Но слова, уже готовые сорваться с языка, так и остались несказанными.
Из рядов солдат вырвался один. Таркин нее мог узнать его — слишком далеко. Но ему вдруг показалось, что солдат молод, очень молод. И он бежал — бежал, отчаянно перебирая ногами, бросив оружие и тяжелый щит. Но он не стремился спастись от приближающейся смерти.
Он мчался ей навстречу.
И все — генерал, легаты, рядовые легионеры, сразу поняли, куда бежит солдат, и что он задумал.
— Всем лечь!!! — раздался истошный вопль какого-то сержанта, тут же подхваченный другими. Солдаты рухнули на землю, прикрывшись щитами.
А потом огненный шар и бегущий ему наперерез боец встретились.
Вновь чудовищная вспышка, вновь огненное кольцо, поглощающее без остатка плоть, металл и дерево древков... только в этот раз в сердце пламенной бури был лишь один человек.
Волна жара докатилась, конечно, и до прижавшихся к влажной почве солдат. Но пламя уже утратило свою разрушительную силу, лишь слегка опалив волосы, да заставив покраснеть не прикрытую одеждой или доспехами кожу.
Над рядами легионеров пронесся победный клич. Казалось бы — урги по-прежнему сильны, их маг тоже вполне готов продолжать бой... но люди восприняли факт спасения от неизбежной и ужасной смерти, как настоящую победу. И теперь ликовали. Прикажи сейчас Таркин атаковать — и каждый с готовностью рванется вперед, забыв про усталость, раны и страх.
Новый огненный шар устремился к легионерам. Но теперь солдаты знали, как остановить приближающуюся гибель. Прозвучали резкие команды, и навстречу пламенному снаряду устремился рой арбалетных стрел. Некоторые из них прошли мимо, но большая часть легионеров не зря получали свои деньги — удары железных болтов разорвали сковывающие фаербол незримые путы — и пламя ударило во все стороны, никому не нанося вреда.
Шаман явно нервничал. Он метал один шар за другим — почти все они не принесли легионерам сколько-нибудь существенного урона, лишь один, самый маленький, прорвался сквозь рой стрел и расплескался по стене щитов. Погибло не менее полутора десятков воинов... но, тем не менее, это нельзя было назвать успехом ургской магии.
— Я ни разу не видел подобного заклинания, — заметил генерал.
Он вместе с десятком ординарцев, сигнальщиками и несколькими телохранителями находился на значительном удалении от поля боя. Прошли те времена, когда полководец, сжимая в руке меч, бросался в гущу схватки. Если такое происходило, то можно было с уверенностью утверждать — его армия проигрывает бой. Если же баталия идет так, как ей положено, то командиры должны руководить — а не рисковать впустую своими жизнями в первых рядах сражающихся воинов. Но как же трудно бывает не поддаться соблазну окунуться в горячку боя... Поэтому, хотя глядя на только что вышедшего из первых рядов Урбана, генерал лишь хмурился, но от нотаций воздерживался — сам прекрасно понимал чувства молодого легата.
— Что-то новое?
— Не знаю... я не такой уж знаток колдовства, Наши боевые маги не используют ничего похожего... проклятье, ну почему именно сейчас у нас нет ни одного волшебника!
— Волшебники не слишком любят грязь разбитых дорог и дым костров...
— Да уж.
— Весьма возможно, шаманы придумали что-то новенькое?
— Думаю, им стоит придумать что-нибудь еще.
— Вы считаете, генерал, что заживо сгоревшая центурия — этого недостаточно.
Таркин нахмурился. Вопрос, заданный в подобном тоне, звучал издевательски. В другое время он не оставил бы такой выпад безнаказанным... но сейчас было не время и не место указывать подчиненным на их ошибки. По крайней мере, пока ошибки не касаются боевых действий.
