Сказка для злой мачехи проклятье сада роз

На этой мысли меня потянуло в сон, и я, заплаканная и расстроенная, не сняв верхнего платья, положим голову на жесткую подушку, провалилась в водоворот невнятных обрывочных сновидений.

* * *

Разбудил меня кошачий хвост. В прямом смысле этого слова. Просто одна длиннохвостая зараза елозила им у меня по лицу, и тем разбудила.

— Слушай ты! — возмутилась я, отмахнувшись от шерстяной мочалки, которая лезла мне прямо в нос. — Что ты здесь делаешь?! Иди отсюда!

Обиженно мявкнув, Хвостатая в отместку прошлась у меня по животу, ноге, подолу платья и, наконец, спрыгнула на пол. Я охнула и открыла глаза. Вот тут-то до меня дошло, что, вроде как, не сплю, и значит, Хвостатой здесь быть не должно.

В комнате было темно. Кряхтя села на постели и вздрогнула, когда услышала шорох. На меня с высоты крышки сундука глянули светящиеся фиолетовые глаза.

— Мрр-мя, — приветствовала меня Хвостатая.

— Этого не может быть! — подалась я вперед, но темная только моргнула.

Замерев, чтобы не спугнуть ее, повернула голову, чтобы убедиться, что ставни закрыты. Странно. Я же просила Гарри не закрывать их.

— Мя, — издала Хвостатая, после чего последовал звук приземления кошачьей тушки на пол.

— Кися, ты куда? — последовала я ее примеру, разве что не спрыгнула.

— Мя-аа, — ответила Хвостатая и громко поскребла когтями дверь.

— Ты хочешь выйти?

Я сделала пару шагов, чувствуя холод деревянного пола. Обуться бы, но, во-первых, ничего не видно, во-вторых, лучше померзну чуток, чем еще раз надену жуткие башмаки на босую ногу.

— Мя-аа, — снова поскреблась Хвостатая и, не мигая, уставились на меня.

— Ты хочешь, чтобы я тебя выпустила?

— Мя, — ответила Хвостатая.

Фиолетовые глаза моргнули и начали растворяться в темноте.

— Стой! Подожди! — ахнула я и подбежала к двери, но кошки там не было. — Кися?

Неужели у меня поехала крыша? "А я сошла с ума, а я сошла с ума!... Какая досада." — пропела Фрекен Бок в моей голове, голосом знаменитой актрисы Фаины Раневской. Н-да, что-то поздновато я это поняла. Но только решила вернуться в постель и поспать до утра, как с той стороны раздалось недовольное "Мя?!" и скребущий звук когтей по двери. Что за...?! Это не сон? Хвостатая здесь и она зовет меня?

— Ты хочешь, чтобы я вышла?

Я толкнула дверь и выглянула наружу. Хвостатой за дверью не было. Зато я услышала какую-то возню и женский голос, настойчиво требующий кого-то войти внутрь.

— Иди, иди тебе говорю. Куда полез? Тьма! Вот же упрямая скотина!

Застыв на месте, я прислушалась.

— Ви-и! Ви-и! — заголосил поросенок.

— Что б тебя! — разозлилась незнакомка.

Но поросёнок не сдавался.

— Ви-и! Ви-и! — визжал он, от чего у меня зазвенело в ушах.

Внезапно незваная гостья вскричала:

— Стой! Не смей убегать! Там опасно! — и шум возобновился.

Пользуясь тем, что незнакомка занята отловом шустрого поросенка, я подошла к лестнице, чтобы посмотреть на нее. В черном выцветшем плаще-балахоне с глубоким капюшоном, растрёпанными медно-рыжими волосами и бледной кожей, гостья напоминала классическую ведьму, в которую наряжаются девочки-подростки на Хэллоуин, но ни остроконечной шляпы, ни метлы, ни крючковатого носа у незнакомки не было — обычная женщина, не старая, но и не молодая, лет сорока-сорока пяти. Если, конечно, не окажется, что она представительница темных, тогда только Тьма знает, сколько ей лет на самом деле.

— Кто вы? — спросила я тихо.

