И вот в первый день мая 1941 года наконец-то произошло знаковое событие. Из немецкого посольства пришло сообщение, что правительство Советского Союза просит принять делегацию для установления дипломатических и торговых отношений. Как говорится, "клиент дозрел". Не прошло и года. Но Илларионов не стал изображать оскорбленную невинность и ответил согласием. Попросил лишь уточнить состав делегации и ее полномочия. Потому, что "просто поговорить" РСФСР уже не устраивало. В Москве это тоже хорошо понимали, поэтому учли старые ошибки, и постарались придать мероприятию максимальный вес. Делегацию возглавлял сам нарком иностранных дел Молотов, а это говорило о многом.
Пока вызванные на совещание премьер-министр Панкратов и министр иностранных дел Матвеева были заняты составлением списка вопросов и предложений к советской делегации, Илларионов еще раз подумал, как ему крупно повезло с ближайшими помощниками. Начальник штаба эскадры капитан первого ранга Панкратов, друг молодости, отъявленный прохиндей, на котором пробу негде ставить, выпивоха и бабник, оказался прекрасным премьер-министром, Экономика молодого государства работала, как надо, и доходы росли. Оторва Мурка из "спецов", то есть майор Кошкина, ставшая колонель Матвеевой, о которой с восхищением говорила вся Франция, оказалась незаменимой главой МИД. Она уже полностью пришла в себя после родов и снова превратилась в холеную и красивую бизнес-вумен, которая решала казалось бы неразрешимые вопросы. Умело сочетая метод кнута и пряника, нагнула всех местных арабских царьков, которые теперь даже не допускали мысли отказаться разговаривать о делах с женщиной. Европейские дипломаты тоже отмечали, что если за дело берется мадам Матвеева, то оно будет обязательно решено к взаимной выгоде. Даже японцы высказались в восторженном ключе и выразили надежду, что дружба между РСФСР и Японской империей будет только крепнуть. Единственный провал в работе МИД, если его вообще можно считать провалом, были США. Но Штаты даже не думали о равноправном партнерстве, видя в новом государстве на Ближнем Востоке вторую Панаму. Результат оказался плачевный. Никаких попыток договориться, умерив свои непомерные амбиции, американцы делать не стали. На что им тоже дали понять — не очень-то и хотелось. В данный момент отношения между США и РСФСР отсутствовали от слова совсем, и не было никаких намеков на то, что в обозримом будущем ситуация изменится.
Наконец обсуждение предварительного варианта закончилось, и Матвеева представила список вопросов.
— Вот, что нужно согласовать в самом начале. Установление дипломатических отношений на уровне Чрезвычайных и Полномочных Послов, открытие торговых представительств СССР у нас в стране, и открытие наших торговых представительств в СССР. Без этого говорить о чем-то другом нет смысла. Сталину сразу надо дать понять, что роль бедных родственников нас не устраивает.
— Это понятно, Вера Ивановна. По экономическим вопросам я уже посмотрел. В принципе, согласен. А если Сталин начнет нас склонять к участию в переделе Европы? Не знаю, насколько врали наши псевдоисторики о планах Сталина самому напасть на Третий Рейх в превентивных целях, но полностью исключать такую возможность мы не можем. Кто знает, что этому лучшему другу физкультурников в голову взбредет. О нападении на Германию речи уже нет. После полученной информации надо быть полным идиотом, чтобы на такое решиться. А Сталин далеко не идиот. Но вдруг ему захочется решить вопрос с черноморскими проливами, как Николашке? Или поставить на место Румынию с ее дурацкими претензиями? Или окончательно решить финский вопрос с созданием Финской Советской Социалистической Республики? Или забрать у Японии южный Сахалин и Курилы?