В последние годы генерал замечал, что его офицеры поглядывают в его сторону без прежнего уважения. Готовность подчиняться не подверглась губительным изменениям, но тех отношений с подчиненными — доверительных, почти дружеских, и в то же время основанных на безмерном уважении, которыми мог бы по праву гордиться Арманд де Брей, у Орнея Таркина с его офицерами не было никогда. К тому же он чувствовал, что его считают стареющим, все менее и менее способным на принятие решений. Ошибались они, или нет — Таркин не мог сказать с полной уверенностью.
— Я говорю не о том. Ты когда-нибудь видел боевого мага... хм... за работой?
— Не приходилось, — пожал плечами Урбан. — То есть, при дворе...
Генерал рассмеялся. Смех получился совсем невеселым.
— Ярмарочные фокусы, не более... Знаешь, Урбан, мне довелось видеть это всего лишь трижды. Это страшное зрелище... Наверное, было бы правильным вообще запретить боевую магию. Да только как ее запретишь...
Некоторое время молодой легат пытался понять услышанное, но, видимо, это оказалось ему не по силам.
— Я не понимаю, мой генерал... Магия сильна, маги нужны на поле боя...
— Видишь ли, легат, война — дело грязное. Но и грязное дело можно вести чистыми... хотя бы относительно чистыми руками. Вот это, — он махнул рукой в сторону огромной выгоревшей плеши, сплошь покрытой обугленными телами, — вот это недостойно настоящих воинов. Меч против меча, зоркий глаз и сильная рука... Это, по крайней мере, честно. Если магам надо выяснять отношения, пусть делают это друг с другом, не вмешивая в свои разборки армию.
Урбан только пожал плечами. Сейчас он, на месте командующего, с готовностью отдал бы четверть армии за нескольких опытных боевых магов, способных сжечь дотла толпы ургов... и плевать, благородно такое ведение боя, или нет. Главное — результат.
Со стороны могло показаться, что генерал предельно спокоен, и мирно беседует со своим офицером. Собственно, это почти так и было — в сражении наступило некоторое затишье. Легионы медленно отходили, постепенно выбираясь из не вполне удобной для маневрирования местности на открытое пространство. Урги сгрудились за пределами полета арбалетной стрелы, их шаман продолжал свою, ставшую уже почти бесполезной, атаку... Арбалетчики хорошо пристрелялись — теперь железные болты настигали фаерболы шамана почти в тот же самый момент, когда они приближались на расстояние выстрела. Уже раз или два от вспышки вырывающегося на свободу пламени доставалось и самим ургам — не слишком сильно, но достаточно, чтобы наверняка вызвать в их стане недовольство.
Долго это продолжаться не могло. Еще немного, и Орда поймет, что магия дала сбой, и в дело снова должны вступить мечи и топоры. И тогда... удастся ли легионерам сдержать очередной натиск?
— Генерал, смотрите! — в голосу Урбана послышалось немалое волнение.
Таркин поднял глаза. Да уж, было от чего волноваться... Видимо, шаман решил переломить ход бессмысленной атаки. Теперь в его ладонях зрел очередной фаербол, только вот, достигнув размера бочонка, он не остановился, и продолжал разбухать все сильнее и сильнее. Постепенно шар начинал изменять и цвет — красно-оранжевое пламя все более и более зримо приобретало фиолетовый оттенок. Это было видно даже со столь большого расстояния.
— О, Эрнис... что же это такое! — услышал Таркин за спиной хриплый шепот одного из телохранителей.
А шар все рос и рос... И вдруг с совершенно полной ясностью Орней Таркин понял, что магия давно уже вырвалась из под контроля шамана, и что сейчас этот седой ург предпринимает отчаянные попытки удержать в узде рвущееся на свободу пламя, надеясь спасти хотя бы себя и окружающих, и не думая более об атаке. Откуда пришло это знание? Такрин не мог сказать этого... может быть, это просто говорил в нем довольно солидный боевой опыт... а может, сама Эрнис подсказала ответ.
— Укрыться за щитами! — крикнул он. — Всем закрыться щитами! Лечь на землю!
