Наконец, лифт остановился с отчетливым толчком и жутковатым замирающим скрежетом, эхом отдавшимся далеко вверху. Свет здесь почему-то не горел, лишь где-то высоко наверху тлели древние атомные лампы. По коже Маонея прошел неожиданный озноб. На сей раз, Анмай взял его за руку, чтобы он не заблудился в фиолетовом мраке. Эхо их шагов причудливо дробилось во тьме. Пару раз Талу казалось, что нечто темное, скользящее закрывает призрачный свет ламп...
Он не представлял, куда они идут. Но Анмай превосходно ориентировался здесь. Всего-то минут через десять они вошли в огромный, плавно изгибавшийся туннель, едва освещенный призрачными синими огнями. Его внутренняя стена была металлической, без единой детали или шва. Анмай пошел вдоль неё. Вскоре он достиг, по-видимому, единственного входа — короткий квадратный туннель упирался в шестиугольный портал втрое выше человеческого роста, перекрытый монолитными плитами. По обеим сторонам от него виднелись вделанные в металл панели — углубленные квадраты с отпечатками ладоней, хитроумные стрелки и рукоятки. Неясный глухой шум заполнял туннель перед дверью. Он шел откуда-то снизу, и Талу невольно поёжился...
Анмай между тем поднял руки, прижав их к квадратам. Секунду ничего не происходило, потом послышался тяжелый рокот. Над их головами сверкнула звезда. Свет расширился, разросся, и Талу увидел шесть плит полутораметровой толщины из полированного металла — они плавно скользили друг по другу, открывая проход. За ними блеснул странный свет. Плиты ушли в стены, слились с ними и остановились. За ними был тоже короткий туннель, пробитый в стальном монолите, за ним — нечто вроде огороженного перилами балкона. А дальше...
Талу медленно, словно во сне, пошел вперед. Циклопический восьмигранный зал был очень высок. Его выгнутый свод казался почти плоским. Нельзя было понять, из камня он, или из металла. В центре зала, почти целиком заполняя его, поднимался серый металлический многоугольник. Между ним и стенами зиял глубокий ров. Его дна нельзя было рассмотреть — казалось, там налито нечто черное, и, в то же время, блестящее, как ртуть. Сверху в ров падал холодный голубоватый свет, отражавшийся от свода.
Талу словно очнулся и опустил взгляд. Они стояли не на балконе, как он вначале подумал, а на галерее, кольцом обегавшей весь зал. Наверху, под сводом, зал обегала ещё одна. Сбоку от неё к поверхности машины шел мостик. К верхней галерее вела изогнутая металлическая лестница, крутая и узкая. Вслед за Анмаем Талу, вздохнув, медленно побрел по ней.
Когда он, наконец, смог подняться, то увидел верх странного сооружения. В центре его плоской восьмигранной призмы зияла глубокая чаша шириной метров в десять. Её обрамлял венец ярких серо-голубых прожекторов, светивших в потолок. И всё.
— Это и есть Уплотнитель, — странно тихо сказал Анмай. — Когда он работает, происходит настоящее чудо. Детали уменьшаются во много раз, приобретая несокрушимую прочность. Я много раз видел это — но всё равно, не перестаю удивляться.
— А, — Маоней подошел к краю чаши и осторожно заглянул в неё. Она была жутко черная, словно бы закопченная, из какого-то непонятного материала. Он присел и потрогал его — скорее камень, чем металл. — А я смогу это увидеть? — от его слов, сказанных слишком громко, по залу раскатился жуткий шепот эха и он понял, почему это Анмай говорил тут так тихо...
— Сможешь, — Анмай усмехнулся. — Но не лично, конечно. Когда Уплотнитель работает, его поля убивают тут, в зале, всё живое.
— Понятно, — Талу вздохнул, чувствуя себя очень странно — словно он уже умер, давно, может, ещё где-то в Соаре, и лишь его душа бродит сейчас по загробному миру, чужому и странному... — Но ведь это же не наше. Это осталось от Империи Уарка. Наши предки не имеют к этому никакого отношения.
— Имеют, — Анмай хмуро взглянул на него. — Наша родина — вовсе не Империя, Талу. Наша родина — Эрайа, великий мир, который наши предки потеряли по невежеству. Почти все они погибли, те, кто выжили — пали во тьму. Но мы — здесь. И мы вернем Вселенную нашему народу.
........................................................................................................
Маоней Талу стоял, прислонившись к металлической стене портала. Вокруг него стояли пятеро автоматчиков из Файэ-таа, охранявших единственный открытый сейчас вход в зал про-Эвергета — южный.
Талу потрогал массивный ретранслятор, свисавший с пояса — он до сих пор не мог поверить в то, что он — первый помощник Единого Правителя. После всего, пережитого им, это казалось совершенно нереальным.
