К его радости, эта дверь открылась достаточно легко. За ней был темный коридор. Вполне обычный, с полудюжиной дверей в левой стене. Талу пошарил по ней рукой, разыскивая выключатель, потом вздохнул и пошел вперед. Двери были без надписей, только с крупно нанесенными краской номерами. Последняя была оптимистично украшена молнией и черепом с костями — судя по всему, за ней и помещался распределительный щит. Он попробовал открыть её, но дверь была заперта. Оказавшись здесь, он и должен был, прежде всего, найти электрощитовую, так что ему повезло...
Срезав очередную пломбу, он нашел нужный ключ и отпер дверь. Потом нажал на ручку — сначала легко, потом сильнее. Наконец, она с ржавым хрустом подалась, но это не слишком помогло делу. Лишь упершись босой ногой в стену, Талу всё же открыл тяжелую заедающую дверь. За ней и впрямь оказалась небольшая комната с массивным распределительным щитом.
В электричестве Талу не очень разбирался, но и так понял, что ток просто отключен. Осмотревшись, он взялся за Т-образный рычаг главного выключателя и нажал на него.
Рычаг не дрогнул. Талу зашипел от злости и навалился на него всем весом. Рычаг со скрипом подался — и вдруг опустился с резким лязгом. В ту же секунду в комнате с шелестом вспыхнули лампы. Замерцали покрытые вековой пылью индикаторы, донеслось потрескивание тока, устремившегося по проводам и кабелям по всей паутине древнего подземного лабиринта...
Талу на секунду замер, прислушиваясь, — но, кроме жужжания ламп и тока, ничего слышно не было. Вернувшись в коридор, на сей раз освещенный, он осмотрелся и подошел к соседней двери. Она тоже была заперта и опечатана — но и от неё в связке отыскался ключ. За ней был старомодный пульт управления — с множеством схем, индикаторов и больших клавиш. Старые округленные в углах экраны мертво серели, но индикаторы горели ярко и спокойно.
Талу подошел к пульту. Судя по зеленым огонькам на главной схеме, все ведущие наружу двери были закрыты. Система циркуляции воздуха (Талу лишь сейчас обнаружил, что весь бункер полностью отрезан от внешней атмосферы) и в самом деле не работала. Но сейчас это было только к лучшему — с поверхности сюда не нанесло газа и радиоактивной дряни...
Талу плюхнулся в обитое кожей кресло и пощелкал клавишами, пытаясь запустить систему видеонаблюдения, как ему было приказано, но напрасно — то ли она приказала долго жить, то ли он чего-то тут не знал. Это не слишком ему нравилось, но спешить, конечно, было некуда — никаких сроков ему не указали.
Вздохнув, он пересел в другое кресло и занялся системой видеосвязи — тоже древней, но, к его радости, более знакомой. Всего через минуту экран вспыхнул — и Талу увидел отсек секторального штаба. На него с удивлением уставился дежурный.
— Старший лейтенант Маоней Талу, — представился Талу. — Майора Нуссу Раато, пожалуйста.
Всего через несколько секунд на экране появился майор. Конечно, он и ждал его доклада в штабе...
— Я на месте, — кратко доложил Талу. — Мятежников здесь нет, все двери, какие мог, я запер.
— А система видеонаблюдения? — спросил Раато.
— Не смог её включить, — буркнул Маоней. — Всё слишком старое, я просто не знаю, что делать.
— Хорошо. Сейчас я позову капитана Пааво, он объяснит тебе, как тут всё работает.
Капитан Пааво оказался файа весьма почтенного возраста — он был старше Талу раза в три, если не больше, но весьма бодрым. Следуя его указаниям, Маоней, наконец, разобрался в системе древних выключателей. К его радости, пульт оказался всё-таки исправным. Отсюда импульсы разбежались по всей паутине подземелья, донеслось потрескивание из недр давно бездействующих систем. Затем экраны всё же вспыхнули. На некоторых оказались лишь какие-то пустые туннели, но на других Талу увидел мятежников. Их оказалось так много, что его передернуло. И ещё раз передернуло, когда он увидел, чем занимаются некоторые из них. Ещё в Товии, по радио, он слышал, как один из их главарей заявил: "у нас больше не осталось женщин — и мы станем женщинами друг для друга!" Теперь он увидел всё это — и подумал, что целому ряду мятежников (особенно тем, кто помоложе) завидовать точно не стоит...