Конечно, среди стандартных сигналов ничего подобного не было и в помине. Горнист растерянно уставился на командира, не зная, что ему делать. Таркин думал не более нескольких мгновений.
— Труби сигнал "Делай как я". Всем остальным немедленно лечь на землю и укрыться щитами. Легионы сделают тоже самое. Быстрее, боюсь времени на раздумья нет.
Он еще не закончил говорить фразу, а в воздухе уже раздались первые трели сигналов. Все, стоящие на холме, кроме молоденького горниста, снова и снова повторявшего условный сигнал, рухнули на землю. Глядя на них, сотня за сотней опускались на раскисшую почву легионеры. Окованные железом щиты образовали что-то вроде чешуи, надежно укрывшей людей.
Видимо, урги тоже поняли, что сейчас произойдет, и рванулись в стороны от борющегося с собственным колдовством шамана. Но слишком уж тесно они стояли — толпу сложно привести в движение, так же как и сложно потом остановить. А потом силы у шамана иссякли... И чудовищный, размером с огромную винную бочку, шар фиолетового пламени, взорвался.
Волна фиолетового пламени обрушилась на окружавших шамана воинов, смела их, в одно мгновение превратив в обугленные останки, и покатилась дальше, поглощая все новые и новые жертвы. Огненный вал не знал препятствий — ни щиты, ни доспехи не могли защитить от всепожирающего пламени. В считанные секунды не менее трех тысяч ургов сгорели — и еще вдвое большее число воинов получили страшные ожоги, зачастую несовместимые с жизнью.
Людям перепало куда меньше. До слившихся с землей центурий было довольно далеко — шагов четыреста... и пламя, добравшееся до укрытых щитами людей, уже порядком потеряло силу. Конечно, немало было и обожженной кожи, и даже загоревшихся волос... но все это было сущей ерундой по сравнению с тем, что досталось ургам.
С того места, где еще недавно толпой стояли ощетинившиеся сталью воины Орды, в небо поднимался чудовищный столб дыма. А в самой середине выгоревшего круга, где земля и тела погибших еще горели, стоял, бессильно опусти когтистые лапы, седой шаман. Казалось, что он замер в ужасе перед содеянным — но если посмотреть внимательнее, становилось видно, что цвет кожи, гривы, одежды — одинаковый, темно-серый... И вот что-то дрогнуло, может, виноват в этом был порыв ветра... и фигура потекла, потеряла форму, в единое мгновение превратившись в холмик горячего пепла.
И в этот момент Таркин понял, что у него появился шанс. Не победить, нет... думать о победе было просто смешно, несмотря на чудовищные потери, урги все еще были много сильнее имперских легионов. Шанс был сбросить Орду в реку, получить время — самое ценное, на что сейчас генерал мог рассчитывать.
И, вскочив на ноги, и не обращая внимания на порядком измазанные грязью доспехи, он выхватил из ножен меч и, надсаживаясь и срывая голос, заорал:
— Вперед! В бой!
— Вперед! — эхом подхватили команду офицеры. — Вперед!
Поднявшиеся на ноги легионеры сделали шаг вперед — впервые за этот день. И еще один. И еще...
— За Империю! — ревели солдаты, забыв об усталости, и переходя с шага на бег. — За Легион!
Атака тяжелой кавалерии страшна, но и неумолимое приближение колонн закованной в латы пехоты, когда перед сомкнувшими щиты шеренгами колышется смертельный лес стальных наконечников копий, производит ничуть не меньшее впечатление. Казалось, топот слитно ударяющихся о землю тысяч ног вызывает маленькое землетрясение... Легионеры, которых муштровали годами, могли вот так бежать вперед, нацелив копья на врага — и при этом сохранять строй, не размыкать щиты...
Урги растерялись. Продвигаясь вперед с самого утра, ощущая себя победителями, они ни в коей мере не ожидали, что уже почти сломленные имперцы вдруг пойдут в атаку. И попятились... Нет, Орда прекрасно осознавала свою силу — но никакое понимание не может заставить живое существо, состоящее из обычной плоти и крови, спокойно смотреть на стремительно приближающуюся смерть.
