— Во-первых, мы поддержим не "грязнокровку", а Дом Блэк, Древнейший и Благороднейший против зарвавшихся полукровок из Министерства. А во-вторых, мисс Грейнджер, несмотря на свое скромное происхождение, ведет себя так, как и следует вести себя человеку, входящему в новое для себя общество. Она не требует привилегий за то, что она — новенькая. Она старается разобраться в том, что движет нашим обществом. Она следует нашим традициям. Более того, она старательно возрождает те традиции, которые мы, "хранители и защитники" — успешно забыли, когда они перестали приносить немедленную выгоду. И в этом мисс Грейнджер и ее Покровитель — мистер Поттер уже сделали для нашего общества больше, чем подавляющее большинство здесь присутствующих. И если бы я не допустил ошибки, сделавшей мальчишку нашим врагом — он уже стоял бы здесь, среди нас.
— Ошибку? — переспросил я. В давние времена "до Падения" — это могло бы стать смертельной ошибкой. Но сейчас есть шанс получить объяснения.
— Об этом мало кто знает, — скривился Темный лорд. Видимо, рассказ о собственной ошибке не доставляет ему удовольствия. Но то, что он с ходу не поприветствовал меня круциатисом — говорит о том, как сильно он изменился. Впрочем, он и тогда был хитрым и опасным политиком... Так что, думаю, упомянутыми явно причинами его резоны требовать от нас "правильного" голосования — не ограничиваются. — ...но примерно за год до того, как я вас... скажем так, "оставил", мой шпион передал мне некое пророчество...
— То, за которым Вы ходили в Министерство? — заинтересовалась Мелисса Биеналь, которая в свое время сопутствовала Темному лорду в этом мероприятии, и просила разрешения добить Артура Уизли. Интересно, она осознает, что кокетливое белое домино, которым она заменила штатную маску рыцаря Ордена Вальпурги, мешает ее опознанию примерно также, как протего — аваде?
— Именно оно, — вздохнул Лорд. — "Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда... рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца... и Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы". К сожалению, мой шпион не сумел добыть полного текста Пророчества... Но, думаю, что сейчас можно и по этой части сказать, в чем я допустил ошибку, отправившись убивать мелкого Поттера. Ну?
Промолчать было не менее опасно, чем заговорить. Так что оставалось только подняться и высказаться: при одинаковом риске этот вариант создавал еще и кое-какие возможности.
— Выбрав Поттера — Вы посчитали именно его "героем Пророчества", и тем самым — признали его тем, "у кого хватит могущества победить Темного лорда", то есть — "отметили его как равного себе".
— Именно, — благосклонно кивнул Лорд. — А его силы, привлекшей внимание демонов варпа — я не знаю и сейчас. Так что Пророчество — по-прежнему угрожает нам и нашему делу...
— Да прибить мальца и всего делов... — снова вылез Кребб-старший. И вот тут-то лучше было бы промолчать.
— Попробуйте, — "благосклонно" кивнул Лорд. — Но не удивляйтесь результату. Те, у кого это не получилось — не расскажут о причинах своих неудач. Так что я не советовал бы лезть туда, где уже обломался Дамблдор.
— Но если мы начнем голосовать "за Грейнджер" — то разве сторонники погибшего Дамблдора не проголосуют "против"? — заинтересовался старший Гойл. Вот никогда не сомневался, что он умнее своего напарника. Да и Драко рассказывал, что Грегори существенно сообразительнее Винсента.
— Пускай проголосуют, — благодушно улыбнулся Темный лорд. — Мы, приняв сторону Дома Блэк против Министерства — докажем последовательность нашей позиции. Мы — на стороне Благородных Домов и храним традиции. Они же, выступив против магглорожденной — докажут ложность собственных утверждений. Они покажут, что происходящее — вовсе не борьба за "справедливость", "равенство", или же "благо", но просто попытка одной коалиции чистокровных (а Дамблдоры, Шеклботы, Уизли, Прюэты, даже Грюмы — все это вполне себе чистокровные семейства) потеснить у власти другую коалицию столь же чистокровных семейств. Не более.
