Не добившись быстрого успеха от атаки с фронта, не снижая накала атак, кавалеристы постепенно стали охватывать фланги неуступчивого каре, но пехотные ряды продолжали держаться, опасливо прогибаясь в некоторых местах.
Оправдывая свою грозную славу непобедимых всадников, туркмены продолжали наседать на ряды персов, твердо веря в свою скорую победу. Неся ощутимые потери в людях, они упорно теснили вражескую пехоту, демонстрируя чудеса сабельной атаки.
Для полной победы над персами, кочевникам не хватило всего ничего, несколько минут боя, которые оказались на вес золота. Пока передние ряды каре самоотверженно гибли под клинками детей песка, задние успели перезарядить ружья и по команде офицеров открыли огонь. Его последствия оказались столь губительными для туркменов, что уже после третьего залпа, они отхлынули прочь от каре, оставив неприятелю тела своих павших воинов.
Конечно, туркменские джигиты не были бы самими собой, если бы не притащили в Герат на арканах нескольких пленных, но больше атаковать врагов они не посмели. Получив передышку, персы быстро перестроили свои поредевшие ряды и, выставив вперед ружья, стали ждать новой атаки, которой к их огромной радости не последовало. Прогарцевав еще некоторое время в опасной близи от неприятельского строя, обменявшись несколькими пистолетными выстрелами, туркмены благоразумно отошли, не желая более испытать судьбу.
Неожиданная стойкость персидской пехоты объяснялась присутствие в её рядах русских инструкторов. Именно они в самый трудный и опасный момент сражения полностью взяли на себя командование. Под их умелым руководством, персидские сарбазы не были обращены в бегство а, сомкнув ряды, дали отпор врагу.
Подошедший вместе с главными силами персов генерал Евдокимов, поздравил капитанов Серебрякова и Шехворостова с благополучным дебютом. Начало было действительно неплохим. При девятнадцати убитых и пятидесяти шести раненых со стороны персов, тела сорока двух кочевников лежали на земле перед строем каре.
Прибыв на место, Евдокимов сразу приступил к рекогносцировке крепости, которая была довольно крепким орешком. Построенная по всем правилам фортификационного искусства прошлого века, она располагалась на земляном холме, окруженная массивными глинобитными стенами и широкими рвами. Все подступы к стенам Герата хорошо простреливались и потому любая атака была очень губительна для нападавших.
Укрывшись за крепкими стенами, афганцы с огромным нетерпением ждали скорого штурма врага, однако его не последовало ни в этот, ни на следующий день, ни даже в последующие дни. По достоинству, оценив сильные стороны крепости, Евдокимов приказал начать рыть параллели и устанавливать осадные батареи. Укрепления строились очень тщательно, сразу в нескольких местах и главным образом против городских ворот через которые афганцы обычно предпринимали свои дерзкие вылазки.
Вскоре, основательно прикрытые рядами траншей, осадные батареи открыли огонь по стенам крепости, причинив при этом незначительный ущерб. Персидские ядра и бомбы только согнали со стен излишне любопытных горожан, но не воинские караулы, продолжавшие внимательно следить за каждым шагом врага.
Прогрохотав несколько часов кряду, пушки персов успокоились, поскольку свой главный удар русский генерал собирался наносить не ими. Трезво оценивая силы, имевшиеся в его распоряжении, Евдокимов решил применить для взятия крепости русскую излюбленную тактику, минный подкоп.
Посовещавшись вместе с подполковником Рубцовым и инженер-капитаном Яблочковым, он пришел к мнению, что наиболее благоприятное место для штурма является юго-западный угол крепости. Утвердившись в своем решении, Евдокимов в ста метрах от выбранного места штурма приказал соорудить люнет, откуда специально выделенные из войска тысяча двести солдат под руководством инженер-капитана стали прокладывать минную галерею.
Одновременно с этим, напротив юго-восточного угла крепости, стали возводить линию параллели и анфиладных батарей, куда были переданы пушки с самыми крупными калибрами, с помощью которых предстояло брешировать стены Герата. Русские дали этой батарее название 'Громогласная'.
Все работы велись в основном ночью, так как днем афганцы свободно обстреливали персидские позиции со стен крепости. Подобная тактика осады была в новинку, как для афганцев, так и для персов, предпочитавших находиться вне зоны возможного обстрела.
Приготовления персов не ускользнули от внимания Ахмат-шаха, который после нескольких дней ожидания штурма предпринял вылазку для срыва осадных работ. Вылазка была направлена против траншей и двух батарей расположившихся перед главными городскими воротами. Ориентируясь на прежнюю тактику персов, Ахмат-шах решил, что именно отсюда будет нанесен главный удар.
Темной ночью ворота Герата распахнулись, и три с половиной тысячи отборных солдат под командованием сердара Абдурахмана устремились на врага. Нападение афганцев хотя и ожидалось, но оказалось полной неожиданностью. Часовые слишком поздно заметили в слабом свете луны темную толпу бегущих людей. Огонь, открытый занимавшими траншеи солдатами был не точен и суетлив, отчего большинство пуль прошло над головами афганцев, не причинив им особого вреда.
