— Письменное распоряжение правителя на этот счет лежит в моем кармане, — мирно сказал Ирем, опустившись в кресло. — Но его я предъявлю Совету. А с вами я хотел просто побеседовать.
— Вот как. Видимо, вас это развлекает?... — едко спросил Хлорд. И сейчас же подумал, что он поневоле начинает подражать язвительной манере каларийца.
С этим нужно было что-то делать.
— ...Одним словом, я хотел бы, наконец, услышать то, что вы намеревались мне сказать, хотя, конечно, при наличии приказа императора любые объяснения уже излишни, — завершил он свою речь.
— Не совсем. Есть вещи, о которых невозможно написать в приказе. Например, о том, что обвинение в ночной попойке, выдвинутое против Крикса — результат довольно подлой выходки группы других учеников. Ваш Рикс, конечно, виноват, что вышел ночью за ворота Академии, но гораздо больше виноваты те, кто не постеснялся оглушить своего товарища и сделать так, чтобы его нашли только под утро на соседней улице — в канаве, без сознания, облитого вином. Те, кто это сделал, рассчитывали именно на то, что после такого Рикса непременно исключат из Академии.
Пока Ирем говорил, лицо наставника потемнело от тяжелого, безвыходного гнева.
— Вы говорите, это сделали наши ученики? Кто именно? — спросил он резко, когда доминант закончил свою речь.
— Не знаю, мастер. Но подозреваю, что, если вы вспомните, кто был в дозоре у ворот в ту ночь, когда Рикс якобы напился в городе — вы попадете в точку. Особенно если по странному совпадению окажется, что на вахте в этот раз стояли друзья Льюберта Дарнторна.
— То есть вы уверены, что Крикс ни в чем не виноват? — спросил наставник после нескольких минут молчания.
— Конечно, нет, — лениво возразил лорд Ирем. — Я вам уже сказал — он очень виноват, что позволяет себе нарушать лаконский распорядок, и что он вышел в город ночью... и еще больше виноват в своем идиотизме, превращающем его в источник постоянных неприятностей. А главное — он очень виноват, что я уже который день расхлебываю кашу, которую этот недоумок ухитрился заварить.
— Да перестаньте вы острить, ради Пресветлых Альдов! — одернул рыцаря наставник, посмотрев на Ирема так строго, словно это был какой-то ученик. — Неужели вы не понимаете, насколько все это серьезно? Если все и вправду было так, как вы мне только что сказали, то, кроме того, чтобы принять Крикса обратно, нужно исключить отсюда всех, кто приложил к этому руку. В том числе Дарнторна.
Ирем слушал с саркастическим участием.
— Ну, возможно, с точки зрения какой-то высшей справедливости вы правы, — сказал он, когда наставник замолчал. — Но лично я что-то нечасто сталкиваюсь с высшей справедливостью. И вы — забудьте даже думать о подобном разбирательстве. Право слово, вы же умный человек, откуда вдруг такая детская наивность?... Вы считаете, что старшие ученики сейчас же преисполнятся раскаяния и во всем признаются? Да нет же, они станут говорить, что знать не знают, кто устроил эту шутку с Риксом. А допрашивать их с ворлоком вам не позволит никакой Совет. Никому из наставников не хочется скандала, а исключение из Академии нескольких знатных юношей и, главное, Дарнторна непременно приведет к скандалу. Так что все, что можно сделать в этой ситуации — это принять обратно Крикса и замять эту историю.
— Вы правы, — вынужденно согласился Хлорд. Но тут же, как будто вспомнив что-то очень важное, вскинул глаза на собеседника. — Простите... а откуда _вы_ все это знаете? И как вышло, что сам Император подписал бумагу о зачислении Крикса обратно в энгильд? Знаете, со стороны все это выглядит довольно странно. Может даже показаться, что...
— Что?.. — тонко улыбнулся Ирем.
