Не знаю, сколько раз искателю удавалось выигрывать у смерти, но итог оказался предсказуем — однажды домой он не вернулся. Думаете, Лиску с дочкой сразу же вышвырнули из деревни? А вот и нет! Разошедшиеся по деревне слухи о том, что сгинувший искатель оставил им огромные деньги, превратили вдову в завидную невесту. Долго ли, коротко, но одинокая женщина оставила траур по сгинувшему мужу и приняла предложение одного из ухажеров. Возможно, только ради дочери, поскольку ее избранник, сорокалетний плотник остался едва ли не единственным в деревне, кто не испытывал ненависти к рыжей.
Как показало время, выбор был неудачным. Новый муженек за пару лет усиленных пьянок промотал все сбережения. Когда же деньги кончились, принялся выносить вещи из дома, изредка поколачивая жену, достававшую своими требованиями завязать с чрезмерными возлияниями и вернуться к работе. Не удивительно, что от такой "замечательной" жизни Лиска постепенно чахла, а месяц назад тихо отошла в лучший мир, оставив рыжую совсем одну.
После похорон затихшая на время ненависть к мутантке вспыхнула у людей с новой силой. Они больше не желали покупать добытое малолетней охотницей мясо и открытым текстом заявляли, что девочке не место в их деревне. Даже уговаривали плотника выкинуть тварь из своего дома, чего пьянчужка все никак не решался сделать — видимо, алкоголь не до конца подавил его инстинкт самосохранения.
Понаблюдав за накалявшейся ситуацией, староста понял, что дело может дойти до трупов, и поговорил с девочкой. Но та заявила, что не уйдет, пока не продаст дом, принадлежавший ее матери. В принципе, разумно, но неосуществимо, так как мутантку за реальную хозяйку никто не считал, а пьянчужке, который и рад был превратить последнее имущество в живые деньги (или огненную воду), односельчане предлагали гроши, что не устраивало рыжую.
Не добившись от упрямой девчонки понимания, Вук ограничился предупреждением — если ушастая кого-нибудь убьет, в деревню может больше не возвращаться. После этого началась откровенная травля, в которой с большой охотой приняли участие все обиженные ушастой подростки, а также малолетки, которым погони за мутанткой казались замечательной игрой. Одному из многочисленных эпизодов этой необъявленной войны мы и стали свидетелями.
Не знаю, как Вика с Даром, а лично я под конец рассказа недоумевал. Отчего взрослое население предпочло ограничиться наблюдением? Казалось бы, устранить проблему проще пареной репы. Пара крепких мужиков с вилами или лопатами, неожиданное нападение — и ненавистная тварь покоится в безымянной могилке. Так ведь нет — с какой-то радости поручили грязное дело ребятне. На прямой вопрос старик не ответил, однако пара обмолвок позволила мне сформировать вполне убедительное объяснение. Причина заключалась в местной вере, которая гласила: убивать детей — тяжкий грех, который лишает человека даже призрачного шанса на достойное посмертие.
Узнать, было ли оно верным, я не успел — появилась старуха с туго набитым мешком, за который Вук попросил две серебрушки. Да-да, всего две за продукты, которых нам могло хватить на неделю! Не удивительно, что многие искатели, которым было не лень поработать ногами, предпочитали отовариваться здесь. Расплатившись, мы распрощались со старостой и направились к воротам, провожаемые изрядно поредевшей ватагой мальчишек, любопытными взглядами деревенских и боязливым тявканьем собак.
Деревню я покидал в расстроенных чувствах, размышляя над тем, что делать дальше. Гениальная идея не выдержала проверки суровой реальностью и, приказав долго жить, лопнула с громким неприличным звуком. А достойной альтернативы ей не находилось. Поселиться в одном из приграничных городов? Но мне будет нужно где-то тренироваться, да и оставшихся денег надолго не хватит. Уйти в лес? Так вряд ли Вике понравится полупервобытное существование в лоне дикой природы. Ручаюсь, орчанка через пару недель завоет дурным голосом и потребует комфорта и всех благ цивилизации.