Пушкари успели дать по наступавшим воинам залп картечи, но это не смогло остановить их стремительный бег. С громким победным визгом они ворвались в траншеи и батарею в предвкушении скорой победы. Она действительно была как никогда близка, однако, на беду афганцев русский генерал от своих лазутчиков узнал о готовившейся вылазке и потому держал главные силы в полной боевой готовности. Как только ночную тьму прорезали выстрелы орудий и пронзительные крики афганцев, Евдокимов немедленно двинулся на выручку своих пушек.
Афганцы уже большой частью перебили засевших в траншеях солдат и начали увозить в крепость пушки, как с тыла на них обрушились свежие силы персов. Хорошо зная порядки в персидском лагере, они думали, что их враги спят и у них есть хорошая фора во времени.
Бой разгорелся с новой силой, но теперь удача отвернулась от афганцев. Уверенный в успехе вылазки, Ахмат-шах не приготовил подкрепление и ничем не мог помочь храбрым воинам сердара Абдурахмана. Им пришлось в одиночку встретиться с превосходившим их по численности врагом.
Выстроившись в каре, персы сначала дали залп из ружей, а затем сошлись с противником в рукопашной. На этот раз огонь был куда более эффективным, чем раньше и многие из нападавших получили ранения или были убиты. Однако вопреки ожиданию Евдокимова, афганцы не дрогнули, а сами бросились на врага, потрясая саблями и кинжалами.
Каждую пушку, каждую траншею персам приходилось отбивать у врагов. Все русские офицеры вместе с Евдокимовым находились в передних рядах, подбадривая дерущихся персов своим видом и уверенностью. В этом бою смертельное ранение получил капитан Шехворостов и был серьезно ранен штабс-капитан Жуков.
На самого генерала Евдокимова напал любимец Ахмат-шаха, Гасан-бей. Высокого роста и богатырского телосложения он безжалостно рубил своей огромной саблей направо и налево, совершенно не обращая внимания на полученные ранения. Зарубив одного из персидских телохранителей русского генерала, Гасан-бей устремился на самого Евдокимова, яростно потрясая окровавленным клинком. Многие из персов замерли от страха, охватившего их от столь ужасной картины, но ни один мускул не дрогнул на лице Евдокимова. Подпустив воина к себе поближе, он хладнокровно всадил противнику пулю точно в правый глаз. Не дойдя до Евдокимова трех шагов, афганец рухнул как подкошенный к ногам победителя, и из его простреленного глаза на землю хлынула густая струя алой крови. С этого дня среди персов и афганцев за Евдокимовым прочно закрепилось прозвище 'кровавый глаз'.
Гибель славного воина Гасан-бея стала для афганцев своеобразным сигналом к отступлению. Медленно, сохраняя строй, они отошли под защиту стен, и никто не решился их преследовать. Возвращение в Герат было встречено громогласными криками радости и стрельбой в воздух.
В эту ночь афганцы по праву праздновали свой успех. Их трофеями стали три орудия, которые они успели увезти в крепость и почти двести человек убитыми и столько же ранеными у противника, тогда как у них самих было убито чуть больше сорока человек.
Видя, что настроение осажденного гарнизона взлетело до небес от радости, а у персов уверенность в успехе поникла, на следующий день Евдокимов решил предпринять ответные действия. Едва только в стане персов закончился утренний молебен, как на стены Герата обрушились орудия 'Громогласной' батареи. Владимир Алексеевич не собирался раньше времени раскрывать её секрет, но обстоятельства заставили генерала выложить свой козырь раньше времени.
Без всякого перерыва батарея громыхала огнем все утро и обед. Молчание наступило только к вечеру, когда одна из противостоявших им башен частично обвалилась, и в двух местах десяти метровой крепостной стены появились большие проломы. Кроме этого были основательно снесены защитные зубцы стен и разрушено множество амбразур, из которых афганцы вели ответный огонь по 'Громогласной' батарее.
К концу дня настроение обеих сторон диаметрально изменилось. Теперь персы ликовали, а запертые в Герате афганцы убедились, что им достался сильный и опасный соперник, который не собирался отступать. Ахмат-шах срочно отправил в Кабул донесение, прося прислать крепости подкрепление, лучше всего английских сипаев.
Обратившись к султану за помощью, Ахмат-шах совершенно не собирался сидеть сложа руки в ожидании её прихода. Через два дня после обстрела он решил вновь испытать воинское счастье и предпринял новую вылазку.
Теперь он направил свой главный удар на 'Громогласную' батарею, правильно разглядев в ней для себя главную опасность. На это раз славный полководец послал в бой шесть тысяч человек, вновь во главе с сердаром Абдурахманом. Одновременно с противоположной стороны крепости, для отвлечения внимания врага, должны были совершить вылазку горячие сыны песка.