Наставник сбился. Перед прямым насмешливым взглядом каларийца все догадки, только что казавшиеся Хлорду такими правдоподобными, поблекли и скукожились. Хлорд понял, что лорд Ирем знал — или во всяком случае, догадывался — какую чушь он только что едва не произнес. А еще мастер понял, почему мессер Ирем, по слухам, имел совершенно исключительное влияние на своих подчиненных в Ордене и при дворе. Если уж мастеру, никоим образом не находившемуся в подчинении у каларийца, от одного только долгого насмешливого взгляда захотелось откусить себе язык, то что и говорить о рыцарях из гвардии.
Должно быть, коадъютор представлял, что чувствует Наставник, потому что сжалился над собеседником и, не смакуя затянувшуюся паузу, ответил:
— Видите ли, мастер, получилось так, что Крикс во время беспорядков в городе имел неосторожность — а точнее, глупость — оказаться в самом центре событий. В результате его чуть не затоптали. То ли его столкнули с лестницы, то ли он сам откуда-то упал, но, в общем, утром его подобрали на дороге — основательно помятого, со сломанной ногой и без сознания. Случилось это, к счастью, недалеко от улицы Менял, так что какие-то добросердечные прохожие перенесли вашего Крикса в дом такийца Рам Ашада.
— Знаменитого целителя?..
— Вот именно. Поэтому, когда на следующий день я пришел к Рам Ашаду, чтобы попросить его на время переехать во Дворец...
— Зачем?
— Хм. Вообще-то это государственная тайна, мастер Хлорд. Но вы, я вижу, человек благоразумный... Одним словом, после первого подземного толчка во Дворце обрушилась одна из галерей, и Император, к сожалению, был ранен. Разумеется, мы сделали все возможное для того, чтобы слухи об этом не распространились за пределами Дворца. Здоровью императора не нанесен существенный урон, и жизни его тоже ничего не угрожает, но, учитывая, как способны разрастаться слухи... лучше сохранить все в тайне, сами понимаете. Короче говоря, мой государь нуждался в помощи врача, и я отправился за Рам Ашадом. И нашел его сидящим у постели вашего ученика. Возможно, вам известно, что целитель Рам Ашад, при всех своих талантах — человек со странностями. В ситуации, когда любой другой врач поручил бы уход за больным кому-то из своих коллег, а сам отправился бы во Дворец, этот упрямец заявил, что у Рикса сложный перелом, что кость бедра сместилась, и что любой другой врач загубит дело, так что мальчик охромеет на всю жизнь. Он сказал, что будет приходить домой и заниматься ногой Крикса ежедневно, а все остальное время находиться во Дворце. Надо сказать, что это совершенно не входило в наши планы. Врач, постоянно приходящий во Дворец, кого угодно наведет на мысль, что Император болен. Но, поскольку я не первый день знаком с Ашадом, то в каком-то смысле был готов к такому повороту дела. Одним словом, я позволил ему взять его подопечного во Дворец и прислал за ними крытые носилки.
— Вы хотите сказать, в настоящую минуту Крикс?...
— Да. Совсем недалеко отсюда — в гостевых покоях во Дворце. Дальше, думаю, нетрудно догадаться. Рам Ашад пересказал Валлариксу его историю. Император проявил к ней интерес, вполне естественный для человека, временно свободного от всех привычных дел и вынужденного лежать в постели. Я, по долгу службы, вынужден интересоваться всем, чем заинтересуется правитель. Кроме того, я уже однажды занимался этим мальчиком — вы помните?
— Еще бы, — заметил мастер как бы про себя.
Лорд Ирем улыбнулся.
— ...Ну, а потом я высказал своему королю все то же, что и вам, — закончил он. — В отличие от Императора, я знал о неприязни Льюберта Дарнторна к вашему ученику, так что мне нетрудно было догадаться, кто стоит за этой гнусной шуткой. Император счел, что в это дело следует вмешаться.
— Если исходить из вашего рассказа, то все дело в том, что Криксу просто очень повезло? — задумчиво спросил Наставник.