Когда все расходились, я задержался. Почему-то мне казалось, что есть и третья причина, заставляющая Темного лорда действовать столь... парадоксальным образом.
— А, Люциус, — Темный лорд поднял голову и улыбнулся. — Так я и думал, что именно ты — догадаешься. Министерство — обречено. Мне в свое время пришлось немало поработать взломщиком проклятий. И не опознать темную дымку Злой судьбы, нависшей над Министерством — я просто не мог, пусть ее и не замечает подавляющее большинство. И теперь нам нужно воспользоваться этим проклятьем... со всей возможной наглостью. Когда Фадж получит вотум недоверия (не "если", а именно что "когда"), — улыбка Темного лорда всегда бросала в дрожь. И эта — не была исключением. — Альянс Светлых будет пропихивать на его место либо Скримджера, либо Диггори. Заниматься противодействием — будешь ты. Но аккуратно. Чтобы ни в коем случае не выиграть. Хотя... Они могут поставить и на Боунс. Вот ей ты будешь сопротивляться из всех сил. Чтобы потом принять одного из вышеупомянутых как "меньшее зло". Пусть радуются, что обыграли нас. А мы же, тем временем, накинем Империо на Толстоватого. Он и так и так выходит заместителем Министра, и когда самого Министра немножечко убьют — станет Министром сам...
Глава 98. Дела давно минувших дней. (Гермиона Грейнджер)
Разумеется, на известие о буйствующих в школе демонах Силы Света отреагировали практически мгновенно. Я даже пожалела, что отец Себастьян покинул школу. Интересно было бы выслушать его мнение о случившемся.
Впрочем, мнение Огюста Сен-Жака было не менее интересно.
— Вот, значит, как... — задумчиво произнес он, выслушав сбивчивые обвинения в адрес Трейси в демонологии, почему-то некромантии и малефицистике. — Решили, что раз вы — "правые и праведные", то все, кто не таковы — "злобные чернокнижники"? А теперь самые настоящие демоны перед Душой и Разумом замка — получаются истинными защитниками учеников от произвола пришлых. Я-то думал, что круче подставить дело Света, чем в эпизоде с Люпином — у вас уже не получится... Какое скудное у меня, оказывается, воображение! Все-таки, оборотень на момент убийства — не был ни учеником, ни профессором Хогвартса, и замок его не защищал. Но вы теперь ухитрились напасть на учеников школы. И замок призвал демонов на защиту. Они и раньше находились здесь на основании договора с учеником... Но тогда, я подозреваю, замок их только трепел, или, в лучшем случае — был безразличен. Теперь же замок — союзен демонам. А мы (хотя есть надежда, что только вы... но, к несчастью, очень и очень слабая) — враги.
— Но ведь она — темная! — попыталась возмутиться пострадавшая.
— И что? — усмехнулся Огюст, заставив фанатичек замереть в непонимании. — Темная, светлая... Для замка — нет разницы. Даже если легенда о дочери Годрика, замурованной заживо где-то в замке — истинна, и замок реально обладает разумом, который может понять человеческие концепции "Света" и "Тьмы", "Добра" и "Зла" — то я не думаю, что это имеет для него какое-то значение. Увы, но из четырех Основателей двое — некромант Ровена Рейвенкло и химеролог и маг Хаоса Салазар Слизерин — маги однозначно темные, а Годрик Гриффиндор, боевой маг по найму, если и шел в Свете, то по самому краю Падения во Тьму... — предводитель Сил Света в Хогвартсе говорил с изоблиием заглавных букв. Интересно, это он действительно так и думает? Или "говорит с людьми на понятном им языке"?