Несмотря на поросячий визг, женщина меня услышала и застыла в дверях, держа на руках яростно вырывающегося кабанчика. Подняв голову, она посмотрела на меня, и на лице ее промелькнуло недоумение, затем злость, а внимательнее присмотревшись, снисходительная жалость. Меня перекосило. Не нужна мне твоя жалость!

— Кто вы? — громче потребовала я. — Что вы здесь делаете? Где Гарри?

Упоминание хозяина дома заставило незнакомку засуетиться. Она с силой кинула кабанчика вглубь помещения, не заботясь о том, как он приземлится, ногой сдвинула кучу тряпья лежащую у порога, развернулась, и уже собралась уходить, но мой оклик ее остановил.

— Подождите! Кто вы?

Ну, да, так она мне и ответила. Огладив с одной стороны свои рыжие лохмы, незнакомка сердито взглянула исподлобья и холодно обронила:

— Тебе здесь не место.

И, не дожидаясь очередного вопроса, на который не собиралась отвечать, вышла, плотно закрыв за собой дверь.

— Н-да, вот и поговорили, — буркнула я и начала медленный спуск с ненавистной лестницы.

В очередной раз две нижние ступени отняли у меня последние силы, и я села на них, чтобы переждать головокружение и резь в пояснице.

— Ви?

— Хрюня? — протянула я к нему руку, но свин отскочил назад. — Хорошо, хорошо, — убрала я руку, чтобы не нервировать его. — Не трогаю я тебя. Видишь. Не трогаю.

Поросенок настороженно повел коричневым пяточком. Я замерла. Тогда кабанчик уверенно потопал в мою сторону снова таранить ноги. Сдались ему мои ноги!

— Хрюня! — возмутилась я, спихивая грязнущие копытца с босых ног, когда поросенок, словно собака, встав на задние ножки, попытался забраться мне на колени. — Уши откручу!

Прозвучало не слишком грозно, поэтому Хрюня продолжил подпрыгивать, и упорства ему было не занимать. Меня это не устроило, так как поросенок успел где-то извозиться, и теперь щеголял короткими земляными штанишками. Удар об пол частично стряхнул с него налипшую грязь, но чище он от этого не стал.

— Холодец сделаю! — предупредила я неугомонную скотину и проглотила вмиг набежавшую слюну.

Что-то я проголодалась. Интересно, каша там еще осталась?

— Ви-ик, — споткнулся кабанчик.

Я криво усмехнулась и, цепляясь за стену, встала. Отпихнув поросенка, на негнущихся ногах добралась до очага. Хрюня последовал за мной.

— Что, Свинтус, тоже жрать охота?

Свинтус не ответил.

Приподняв крышку, заглянула в котелок. Увидев то, что в нем осталось, издала долгий протяжный вздох. Если сверху каша получилась отменной, и мы уплетали её с мужчинами за обе щеки, то снизу основательно подгорела.

— Радуйся, Хрюня, — обратилась я к притихшему кабанчику, — в отличие от меня, у тебя есть что поесть.

Взяв корытце и длинную ложку, тщательно соскребла кашу со стенок котелка. Получилось внушительно. Н-да, по местным меркам я не лучшая стряпуха: готовлю вкусно, но расточительно. Ума не приложу, чем нас теперь кормить?

— Надеюсь, тебе понравится, — вздохнула я и поставила корытце перед нетерпеливо пританцовывающим кабанчиком.

Понаблюдав за азартно чавкающим поросенком, решила заглянуть в погреб — вдруг вчера плохо посмотрела! Покопавшись в поленнице, отобрала самые маленькие и сухие поленья. Разворошив пылающие угли, положила в них сразу парочку — так и света больше и теплее. Но только я подползла к коврику, в помещение ворвался сырой воздух с улицы, входная дверь хлопнула и на пороге возникла всё та же незнакомка, только несколько запыхавшаяся и с мешком в руках.

— Свинью держи, — бросила она мне, уверенной походкой прошествовав к столу.

Я перевела вопросительный взгляд с женщины на дрыхнущего Хрюню. Поросёнок снова спал в обнимку со своим корытом. Надо же, как быстро разморило! Неужели зелье? Вряд ли. Эдвард ел вместе с нами и к котелку не подходил. Притомился? Возможно. То-то он на ручки лез, а я не взяла.

