Стоявшая рядом Мурка, ласково ткнулась мордой мне в щеку, и я ощутил, как в скованное страхом сознание влился ручеек любви и сочувствия. Спасибо, подруга! Не знаю, какую часть моих мыслей ты поняла, но все равно спасибо за поддержку. Вот если бы ты еще назвала пару-тройку фактов, способных опровергнуть мою теорию... Нет, к чертям сомнения! Рывком поднявшись, я оглядел присутствующих и бодро скомандовал:
— Раз все наелись, тушим костер, собираем вещи и идем искать удобное место, где можно скоротать ночь!
Нелюди послушались, хотя я видел, что задумчивого Дара, которому перепало немало моих эмоций, так и подмывало поинтересоваться, что же я такого надумал за время отключки. Оставив пятачок с кострищем и останками пернатых, мы потопали за Лисенком, а спустя четверть часа набрели на удобную, окруженную кустами полянку. Признав место идеальным для ночевки, я велел располагаться.
Достать простыни и установить сигнальный амулет было минутным делом. Как и в прошлый раз, Мурка с Викой улеглись у меня под боками, Дар с котятами растянулся рядом с орчанкой, а рыжая, которой я выделил запасную простынку, устроилась чуть в стороне. То ли стеснялась, то ли боялась, то ли привыкла спать одна. Приглашать Лисенка присоединиться к нашей компании я не стал (за границу сигналки не ушла — и ладно!), обнял любимых и моментально вырубился.
Среди ночи меня разбудило поскуливание. Прислушавшись, я понял, что эти царапающие нервы звуки издавала рыжая. Видимо, ей снилось что-то малоприятное. Полежав несколько минут с открытыми глазами, я осторожно поднялся и подошел к Лисенку, намереваясь помочь ей выбраться из липкого кошмара. Девушка лежала, сжавшись в комочек, тихонько стонала и изредка вздрагивала всем телом, но не просыпалась. Выглядела при этом она такой маленькой и беззащитной, что я, наклонившись, вместо того, чтобы потрясти девушку за плечо, поддался чувствам и погладил ее по голове.
Странно, но мое прикосновение заставило рыжую расслабиться. Она перестала стонать, а когда я решил закрепить успех и снова провел пальцами по меху между ее ушками, сонно пробормотала:
— Папа?
— Спи, Лисенок, — пошептал я, продолжая ласкать рыжую.
Девушка послушалась, облегченно вздохнула, сунула под щеку кулачок и затихла. Я потратил еще пару минут, пока не убедился, что дурной сон больше не вернется, а потом укрыл Лисенка краем простынки, чтобы она не замерзла ненароком. Хоть шерстка у нее достаточно теплая, однако с наступлением ночи в лесу стало сыро и зябко. Решив, что нужно возвращаться на свое место, я столкнулся взглядом с Ушастиком. Эльф, приподнявшись на локтях, рассматривал меня, словно впервые видел. Я вопросительно вскинул брови, надеясь получить объяснение странного поведения, а Дар, увидев мою гримасу, довольно улыбнулся и прошептал:
— Вот теперь, Ник, я тебя узнаю.
— Что ты хочешь этим сказать? — так же едва слышно, чтобы никого не разбудить, уточнил я.
— Я о твоих сегодняшних поступках, которые до сих пор остаются для меня загадкой. Вот объясни, почему ты сразу не разрешил Лисаре пойти с нами? Я же чувствовал и твою жалость, и недовольство собственным решением. Так почему ты изображал из себя строгого командира, а затем устроил дурацкое голосование? Хотел поглядеть, хорошо ли мы усвоили твои уроки? Или догадывался, что мы не бросим девушку в беде, но специально заставил высказаться, чтобы заложить основу для доверительных отношений? А может, для твоих дальнейших планов было необходимо, чтобы Лисара боялась тебя, но в нас видела товарищей по несчастью?