Остается только отправиться в Мертвый город. Там условия жизни приличные, платить за постой никому не нужно, а Мурка загодя предупредит и о хищниках, и о пожаловавших в гости искателях. И лишь один минус меня смущает — аномальная энергетика Проклятых земель, воздействие которой на свой организм я только недавно планировал свести к минимуму. В общем, куда не кинь — всюду клин... Что ж, если за время пути ничего путного не придумаем, озадачу проблемкой гномов. У них большие связи, авось и посоветуют что-нибудь дельное.
Едва мы оказались за частоколом, орчанка грязно выругалась.
— Полностью с тобой согласен! — кивнул я.
— Так и поубивала бы всех! — со злостью выдохнула девушка. — А гада-старосту повесила бы на собственных кишках!
Ого! Раньше я не замечал за Викой такой кровожадности.
— Нет. Чересчур легкая смерть, — холодно произнес Дар. — Я бы воспользовался ядом фаруста.
Ты погляди — и этот туда же! Мне начинать бояться?
— Что на вас нашло? — обеспокоенно поинтересовался я. — Ну, не выгорела идейка с жильем, так ведь это не повод устраивать в деревне резню!
— С жильем? — удивленно переспросила супруга. — Да я сейчас не о нем... Ник, вот скажи, какими нужно быть ублюдками, чтобы так обращаться с бедной девочкой? Она же не виновата, что появилась на свет именно такой, разве это сложно понять! Да у нас даже к пленным лучше относятся, а здесь...
— Люди! — вставил свое слово Дар, умудрившись наполнить его невероятным количеством презрения.
Ах, вот оно что! Значит, рассказ Вука задел нелюдей за живое. И странно, что я не ощутил их эмоции в доме старосты — видимо, был занят размышлениями или просто посчитал своими. Я ведь тоже не бесчувственный чурбан, и трагическая судьба рыжей не оставила меня равнодушным. Только желания вытащить клинки и воздать всем по заслугам у меня не возникло. Я-то знал, что подобное — далеко не предел человеческой безнравственности, а ксенофобия, воздвигнутая в ранг мировоззрения, способна и не на такие вещи.
— Да, не повезло девчонке, — резюмировал я. — Но давайте отвлечемся от чужих проблем и сосредоточимся на наших. У кого есть мысли или предложения?
Вика задумалась, а Ушастик неуверенно выдал:
— Может, попытаем счастья в другой деревне?
— Думаешь, там к представителям иных рас отношение получше будет? Вряд ли! Скорее, наоборот — даже ворота не откроют. Это здесь жители более-менее лояльные, как-никак собственная нелюдь под боком имеется, а прочие...
Я осекся, заметив, как из-за увешанных зеленоватыми яблоками деревьев выбежала вышеупомянутая нелюдь. Первой моей мыслью было предположение, что за рыжей гонится какая-то тварь (да, Проклятые земли накладывают на мышление характерный отпечаток). Сбросив с плеча мешок, я распахнул куртку, открывая перевязь, и проверил, легко ли выходит из ножен "брат". Нелюди тоже приготовились к бою, но тревога оказалась ложной — мутантку никто не преследовал. Подбежав поближе, она остановилась и уставилась на нас ярко-зелеными глазами. Поскольку Мурка сохраняла спокойствие, я понял, что угрозы от рыжей можно не ожидать, оставил в покое меч и поинтересовался:
— Долго собралась в гляделки играть?
Видимо, вопрос помог девушке определить, кто в нашей компании главный. Шагнув навстречу мне, она решительно заявила:
— Возьмите меня в команду!
— Нет, — не менее решительно ответил я.
Нагнувшись за мешком, я ощутил вспышку удивления Дара. А что такое? Я не добрый самаритянин и не безмозглый герой одной из книг Ленусика, который считал своим долгом помогать всем несчастным и обездоленным. И тоненькому голоску моей жалости не удастся заглушить трубный глас рассудка. Добровольно взваливать на плечи ответственность за жизнь сироты? Нет уж, увольте! Своих забот полон рот!
