Гарт простер над собранием руку, и его звучный голос разом накрыл площадку.
— Без Владыки как-нибудь справимся, — сказал вождь Когтей Ужаса. — А вот без оружия чтоб воевать, я такого не слыхивал.
— Твои прадеды, щенок, рвали длинноухих голыми... — завел Шууги привычную песню — и ворчливо затух под властным взглядом молодого вождя.
— Рерки! — окликнул Гарт.
С места поднялся старейшина Рерки по прозвищу Одноглазый и вытащил в освещенную часть круга большой сверток. Глухим бряцаньем из свертка посыпалась куча железа, видавшего лучшие времена. Иззубренные, тупые мечи, едва годные в перековку; изъеденные ржавчиной наконечники стрел. Треснувшее копье на истлевшем древке. Несколько разрозненных частей доспехов. И даже самострел с лопнувшей дугой и пришедшим в негодность механизмом.
— Я говорю от имени Когтей Ужаса, клана, который доверил мне право представлять его на Совете, — продолжил Гарт. — Здесь все, что мы способны выставить против эльфов. Найдется ли вождь, который принесет больше? Если найдется, я буду первым, кто пойдет за ним воевать!
Собравшиеся притихли. Когти Ужаса издавна полагались самым продвинутым в области оружия кланом. Ведь Одноглазый Рерки в свое время — шутка ли! — лично работал в одной из кузниц Темного Владыки, к которой простым оркам и приблизиться не позволялось. Когда-то Рерки даже изготовил несколько ножей из обломков старого оружия — для родившихся на Пустошах эти ножи казались чем-то из области чуда.
Угрюмую тишину нарушил голос Урта, предводителя Клыков Тьмы. Клан волчьих всадников не отличался многочисленностью, но влиянием способен был сравниться с Когтями Ужаса. Невысокий, кривоногий и приземистый, Урт выглядел пришельцем из прошлого, живым напоминанием того, как выглядели орки времен Темного Владыки.
— У нас нет хорошего оружия, это верно, — хрипло пролаял он. — Но что если Шууги прав, и длинноухие сами явятся к нам? Нам что — сидеть и ждать? Не проще ли напасть сейчас, пока они не успели подготовиться?
"Пора", — подумал Орог и решительно поднялся с места.
— Я был там и видел все своими глазами. Даже неподготовленные эльфы смогут собрать больше вооруженных бойцов, чем все кланы, вместе взятые. Их стены выше и крепче любой скалы, а вход закрыт бревнами и железными решетками. А посреди города стоит башня, в которой живет особый маг под названием философ!
От последнего аргумента даже Шууги, готовый изречь очередную фразу про никудышную молодежь, прикусил язык.
— И... Что это за философ такой? — осторожно поинтересовался Урт.
— Длинноухий, которого мы захватили в горах, — искренне поведал Орог, — после того, как мы подвесили его на дереве вниз головой, рассказал, что это такое. Философ владеет единственным заклинанием. Потому что все остальные ему просто не нужны. Всякий, кто слышит это заклинание, становится преданным рабом колдуна и верно служит ему до конца дней. Даже самые могущественные чародеи не в силах ему противостоять.
— И ты поверил длинноухому? — поморщился Тарш.
Орог незаметно ткнул Шенгара в бок.
— Но мы видели, башня и впрямь есть! — жалобно подтвердил тот.
— А маг в башне есть, вы проверили? — сварливо каркнул Шууги.
— Сам проверяй, коли охота.
Шууги затравленно отшатнулся. Предложение явно не вызвало в нем энтузиазма. По рядам вождей пронесся смешок.
— Ушастый рассказал нам еще кое-что, — сказал Орог. — Он рассказал, что пошел в горы, потому что там есть железо. Если мы сами найдем это железо и сделаем из него новое оружие, мы будем готовы к любой битве.
Клыки Урта блеснули в широкой улыбке. Старейшины, наоборот, тревожно закопошились.
— Это невозможно! — прошелестел из недр своих многочисленных одеяний старый Берк. — Только Темному Владыке под силу достать железо из земли! Это он давал нам оружие! Без Владыки мы никто!
