— Будут недовольные, — тихо прошелестел голос кардинала.
— Разумеется, — хмыкнул адмирал Барстер. — Возможно, придется применить силу. Потом они же нам и спасибо скажут.
— Я не закончил, — Деев был мрачен. — Шестнадцать световых лет от Ширы... ближайшая звезда. Три планеты.
— Ар'краас'та, — с некоторой натугой выговорил адмирал. — Мы называем ее Арта.
— Она самая... Догмата Крааса. Две планеты из трех обитаемы. Арта-два можно в расчет не принимать, там краасов немного, пару тысяч всего. Они еще не вышли в дальний космос, а копировать нашу технику не хотят. Им, видите ли, религия не позволяет, — с этими словами Деев бросил короткий, но достаточно выразительный взгляд в сторону кардинала, но тот спокойно сидел, опустив веки, и, вроде бы, даже дремал. Хотя Деев знал, что старик непостижимым образом даже с закрытыми глазами воспринимает все, что происходит в комнате. В том числе, и этот косой взгляд. — Мда... так вот, Арта-три, это четыре миллиарда чело... краасов.
— И они являются давними партнерами Земли, — вставил Президент. Впрочем, всем это было и без того известно.
— Сколько у них времени? — не открывая глаз, прошептал кардинал.
— Не более десяти месяцев. Они обречены.
Слова академика прозвучали сухо, и, в то же время, с некоторой странной ноткой торжественности. Как приговор.
— Я не понял... — Чесс поднялся с кресла, и нервно стал расхаживать по комнате. — Край аномалии движется быстрее света?
— Собственно, вот сейчас мы как раз и подобрались к сути того, ради чего я просил о встрече, — Деев медленно оглядел всех присутствующих, словно решая, стоит ли сообщать им все до конца. — Нам удалось, хотя и очень приблизительно, установить, что представляют собой аномалии. А что касается вашего вопроса... дело в том, что аномалии вообще не двигаются.
Несколько минут в комнате было тихо. Все-таки было у Деева некоторое стремление к театральным эффектам. Теперь, по закону жанра, должен был прозвучать вопрос. И он, разумеется, прозвучал.
— Поясните, пожалуйста.
— Разумеется. Так вот, аномалия — это не какая-то субстанция, которую можно потрогать, которую можно как-либо измерить. Аномалия — это область пространства, в которой действуют законы, отличающиеся от законов нашей вселенной. Причем, эти чуждые нам законы изменчивы. Внутри аномалий, насколько нам удалось установить, постоянно меняется все, от базовых констант, до... ну, я даже не могу толком объяснить это, не пускаясь в научные, как бы выразился уважаемый флагман-адмирал, дебри. Да это и неважно. Суть в том, что аномалия расширяется не за счет движения, а за счет того, что начинают изменяться законы в нашем пространстве. Позволю себе привести аналогию. У меня такое ощущение, что где-то открыли ворота, и оттуда в наш мир вырвалось нечто, нематериальное, неосязаемое. Но оно может воздействовать на наш мир, превращая его в свое подобие. В хаос. И этот хаос оказывает воздействие на все... несколько звезд, находящихся внутри аномалии, потеряли стабильность. До взрыва далеко, но он неизбежен... хотя нет, он неизбежен, если дальнейшее течение событий будет подчиняться известным нам правилам. Но внутри аномалии правила имеют тенденцию, как я уже говорил, хаотично меняться.
Он замолчал, и в этой вдруг образовавшейся тишине вдруг отчетливо прозвучали тихие, как шелест старых книжных страниц, слова кардинала.
— Воинство Сатаны... вот что это такое.
Некоторое время все озадаченно смотрели на его преосвященство. Тот, впрочем, не стал затягивать паузу.
— Недавно ко мне обратился один из наших служителей. Не слишком высокого ранга... он числится вольнодумцем и, временами, даже богохульником. А такие, знаете ли, либо занимают высокие посты, либо остаются в безвестности. Мда... так вот, этот священник, отец Браун, раскопал в архивах Ватикана весьма занятный документ. Это своего рода пророчество... в нем говорится о том, что люди, возгордившись, захотят слишком многого, и попытаются стать вездесущими, подобно самому Всевышнему. Автор этих записей говорит об этом довольно завуалировано, но из его иносказаний можно сделать вывод, что речь идет о, простите великодушно, последних проектах Корпорации Азервейс.
— Вы следите за такими вещами, ваше преосвященство? — словно бы равнодушно поинтересовался Чесс, однако внутри у него все похолодело.
Разумеется, научное открытие трудно игнорировать. Иногда интересы государства могут заставить ученых замолчать. На какое-то время. Но вряд ли что-то способно нанести по открытию удар более сильный, чем объявленный Церковью крестовый поход. Кардинал еще только начал говорить, но Чесс уже чувствовал в его словах угрозу. В первую очередь, угрозу своей Корпорации.
Церковь уже пыталась кое-что "закрыть". Сначала производство киборгов, затем — выращивание андроидов. Но если Ватикан возьмется за дело основательно... Чесс почувствовал, как по коже пробежала волна холода.
