится здешний 'госрезерв'. Прошли мимо рядов огромных, дубовых, со слов нашей проводницы, бочек. С вином, маслом, уксусом. Потом шли закрома с зерном: рожь, пшеница, ячмень, овес, что-то еще. Полки с кругами сыра, развешенные на перекладинах копченые окорока, сушеная рыба, мешки с солью, изюм, сухофрукты и прочее, прочее... Пожалуй, все население городка, а это не менее полутора тысяч человек, могло прожить на этих запасах, как минимум, год. Ничего не скажешь, запасливый народец здесь живет. Жил...
— Давай теперь глянем место для жилья, — сказал я, насмотревшись на все это изобилие.
— Слушаюсь, Повелитель, — поклонилась Валерия.
Мы вернулись к площадке-пещере у колодца и оттуда направились в следующий тоннель. Этот ход тоже вел вниз, но не так круто и минут через пять тоже привел нас в большой подземный зал, вытянутый в длину. Боковые стены его усеивали отверстия маленьких пещерок. Располагались они, причем, на нескольких уровнях и к верхним вели, вырубленные в толще скалы, ступеньки. Валерия двинулась к ближайшей пещерке. Чуть пригнувшись, вошла под ее свод, подожгла, висящий на стене, светильник. Потом двинулась дальше. Коридор чуть выше человеческого роста продолжался в толще скалы. В стенах его через каждые три-четыре метра по обе стороны темнели проходы еще куда-то. Румийка свернула в один из них. Я — следом. Миновали что-то вроде маленькой прихожей и оказались в прямоугольной в плане комнате площадью квадратов пятнадцать-шестнадцать. Потолок больше двух метров. По стенам каменные выступы, вроде лежанки, в центре из пола выступал каменный куб — стол, судя по всему.
— Это комната на семью, — пояснила Валерия. — Не богатую. У людей состоятельных, или знатных комнат несколько и даже имеется отхожее место. Остальные ходят в общий нужник, который расположен в дальнем торце большой пещеры. Пища готовится на всех на жаровнях в той же большой пещере.
— А куда девается дым? — поинтересовался я.
— Потолок высокий и, видимо, в нем имеются какие-то отверстия, ведущие наружу.
— Понятно... Ну, давай теперь посмотрим на озеро.
Опять к площадке с колодцем. Новый тоннель. Довольно долгий, почти десять минут переход по круто спускающемуся тоннелю, и мы оказались на берегу подземного озера, тоже расположенного в подземном зале. Этот зал оказался просто гигантским: ни потолка, ни дальнего края озера наши факелы не освещали. Я ополоснул руки в прозрачной, ледяной воде, умылся, хлебнул из горсти. Зубы заломило, но вода оказалась удивительно вкусной. Прямо нарзан, только не газированный. Спутники мои тоже умылись и напились — день был тяжелый.
— Теперь в храм, — решил я, после того, как все утолили жажду.
Зал с храмом оказался не слишком большим. Идеально круглый, метров сто в поперечнике, с куполообразным потолком высотой метров пятнадцать. Стены его и купол оказались покрыты затейливой резьбой, изображающей каких-то монстроподобных существ, переплетенных между собой хвостами и конечностями. По стенам медные чаши светильников. В центре зала гигантская — под потолок, статуя божества с человеческим телом и головой, то ли тигра, то ли леопарда. Скульптор, который ее изваял, безусловно, был талантлив: статуя впечатляла экспрессией и какой-то первобытной дикостью.
— Это божество войны фракийцев, — пояснила Валерия. — Тех, что жили в долине до нас. На скале и в подземельях было главное святилище этого бога. Конечно же, мы не поклоняемся ему, но и не разрушаем храм, это вызвало бы волнения среди фракийцев. Раз в год сюда допускаются их жрецы, которые совершают требы божеству.
— Понятно, налюбовавшись на жутковатый интерьер, — произнес я. — А где начинается тоннель, ведущий из долины?
— Нам опять нужно вернуться к колодцу, Повелитель, — отозвалась румийская жрица.
Вернулись.
— Здесь, — показала она на очередное темное отверстие. — Но это не прямой тоннель. Дальше пещера ветвится. Понять, какой из ходов нужен, можно по меткам на стенах. Там же имеются выходы на поверхность внутри долины. На их стенах свои метки.
— А куда ведут эти дыры? — показал я на темные отверстия, которые мы еще не посетили.
— Все тупиковые, кроме вот этого, — Валерия показала на дыру у самой лестницы. Этот вход ведет в лабиринт, как мы его называем. Там бесконечное переплетение тоннелей, залов, пропастей и колодцев. Никто не может разобраться в этом лабиринте, потому туда почти никто не ходит. Было несколько безумцев, рискнувших исследовать его. Вернулся только один, проблуждав там неделю и с трудом нашедший дорогу обратно. Говорят, там есть гигантская пещера, в которой находится целый город существ, постоянно обитающих под землей.
— Гномов, что ли? — заинтересовался я.
— Мы их называем просто подземными жителями, — пожала плечами Валерия.
