Уходя от очередного удара — если бы он достиг цели, то вполне мог бы оказаться смертельным — Денис заметил, что даже сейчас, в свете полуденного солнца, видны проблески пламени внутри статуи. Они стали ярче, и теперь не переливались плавными мягкими волнами, а лихорадочно метались, то ослепительно вспыхивая, то теряя цвет и яркость.
Выпад... нырок... еще выпад. Огромный ург занес топор над головой князя, Денис метнул один из своих кинжалов, и тут же рванул с пояса другой, не особо интересуясь, точен ли был бросок. Он знал, что попал... Ург, получив узкий клинок в горло, повалился назад, под ноги соплеменникам, давая возможность князю на мгновение перевести дух. А в следующий миг взметнулся зеленоватый меч, без особого труда перерубая рукоять топора, и, заодно когтистую лапу очередного врага.
Резкая боль обожгла бедро. Жаров на мгновение скосил глаза вниз — из рваной раны фонтаном ударила кровь. Он упал на одно колено, с отчаянием понимая, что это конец...
И тут воздух, заполненный лязгом стали и злобными воплями ургов, прорезал тонкий, звенящий голос Лии.
— Уходите!!!
Вряд ли вампиры поняли это короткое слово. Но смысл его дошел до всех — и в то же мгновение остатки крылатого воинства спикировали в гущу драки, одного за другим выхватывая из свалки уцелевших эльфов... Денис, теряя сознание, ощутил, как его подхватили такие надежные, такие замечательные когти... и куда-то понесли. Уже в воздухе плечо навылет пробила стрела — но Жаров к тому моменту окончательно лишился чувств от потери крови.
И еще никто из вампиров не решился приблизиться к разбушевавшемуся тьеру. И правильно сделал — сейчас хищник, опьяненный схваткой, вряд ли разбирал, друг перед ним, или враг. И лишь увидев клин вампиров, уносящих в сторону леса остатки отряда, Тернер, сметая на своем пути всех, кто не успевал предусмотрительно отпрыгнуть в сторону, рванулся вслед за своими соратниками.
По телу расползалось приятное тепло. Денис медленно открыл глаза, и увидел склонившуюся над ним Таяну. В глазах девушки блестели слезы.
— С ним все будет в порядке, — услышал он знакомый голос, как всегда сухой и спокойный. — Не переживайте, леди.
— Очень сильная потеря крови, — голос молодой волшебницы слегка, самую малость, дрожал. — Раны не очень опасны... но еще немного, и...
— Вы же знаете, что все уже позади, — хмыкнул эльф. — Тогда к чему эти сантименты?
— Что вы понимаете... — отмахнулась она. — Дьен, как ты себя чувствуешь?
Он попытался пожать плечами, но острая боль заставила его стиснуть зубы и глухо застонать.
— Ну вот, опять кровь пошла, — казалось, девушка сейчас расплачется. — Князь, молю, присмотрите за ним... я приготовлю бальзам, он поможет.
— Все нормально, Тэй, — прошептал он вслед девушке, стараясь больше не делать резких движений. — Все нормально... у меня крепкий организм, раз до сих пор не помер, значит, буду жить. Князь... сколько уцелевших?
— Немного, — голос не изменился ни на йоту. — Но это неважно. Ваша странная спутница сделала то, что обещала.
— Она жива?
Князь сделал долгую паузу, затем, несколько неуверенно, ответил:
— Я не знал, была ли она жива раньше, когда впервые увидел ее. Я... мы, эльфы, умеем чувствовать жизнь. Вот это, — он повертел в руках зеленую травинку, — еще живо. А сейчас... — пальцы эльфа смяли зеленую стрелку, превратив ее в мокрую лепешку, — а сейчас уже нет. Я не чувствовал жизни в вашей спутнице, хотя она двигалась, говорила. Сейчас она не двигается, и больше не говорит. Может быть, она умерла.
— Помогите мне встать, князь.
— Вам нельзя двигаться, — эльф даже не пошевелился.
— Князь, вы воин, или сиделка? — Денис попытался вложить в слова максимум яда. Подействовало.