Урт сощурил алые глаза. Похоже, мысль о новом оружии зачаровала кровожадную душу предводителя Клыков Тьмы не хуже магов-философов.
— Люди умели делать железо, а у них не было никакого Владыки, — заметил Гарт.
Волчий всадник радостно ухватился за предложенную мысль.
— И гномы, — поддержал он. — И даже длинноухие! Не хочешь ли ты сказать, Берк, что нам не под силу то, что умеют длинноухие?
— Это магия! — не сдавался старейшина.
— Глядите! — вскричал Орог и распахнул коробочку, которую дал ему Роэтур. — Вот что мы с братом вытрясли из длинноухого перед тем, как отправить к его Светлому Творцу. Он рассказал все, что знает о том, как разыскивать железо в земле и добывать его оттуда. Это эльфовская магия, при помощи которой они работают с железом. Но в моих руках она работает ничуть не хуже. Смотрите!
Орог схватил ржавый меч из кучи, сваленной перед костром и поднес его к "магической" стрелке. Та послушно отклонилась в сторону.
— Святотатство! — шипели старейшины, но их замечания потонули в возбужденном гуле голосов молодых вождей.
Совет продлился до глубокой ночи. Каждый желал поглядеть на эльфовскую диковину поближе, а самые храбрые даже осмеливались взять в руки и убедиться, что стрелка указывает на север, как ни крути коробку. Только старейшины уселись в кружок с горделивым презрением. Время от времени в их шушуканье можно было различить слова "молодежь", "докатились", "Владыка" и тому подобные.
Белые сполохи полярного сияния прорезали черноту осеннего неба, когда участники совета расходились по своим кланам. Порешили эльфов оставить до времени в покое, а Орога и его названного брата освободить от участия в добыче пропитания и позволить им бродить по горам в поисках железа.
— Ну ты, брат, даешь, — проворчал Шенгар, качая головой. — Я уже вообще ничего не понимаю. Мне ты говорил, что нельзя идти на эльфов, им ты говоришь, что на эльфов нужно идти, но с другим оружием... Чего ты вообще добиваешься?
— Ровно того, чего и добился. Отсрочки. Передышки. За это время мы не только должны найти железо, но и обрести достаточно влияния, чтобы убедить кланы не воевать с эльфами.
Шенгар вздохнул. Глубоко и тяжко.
— Честно сказать, брат? — поинтересовался он.
— Ну уж скажи.
— Рехнулся ты, вот оно что.
309 год Новой эпохи.
Толстые наглые чайки кружили над берегом, не столько высматривая рыбу, сколько ожидая, пока у большого костра не выкинут отходов от готовки.
Шенгар перетянул шнурком многочисленные черные косы, чтобы не мешались за работой, и со вздохом присел на камень в ожидании брата. За два с лишком года он вытянулся ростом, раздался в плечах и смотрелся, по собственному мнению, весьма представительно. Его тело покрывали теперь сложные орнаменты, автором которых являлся склонный к художествам приятель из клана Черные Клинки. Орог отзывался с открытым презрением о подобном увлечении внешним видом. В ответ Шенгар, дразня, похвалялся количеством девушек, павших жертвой его неотразимости, и брат умолкал: его собственные редкие успехи в этом направлении проходили по разряду счастливой случайности.
Впрочем, Орогу хватало других занятий. Позапрошлым летом он, рискуя шкурой, снова проник в библиотеку и обзавелся еще десятком увесистых томов. Закорючки он уже разбирал быстро, не бормотал под нос и не водил пальцем по строкам. Шенгар, впрочем, полагал в глубине души, что никакого "чтения" все-таки не существует, просто брат окончательно сдвинулся умом, а раскрытая книга заставляет его безумие показаться в истинном обличии.
С холодком в душе Шенгар подумал о том, что будет, если орки узнают, что брат не только торчит целыми днями с книгами, порожденными эльфовским колдовством, но и уходит далеко в пустоши, и там произносит длинные речи перед низкорослыми полярными соснами и березами.