Сейчас Анмай и Хьютай уединились в зале про-Эвергета, и он должен был проследить, чтобы им никто не помешал. Его совсем недавно сделали помощником и он относился к своим обязанностям весьма ревниво, хотя они оказались совсем не такими простыми, какими казались ему на первый взгляд. Но быть помощником Хьютай было... интересно. Вот и сейчас его чуткие уши ловили некие звуки, говорившие о том, что Дивная Пара занята чем-то более увлекательным, нежели очередная инспекция Всесильной Машины. Неудивительно, что они не хотели, чтобы кто-то помешал им, с усмешкой подумал Маоней. В его голове непрерывно крутились очень яркие и сочные картинки с участием этой нагой парочки — как он подозревал, крайне похожие на реальность.
Потом Талу подумал, что они представляют, когда занимаются любовью, — может быть, его с Тарини? — и недовольно помотал головой. Воспоминания об этом тоже были очень яркие и сочные — но погружаться в них на работе не стоило, накатывало неудержимое желание бросить вообще всё и бежать к подруге, чтобы...
Он вздохнул, успокаиваясь, потом осмотрелся, всё ещё не вполне веря, что он здесь. Его занесло гораздо дальше, чем он смел представить — но в душе Талу уже крепло подозрение, что путь его на самом деле только начинается...
Эпилог
Два года спустя. Борт корабля "Иалги Мэтту" (бывший крейсер Империи Уарка "Сурки"), Глубокий Космос.
В голове у Талу чуть звенело и ему казалось, что всё происходит во сне. Четыре длинных лампы на стене заливали каюту ярким фиолетовым светом. Светлая кожа Тарини казалась в ней бело-фиолетовой, зеленые глаза — аметистовыми, а черные волосы были усыпаны миллионами фиолетовых искр. Вид её обнаженного тела буквально сводил Талу с ума — удивительно гладкое, стройное, с математически правильным изгибом бедер, заметно выступавших над треугольником нижней части живота. Столь же правильными были и тугие округлости груди с темно-коричневыми сосками, очень резко выделявшимися на светлой коже. Живот Тарини тоже был гладкий, в едва заметных буграх и углублениях мышц, призрачно проступавших под кожей. Такими же гладкими были и её подошвы с отлично развитыми пальцами. Один взгляд на её обнаженное тело доставлял Талу почти физическое наслаждение — а уж прикосновения к нему и вовсе сводили его с ума...
Вздохнув, он потянулся, тоже обнаженный — в жилом отсеке звездолета было очень жарко, густой воздух наплывал из вентиляции мягкими волнами, а такая же мягкая, почти беззвучно-низкая вибрация рамджета пронизывала воздух и вообще всё вокруг. Талу ощущал её и голой спиной. Ощущение смутно-приятное, но он уже привык к нему и почти не замечал. Но поверить, что он в космосе, всё равно было трудно. Талу и сам не мог понять, как именно он оказался в экипаже первого звездолета Фамайа. Тем не менее, он тут оказался. И далеко не просто так...
Опасаясь новых визитов, Хьютай решила убрать захваченный ими корабль в безопасное место. Но как-то само так вышло, что этим "безопасным местом" оказалась планета Кор-Соггот, отдаленная от их Уарка всего-то на какой-то триллион миль. Сама по себе она ничем не была примечательна — обычный газовый гигант в тридцать тысяч миль диаметром, как и Уарк, оторванный притяжением Бездны от своего солнца. Но Кор-Соггот имел восемь спутников. Искусственных. Один из них имел форму шайбы диаметром в три тысячи миль, другие были лишь немногим меньше — гигантский ажурный многогранник, гладкое кольцо, даже нечто вроде гигантского атома — ядро из колоссальных сфер, окруженных перекрещенными обручами и так далее. Невозможно было представить, кем и зачем это построено — но именно это им и предстояло выяснить...
Экипаж звездолета насчитывал две сотни файа — "Иалги Мэтту" был просторным кораблем. Талу попал на него как офицер бортовой безопасности и как наблюдатель электронных систем. Тарини — как помощник бортового врача. Сейчас, впрочем, она держала над лицом удивительно тонкий, похожий на лист фанеры, трофейный планшет, разыскивая в нем шаблон другого планшета, размером поменьше — для Талу.
— Как там с моим планшетом? — сонно спросил он. — Нашла что-нибудь? А то уже почти у всех есть.
Тарини усмехнулась, отложив свой планшет.
— Нашла, нашла, не волнуйся. Посмотришь — и можно заказывать бортовому фабрикатору. Но зачем нам так спешить? До нашей вахты ещё час. И я знаю, как и на что его потратить.
Усмехнувшись и мотнув головой, Талу отбросил назад лезущие в глаза волосы, потом тщательно, до хруста, потянулся. Будущее пока оставалось туманным — но ближайший час принадлежал только им двоим.
Конец