— Да. Считайте, что мы квиты, мастер. В прошлый раз вы рассказали мне такую же невероятную историю. О мальчике из захолустья, выдумавшем себе очень непростое имя, а потом еще и поступившем в Академию.
— В самом деле... — протянул наставник. И добавил ни к селу ни к городу. — Все это в самом деле чрезвычайно интересно. Чрез-вы-чай-но.
— Не могу не согласиться с вами, но боюсь, что мне уже пора идти. Или, возможно, вы хотите узнать что-нибудь еще?
Хлорд смотрел на рыцаря очень серьезно. Так серьезно, что тому даже стало слегка не по себе.
— Да. Правду, лорд.
— Простите?...
— Я хочу услышать правду, — терпеливо, как и полагается наставнику, разъяснил Хлорд.
Выйдя из Лакона, Ирем собрал снега с парапета и потер им лоб и щеки. Разговор закончился совсем не так, как он рассчитывал.
Ах, мастер, мастер!.. Это ж надо, правды ему захотелось!
Хуже всего было то, что, посмотрев в глаза Наставнику, лорд Ирем сразу понял, что придется ему эту правду рассказать. По крайней мере, ее часть. Иначе Хлорд не постесняется узнать ее самостоятельно. Ирем не сомневался, что с мастера станется пойти в Книгохранилище и рыться в свитках до тех пор, пока из множества разрозненных фрагментов наконец не сложится единая мозаика. И, может быть, тогда Наставник выяснит гораздо больше допустимого.
Пришлось пойти на компромисс со своей совестью, нарушив данное когда-то обещание молчать.
— Что ж, мастер Хлорд, — сказал лорд Ирем, взвесив про себя все "за" и "против". — Вы умный человек, и вы не можете не понимать, что этот разговор должен остаться между нами, правда?
— Разумеется, — кивнул Наставник.
— Хорошо... Тогда я расскажу вам кое-что про вашего ученика. Как вам известно, у императора Наорикса было только два законных сына. Старший оказался недостоин своего высокого происхождения, поссорился с отцом и умер в изгнании. Младший — Валларикс — унаследовал Крылатый трон. Наорикс был первым Императором, который имел только двух законных отпрысков. Возможно, дело в том, что большую часть времени он проводил в походах, а в своей столице появлялся только по необходимости. А может быть, он просто очень быстро разлюбил свою жену. Не хочу порочить памяти покойного, но, думаю, что кровь дан-Энриксов сейчас гораздо проще встретить где-нибудь в Каларии или Иллирии, чем в Вечном городе. И, разумеется, никому не приходит в голову считать рассеянных по всех Империи бастардов Императора его наследниками. Никого не интересует, кого Наин обнимал в своем шатре лет двадцать или двадцать пять тому назад. И кто там мог родиться после этой ночи. Сам Воитель никогда об этом не задумывался. Не считая одного-единственного раза, когда энонийцы заключили с ним свой знаменитый договор. По традиции южан, одна из девушек королевской крови должна была скрепить союз Империи и Юга ритуальной свадьбой с Императором. Правитель возразил, что он уже женат, но ему объяснили, что речь идет не о женитьбе, а только о древней ритуальной церемонии. К тому же, говорят, он был под сильным впечатлением от красоты своей "невесты". В общем, договор был заключен, а Император даже задержался в Вальяхаде на неделю дольше, чем планировал сначала. Во время войны энонийцы привели правителю большое войско и прислали ему золото на снаряжения отрядов. Много золота. Гораздо больше, чем предписывал ранее заключенный договор. Правитель был приятно удивлен, но все же пожелал узнать, в чем дело. Южане отвечали, что Энони и Легелион теперь объединяют не слова, а кровное родство: от "брака" Императора и их принцессы родилась девочка. И с точки зрения южан она, конечно же, была "законной". Когда ее мать умерла, южане отослали девочку к отцу. Со свитой, подобающей принцессе, и в сопровождении охраны и послов. К счастью, к тому моменту Император овдовел, иначе вышел бы нешуточный скандал.