— Я за многим слежу, — снисходительно заметил кардинал. — Церковь умеет держать глаза открытыми. Мда... так вот, из этого гм... пророчества следует, что бездумные, преисполненные гордыни поступки людей позволят Сатане открыть врата в этот мир, и впустить в него свое темное воинство. Признаться, в первый момент я воспринял эти "откровения" как болезненный бред душевнобольного. Однако, в свете последних событий... В наш мир и в самом деле вторглись иные законы. И, думаю, источником их и в самом деле были ваши проекты.
— Не берусь подтверждать или опровергать ваши слова, Ваше преосвященство, — встрял академик Деев, — но все пять известных нам Аномалий появились после этих так до конца и не исследованных нападений. Имеющиеся у нас записи...
— Да, я знаю, — с легким оттенком нетерпения, кивнул кардинал. — Чудовища, с клыками... Они, как бы там ни было, состоят из плоти и крови. Вряд ли пророчество говорит о них. Когда враг материален, с ним можно бороться. А вот борьба с иными законами, весьма вероятно, обречена на провал. Но я не закончил. Рукопись сильно повреждена временем. Я бы даже сказал, что время обошлось с ней совершенно безжалостно. Потеряны не просто фрагменты — целые страницы манускрипта находятся в таком состоянии, что все усилия экспертов по восстановлению первоначального текста оказались тщетными. А комментарии... их немного, и они написаны с определенной предвзятостью. И все же, удалось разобрать несколько строк. В них говорится о каких-то Стражах... именно так, с большой буквы. Я не уверен, что речь идет о людях, или иных подобных им созданиях, может, это не более чем аллегория. Эти Стражи, якобы, охраняют мир от... от чего, непонятно. Я думаю, речь идет как раз о том, что происходит сейчас на наших глазах.
Президент покачал головой.
— Интересно. Если верить во всю эту чушь... простите, ваше Преосвященство, но я никогда не относился с доверием к бредням разного рода пророков, но если принять на веру то, что вы нам поведали... стало быть, наши беды просто закончатся сами по себе. Вмешается этот... как его... Страж, и наведет, так сказать, порядок?
— Увы, нет, — скорбно вздохнул кардинал. — Собственно, в манускрипте о Стражах говорится немногое, но удалось разобрать еще, что Стражи погибли. Что-то убило их, и мир остался без защитников. И вот еще... мне, когда я просматривал эти строки, показалось вдруг, что речь идет совсем не о нашем мире.
— Ясно, — губы адмирала исказила презрительная ухмылка. — Как всегда, Бог все видит, но вмешиваться не станет. Стало быть, решение наших трудностей в наших же руках. Ничто не меняется под этим небом... Хотя нет, кое-что меняется, и весьма радикально. Только вот, не то, что надо.
— Если станции Корпорации Азервейс имеют отношения к появлению Аномалий, а лично я не вижу явных нестыковок в этой теории, то, может, уничтожение этих... зараженных станций сможет способствовать исчезновению, или, хотя бы, приостановлению роста Аномалий, — высказал предположение Деев.
— Это мирные исследовательские комплексы, — пожал плечами Чесс. — У них нет системы самоликвидации.
— Я говорил не об этом, — усмехнулся академик. — Мне кажется, станции необходимо уничтожить. Силами Флота.
— Флот способен справиться с любой боевой задачей, — чуть напыщенно ответил флагман-адмирал.
Деев хотел тут же что-то сказать, но его прервал голос кардинала.
— Боюсь, вы не учитываете очевидного. Ваши корабли, скорее всего, теперь не смогут даже приблизиться к станциям.
Некоторое время адмирал молчал. Затем, упрямо выпятив подбородок, заявил:
— Приблизиться — смогут. А вернуться... если это возможно в принципе, мы это сделаем.
Третий Флот Федерации дрейфовал на орбите безымянной звезды, известной лишь узкому кругу специалистов по длинному коду из справочника обследованных, но совершенно бесперспективных систем. Вернее, флот несся по этой орбите с огромной скоростью, достаточной для гиперпространственного перехода, но расстояние до светила было достаточно велико, чтобы не создавать препятствий в работе двигателей, планет в этой системе не было, и потому скорость можно было оценить только на основании показателей приборов. А звезды в обзорных экранах все время оставались неподвижными. Конечно, уйти в прыжок можно было бы хоть прямо из Солнечной системы, но сейчас во главу угла ставилась точность расчетов, а потому Барстер решил перед заключительным маневром подобраться к границе аномалии как можно ближе. В этом решении был определенный смысл — чем меньше расстояние прыжка, тем выше точность.
Один тяжелый линкор, шесть крейсеров огневой поддержки, двадцать пять эсминцев и корветов. Сила, способная превратить поверхность планеты в ад — и вся она была направлена против одной крошечной станции, невооруженной, не имеющей никаких оборонительных систем, кроме стандартных противометеоритных полей. Вполне вероятно, что, достигнув цели, корабли вообще не найдут станции. Так же как и спутники Сатурна, подчиняясь свистопляске законов чужого пространства, она могла сойти с орбиты, рухнуть в недра звезды... взорваться, испариться, развалиться на куски — возможно было все.