Недовольно помотав головой, Талу занялся вторым делом из тех, ради которых его сюда отправили. Пульт был рассчитан человек на пять и ему пришлось побегать от кнопки к кнопке, наблюдая за мятежниками. Тут была отдельная система видеонаблюдения, не подключенная к основной системе Цитадели, так что Талу пришлось сперва докладывать обо всём, что он видит на каждом экране, потом на каждой камере (их оказалось больше, чем экранов), а потом ещё и возиться с кабелями, подключая здешнюю систему видеонаблюдения к системе видеосвязи, чтобы его начальники смогли насладиться зрелищем лично. Всё это заняло дофига времени — а напоследок Талу получил задание проверить "сектор специальных структур". Вздохнув, он вышел из коридора... и замер, попав в колоссальное, неправильной формы помещение, похожее на собор — с высокими выгнутыми сводами. Здесь, у двери, оно было темным, дальше горели странные желто-зеленые лампы. Вдали, напротив, виднелась ещё одна литая дверь. Талу подошел к ней — но она, конечно, оказалась заперта и ему пришлось возвращаться за своей сумкой, в которой лежал второй конверт с карточкой.
Вернувшись к двери, Маоней, сверясь с карточкой, отпер её. За ней был темный коридор, без малейших признаков выключателя. Талу тихо выругался и вновь побрел в пультовую. Там, как он предположил, на случай отключения света должны быть фонарики.
Интуиция не подвела его и в этот раз — в одном из ящиков под пультом в самом деле нашелся вполне исправный фонарик. Вернувшись в коридор, Талу посветил на стены, разыскивая выключатель, потом вздохнул и медленно пошел вперед. Воздух здесь оказался затхлый и довольно-таки холодный. Как, кстати, и пол.
Метров через пятьдесят коридор уперся в металлическую стену, в неё была врезана новая массивная литая дверь. Талу вытащил очередную карточку и повторил процедуру. Судя по схеме, эта дверь и вела в "сектор специальных структур". Из-за неё дохнуло жарким, пахнущим озоном воздухом, и Талу невольно задержал дыхание...
За дверью вновь было темное пространство, такое просторное, что луч фонарика выхватывал только какие-то стальные углы. Запах озона наводил на бодрящую мысль о радиации в несколько тысяч рентген. Где-то в животе Талу противной волной всплеснулся страх, но, сжав зубы, он усилием воли задавил его. Знака радиации на двери не было, правду говоря, не было вообще ничего...
Выключателя здесь тоже не было — зато был здоровенный рубильник, и он с усилием повернул его. Над головой зашелестело, потом на стенах, ряд за рядом, начали вспыхивать длинные синеватые лампы. Талу невольно прижмурился, потом осторожно приоткрыл глаза.
И замер. Громадный, как заводской цех, сводчатый зал в первый миг показался ему пустым. По крайней мере пол его точно был пустым. Но со свода свисали здоровенные этажерчатые штуки, глянцево-белые, плотно набитые длинными штуками поменьше — зелеными, усеянными серебристыми пластинами. К ним тянулись серые кабели в руку толщиной. Всё это соединяли длинные глянцево-белые штанги или трубы, увенчанные толстыми блестящими кольцами. От них отходили другие штанги, тянувшиеся к ряду длиннющих изоляторов в стене.
Талу ошалело помотал головой. Он думал, что хорошо разбирается в технике — но никак не мог понять, что это. Длина изоляторов, на которых эти штуки висели, дала ему понять, что они находятся под невероятным, в миллионы вольт, наверное, напряжением. Запах озона, по крайней мере, стал понятен и Талу облегченно вздохнул: радиация ему точно не грозила. Но и подходить к этим странным штукам не хотелось. Судя по всему, они работали, а превратиться в кучку пепла на полу Талу как-то не тянуло.