Ирем вздохнул. Сам он в тот момент не находился при дворе, но Валларикс рассказывал, как он был шокирован наглядным доказательством неверности отца. По мнению самого коадъютора, не было ничего особенного в том, что Император не смог отказаться от красивой девушки, которую ему буквально навязала энонийская аристократия. И если Наорикс и был в чем-то неправ, так это в том, что не подумал о последствиях. Любил бы себе на здоровье чужих жен или крестьянских девушек, но плодить династическую путаницу — это уже слишком.
Валларикс, разумеется, смотрел на все это совсем иначе. Даже сыновняя почтительность не помешала ему высказать Воителю все, что он думает об этом случае, и между Императором и его сыном в первый раз произошла крупная ссора.
Валларикс признавался, что в первые месяцы не мог даже смотреть на сводную сестру. Но потом заметил то, чего не замечали остальные — что "принцесса" очень одинока при дворе и тяготится пребыванием в чужой стране, так сильно отличавшейся от ее родины. Она не знала их обычаев и не могла даже понять, насколько оскорбительно пренебрежение, с которым к ней относились некоторые придворные. Император снова с головой ушел в военные дела, не потрудившись как-то уточнить ее положение при дворе, и большинство людей не знали, как к ней относиться — как к законной дочери Воителя или же как к "байстрючке", принятой правителем из милости.
Сделав эти наблюдения, Валларикс преисполнился негодования, и, позабыв о собственных обидах, взял заботу о младшей "сестре" на себя. Это Ирема не удивляло. Куда примечательнее было то, что Наорикс не преминул заметить перемену в отношении Валларикса к "принцессе" и решил, что инцидент исчерпан. Гениальный полководец на войне, в обычной жизни Наорикс порой был неспособен видеть дальше собственного носа.
В откровенных разговорах с Иремом Валларикс признавался, что так никогда и не сумел до конца примириться с мыслью, что его отец, при всех своих достоинствах, мог быть таким легкомысленным и эгоистичным.
Мастер Хлорд нарушил ход его воспоминаний, заметив:
— Кажется, я что-то слышал об этой истории. Но ведь эта девушка потом погибла — кажется, разбилась на охоте?
— Нет, Наставник. Если я скажу вам, что истинной причиной смерти дочери Воителя была родильная горячка — вы сумеете додумать остальное?..
Мастер вскинул на него глаза.
— Вот оно что... И давно это было?
— Около одиннадцати лет тому назад.
— Так значит, Крикс — действительно дан-Энрикс?
— Что вы, мастер, — укоризненно качнул головой рыцарь. — Ну, какой же он дан-Энрикс? Даже его мать нельзя считать законной дочерью правителя. А уж сам Крикс и вовсе не имеет прав на это имя. На момент рождения ребенка его мать была не замужем. Отец — кем бы он ни был — тоже не признал его своим. Но все же Крикс — племянник Императора, и мой король намерен позаботиться о нем.
— Но то, что рассказал мне Крикс, попав в Лакон...
— Чистая правда, — подтвердил лорд Ирем. — Впрочем, это долгая история. Боюсь, что мне уже пора идти.
— Что ж, идите. Но, надеюсь, вы придете снова? — выразительно спросил Наставник.
— Непременно, — криво усмехнулся доминант.
Выйдя из приемного покоя, мастер Хлорд и не подумал возвращаться на Совет. Наставник чувствовал, что ему надо как-то привести в порядок собственные мысли и немного успокоиться. Для этого лучше всего было пройтись по парку, где никто не помешает ему предаваться размышлениям.
Хлорд сцепил руки за спиной и, зябко сутуля плечи, побрел по заснеженной тропинке в направлении ворот. Возможно, он сделал бы пару кругов по саду и вернулся в башню, если бы на полпути к воротам не наткнулся на Марка Этайна и на Юлиана Лэра.