"Я не допущу, чтобы они это узнали", — мрачно решил он. И почему он сам продолжает следовать за братом, несмотря на то, что это явное сумасбродство? Шенгар не в первый раз задавался этим вопросом, но так и не нашел ответа.
Тем временем Орог прощался с книжными богатствами. В этом году братья обзавелись собственной лодкой и могли позволить роскошь вроде запасной одежды и оружия. Разложив свою небольшую библиотеку, Орог раздумывал, не захватить ли ее всю, коли выдалась такая возможность, но здравый смысл взял вверх. Все равно в горы поклажу придется тащить на своей спине, а оставленные в укрытии вместе с лодкой и прочими припасами, книги не принесут много толку. А вот пропасть могут запросто. С превеликим сожалением Орог выбрал единственный том, посвященный железу и технологиям его обработки, затолкал в мешок и уверенно вышел из шатра.
За два года он тоже сильно изменился, и юношеская легкость уступила в нем место свирепой силе — хотя по орочьим меркам Орог оставался довольно стройным.
Вдвоем братья подняли лодку и понесли к морю. Впереди было тяжелое, полное опасностей путешествие по Лесистым горам.
Свежий ветерок подхватил проворное легкое суденышко и погнал прочь от плоских каменных берегов.
— Итак, — подытожил Шенгар, — мы больше не зависим от охотников и сроков их возвращения. Если ничего не найдем и на этот раз, оправдываться будет нечем.
— Покажем самородки меди, на которые наткнулись в том году.
— Почему нельзя просто говорить правду? Это наши родичи, наш клан. Какие тайны могут быть от друзей?
Орог глубоко вздохнул.
— Иногда друг, считающий, что действует во благо, может принести больше вреда, чем сотня врагов.
— Не ты ли и будешь тем другом, который хуже сотни врагов? Один-единственный братец Орог прав, а десять тысяч других орков ошибаются!
— Потому и ошибаются, что ни разу не задумывались над тем, что говорят. Просто повторяют то, чему их учили отцы, деды, старейшины. А те повторяют слова своих отцов и дедов, которые вообще ничего не делали без оглядки на Темного Владыку!
— Можешь кривился сколько угодно. Но Темный Владыка создал наш народ и заботился о нем много сотен лет! Заботился, брат, не корчи такую морду. Иначе ему стало бы некого использовать! А ты пытаешься объявить все правила и законы, установленные им, вредными.
— Шенгар, представь себе, что в где-то в горах завелся бешеный волк, и детям запретили ходить в эти горы, но не объяснили почему именно. Только сказали, что они умрут там страшной смертью.
— Ну, представил — и что?
— А то, что они выросли, у них появились свои дети, и родители тоже запретили им ходить в горы. Они уже не знали, что причиной был бешеный волк, просто не хотели, чтобы их дети умерли страшной смертью. Те тоже выросли, рассказали своим детям... Волк давно издох, а в горы с тех пор никто так и не ходил.
Шенгар зачерпнул пригоршню воды и вдумчиво наблюдал, как она просачивается сквозь пальцы.
Стояли белые ночи, предшествующие на Пустошах наступлению полярного дня. Впрочем, и обычная ночь для орков не являлась помехой: в темноте они видели ничуть не хуже. Терялись цвета, мир приобретал оттенки серого, но оставался таким же четким, а теплые предметы (и многие живые существа — в их числе), выделялись на этом фоне ярким свечением.
Шенгар старался выглядеть безмятежным, ловко управляясь с парусом, но Орог знал брата слишком хорошо, чтобы понять: на душе у того скверно.
— Послушай, брат, — проговорил Орог. — С тем, что железо принесет пользу нашему народу, ты же согласен? Так в чем дело? Я не понимаю!
— Я сам не понимаю, брат. Ты всегда был храбрым, честным, сильным. Я тобой гордился и даже чуть-чуть завидовал. А теперь ты возводишь одну ложь на другую. Вот я и думаю, не лжешь ли ты мне так же, как остальным!
Орог уставился на горизонт, где сходились в прозрачной дымке небо и море.