Кое-как поднявшись, и чувствуя, как снова влага начинает пропитывать повязку, Жаров, поддерживаемый князем, добрел до лежащей в траве Лии. Тело киборга было совершенно неподвижно, открытые глаза безжизненно смотрели в синее небо.
— Лия... — Денис тяжело опустился на теплую землю рядом с девушкой. — Лия, ты слышишь меня?
— Слышу... — губы девушки не двигались, не двигалась ни одна мышца. Голос доносился откуда-то изнутри, механический, неживой. — Я повреждена. Отказ систем. Разрушен контроль моторики. Пострадала сенсорная система. Работает только резервный акустический модуль.
— Что произошло... там?
— Я не помню. Участки памяти, контролировавшие процесс, разрушены. Потеряно девяносто процентов памяти. Пытаюсь восстановить резервные копии. Нужно время...
Жаров сидел и молча смотрел на неподвижное лицо Лии. Он не мог видеть, какие процессы сейчас идут там, в этой красивой головке. Все андроиды-девушки были в той или иной степени красивы, ни у кого из мастеров, работавших над их дизайном, не поднялась рука испортить им внешность. Но достоинствами боевых киборгов была не только внешность. Многократное дублирование основных систем и, самое главное, мощная защита мозга, позволяли еще надеяться.
— Восстановление памяти завершено аварийно, — раздался все такой же равнодушный голос девушки. — Уровень восстановления — шестьдесят три процента. Зоны памяти, содержащие информацию о последних днях, восстановлены полностью...
Минутная пауза, и, затем:
— Привет, майор.
— Привет, Лия. С возвращением.
— Это ненадолго, майор. Системы не просто разрушены, распад продолжается, и я не могу определить его причину.
— Это потому, что ты пыталась справиться с этой статуей?
— Нет, распад начался давно, еще на станции. У всех. Мы, поначалу, не придали этому большого значения, мелкие отказы... система самовосстановления успешно справлялась. Здесь, в этом мире, процесс пошел быстрее.
— Ты знала, что умираешь?
— Конечно. Но ведь это неважно, так, майор? Я воин... как и ты.
— Я...
— Майор, я могу с точностью до буквы прогнозировать все, что ты скажешь. Давай не тратить времени, его немного. Я сделала то, что требовалось. Внутренняя структура того, что ты называешь големом, повреждена. А то, что произошло со мной — это отдача. Она сильно ускорила процесс распада, в сотни раз.
Опять повисла томительная пауза. Теперь Денис понимал ее причину — аварийные блоки киборга пытались удержать хотя бы части стремительно гибнущего организма в рабочем состоянии, и на это уходили почти все остатки энергии.
— Речевой аппарат скоро выйдет из строя, — сообщила Лия. — Жаль... знаешь, капитан, так жаль умирать, почувствовав себя человеком... почти человеком.
Он не нашел, что сказать. Да этого и не требовалось.
— Спасибо тебе, майор...
— За что?
— За то, что дал возможность сделать перед смертью что-то нужное. И еще... в самый последний момент мне удалось нащупать канал, связыва...
Девушка замолкла на полуслове. Затем заговорила снова, но это уже были совсем другие слова. Они были короткими, ясными... и, несмотря на то, что их произносил бездушный голос автомата, от слов этих веяло абсолютной безнадежностью.
— Отказ памяти. Отказ системы автовосстановления. Отказ энергоблока. Отказ рече...
— Теперь она умерла? — спокойный голос эльфа вывел Дениса из ступора.
— Да... — тихо ответил он, смахивая ладонью бегущую по щеке слезу. — Да, князь, она умерла.
— Ее похоронят с почестями, достойными воина.
— Она и была воином, князь. С самого рождения. У нее не было детства, отрочества... любви и дружбы, подарков ко дню рождения и радости от букета цветов... — Жаров и сам не знал, зачем он это говорит эльфу, который вряд ли способен понять человеческие эмоции. — Она всегда была воином, князь, и у нее был только долг.
— Что может быть почетней для воина, чем умереть, исполнив долг до конца? Я бы хотел такой смерти.
— Смерти нельзя хотеть.