Я тяжело вздохнул. Сколько разных предположений, и все мимо. А во взгляде столько решимости, что ясно — пока не услышит ответ, не отстанет. Ну и что, прикажете назвать истинную причину, побудившую меня отказать Лисенку? Но поймет ли меня эльф... Ладно, попытка — не пытка! Присев на корточки рядом с Ушастиком, я собрался с мыслями и попытался облечь их в слова:
— Помнишь нашу последнюю стычку? В тот день я понял, что люблю свою жену. Люблю так сильно, как до этого не любил ни одну женщину. А осознал я это, едва ее не потеряв. Да, не удивляйся, если бы я не успел отбить ножи, Вике не помог бы ни сит, ни даже Поглотитель. Уж больно точно метнули гады! — Я помассировал пальцы, на которых остались едва заметные ниточки шрамов — своеобразное напоминание о допущенных ошибках, и продолжил: — После вчерашней ночи мои чувства только усилились. Может, тому виной орочьи амулеты, но сейчас я ощущаю себя так, словно обрел вторую половинку. Каким-то образом Вике удалось заполнить пустоту в моей душе, появившуюся после гибели родителей, удалось сделать меня полноценным. И я знаю — если вдруг с ней ("Не дай боги!!!") что-нибудь случится, жить дальше у меня не получится. А сегодня, услышав просьбу Лисенка, я первым делом подумал: если наша семейка снова увеличится, в следующей схватке я могу и не уследить за всеми. Просто не успею. И тогда кому-то придется умереть... Понимаешь?
— Да, — прошептал Ушастик.
— Осуждаешь?
— Нет, завидую.
Прислушавшись к чужим эмоциям, я понял, что эльф не шутил, и с улыбкой развел руками:
— Прости, ничем не могу помочь. Вику я никому не отдам, даже тебе.
Дар ухмыльнулся:
— Ответь еще на пару вопросов и считай, что извинения приняты.
Вот ведь жук!
— Ник, я заметил, что ты стал хорошо видеть в темноте...
— И даже больше, — перебил я Ушастика. — После той схватки все мои чувства усилились раза в два. Думаю, из-за сильного стресса пробудились навыки Мурки, до этого лежавшие мертвым грузом в моей памяти, а рецепторы, недолго думая, под них подстроились.
— В два раза? — удивленно переспросил Дар. — А побочные эффекты усиления не появлялись?
— Пока не заметил. Видимо, из-за ускоренной регенерации моим органам чувств удается выдерживать чрезмерную нагрузку без каких-либо негативных последствий.
— Ясно. А мне почему не сказал?
— Решил сначала убедиться, что это не временное явление. Ведь ты все равно планировал начать обучение с разработки моих мышц и связок, разве не так?
Ушастик согласно кивнул:
— Тогда второй вопрос — о чем ты подумал, рассказывая нам о прочитанной книге?
— Ни о чем, заслуживающем твоего внимания.
Попытка увильнуть от ответа провалилась.
— Не верю! — решительно заявил эльф. — Я ощутил твой ужас, и сейчас хочу понять, что заставило тебя оцепенеть от страха.
Этого-то я и боялся! Но рассказать придется. Стыдливо опустив взгляд, я признался:
— Я подумал, что все вокруг может оказаться сном, и испугался, что когда-нибудь мне придется проснуться.
— Сном? — Дар не поверил своим ушам. — Откуда эта бредовая теория?
— Почему, бредовая? На мой взгляд, внятная и логичная. Особо не напрягаясь, я могу привести десятки доказательств в ее пользу. А факт, способный ее опровергнуть, всего один. Причем, обиднее всего то, что с точки зрения здравого смысла, именно он является самым невероятным из всех, и если хоть на миг усомниться в его достоверности...
— Ник, ты меня поражаешь! Как можно сомневаться в реальности окружающего мира?
— Задремал как-то один мудрец, и приснилось ему, будто он — бабочка. Проснулся он и никак не может понять: то ли он мудрец, которому приснилось, что он — бабочка, то ли бабочка, которой снится, что она — мудрец... Да не смотри ты на меня так! Я эту историю в одной философской книжке вычитал и до недавнего времени тоже считал неправдоподобной. И вообще, разве у тебя самого никогда не было слишком реалистичных снов? Пусть даже кошмаров? Разве ты ни разу не просыпался с мыслью — слава богам, это был только сон?