— Если это ничем не будет нам грозить, то почему нет? Пусть забирает хоть Румынию, хоть Финляндию, хоть черноморские проливы. Вот с Сахалином и Курилами рисковать не стоит. Если он на это пойдет, то Япония может пересмотреть свои планы. А война между СССР и Японией нам совершенно не нужна. Надо сразу предупредить Сталина, что мы не возражаем против его действий, направленных на усиление влияния Советского Союза, но принимать непосредственного участия в этом не будем. Если хочет воевать — пусть делает это без нашей помощи. Можем ссужать его деньгами. Можем наладить поставку нефти и нефтепродуктов. В том числе высокооктанового авиационного бензина и хороших масел, с чем в СССР еще долго будут большие проблемы. Можем поставлять алюминий в больших количествах для авиационной промышленности. Можем даже обсудить поставку военной техники, но не нашего уровня, а пониже. Хотя бы тех же "копированных" немецких танков, на выпуск которых можно оформить лицензию у Германии. Как мы сумели так быстро развернуть производство, никого не касается. Но ни в коем случае наша армия и флот не должны принимать участия в "освободительных походах", как это было в Польше и Прибалтике. Мы должны оставаться в стороне в любом случае. Также это не должно негативно сказаться на сотрудничестве в научной сфере. Нам нужен доступ к советской науке, надо это признать.
— Согласен. Так что, ждем гостей?
— Ждем. Делегация должна прибыть через три дня...
Телефонный звонок прервал разговор. Илларионов взял трубку, и молча слушал. Наконец дал отбой, сказав, что срочно выезжает. На вопросительные взгляды Панкратова и Матвеевой ответил коротко.
— Пока прервемся. Зильберман звонил, просил срочно приехать. На "Тавриде" какое-то ЧП. Подробности по телефону не стал сообщать.
— Владимир Иванович, мы с Вами?
— Поехали, Вера Ивановна. Только быстро...
Портово-производственный комплекс, где находилась "Таврида", занимал огромную площадь и находился в стороне от города. Ради конспирации здесь было собрано много совершенно посторонних производств, где практически невозможно было выделить что-то главное, и ради чего все это затеяно. Более того, сама "Таврида" находилась на территории судоремонтного завода, примыкавшего к складам. Сам "пароход-самобранка" стоял возле причала первым корпусом, а со стороны моря его прикрывали еще три грузовых судна, ошвартованные борт к борту. Спереди и сзади картина была аналогичной. На стоявших у причала судах велись какие-то работы, но без особого энтузиазма. То есть, царил обычный бардак, присущий подавляющему большинству советских судоремонтных заводов позднего советского периода. Когда заводы не зарабатывали деньги, а "выполняли план". Такой способ маскировки предложил капитан "Тавриды" Зильберман, имевший богатый опыт общения с персоналом различных СРЗ, и не понаслышке знакомый с царившими там порядками.
И надо сказать, что идея себя оправдала. Те, кто пытался что-то разнюхать, сосредотачивали свое внимание на производственных цехах, но меньше всего обращали внимание на находившийся под боком судоремонтный завод, где ремонтировались старые грузовые посудины. Отдельные попытки выяснить, что же там творится, быстро удовлетворялись специально подготовленными "работягами", после чего фигуранты теряли интерес к этой "шараш-монтаж конторе", и снова сосредотачивали свое внимание на цехах. А дальше либо убирались не солоно хлебавши, не обнаружив ничего интересного, либо бесследно исчезали, если начинали проявлять чрезмерную активность.
Но сейчас ситуация за столько времени впервые вышла из равновесия. Илларионов терялся в догадках, что же могло случиться, но воздерживался от того, чтобы попытаться выяснить это еще до прибытия на место. Буквально перед воротами завода догнали автомобиль командующего бронетанковыми войсками генерала Шевцова. Обменяться информацией удалось только на причале, где стояла "Таврида". Как оказалось, Зильберман вызвал и его, не объяснив причины. Просто сказал: "Надо!", и все.
Никогда здесь не было такого наплыва большого начальства. Прибывших встречал сам Зильберман собственной персоной. Поздоровавшись и выслушав шквал вопросов, что за причина такого ажиотажа, пригласил всех пройти на борт. Поднявшись на палубу и подойдя к комингсу второго трюма, предложил глянуть вниз. В трюме стоял танк. Но какой-то необычный. Явно не Т-72. Первым очнулся Шевцов.
— Откуда это взялось?! У нас же такого нет!
— А что это за зверь, Иван Александрович?
— "Меркава"! Израильский танк! Но это какая-то новая модификация, я таких никогда не видел. У него вон даже опознавательные знаки армии Израиля!
— Ну, ни хрена себе... А где же Хаим?
— Какой Хаим?
— Разве вы не знаете? Три танкиста, Хаим пулеметчик! Экипаж машины боевой... Откуда это, Михаил Львович?!