Было десять вечера, когда, скрытно выйдя из крепости, афганцы сначала спустились в ров, а затем бросились в атаку на батарею и прикрывавшие её траншеи. Неудержимой лавиной катила черная людская масса навстречу своей смерти или победы. С трепетом и надеждой бились сердца храбрых воинов, но они не знали, что их судьба предрешена.
Выложив свой один из главных козырей, генерал Евдокимов приложил максимум усилий для безопасности 'Громогласной' батареи. Хорошо изучив повадки своего противника, он нисколько не сомневался, что в самое ближайшее время Ахмат-шах обязательно предпримет новую вылазку против столь опасной для себя батареи.
Согласно приказу генерала, с вечера пушкари заряжали орудия только картечью на случай внезапной атаки. Так же категорически запрещалось спать заступившей в траншеи дежурной смене и требовалось держать наготове ружья.
Однако как не ждали в примыкавших к батарее траншеях, часовые вновь поздно заметили появление врага, что впрочем, не помешало защитниками 'Громогласной' встретить его во все оружии. Дружные залпы картечи буквально разорвали передние ряды неистово бегущих в атаку афганцев, а ружейный огонь добивал тех, кому посчастливилось уцелеть.
Открой персидские воины свой огонь чуть раньше, и очень может быть, что противник не смог бы добежать до их окопов. Однако часовые промедлили с объявлением тревоги, и потому воины Ахмат-шаха, устлав темный песок телами своих погибших и раненых, сумели прорваться к линии персидских траншей. Мгновения и вот они уже сошлись с солдатами шаха в рукопашной схватке.
Вместе с солдатами Абдурахмана, в вылазке принимали участие женщины и подростки, надеявшиеся поживиться богатыми трофеями в стане противника. Когда завязался бой, они приняли в нем участие наравне с мужчинами. Ножом, камнем, руками и даже зубами они пытались победить в схватке с персами.
Бой за параллели и редуты носил яростный, но очень затяжной характер. Через линию траншей и укреплений к пушкам смогла прорваться только малая часть афганцев. Засевшие в окопах персы не выказали трусости, и смело вступили в бой с превосходящим их по силам врагом, не желая уступать ему ни в чем.
С первыми выстрелами, которые разорвали темный покровом ночи, в действие пришел весь персидский лагерь. Забили барабаны, пронзительно завыли тревожные трубы глашатых. Солдаты стали торопливо выбегать из своих палаток и строиться возле своих бунчуков.
Отправляя своих солдат в набег, Ахмат-шах вновь жестоко просчитался в оценке мобильности и готовности воинов противника. Прошедшие хорошую выучку у русских офицеров, персы смогли выступить гораздо быстрее, чем на то рассчитывал комендант Герата. Воинские соединения во главе с генералом Евдокимовым уже подходили к атакованной батарее, когда на сцене появились туркменские кавалеристы.
Покинув город с противоположной стороны, они вначале атаковали караульные посты персов, а затем, используя скорость своих коней, легко миновали осадные параллели, выставленные Евдокимовым против крепостных ворот.
Оставив за спиной кричащего противника, дети песка быстро перестроились и развернули головы своих коней в сторону персидского лагеря, главной цели их атаки. Задумка Ахмат-шаха была великолепна. Одновременная атака батареи противника и его лагеря давала афганцам твердую гарантию того, что персы не смогут послать пушкарям подкрепление в самый нужный момент.
Приближение к персидскому лагерю большого отряда вражеской кавалерии вызвало в нем большой переполох. Казим-бек собирался посылать гонца, с требованием вернуть ушедших с Евдокимовым солдат, но находившийся в лагере полковник Щепотник решительными действиями не только пресек панику, но и смог отразить нападение врага.
Согласно своему боевому расписанию он находился возле четырех ракетных станков, чьим огнем, в случае необходимости, он должен был поддержать или прикрыть действия генерала Евдокимова. Отправляясь в Персию, Владимир Алексеевич настоял на включении ракетных станков в число оружия необходимого ему для похода на Герат.
Расчеты генерала на эффективность столь необычного для Востока вида оружия полностью оправдались. Как только развернутые по команде полковника ракетные станки дали залп, в рядах скачущих во весь опор туркмен началась паника. Летящие в их сторону грохочущие и извергающие пламя снаряды на фоне темной ночи вызвали в их душах суеверный страх. С громкими криками 'Шайтан! Шайтан!' они проворно развернули коней и, не доезжая до лагеря, поскакали обратно. Яркие вспышки ракетных взрывов, обильно несущихся им в спину, окончательно отбили у туркмен желание сражаться этой ночью.
Между тем события вокруг 'Громогласной' развевались стремительно. Ведя подкрепление к атакованной батарее, Евдокимов применил маленькую хитрость, которая сослужила ему большую службу. Впереди войска он выдвинул специальную команду барабанщиков и трубачей, чьи громкие звуки были хорошо слышны в ночи и извещали борющихся о приближении отряда Евдокимова. Услышав треск барабанов и завывание труб, персы стали драться с удвоенной силой, а афганцы уже думали не о бое, а о том, что пришла пора, отходить.