Ушастик задумался, после чего прошептал:
— И какой же факт не дает тебе окончательно уверовать в то, что ты спишь?
— Я отчетливо помню момент своего появления в этом мире, — продолжил я резать правду-матку.
— Что?
— Ты не ослышался, я из другого мира.
Странно, но раскрыв свой секрет, я почувствовал облегчение. Потом радость, затем удовлетворение, и лишь тогда догадался, что это все — не мои эмоции.
— И что же тебя осчастливило?
— Я наконец-то получил объяснение всех твоих странностей, — ответил Дар.
— И все? — не дождавшись продолжения, разочарованно уточнил я.
— А ты надеялся увидеть, как я лишаюсь чувств от осознания того, что нахожусь рядом с иномирянином? — иронично переспросил Ушастик.
— Нет, конечно. Но ты как-то чересчур спокойно отреагировал на живое доказательство существования нескольких обитаемых вселенных.
Эльф терпеливо, словно ребенку, пояснил:
— Ник, если Мать сотворила наш мир, что мешало ей создать рядом еще несколько? Так что сейчас меня больше удивляет тот факт, что у служителей Ахета хватило силы, чтобы перенести тебя к нам. Я изучал узор обычного портала и знаю, что воспользоваться им могут лишь могущественные маги, а тут даже не портал, а проход в иной мир! И зачем? Чтобы забрать оттуда человека для ритуала извлечения жизни? По-моему, дешевле купить сотню рабов на невольничьем рынке.
Ага, вот и еще один пункт в копилку доказательств "бредовой" теории!
— Значит, расспрашивать о моем мире ты не станешь?
— Позже! — решительно заявил Дар и пояснил: — Вчера из-за ваших любовных игрищ я не успел толком выспаться и сейчас надеюсь наверстать упущенное.
Ну-ну, так я и поверил! Ясное дело, эльфу нужно время, чтобы обдумать полученную информацию и сформулировать вопросы.
— Тогда не мог бы ты напоследок подкинуть мне еще одно доказательство реальности происходящего? Чтобы я тоже мог заснуть спокойно.
— Что ты хочешь услышать? У меня есть множество весомых аргументов, но я подозреваю, далеко не все из них тебя удовлетворят.
— Расскажи, как в этом мире учитывают время.
Доказательство вышло так себе. О том, что в местных сутках, аналогично земным, насчитывается двадцать четыре часа, разделенные на шестьдесят минут, по шестьдесят секунд в каждой, я узнал еще в Тертосе, рассматривая найденный хронометр. Но на этом сходство не заканчивалось. Месяцев в году тоже было двенадцать, по три десятицы в каждом, за исключением последнего ветровоя, дней в котором было чуть меньше — двадцать шесть. Дни в десятице названия не имели — все так и говорили: "третьего дня прошлой десятицы" или "к восьмому будущей".
Дар сообщил, что данную систему в глубокой древности придумали эльфийские ученые, а остальные расы воспользовались их наработками, включая простейшие механизмы измерения времени. Сейчас в Империи повсеместно встречаются солнечные, песочные и даже водяные часы. Механические также давно изобретены, однако остаются дорогим удовольствием, доступным немногим. Разумеется, о наручных речи не ведется — до такого местные умельцы не дошли, но в домах имперских аристократов, как правило, имеется резной ящик с маятником, циферблатом и парой стрелок, а в крупных городах на центральной площади обычно стоит башня с часами и колоколом. Что любопытно, магические хронометры из-за своей дороговизны и неточностях в работе, от которых не удается избавиться магам-изготовителям, распространения не получили.
Времена года были те же, хотя и назывались по-другому. Новый год начинался с приходом зимы, но традиции отмечать его празднествами и народными гуляниями не было ни у одной из рас. Сейчас на дворе шла первая десятица лета. Впереди был сбор второго урожая, к которому готовились все, занимавшиеся сельским хозяйством, впереди была жара, обещавшая осушить все мелкие ручьи в округе и превратить большую часть Проклятых земель в выжженную пустыню, впереди была дождливая осень... Эх, что-то меня на лирику потянуло.