А из леса уже вылетали кавалерийские сотни Дайна, воспринявшего дымный столб над лесом как сигнал к немедленной атаке. И действительно, вряд ли можно было бы выбрать момент лучше. Ряды ургов деморализованы — и пусть замешательство временное, но этим следовало воспользоваться.
Удар был страшен. С одной стороны в смятенную толпу ургских воинов врезались бегущие легионеры — точнее, их длинные копья, уже немало поработавшие в этот день. Во фланг ударили затянутые в природные чешуйчатые доспехи скакуны — кавалеристы рубили направо и налево длинными тяжелыми мечами, и каждый удар для кого-то из ургов оказывался последним.
И Орда не выдержала... урги побежали — такое случалось достаточно редко, особенно при столь существенном численном превосходстве... но сейчас, когда совсем недавно огненный вихрь унес из жизни тысячи их соплеменников, а теперь с двух сторон навалились стальные клинья, раздирающие на части сгрудившуюся толпу, не мудрено было впасть в панику. Все пути к отступлению были отрезаны, и урги бросились к реке. Сотнями, тысячами они прыгали с высокого берега в мутную воду, мешая друг другу — десятки воинов сразу же отправились на дно, влекомые кольчугами или латами, остальные, побросав оружие, лихорадочно загребали лапами воду, стремясь как можно быстрее отплыть подальше от берега, где бесчинствовала смерть под имперскими стягами.
— Отступление, — коротко, словно ставя точку, отрубил генерал Таркин.
Лагерь, снова вернувшийся в руки людей, был наполнен суматошной жизнь. Отовсюду доносился лязг оружия, стоны раненых, трубное ржание скакунов. Оставшиеся в живых старшие офицеры собрались в порядком изорванной генеральской палатке, чтобы определить дальнейшие действия имперской армии.
За последний час здесь прозвучало немало предложений — в большинстве своем, окрыленные неожиданно свалившейся им прямо в руки победой, легаты предлагали незамедлительно переправляться через реку, и гнать, гнать ургов — вплоть до их стойбищ, и дальше, в бесплодные земли, где этому проклятому племени, возможно, придет конец. Легаты, и подавляющее число уцелевших центурионов уже предвкушали, как в пух и прах разнесут ургскую армию, как огнем и мечом пройдутся по ургским пещерам... и, конечно, строили планы и на определенную добычу. Если уж лесные племена и вынуждены были покупать большую часть провианта, необходимого многочисленной Орде, то это, кроме прочего, означало, что золото у тварей водилось.
Эти планы разделяли почти все. Кроме Орнея Таркина, и еще одного-двух центурионов.
— Вы не понимаете, — генерал пытался вразумить подчиненных, хотя уже и понял, что дело, скорее всего, закончится прямым приказом... и, Эрнис, сделай так, чтобы офицеры не сочли нужным воспротивиться этому приказу, как унижающему их родовую честь. — Вы думаете, что Орда напугана, что Орда разбита? Это не так. Они все еще сильнее нас, и, кроме -того, что мы знаем об их возможности подтянуть резервы? Ничего... Может быть, через час-другой к ним подойдут еще несколько тысяч соплеменников.
— Но они деморализованы... — попытался спорить Урбан.
Генерал поморщился. Конечно, рвение молодого воина было понятно и, в его годы, Орней Таркин и сам был таким же... но всему же должны быть пределы.
— Даже деморализованные, они вполне могут смять нас просто количеством, — устало сказал он, понимая, что дальнейший спор будет просто повторением всего ранее сказанного. Тем более, время было драгоценно, Орда наверняка опомнится быстро, и возжаждет крови. Людской крови... — Итак, я приказываю отступать. Мы пойдем через Таласские горы, вот сюда, — палец ткнул в карту. — Далее повернем на юг, и, дня через два, сможем встретиться с легионами де Брея.