Он вздохнул и ещё раз осмотрел зал. В дальней стене виднелись громадные ворота, но закрытые. Должно быть, через них эти штуки загружали внутрь — и Талу, вздохнув, пошел к ним. Вдоль стены, всё время глядя вверх. Дорога показалась ему очень длинной.
Ворота, однако, оказались заперты и непонятно было, как они открываются. Над ними в стену уходил толстый пучок отходящих от странных штук кабелей. Должно быть, там размещался распределительный щит или пульт управления или что-то ещё в этом роде — но добраться до него было, к сожалению, нельзя.
Ещё раз вздохнув, Талу потащился назад. Двери, которые он только что отпер, снова пришлось запирать. Во время этой процедуры он вдруг понял, что видел ту самую батарею сверхвысоковольтных конденсаторов, которая посылала смертоносные импульсы в затопленные верхние туннели, и собственный страх сразу стал очень глупым...
Вздохнув, он вернулся в освещенный зал. В этот раз ему определенно повезло — ходить пришлось недалеко. Но сейчас ему предстояло самое интересное, то есть, возвращение назад. Поскольку все выходы уже были заперты — им же самим — Талу оставалось лишь воспользоваться вентиляционными туннелями. Правду говоря, он не знал, сможет ли пролезть там, но вариантов оставалось не так много — разве что тут же застрелиться, но такой вариант Талу категорически не нравился.
Вздохнув, он неохотно оделся и пошел к четвертой, последней двери в этом колоссальном зале. Она, к его радости, оказалась не заперта, но вела в очередной темный коридор. Талу пришлось вновь включить фонарик. Миновав ещё одну дверь, он оказался в низком помещении, забитом древнего вида механизмами. Огромные зубчатые колеса, рычаги, шатуны, кронштейны — всё было неподвижным, ржавым, мертвым. Под светом фонарика темнота неслышно отступала, тени метались и сложно перекрещивались. Он не представлял, куда здесь идти и шел сейчас просто наугад. Ступеньки вниз — спустился, зияющий люк — обошел его, система зубчаток — взял правее, какие-то железные коромысла — повернул налево... Миновал частокол металлических опор, поднялся на какую-то платформу, налетел на столб, снова чуть не провалился в люк, споткнулся на ступеньках... Темнота сгущалась, издыхающий фонарик тлел уже красным, почти ничего не освещая. Талу ударился головой о трубу, зацепился карманом штанов за зубчатку, рванулся, сунулся в одну сторону, в другую... и, в почти полной уже темноте, по сквозняку почувствовал дыру внизу, на уровне колен. Это и было то, что ему нужно. Талу нагнулся, ругаясь, втиснулся туда. Лаз был тесным, спускался вниз. Ещё глубже. Но делать было нечего и он полез. Сначала пробирался на четвереньках, потом лег и пополз. Лаз был узкий, Маоней осознал, что тут уже не повернешься, не вылезешь обратно. И понял, что ползти на брюхе, независимо от обстоятельств, унизительно. Превращаешься в червяка или таракана.
Сквозняк, ободряя, всё время дул в лицо. Когда впереди забрезжил слабый свет. Талу пополз вдвое быстрее. Поворот в горизонталь, решетка...
Он легко вытолкнул её, выглянул... никого! Вылез, встал на четвереньки, поднялся на ноги. Осмотрелся. Судя по всему, его занесло в какой-то склад — у стен стояли ящики. Это как раз пришлось очень кстати — Талу навалился на один, закрыв им квадратную дыру. Ящик был здоровенный, но открытый и пустой — вряд ли кто-то захочет его двигать. Итак, с задачей скрыть следы бункера он справился. Оставалось лишь вернуться назад...
......................................................................................................