Поблагодарив Ушастика и пожелав ему спокойной ночи, я улегся на свое место. Но едва закрыл глаза, рядом заворочалась орчанка. Повернувшись на бочок, она пробормотала нечто невнятное, обхватила меня рукой и затихла, получив уверенность, что я никуда от нее не денусь. Притворщица! Так замечательно прикидывалась спящей, что мы с Даром ничего не заподозрили. Вот только забыла про супружеский амулет, который сейчас исправно транслировал мне эмоции девушки.
Накрыв своей рукой ладошку Вики, я прошептал:
— Я рад, что тебе тоже не важно, из какого я мира.
В эмоциях супруги появилась тревога:
— Ты же не собираешься возвращаться?
— Нет. Мое место здесь.
Орчанка успокоилась и вскоре заснула, тихо посапывая мне в ухо, а я еще поразмышлял на тему иллюзий и реальности, додумался до того, что обе наши вселенные с таким же успехом могут оказаться всего лишь сновидением какого-то высокоразумного существа, после чего приказал себе не маяться дурью и вслед за Викой скользнул в мир снов.
Глава 25. Новый дом и старые дела
Утром все проснулись в прекрасном расположении духа и после легкого завтрака двинулись за Лисенком. Сегодня рыжая была необычайно весела и активна. Щебетала без умолку, делилась с нелюдями разными байками, которые ей рассказывал отец, вспоминала забавные случаи, происходившие с ней во время охоты... короче — устраняла недостаток общения. Было заметно, девушку несказанно радовал сам факт, что нашлись те, кто способен ее выслушать, и Лисенок отрывалась по полной. Даже охрипла немного. А когда я, услышав это, попросил ее устроить перерыв, обиделась и в отместку так увеличила темп, что мы едва за ней поспевали. Ребенок!
Продираясь следом за девушкой сквозь зеленые заросли, я размышлял над своими ночными переживаниями. Странное дело, сегодня они казались мне смехотворными, а сногсшибательная теория уже не выглядела достаточно жизнеспособной. Сейчас я недоумевал — как вообще мог усомниться в реальности происходящего? Подумаешь, десятки случайных совпадений, подумаешь, масса необъяснимых фактов, подумаешь, фантастическое везение, подумаешь... Да, рановато я решил сбросить со счетов столь симпатичную гипотезу!
Заброшенной деревеньки мы достигли к обеду, причем для нас это оказалось полной неожиданностью. Минуту назад мы продирались через странную лесную чащу, состоявшую, в основном, из одичавших плодовых деревьев — и вот уже стоим перед остатками бревенчатого сруба, заросшего колючими кустами крыжовника. Рыжая была права, обнаружить это место практически нереально. Если только не знать, где искать. Пройдя чуть дальше, мы заметили несколько избушек, выглядывающих из-за деревьев. Парочка находилась в крайне плачевном состоянии, но остальные на вид были вполне приличными.
Для начала Лисенок отвела нас к колодцу в центре деревни. Покрытый пушистым мхом и заросший мясистым хреном, он исправно функционировал — в этом мы убедились, опустив туда мой котелок. Утолив жажду чистой прохладной водой, оставили сумки и с энтузиазмом первооткрывателей приступили к осмотру местных достопримечательностей.
Поселок некогда считался большим и состоял более чем из полусотни домов, но сейчас на месте большинства из них были покрытые густой травой пепелища с полусгнившими головешками. Не знаю, какие мародеры сюда захаживали, только работали они спустя рукава, оставив нам массу ценного. Ради интереса пройдясь по останкам одного из домов, я углядел торчавшую из травы железяку, которая оказалась большой чугунной сковородкой (очистить от ржавчины — и можно пользоваться!). Вскоре список находок пополнился топором без топорища, железным ухватом и парой целых тарелок, выуженных из груды глиняных черепков. В общем, я решил, что нужно основательно покопаться в развалинах. Глядишь, покупать ничего не придется!