Подошел к означенному отверстию, заглянул, втянул носом воздух. Если во всех предыдущих подземных помещениях было довольно сухо и свежо, то из этого тоннеля тянуло сыростью и какой-то затхлостью. Соваться туда совершенно не хотелось. Ну да никто и не заставляет.
— Ладно, двинулись наверх, — приказал я.
Наверху уже царила ночь. Ясное звездное небо без здешних лун — ни та, ни другая еще не взошли. Но здесь на площадке акрополя было довольно светло и весьма оживленно. Светло от многочисленных факелов и масляных светильников. А оживленно... Пока мы бродили по подземельям, похоже, здесь собралось все мое войско с женщинами захваченными внизу в городе и мешками добычи. Воины все еще не угомонились: кто-то пел, кто-то просто орал что-то нечленораздельное, кто-то хвастал своими подвигами. Почти все периодически прикладывались к кувшинам, в которых, как подозреваю, была отнюдь не вода. У левой стены храма на расстеленных коврах копошились обнаженные тела и слышались стоны. Понятно — самые ненасытные продолжали утолять мужской голод. Добычу свалили у входа в храм Юпитера. Куча получилась изрядная, и что-то мне подсказывало, что в мешках не только еда и оружие, но и все, что варангам показалось достойным внимания. И куда мы со всем этим? Ко мне подбежал Хегни и Туробой. Туробой привычно встал за левым плечом, а Хегни остановился прямо передо мной. Двигался он не слишком уверенно и выхлоп от него исходил не слабый, но доложил, четко, не сбиваясь.
— Все люди в крепости, господин. Внизу никого наших не осталось. Принесли с собой продовольствие и оружие, какое удалось найти.
— Только это? — переспросил я с сарказмом.
— Ну, не только, — слегка смутился мой воевода. — Но тут ничего не поделать — сбор добычи у воинов в крови.
— Баб еще притащили...
На эту мою фразу Хегни дал ответ, один в один повторяющий объяснение Лотара. Я досадливо махнул рукой. Потом кивнул в сторону мешков с добычей. Спросил:
— И куда мы завтра со всем этим добром потащимся? Далеко не уйдем. Или баб этих с собой возьмем в качестве носильщиков?
Судя по загоревшимся глазам, эта идея варангу понравилась.
— Ну-ну, губу не раскатывай. Сегодня — ладно, пусть порезвятся. А завтра, что б духу их здесь не было. Только чтобы все живые были и здоровые.
Последнее дополнение, думаю, оказалось совсем не лишним — народ дикий. Люди Хулагу, помнится, в Лютеции изнасилованным женщинам, вообще, животы вспарывали. Хегни слегка задумался, но потом кивнул.
— И здесь, — я показал на кучу мешков с добычей, — тоже с утра пораньше все рассортируйте. С собой брать только самое необходимое.
Варанг, снова ненадолго задумавшись, кивнул.
— Назначь самых трезвых и ответственных дозорными на смену людям Лотара. Ворота в крепость закройте. Остальным — спать! Хватит веселиться!
Хегни в сомнении почесал щеку, озабоченно оглянулся на резвящихся воинов. Потом сказал:
— С последним будут сложности. Может, пусть их веселятся, к утру сами заснут.
— Утром нам уже выступать надо, — сбился я на какой-то просительный тон.
Мой воевода сразу почуял слабину и решил закрепить успех.
— Господин, давай устроим завтра дневку — людям нужен отдых.
Я уже открыл рот, чтобы выдать возмущенную отповедь: совсем, мол, безголовые — враги на пятки наступают, завтра здесь будут, если еще не сегодня ночью. Но потом вспомнил о подземном ходе, ведущем из долины, успокоился и махнул рукой.
— Ладно, отдыхайте. Только об охране крепости не забывайте. Ночью проверю, и не дай бог мне что-то не понравится!
— Все сделаю, господин, — обрадованно выдохнул Хегни. — Не беспокойся. Кстати, можешь идти отдыхать. Для тебя приготовили место в здешнем храме.
— Где? — я поежился, вспомнив холодные плиты пола и тела убитых жриц, разбросанных в большом зале.
— Трупы женщин убрали, — словно прочитав мои мысли, ответил он. А в дальнем конце здания находятся комнаты, в которых жили жрицы. Вполне уютные. Думаю, тебе и твоим охранницам, — он кивнул на Волеславу с подругами, стоящих позади меня, — там будет удобно.
— Ну, хорошо, — с некоторым сомнением протянул я. — Веди.
— Позволь проводить мне, Повелитель, — выступила из-за моей спины Валерия. — Я знаю там все гораздо лучше. Я там жила.
— Это кто? — с недоумением воззрился на новый персонаж Хегни.
— Это кто надо, — решил не углубляться в объяснения. — Она местная — проводит.
Хегни с сомнением хмыкнул. Потом глянул на Вальку с ее амазонками, сурово застывшего за моим плечом Туробоя, успокоился и кивнул.
— Как скажешь, господин.
— Ну, все, разбирайся тут. Ночью проверю. Помни. Пошли, — это уже Валерии и моей остальной свите.