Склад был темный, но в проем открытой двери падал свет. Талу бодро направился к нему... и едва ли не нос к носу столкнулся с высоким, широкоплечим мужчиной в коричневой куртке. Должно быть, он устремился на шум сдвинутого Талу ящика — но замер на миг, не ожидая такой встречи. Талу шарахнулся назад, одновременно выхватывая пистолет. Он не знал, кто перед ним, но своих тут быть точно не могло, а значит...
— Кто ты? — требовательно спросил мужчина. Голос у него был глубокий и звучный, и Талу невольно представился.
— О, коллега... можно сказать, — мужчина вдруг улыбнулся, неприятно... — Я — Габриэль Наровни. Крепостной инженер. Бывший, разумеется. Что ты здесь делаешь? Впрочем, теперь это без разницы. Бросай оружие.
Талу навел пистолет в его живот. Он уже понимал, что имеет дело с мятежником... или с дезертиром.
— Отбери.
Габриэль засмеялся.
— Щенок! У тебя смелости не хватит выстрелить. Я... — он вдруг молча и стремительно бросился вперед.
Талу отвел ствол чуть в сторону и нажал на спуск. "СС" бабахнул, словно пушка, пуля прошла вскользь, рассекла левое предплечье Габриэля. Тот неожиданно высоко заверещал от боли, потом вообще упал на пол, зажимая рану.
Талу вздохнул. Он не ожидал, что всё кончится так быстро и легко. Но теперь он совсем не боялся Габриэля, кем бы он ни был — с раненой рукой тот не смог бы с ним справиться.
Покончив с наиболее насущным, он осмотрелся. Судя по всему, его занесло в сектор "С", то есть складской — длинный, просторный туннель, по обе стороны которого зияли одинаковые двери. Слева туннель упирался в глухую скалу, справа его запирали массивные броневые ворота.
— С-скотина, — прошипел Габриэль, всё ещё корчась на полу. — Файская гнида...
— А ты мурло мятежное, — ответил Талу. Ситуация определилась и ему стало почти весело. — Не хочешь рассказать что-нибудь, в зачет лагерного срока, а?
Габриэль то ли хрипло рассмеялся, то ли закашлял.
— Я из Корпуса Справедливости. Ты хоть знаешь, гнида, что это такое? Когда ты попадешь к нам в руки, ты будешь умолять о смерти! Очень, очень долго!
Талу как-то вдруг вспомнил о термоядерной бомбе в главной пирамиде Цитадели.
— Я увижу, как все вы сдохнете, — упрямо сказал он.
На самом деле Талу уже знал, что шансы на это равны нулю, но теперь он был уверен, что не попадет в руки этой банды безумцев живым. Оставшихся у него патронов действительно должно было хватить при его телосложении. Впрочем, думать об этом не хотелось.
— Как выбраться отсюда? — спросил он.
Габриэль — или как его там — не ответил, и тогда Талу от души пнул его ботинком в копчик.
— Как?!
— Панели у ворот... — простонал Габриэль. Несмотря на внушительный вид, героем он совершенно точно не был. Плюнув на него, Маоней подошел к воротам. Габриэль не соврал — по обе стороны их плит были панели с архаичными механическими замками, стрелками и рукоятками. Ворота можно было открыть, набрав код, но как раз его Талу не знал и сомневался, что Габриэль скажет ему его. Предполагалось, что эти ворота открыты...
Вздохнув, Талу сел у стены, проверяя пистолет. В магазине осталось шесть патронов, плюс один запасной магазин с семью, так что он, наконец, пересчитал уцелевшие в кармане. Ещё в Академии сержант Налу говорил ему: носишь ружьё — носи и пулю. Таких пуль у него, в общей сложности, осталось 27 — вполне достаточно, чтобы дорого продать свою жизнь. Впрочем, доводить до такого ему не хотелось и он вернулся к Габриэлю. Кровь из раны у того уже не текла, но рука то и дело вздрагивала.
— Что с тобой? — равнодушно спросил Талу.
— Ничего, — Габриэль невольно оскалился. — Это от боли. Попробуй прострелить себе руку — сам поймешь. Пистолет — очень мерзкая вещь... особенно, если стреляет в тебя.