— Я не лгу тебе, брат, — печально проговорил он. — Что до всех остальных... По-твоему, что такое правда?
— Как что? Правда — это то, что есть на самом деле. А ложь — это то, чего на самом деле нет.
— Значит, правда — это факты?
— Ты меня эльфовскими словечками не путай!
— Факт — значит единственная неоспоримая истина. Кроме же фактов, есть следующие из них возможности. Вот например, мозговая кость — это факт. А мозг внутри нее — следствие. Но для того, чтобы это следствие заполучить, надо догадаться сломать кость.
— Не понимаю, при чем тут кости.
— Кость и мозг — простой пример. На самом деле между фактом и следствием может быть очень много шагов. Просто и очевидно эту связь не покажешь. Вот смотри. Возле стоянки растет большое дерево. Я предлагаю срубить его и бросить в костер, а ты видишь, что из дерева получится хорошая лодка, если дать ему немного подрасти. Как бы ты поступил?
— Объяснил бы, почему дерево не надо рубить.
— А я бы не стал слушать? Сказал бы, что лодки не выйдет, и дерево только на костер и годится?
— Дал бы в морду.
— А если бы на моей стороне был бы весь клан?
— Да чего ты ко мне пристал! Если, если... Остался бы без лодки и в синяках! Я ж не виноват, что остальные вели себя как дураки!
— А если бы ты заранее знал, что они так себя поведут?
— Вот замудрил так замудрил, — фыркнул Шенгар, разглядывая показавшийся вдалеке берег. — А, Чертоги Творца! Сплошные скалы, что за невезение!
И он принялся разворачивать парус, чтобы пройти вдоль берега в поисках более удачного места для причаливания. Но Орог на этот раз твердо решил довести беседу до конца, не оставляя неразрешенных вопросов.
— Подумай же, это очевидно! Я пытаюсь подвести тебя к ответу, а ты не хочешь и шагу отступить от известного пути! Смотри, что происходит в ситуации с деревом. Я не разбираюсь в лодках, и остальные из клана тоже. В них разбираешься только ты, и поэтому в споре с нами скорее всего обречен на провал. Мы будем сомневаться в любых твоих словах. То, что тебе очевидно, придется долго объяснять и доказывать. К тому времени нам надоест слушать, дерево давно сгорит, и клан останется без лодки.
— И что?
— А то, что можно придумать другую причину, почему дерево нельзя рубить. Более очевидную, понятную и не требующую доказательств. Например, объявить заколдованным. Все, конечно, будут возмущаться... Но посмотрел бы я на того, кто осмелится взять в руки топор!
— По-моему, лучше оставить товарищей без лодки, чем в дураках!
— А если речи идет не о лодке, а об их жизни?
Шенгар покачал головой:
— Извини, брат, но вот это каждый волен решать за себя. Порой мне начинает казаться, что ты прочишь себя в преемники к Темному Владыке.
Орог невольно вздрогнул. Иногда названный брат удивлял его точностью выводов, которых никак нельзя было ожидать. Каким-то образом Шенгар умудрялся выхватить глубинную суть ситуации, в деталях, причинах и следствиях которой не понимал ровно ничего.
За крутым каменистым обрывом показался относительно пологий участок берега, пригодный для стоянки.
— Знаешь, — сказал Орог, — я ведь не думал, что так оно все обернется. Когда все только начиналось... Я считал, что смогу передать нашему народу новые знания и умения. А все оказалось не так. Я обрел эти знания сам, но совершенно не представляю, как донести их другим. Ты прав, каждый волен решать, как распорядиться своей жизнью. Но только в том случае, если он четко представляет, между чем идет выбор. А если не представляет? Если товарищ считает, что движется к бессмертной славе, а я вижу, что на самом деле он идет к гибели? Товарища следует остановить. Любым путем. Я очень надеюсь, что смогу убедить их потом. Хотя бы нескольких. А они помогут убедить остальных. Я... Не хочу становиться новым Владыкой. Но похоже, без его методов на первых порах не обойтись.