Этот рейд был необычен еще и тем, что в него пошли только добровольцы — флагман-адмирал прямо сказал офицерам и экипажу, что шансы на возвращение близки к нулю. Около сотни рядовых пожелали покинуть корабли — они знали, что независимо от того, успешно или неуспешно завершится экспедиция, сами они навеки попадут в черные списки, и уже никогда не ступят на палубы боевых кораблей. Что ж, они выбрали жизнь — какой бы она ни была.
Флагман-адмирал Барстер находился на мостике линкора "Невада", когда пришел сигнал от расчетчиков. Траектория прыжка была выверена с точностью, обычно применяемой разве что при проведении экспериментальных полетов.
В обычном режиме корабль набирал крейсерскую скорость, уходя на достаточное расстояние от населенных планет, после чего совершал прыжок, и начинал гасить скорость, подбираясь к планете назначения. Этот цикл занимал пять суток. Для сверхмощных двигателей боевых кораблей этот срок обычно удавалось существенно сократить. Но два основных правила — скорость и удаление от обитаемых или перспективных планет на безопасное расстояние — были законом.
И теперь трем эсминцам предстояло выполнить прыжок, который завершится у самой станции, некогда принадлежавшей Корпорации "Азервейс". Вынырнув из гипера, эсминцы должны сделать залп — и уходить, уходить как можно быстрее. И надеяться, что чужое пространство позволит им бежать, не уничтожит, не развеет в пыль взрывом реактора или не превратит в безжизненную, лишенную энергии железную банку, обрекая людей на медленную смерть от нехватки воздуха.
— Флагман-адмирал! С "Быстрого" сообщают о готовности к прыжку, — доложил вахтенный офицер.
Барстер кивнул. Предстоящая операция нравилась ему все меньше и меньше... он чувствовал, что упустил что-то важное. Весь многолетний опыт флотоводца прямо-таки кричал о том, что решение должно быть иным.
— "Отважный" докладывает о готовности.
Еще один кивок. Флагман-адмирал поморщился. Мысль, казалось бы, уже оформившаяся, куда-то исчезла, спугнутая резким голосом диспетчера. Теперь придется отлавливать ее снова.
— "Могиканин" завершил расчеты. Готов к старту.
— Быстро они управились, — пробормотал Барстер.
Он уже готов был дать команду на старт, отправив тем самым три корабля и почти шесть десятков человек на верную гибель, но удержался. Флагман-адмирал привык доверять интуиции. Ей он был, по крайней мере, дважды обязан жизнью — наверное, это было достаточным основанием для доверия. И сейчас интуиция говорила ему, что он делает ошибку.
— Отставить старт, — бросил он вахтенному. — Перепроверить расчеты...
— Расчеты проверены дважды, — начал было офицер, но Барстер резко прервал его.
— Значит, пусть проверят их в третий раз. А надо будет, то и в четвертый. Исполняйте.
И адмирал вновь погрузился в раздумья.
Часы отсчитывали минуту за минутой, но ничего не менялось. Все так же молча сидел в кресле адмирал, все так же вполголоса переговаривались друг с другом офицеры. Все разговоры были о том, удастся ли вернуться эсминцам. Большинство склонялось к выводу, что вряд ли. За последний месяц флот потерял четыре корабля, каждый из которых был куда мощнее крошечных эсминцев, предназначенных для нанесения быстрых точечных ударов — но уж никак не для серьезного боя. Их защитные поля...
Флагман-адмирал открыл глаза, и с силой сжал подлокотники кресла. Упрямая мысль все-таки попалась, и теперь билась в сознании, словно птица в клетке, желая немедленно вырваться на волю.
Он повернулся к вахтенному, готовому принять команду и передать ее дальше, тем, кого все здесь уже считали смертниками. Только слова адмирала оказались для офицера неожиданными.
— Эсминцам — отбой готовности. Детальные данные по всем погибшим кораблям — на мой монитор.
— По погибшим кораблям Флота, флагман-адмирал? — изо всех сил стараясь скрыть изумление, уточнил вахтенный.
— Нет, офицер, по всем кораблям, погибшим в районе Аномалий. И немедленно. Да, еще, информацию дайте на монитор в капитанской рубке. Найдите Ченслера, Дарьялова и Бойза, пусть немедленно идут туда, — флагман-адмирал встал с кресла. — Всем кораблям, желтый режим. До особого распоряжения.
Привычно печатая шаг, он покинул мостик, направившись в капитанскую рубку — второе по значению место на борту линкора, с которого, при необходимости, можно было управлять кораблем, как и с мостика.
Вахтенный проводил его взглядом, и пожал плечами. Видимо, стар становится флагман-адмирал, если не может принять уже заранее просчитанное и обсужденное решение. Что ж, приказ есть приказ. Он передал на корабли сопровождение команду о переходе на желтый режим готовности, отменявшую действующий "красный" — то есть, боевой. И начал поиски в недрах корабля трех эффект-аналитиков Штаба. Сделать это было не слишком сложно, учитывая тот факт, что красная готовность действовала еще несколько секунд назад, все офицеры находятся на местах, отведенных им по боевому расписанию.