— Но... — вмешалась белобрысая подружка пострадавшей, чем-то смутно напоминавшая нашу Луну... но не дотягивавшая до нее даже и близко, — ...она же участвовала в Рассвете?
— И что? — пожал плечами Огюст.
— Рассвет — запрещенный демонический культ!!! — возмутилась белобрысая. Это почти оскорбительно — быть похожей на нашу Безумную Пророчицу, но не располагать даже ничтожной долей ее мистической правоты. Я немного пожалела, что адаманта Проныры коснулась кровь брюнетки, а не этой дуры. Но именно брюнетка была более прочих готова атаковать — и ее следовало вывести из строя первой.
— Кем запрещенный? — поинтересовался Сен-Жак.
— Инспектором Хогвартса Амбридж, — ответила пострадавшая. — Героиней, погибшей в бою с Пожирателями Смерти, напавшими на детей в Хогсмите.
— Во-первых, "темной колдуньей Амбридж", — заметил Огюст. — Уж я-то ее видел еще до ее "героического", и безо всяких кавычек самоубийственного рывка навстречу Пожирателям. И я не могу ошибиться. Мадам Амбридж давно подсела на наркотик легкой силы из чужой боли и страданий. А во-вторых, первым решением нового директора Снейпа было "признать утратившими силу все декреты об образовании, изданные Долорес Амбридж".
— Темная тварь... — пробормотала жертва Проныры, хватаясь за руку. Хоть я и атаковала, не вкладывая в свое движение истинного намерения, но все равно раны, нанесенные адамантом — так просто не заживают.
— Пойдете и его убивать? — поднял бровь Огюст. — Боюсь, после этого нам в Хогвартсе лучше будет совсем не появляться. А ведь именно школа — ключевой пункт текущего противостояния. И если он достанется Темному лорду (а вы сделали если еще не все, что могли для этого, то очень многое) — то дело Света будет отброшено от нашей цели на годы, если не на века.
Погоняемые Огюстом Сен-Жаком начинающие буллерши* скрылись в направлении директорского кабинета. Прямо интересно, вспомнят ли они об необходимости отречься от доставшейся мне крови? Впрочем, уже не поможет: я отдала кровь Анне, и теперь, что бы они ни делали, Хогвартс всегда будет знать, где она.
/*Прим. автора: буллинг — травля, издевательства*/
— Прямо интересно, — пробормотал Мори себе под нос, — как бы он смотрелся на Лестнице Слезы? И чью сторону принял бы в столкновении Темных сил?
— Да ладно тебе, — я махнула рукой. — Отвлекись от текучки. Я вот хочу представить тебе Проныру!
Взгляд Мори странно изменился. Хотя Кай и постаралась скрыть наши с ней переговоры от него, но до сих пор у меня не было уверенности, что это у нас получилось. Но вот сейчас я была однозначно уверена: до него только что дошло, что, а точнее — кого я протягиваю ему.
— Кай. Поганка, — голос Мориона не дрожал. Но излишне четкие паузы между словами намекали, что он отнюдь не так спокоен, как хочет казаться.
— Она выполнила свою часть договора, — отозвалась Горевестница. — А я — не смогла защитить ее.
— Ты была мертва, — отозвался незнакомый голос. — На тебе нет вины.
Я извлекла Проныру из ножен, и осторожно погладила ее лезвие, а потом решительно разрезала руку, капнув серебряным ихором на темный металл. Если уж я согласилась делить с Мори несколько девчонок, то уж ревновать к оружию, тем более — своему собственному оружию, тем более глупо. А уж к событиям, случившимся по счету Мори более семисот лет назад — и вовсе.
— Ты позаботишься о ней, Габри, — это не было вопросом, но Проныра ответила:
— Конечно.
Я задумчиво покачала клинком. Проныра уже убрала нанесенную ей же рану, но серебряная капля все еще растекалась по адаманту, формируя сложный несимметричный узор.