Чтобы не торчать на палубе, Зильберман пригласил всех к себе в каюту, и поведал удивительную историю.
При выполнении рутинных работ по "копированию" очередной партии боевой техники во втором трюме произошла нештатная ситуация. После извлечения готовой "копии" неожиданно трюм заполнился туманом, и неизвестно откуда звучавший голос потребовал покинуть помещение, пока туман не исчезнет. Продолжалось это около минуты. А когда туман рассеялся, в трюме оказался танк неизвестного типа, какого они раньше не видели. По опознавательным знакам поняли, что это военная техника Израиля. Внутрь благоразумно не полезли, решив дождаться специалистов. Но на палубе трюма возле танка нашли кейс из серебристого металла, на крышке которого был небольшой экран, где светилась надпись на русском. "Адмиралу Илларионову. Вскрыть лично. Приложить ладонь к экрану и посмотреть на экран". После чего Зильберман связался с Илларионовым и Шевцовым, попросив срочно прибыть на "Тавриду".
Закончив рассказ, капитан водрузил на стол небольшой металлический кейс, который все это время находился рядом.
— Вот, смотрите. Владимир Иванович, посылка адресована лично Вам. Я пытался открыть, но тут очевидно предусмотрена идентификация личности по отпечаткам пальцев и сетчатке глаз. Наши безопасники осмотрели и сказали, что ничего опасного не обнаружили. Но что внутри, неясно. Кейс абсолютно не прозрачен. Даже для рентгена.
— Дальше все чудесатее и чудесатее... Так, Михаил Львович. У вас тут есть недалеко от "Тавриды" на берегу какое-нибудь помещение, где можно без опаски открыть эту штуку? Не хочу, чтобы "Таврида" пострадала, если что не так.
— Вы думаете, там бомба?
— Не исключаю такой возможности. Хоть это и граничит с паранойей, но полностью исключать подобный вариант нельзя.
— Так может просто разломаем этот чемодан дистанционными методами?
— И гарантированно угробим содержимое. Если здесь такие меры предосторожности для предотвращения попадания посылки в чужие руки, то обязательно должна быть предусмотрена система самоликвидации в случае несанкционированного доступа. Не думаю, что там бомба. Если бы меня хотели убрать, то нашли бы более надежный и менее затратный способ. Гадать бесполезно. Если мы не сделаем то, что от нас хотят, то ничего не узнаем. Господин премьер-министр, ты в курсе, что делать, если со мной что-нибудь случится...
Когда все покинули бытовку в близлежащем складе, Илларионов проделал действия, озвученные в инструкции. Ничего страшного не произошло. Что-то тихо щелкнуло и крышка кейса приоткрылась. Система идентификации опознала адресата. Внутри кейса находился обычный с виду ноутбук, но не из пластика, а из такого же серебристого металла. Причем свободного места в кейсе не было, прибор занимал все свободное пространство, заполненное каким-то мягким материалом. Очевидно, защита от ударов при транспортировке. Вытащив ноутбук, Илларионов не рискнул копаться в заполняющем кейс материале. Ясно, что там скрыты системы идентификации и самоликвидатор. Так что, лучше без надобности туда не лезть. Вместо этого внимательно осмотрел извлеченный на свет божий аппарат и не нашел в нем ничего необычного. Ноут, как ноут... Только маркировка фирмы изготовителя отсутствует, что странно. Но тут уже и без этого странностей хватает...
Открыл крышку. Все, как обычно. Привычный набор клавиш с кириллицей и латиницей. Ничего, выбивающегося из привычной картины. И адмирал нажал кнопку включения...
Он сидел в удобном кресле в каком-то помещении, совершенно не похожем на бытовку склада, а за столом перед ним находился молодой парень в деловом костюме и улыбался. По его лицу хоть и не очень явно, но можно было понять, что его предки имеют семитские корни. Парень с интересом смотрел на Илларионова, и первым нарушил молчание.
— Здравствуйте, Владимир Иванович! Наконец-то мы с Вами встретились.
— Здравствуйте, молодой человек! Простите, не знаю Вашего имени отчества. Может быть Вы объясните, что здесь происходит? И где мы находимся?