Я знал, что у мутантки нет выхода. Новый дом в имперских селениях ей не найти (мы — наглядное тому подтверждение), на работу не устроиться (разве что в каком-нибудь борделе). Остается только пойти по стопам отца-искателя. А тот был не дурак, объяснил дочке, что на Проклятых землях в команде больше шансов выжить. Потому рыжая и караулила нас, предположив, что компания нелюдей ее точно примет. Хотя бы из солидарности. Я все это понимал, но менять своего решения не собирался. Забросил неудобный мешок за спину и попытался обойти препятствие в лице рыжей, но та кинулась на меня, вцепилась в руку и затараторила:
— Прошу, возьмите! Я сильная, выносливая, ем немного, могу выполнять любую работу, быстро бегаю...
— Ага, ты еще скажи, что готовить хорошо умеешь, — раздраженно буркнул я, испытывая острое чувство дежавю.
— Нет, готовлю я плохо, — призналась мутантка. — Зато умею ножи метать, читать и писать, дичь в лесу выслеживать, много знаю о тварях Проклятых земель...
— Я уже сказал — нет. Дай пройти!
Я попытался стряхнуть девочку со своей конечности. Или, все-таки, девушку. Ведь ей сейчас, если я ничего не напутал в рассказе старосты, должно быть около пятнадцати. Об этом говорила и вполне сформировавшаяся фигурка, хотя из-за невысокого роста рыжую можно было принять за ребенка.
— Я не буду обузой! — не сдавалась мутантка. — Я стану помогать вам во всем! Охотится, разделывать добычу, штопать одежду...
— Да отцепись же ты! — рявкнул я.
Это сработало. Рыжая отшатнулась, ослабила хватку, и мне удалось освободить руку. Но не успел я обрадоваться, как девушка бухнулась на колени и обхватила мои ноги. Взглянув на меня с мольбой, она едва слышно прошептала:
— Пожалуйста.
Оглядев поникшие ушки и крупные капли, стекающие по меху на щеках, я устало протянул на русском:
— Твою ж мать!
Мутантке только это и нужно было. Ощутив, что я дал слабину, она принялась давить на жалость, шмыгая носом:
— Я больше никому не нужна, мне некуда идти. Если прогоните, люди меня убьют.
— А ты думаешь, наша компания гарантирует тебе безопасность? — язвительно спросил я.
— Конечно! Вы же такие грозные! Вас должно бояться все приграничье!
Ага, пошла лесть! Интересно, что там дальше по списку? Хотя, нет — надоело! Пора заканчивать балаган и двигаться в Ирхон. А рыжей на прощание объяснить, что искательство для нее — не единственный вариант. Девушка вполне может уйти от людей в лес и жить там долго и счастливо. Цивилизацией она не избалована, а звериные черты помогут найти общий язык с дикой природой. И вообще, она долгие годы занималась охотой, должна знать все окрестные леса, как свои пять пальцев, так что не пропадет!
Но едва я открыл рот, чтобы озвучить эти соображения, как в голове мелькнула идейка. Толком рассмотреть я ее не успел, но почувствовал нутром — дельная. А пока я пытался изловить ее за хвост, ко мне подошла Вика положила руку на плечо и сказала:
— Ник, ты же понимаешь, что ей не выжить в деревне.
Чего-чего? Мне почудилось, или орчанка всерьез рассматривает возможность взять рыжую?
— А еще одна опытная охотница нам не помешает, — поддакнул Дар, не сводивший глаз с девушки.
Вот те раз! Любовь с первого взгляда? Не разобраться — в моем сознании сейчас такая мешанина чужих эмоций...
— Та-ак! Это уже ни в какие ворота не лезет! — возмутился я. — Вика, вот скажи, сколько мы с тобой знакомы?
— Почти десятицу, а что?
— Сможешь подсчитать, сколько раз за это время у нас появлялась реальная возможность сдохнуть? — супруга задумалась, и я продолжил: — Вот-вот! Кроме того, я не думаю, что дюжина мальчишек опаснее стаи обезьян или команды наемников. А тебе, Дар, не приходило в голову, что "опытная охотница" может и сама о себе позаботиться? Ей только и нужно, что послать деревенских подальше и переселиться в лес.