— Знаешь, — прозвенел в наших сознаниях голос Горевестницы, — оказывается, я все время знала, что Габри — где-то рядом... Но не могла вытащить это знание на поверхность. И это меня всегда беспокоило. Оракул, не способная понять, что чувствует... это почти анекдот.
— Ты всегда была не такой, как другие, — улыбнулся Морион, но в этой улыбке чувствовалась скорее боль, чем радость. И я обняла его, положив голову ему на плечо, а клинок Проныры — нам на колени. — Но как у тебя вообще получилось? Ведь Габри права — к тому времени, когда ее убили — ты уже была мертва!
— Как-то получилось, — вздохнула Горевестница. — Договор... — тут она запнулась, видимо осознав, какие именно статьи договора так накрепко привязали души двух девушек дрруг к другу, что разделить их не смогла даже Вечная леди... или просто не захотела. — Даже когда я изменялась под Призрачными молотами, я все время помнила о ней... Ты тогда принес кузнецам достаточно материалов, чтобы они создали четыре меча. Меня ведь ковали второй. Так что можно сказать, что теперь Габри — моя старшая сестренка. А потом... когда я окончательно стала мечом... Я забыла. Забыла многое. Даже себя. Даже тебя... Но Проныра была со мной. Ты же знаешь: Призрачные оружейники любят такие фокусы: "отпустить" оружие, а потом наблюдать, как оно ищет руку по себе, и как странствует дальше.
— Я и нашла, — отозвалась Проныра. — Ты же примешь меня, леди Аметист?
Глава 99. Гроза над министром. Часть первая
Ради присутствия на собрании Визенгамота нас с Миа отпустили с уроков. Впрочем, поскольку с нами же отправился и регент рода Поттер, а по совместительству — еще и преподаватель ЗоТИ и директор Хогвартса, Северус Снейп, школа осталась праздновать. Причем исход процесса три условно-светлых факультета не интересовал совершенно. Главное — в школе нет Снейпа, а уж какие такие дела отозвали его из замка — это вовсе было мелочью.
В зале заседаний Визернгамота присутствовали все, кто только имел право присутствовать. Представители темных семейств решили присутствовать единогласно. Разумеется, это не могло не вызвать реакции Светлого круга, и они тоже подтянулись в полном составе, чтобы "поддержать Мальчика-который-Выжил и несчастную девочку против злодеев-темных". Ну а за основными силами заявились и нейтралы с "независимыми" — то есть, готовыми голосовать так, как скажет тот, кто больше заплатит.
— Мы вероломны так, что даже честны... — Миа замурлыкала себе под нос песенку, которую мы недавно переводили.
— Плати — и мы твою победу в дар тебе принесем, — поддержал ее я.
— А не заплатишь — не избудешь беды! — закончили мы вместе.
Северус, обернувшись, покачал головой. Но, поскольку больше нашего небольшого демарша никто не услышал — он не стал делать нам замечания, чтобы не привлечь чьего-нибудь внимания.
— Слушается дело... — начала глава департамента магического правопорядка. В отсутствие Верховного чародея именно она вела заседания, связанные с нарушением правопорядка. А "оскорбление" — относилось именно к ним.
Зачитывание сути дела не представляло какого бы то ни было интереса. Все было и так понятно. Интересна была разве что реакция благородного собрания, когда мадам Боунс проинформировала его, что от досудебного урегулирования Министерство в лице Корнелиуса Фаджа — отказалось. На самом деле это было бы оптимальным решением: признать, что покойная мадам Амбридж, пребывая в аффекте, совершила необдуманный поступок, выплатить небольшую виру, и на этом успокоиться. Или же объявить, что мадам Амбридж самовольно превысила доверенные ей полномочия, и действовала как частное лицо, а не представитель Министерства. Но это означало бы бросить тень на недавно образовавшегося Героя Министерства, а, следовательно — и на самого министра. Так что Фадж отказался, и тем загнал себя в заведомо невыгодную позицию.