Проследив за моим взглядом, незнакомка раздраженно фыркнула:

— Вот свинья — пузо набил и спать. Все они такие.

Я озадаченно приподняла брови. О чём это она? Вроде все домашние свиньи такие, или она в контексте, что "все мужики свиньи"? Похоже, что да, и судя по взглядам, которые она на меня бросает, ей безумно хочется выговориться, но я не знаю, что ответить.

Гостья сощурилась. В свете яркого пламени удалось рассмотреть цвет ее глаз — зеленый. Кто бы сомневался. Не дождавшись ответа, незнакомка обиженно проворчала:

— Только что ты была разговорчивее, — и, положив мешок на стол, пояснила: — Еда.

— Спасибо.

Я сделала слишком резкий поворот, охнула и, облокотившись на стол, неуклюже села на скамью.

— Что с тобой? — насторожилась незнакомка.

— Спина, — на выдохе ответила я.

Женщина обошла меня по короткой дуге и бесцеремонно оттянула ворот нижней рубахи. Я возмутилась:

— Что вы себе?...

От увиденного рука женщины дрогнула и ворот натянулся. Стало не до возмущений. Я с трудом протиснула пальцы между шей и душащим меня краем воротника.

— Отпустите! — потребовала я, дернув ворот на себя.

С секундной заминкой незнакомка всё же отпустила ворот.

— Кто это сделал? — спросила она вроде бы тихо и спокойно, но, на самом деле, голос ее звенел от ярости.

— Что? — уточнила я, стараясь не шевелиться, так как за спиной происходило что-то жуткое. Я ощутила холод, почти такой же, как и в присутствии Темного, однако, если холод Темного незаметно окутывал, слизывая тепло, как любимое лакомство, этот действовал грубо и был похож на терку, соскребающую тепло вместе с кожей. Босые ноги усугубили ситуацию — холод добрался до них, и я начала околевать.

— Кто... это... сделал? — наклоняясь и чеканя каждое слово, повторила она. — Скажи мне, и он будет мучиться в сотни раз сильнее, чем ты сейчас. Назови его имя.

"Её", — подумала я, но вслух уверенно заявила:

— Нет. Это недоразумение. Никто не виноват.

— А если подумать? — ледяные руки легли мне на плечи.

"А если подумать, — мрачная улыбка появилась на моих губах. — Я сама хочу с ней разобраться. Сама! Шаманка поплатится за то, что сделала. Вот только выберусь отсюда и...". Стоп. Я тряхнула головой. Не помогло. Словно черная дымка встала у меня перед глазами и мрачные, жестокие мысли лезли в голову одна за другой. Что происходит? Это не мои мысли! Точнее не совсем мои.

— Что молчишь?

— Думаю.

Ага, как же, думаю я. Кто-то, не будем показывать пальцем, заставляет меня думать в нужном ей направлении. Меня передернуло от мысли, чтобы я сделала, будь шаманка здесь сейчас и будь у меня силы как в Ристане или Лиене. Нет, так не годится. Надо сосредоточиться, надо выкинуть негатив из сердца. Но легче сказать, чем сделать, когда перед мысленным взором встают изуродованное лицо и тело. Сознание зацепилось за эту мысль и выдало эпизод из недавнего прошлого, где я, как картина Пабло Пикассо, перекошенная в разные стороны из-за сжавшегося морока, ужасаюсь собственному виду, а Роди с серьёзной миной утверждает, что красивые женщины не в его вкусе. Я невольно улыбнулась. Холод за спиной стал злее, и незнакомка заторопила:

— Думай-думай. Тот, кто сделал это с тобой, не должен остаться безнаказанным. Скажи мне его имя, и я помогу тебе. Я знаю способ.

Ее слова напомнили мне, что там, в Волчьей насыпи, Роди сам просил меня принять его помощь. И точно! Тёмный Лик рассказывал, что любая помощь темного должна быть оплачена, а я не просила, но нуждалась в ней, поэтому они с Ликом сами захотели помочь мне, и я верю им. Всем трем. Чтобы они не попросили взамен — я справлюсь, потому что они не видят во мне инструмент, они видят во мне личность и, возможно, женщину. Я, по крайней мере, на это надеюсь. Поэтому я не верю Эду, поэтому мне не нужна сомнительная помощь незнакомки — это ей нужна моя помощь. Ей, а не мне!