— И провести остаток дней в полном одиночестве? — Ушастик уставился на меня с вызовом.
Подозревая, что эльфа мне не переубедить, я устало вздохнул и приказал мутантке подняться. Дождался, пока та оставит в покое мои ноги, вытянется и застынет каменным изваянием с отчаянной надеждой во взгляде, и резюмировал:
— Поскольку мнения разделились, на правах главы семейства я объявляю голосование. Итак, кто за то, чтобы добавить к нашим текущим проблемам заботу о малолетней рыжей нахалке, прошу высказываться!
Дар был предельно лаконичен. Буркнув: "Я — за!", он принялся любоваться робкой улыбкой, появившейся на лице мутантки. Что ж, это было ожидаемо. Однако Вика, на которую я возлагал большие надежды, меня не порадовала. Вместо того чтобы оказать поддержку своему супругу, орчанка легкомысленно махнула рукой и заявила:
— Одной проблемой больше, одной меньше — невелика разница! Если хочет, пусть будет с нами.
— Возьми ее, хозяин, — добила меня Мурка. — Эта самка не хуже твоей. У вас будут красивые и сильные котята.
Выходит, гаремы у диких марилан в порядке вещей? Ну, тогда не удивительно, что молодые коты, по какой-то причине оставшиеся не у дел, с охотой уделяют внимание выросшим у эльфов кошкам.
— И ты туда же! — с осуждением покосившись на подругу, я сказал затаившей дыхание рыжей: — Поздравляю со вступлением в самую странную команду приграничья!
Девушка с облегчением выдохнула, счастливо улыбнулась и вытерла слезы, а я мысленно чертыхнулся и поглядел на торжествующую Вику. Помнится, сегодня утром кто-то клятвенно заверял меня, что неожиданного прибавления в семействе не предвидится. И что в результате? Да, разумеется, рыжая еще не стала частью нашей семьи, но нечто в глубине души подсказывало мне, что этот момент не за горами.
— Тебя звать-то как?
— Лисара.
— Меня — Ник. Это — моя жена Виката. Рядом с ней мой длинноухий брат. Для друзей и родственников Дарит, на людях Ушастик. Мою хвостатую подругу зовут Мурка, ее детей — Каридан и Линь. На этом с официальной частью закончим. В деревне остались вещи, которые ты хотела бы забрать?
— Да. Деньги, оружие, одежду...
— Такую, как сейчас на тебе, или приличную?
Смущенная улыбка Лисары подтвердила мои предположения.
— Ладно, план такой: идем к тебе домой, собираем все необходимое, находим твоего отчима, если понадобится, приводим его во вменяемое состояние и все вместе отправляемся к Вуку.
— Зачем? — удивилась девушка, забавно пошевелив ушами.
— Будем продавать дом твоей матери, — пояснил я.
Глава 24. Лисенок и сны
Когда мы в компании рыжей снова появились в воротах, деревенские удивились и сильно испугались. Некоторые, судя по выражению лиц, были готовы в любой момент обделаться со страху. Уж не знаю, почему. Может, подумали, что мы пришли отомстить за испорченное детство мутантки? Во всяком случае, по дороге к дому Лиски я кожей ощущал направленные на нас напряженные, полные ненависти взгляды и не раз ловил себя на том, что принимался поглаживать рукояти ножей. Одергивал руку, мысленно напоминал себе, что на таких "грозных" нас садоводы-огородники напасть не решатся, но через несколько секунд снова тянулся к перевязи.
Дом, в котором жила Лисара, был большим, добротным, покрытым не соломой, как подавляющее большинство, а черепицей, с расписанными ставенками и удобным крыльцом. Окруженный плетеным заборчиком из ивовых прутьев огород радовал глаз густыми мясистыми сорняками и парой грядок с луком и петрушкой, чуть в стороне виднелся стандартный домик уединения и какой-то сарайчик — вот и все хозяйство.
