Дьюп покачал головой, и я понял, что ему тоже тяжело вступать на зыбкую почву идей, которые мы понимаем пока лишь намеками.
— Виллим, что ты молчишь? Ты больше нашего имел дело с эйнитами? — спросил лорд Джастин. — Бросай уже издеваться над собой! Какая нам от этого польза?
Мерис поднял голову, и взгляд его заскользил, не касаясь наших лиц.
— Я не знаю, — выдавил он. И хотел снова уйти от нас туда, где был, но я зацепил его. Все-таки он меня раздражал.
— Генерал Мерис, я хочу знать, кого я похоронил вместо Колина!
Мерис намеревался огрызнуться, но посмотрел на Дьюпа и, сжав зубы, уставился в стену.
Однако никто не собирался помогать ему объясняться со мной.
— Андроида ты похоронил, — выдавил генерал, сквозь зубы. — Мы его долго готовили, красавчика, а тут вдруг случай подвернулся.
— А зачем ты мне тогда отдал дневник? — спросил я о том, к чему мои мысли уже несколько раз сами собой сползали сегодня.
— Какой дневник? — удивился Дьюп.
— Тетрадь, которую ты оставил в сейфе, — огрызнулся Мерис, помрачнев еще больше. — Я думал, он догадается, когда дочитает. Поймет, что ты уехал совсем в другое место, а не в то, куда мы тебя тут 'отправили'. Я же не предполагал, что он такой тупой.
— Я не дочитал, — сказал я. — Мне все время мешало что-то. Возможно, дневники, действительно, нельзя читать при живых... Колин, я должен вернуть тебе тетрадь.
— Пусть остается у тебя, — покачал головой Дьюп. — Положи в сейф. Рано или поздно этот мир все равно от меня избавится. А если мне нужно будет что-то сказать, я просто начну новую. Виллим, обними Анджея, и чтобы я больше об этой истории не слышал. Мы сделали то, что сделали. Были бы другими, сделали бы иначе. Ну?
Мерис встал первым. Дьюп был его непосредственным начальником, а генерал так и не научился не подчиняться приказам. Но и я отчего-то больше не мог на него злиться.
От Мериса пахло застарелым табачным дымом, он оказался даже более худощавым, чем выглядел — под кителем прощупывалась основательная защита. Кости и провода...
— Как я понял, на какое-то время Колин остается 'лордом Михалом', — вернул нас на землю лорд Джастин. — На какое?
— Пока у отца борода не отрастет. Я бы не хотел закончить жизнь 'лордом', — усмехнулся Дьюп. И кивнул нам обоим: 'Сели и забыли'. — Я был вынужден лишить его этого сокровища, чтобы он так в глаза не бросался. Надеюсь, постепенно и в голове у него прояснится. Пока отец опасности для нас не представляет. Твой человек, Анджей, сделал с ним что-то, чего я не понимаю, каким-то образом 'разрядил' на себя. Он живой?
Я кивнул.
— Хорошо, — подвел итог лорд Джастин. — Значит, дальнейшую линию поведения мы обсудим, когда корабли Локьё отойдут к прежним рубежам. Тогда каждый из нас, я полагаю, определится с мнением, какие дыры нужно затыкать здесь и куда двигаться дальше. Виллим, твоей вселенской скорби отвожу два дня. Девушку надо лечить, а не впадать в коллективную кому. Нас много, что-нибудь да придумаем.
Комкрыла поднялся с явным облегчением:
— В следующий раз жду всех у себя.
— Годится, — кивнул лорд Джастин.
Мерис тоже встал. Не знаю, улучшилось ли у него настроение, но взгляд, кажется, стал более осмысленным. Я тоже считал, что прежде, чем хоронить Влану, нужно сначала подумать головой и поработать руками.
Мы прощались в дверях. Они уходили, а я оставался.
— Я тоже останусь, — сказал Дьюп. — Нам с Анджеем нужно поговорить.
— А спать тебе не нужно? — обернулся в дверях лорд Джастин.
— Нам нужно поговорить, — повторил Дьюп тоном, не допускающим возражений, и сердце у меня остановилось.
— Хорошо, — я сел на освободившуюся кушетку и взял Влану за руку.
Колин закрыл дверь. Похоже, история повторялась. Как там? Первый раз, как трагедия, второй — как фарс? Только бы не свихнуться уже ото всех этих 'фарсов'...
Дьюп молчал, но я молчать уже не мог.
— Ты хочешь сказать, что тебе опять нужно нестись куда-то сломя голову? — спросил я тихо, стараясь не выпускать эмоции из грудной клетки, где они метались и прыгали на ребра, как на решетку. — Прямо сейчас?
— Прости меня, — сказал Дьюп. — Я не должен был так поступать. Ты сам имел право выбрать, лететь со мной или остаться.
Я смотрел и не понимал, что он хочет этим сказать.
— Я поступил, как...
Взгляд Дьюпа был тяжелым, но спокойным. Нет, похоже, на этот раз мой друг никуда не собирался. Надолго ли?
— Что в нашей профессии бывает долгим? — повел он плечами.
— Колин, я не хочу больше воевать. Я устал. Я не могу..! — и замолчал. Разве можно так орать, когда рядом Вланка.
— Понимаю, — сказал он. — Я тоже иногда не могу. Но я умею воевать. И ты умеешь. Так или иначе, но с войной в этой части сектора мы справились. Хочешь сказать, что сможешь сидеть на планете, читая в сети, как попусту гибнут те, кто не умеет?
Я покачал головой.
— Значит — это пройдет. Не до конца, но...
Я кивнул через силу.
— Я найду эйнитов, — пообещал Дьюп. — Лучше них в этом никто не разбирается. Ее мозг реагирует, просто мы с тобой ничего не умеем.
— Ты писал, что... Я прочел это, извини. Что у тебя тоже мог быть ребенок?
— Мог. Чем черт не шутит. Вот заодно и узнаю.
— Слушай, а что такое, в конце концов, этот 'черт'?
— Черт? — Дьюп задумался. — Скорее всего, какое-то земное божество. Очень древнее. Время от времени — люди меняют богов, и превращают имена старых в ругательства. Вот и черт, наверное, такой полузабытый бог. Мы очень многое забываем, Анджей. Так много, что сразу и не поймешь, 'какие раны скрывает снег. Но весна рано или поздно приходит. И... — он улыбнулся. — Мы — вспоминаем'.
Смешно, но этот отрывок из старинной экзотианской баллады я тоже помнил.
'Течет темная река времени. Мы входим в нее и теряем друг друга. Гладь воды безразлична, как наши мысли. Но чувства — сродни течению темной реки. И мы все равно обретаем больше, чем было потеряно'.
Иногда мне говорят те, кто знает меня плохо: тебе повезло, у тебя есть друзья. Если бы они знали, какой ценой мне эти друзья достались.
Ну, вот и все, пожалуй.
Эту историю ты не прочтешь в дэпах, там написано по-другому. Вот потому я и решил набросать кое-что для памяти. Иногда это бывает полезно — узнать, что было на самом деле. Вдруг хотя бы тогда случившееся не повторится. Сколько же можно нам ходить по кругу из собственных идиотских поступков.
Впрочем — пути каждый выбирает сам. И ты тоже когда-нибудь выберешь. Как и я свои — выбрал.
Капитан Агжей Верен
Аннхелл, 2 273 год от Начала колонизации