— Нет, — уверенно заявила я. — Мне не нужна ваша помощь. То, что со мной произошло — случайность. Меня выкинуло из портала на дерево. Я упала. Вот и вся история.

— Ты..., — противно проскрежетала она. — Ты курица безмозглая! Кто в это поверит?!

Незнакомка обошла меня и взглянула двумя черными омутами, в которые превратились ее глаза, но, убедившись, что я не вру — Тьме, как я уже поняла, врать бесполезно — с досадой поморщилась.

— Ты на самом деле...?

Я кивнула, стараясь смотреть чуть в сторону.

— Да.

Женщина горько рассмеялась, но смех резко оборвался. Незнакомка с силой потерла виски. Тьма в ее глазах уходила медленно, нехотя, зло. Она не добилась того, чего хотела, и от того бесилась — это причиняло женщине боль. Я подождала, пока глаза женщины не обретут свой естественный цвет и ненавязчиво поинтересовалась:

— С вами всё в порядке?

Незнакомка смерила меня уничижительным взглядом.

— Похоже?!

— Нет, но...

— Тогда не задавай глупых вопросов.

"Какие мы гордые", — мысленно усмехнулась я, но видимо, это отразилось у меня на лице, так как незнакомка мгновенно вспылила.

— Чего уставилась?! — встала она в гневную позу, скрестив руки под грудью. — Да, мне плохо. Из-за тебя, между прочим. Могла бы принять мою помощь.

— Зачем? — приподняла я брови, отодвигаясь от нее. — Мне она не нужна.

О, да, я удостоилась очередной порции презрения.

— Ты в отражении себя видела?

— Видела, — кисло улыбнулась я.

Женщина нахмурилась.

— Твое лицо изуродовано.

— Я знаю.

— И тело.

— Само собой. Я же упала.

— С дерева?!

Жалобно заломив брови, женщина уставилась на меня, словно надеясь, что я передумаю, и моё уверенное, почти весёлое "да" вывело ее из себя. Подняв руки со скрюченными пальцами вверх, незваная гостья издала возмущенный возглас, после чего плюнула, развернулась и скорым шагом направилась к двери.

— Свинью накорми! — крикнула она у порога и громко хлопнула дверью.

— Куда я денусь, — буркнула я и громко чихнула.

Твою же Тьму! Только простуды мне не хватало для общего счастья! Пододвинувшись к очагу, вытянула вперед окоченевшие ноги, чтобы хоть таким образом согреться. Была бы возможность, села бы на пол, но очень сомневаюсь, что потом поднимусь. Когда внутренний холод отступил, и перестало трясти, вставать расхотелось. Потянуло закрыть глаза и вздремнуть прямо здесь на неудобной скамье у горящего очага.

— Надо встать, — убеждала я себя. — Давай. Кроме тебя никто еду не подогреет. Давай. Это то малое, что ты можешь сделать для Гарри. Вставай. На счет: три.

Три. Откинулась назад, чтобы опереться спиной на стол, оттолкнулась от скамейки и вот стою, мысленно матерясь от боли. Подождала, пока боль станет терпимее, но вместо того, чтобы посмотреть, чем нас собираются кормить, зачем-то поползла к входной двери. Зачем, сказать затрудняюсь, так как задвинуть железный засов, значит не впустить хозяина в дом, который снова где-то бродит. Вон и одежда его лежит у порога. Ерунда какая-то. Он, что, голышом ночью по лесу бегает? Или оборачивается? Когтей я у него не замечала, ох, надеюсь, Гарри не оборотень.

У порога к желанию выйти из дома, — странному, во всех смыслах, так как не понятно, зачем покидать дом в непроглядную ночь, к тому же босиком — добавилось еще одно: снять сумку с вешалки и внимательно рассмотреть подарок хозяина гостиницы, и оно показалось мне гораздо заманчивее. Сняв сумку, как и в прошлый раз, я вернулась к стулу. Проходя мимо Хрюни, легонько потрогав его ногой (ага, тепленький), удостоверилась, что кабанчик крепко спит. Сдвинув мешок, разложила свои вещи: кресало, стакан, емкости для улик, лоскутки ткани...