— Охотно. Для этого мы и организовали нашу встречу. Разрешите представиться — Лев Самуилович Рабинович, старший научный сотрудник Института темпоральных исследований, руководитель проекта "Аргонавт", в который отдельно выделили вашу экспериментальную группу. Помещение, где мы сейчас находимся, это виртуальная реальность. Когда мы закончим разговор, Вы снова окажетесь там, где находились в момент включения терминала. Мы здесь можем говорить сколько угодно, но в вашем мире пройдет не более одной секунды. Вижу, что у Вас накопилось очень много вопросов. Давайте сначала я введу Вас в курс дела, а потом отвечу на вопросы, если смогу. Согласны?
— Согласен.
— Итак, начнем с самого начала...
Если бы Илларионову вчера сказали, что сегодня он станет обладателем информации из далекого будущего, то он бы просто рассмеялся. Но сейчас было не до смеха. Пришелец из грядущего рассказал очень много интересного. Об Институте темпоральных исследований, занимающимся вопросами времени и развития Вселенной. Об Эксперименте по заброске в важные темпоральные узлы, или точки бифуркации, однотипных групп "подопытных кроликов". С целью выяснить возможности развития общества при внесении в него вот таких возмущающих воздействий. Рассказал также, что их группа возникла случайно. В результате сбоя в процессе Эксперимента. Но, как говорится, результат налицо. Никто не ожидал такого результата. Поскольку перенос произошел спонтанно в неизвестный темпоральный узел, поначалу связь с группой была потеряна. Абсолютно все ученые мужи считали, что группа обречена. Неполное копирование оригиналов должно было вызвать непредсказуемые выверты психики. Все, кроме одного. Аспиранта Левы Рабиновича, явившегося косвенным виновником этой ситуации. По распоряжению руководства он продолжил заниматься этой группой, исправляя свои "косяки". Но не столько с целью добиться полезного результата, сколько в "воспитательных целях". Чтобы жизнь малиной не казалась. И впредь не лез туда, куда не просят. Три месяца работы прошли без заметных успехов. Каково же было удивление всех, когда молодой ученый смог обнаружить своеобразный след "дефективной" группы в структуре пространства-времени. Оказалось, что из-за неполного копирования возник дисбаланс массы между двумя мирами, который Вселенная пытается исправить. И поток материи из одного мира в другой прослеживался довольно четко. Нужно только знать, что искать. Именно так была обнаружена исчезнувшая группа, и связь с ней наконец установлена. Данное явление получило в научном мире название эффект Рабиновича. Здесь уже все скептики были вынуждены заткнуться, поскольку открытий такого уровня за всю историю работы Института было всего два, да и те более сотни лет назад. Но к чести руководства Института, аспиранта-залетчика не задвинули в дальний угол, присвоив себе его успех, а назначили ответственным по этому направлению. Опять таки, не ожидая от этой группы чего-то выдающегося. По условиям Эксперимента сотрудники Института могли лишь наблюдать за ходом развития событий в выбранных точках времени-пространства, но не вмешиваться. Чтобы соблюсти чистоту эксперимента. Но и здесь у "дефективных" все пошло, не как у нормальных людей. Вместо того, чтобы передраться и разбежаться, как предрекали все институтские эксперты, случилось прямо противоположное. Мало того, "дефективные" случайно столкнулись с эффектом Рабиновича, и научились им пользоваться. Хотя и не смогли объяснить сущность этого явления. Почему центром притяжения потока материи между мирами оказалась именно "Таврида", выяснить не удалось. Но явление имело место, и отрицать его было глупо. Эффект Рабиновича работал стабильно, и снабжал "дефективных" различными образцами техники, в какие преобразовывался поток материи, прошедший через центр притяжения и фактически снимавший "кальку" с помещаемого на некоторое время в поток образца. Выяснили еще одну вещь. Копирование неорганических веществ проходит очень легко. Копирование органики сложнее, и возможно только на уровне неживых объектов. В собранной в Институте опытной установке это подтвердилось. Любые попытки создать копии животных успеха не имели. Мало того, наличие человека в потоке работало, как ингибитор процесса, и "копирование" не происходило, пока человек не покинет пределы "активной зоны". Почему так происходит — для выяснения этого создали новый отдел в Институте, но ответа пока нет. Закончив с общей информацией, Рабинович перешел к конкретике.