— Смерть все равно придет, — в голосе эльфа послышались торжественные нотки. — И важно, как ты встретишь ее. С мечом в руке, или стоя на коленях. Она встретила смерть, как подобает воину. Мы будем помнить ее.
— Мы будем помнить ее... — эхом отозвалось вокруг. Денис огляделся. Здесь были все — уцелевшие эльфы, вампиры, которые тоже потеряли половину своих, Таяна. И эти простые слова прозвучали подобно прощальному салюту над телом павшего бойца.
— Мы будем помнить ее... — тихо сказал и он, опуская руку на все еще открытые навстречу небу глаза девушки.
17. Покинутый дом
Сегодня я, Ур-Шагал, провидец и летописец, намерен завершить свою рукопись. Не думайте, дети мои, что рука моя устала держать перо. Я еще не раз буду долгими вечерами наносить на белые листы летопись народа ургов — но это будет уже другая летопись... и рассказывать она будет о другом народе.
Ибо перейден рубеж. Многие годы, а может, и многие века урги будут говорить о тех временах, когда рядом с ними был Алмазная Твердь, вечно живой и вечно спящий образ отца и создателя нашего. Говорить о том, как проснулся в Алмазной Тверди дух Вечного, и повел детей своих в стальные пещеры, искать славы в битве с людораками. Немало ургов пали в тех битвах
Пал и Алмазная Твердь.
Великий шаман Аш-Дагот долго беседовал с Вечным, но Создатель молчит, как не молчал никогда ранее. Мертв Алмазная Твердь, убит одним из людораков, жестоко отомстившим народу ургов за смерть своих сородичей. Я, Ур-Шагал, провидец и летописец, видел смерть Алмазной Тверди, хотя и не знал тогда, что это — конец. Может быть, когда-нибудь, вечный вновь захочет говорить со своими детьми... и найдет новый способ донести до нас свои слова. Может быть... я верю в это.
Создатель сделал детям своим прощальный дар — вернул власть над магией шаманам, показав, что не гневается на нас. Ибо не пристало родителю слишком долго гневаться на чад своих, даже и неразумие, гордыню и спесь проявлявших. Ибо не со зла дети творили это, а из одного лишь желания отцу своему, Вечному, показать любовь и преданность свою.
Я верю словам Великого Аш-Дагота, еще не оправившегося от страшных ран, полученных от руки людорака. Я верю, что возвращение магии даст народу ургов шанс выжить в этом мире. Мир велик, и для ургов в нем найдется место.
Но его еще предстоит найти. А сейчас, дети мои, нам надлежит покинуть обжитые места. Империя победила... что ж, победители были милостивы. Они не взяли жизни мужчин, уцелевших в том страшном бою, когда легионы Железного Арманда разбили несчастливого вождя Ар-Бейра. Они не взяли свободу детей, коих могли бы вырастить в верности Империи, и понудить предать собственный род. И не взяли они лоно женщин, как поступали в иные времена... вонзая раскаленные мечи туда, где зарождается жизнь, вонзая так, чтобы не причинить смерти, и не дать впредь родиться новому поколению. Даже золото и серебро наше не взял Железный Арманд — лишь то, что было похищено воинами Орды из захваченных крепостей.
Но приказ Империи был суров... и урги теперь должны покинуть свои леса. Путь наш лежит дальше на восток... Что ж, у нас достаточно воинов, чтобы защитить женщин и детей, достаточно золота, чтобы купить припасы.
Я пишу эти строки для вас, дети мои. Помните, что блеск стали ослепляет, блеск золота порождает неугасимую жажду видеть его снова и снова. Но расплата будет страшной. Мы, ваши отцы и деды, не устояли перед соблазном — и теперь платим за это тем, что навсегда оставляем леса, где похоронены наши и ваши предки. Много лет Орда не посмеет поднять голову — так стоит ли блеск золота и запах крови этой жертвы? Решать вам...
Вернув магию шаманам, Вечный ясно дал понять, что прощает детей своих. Но дети должны извлечь урок из понесенного наказания. И в следующий раз, когда взгляд ваш упадет на висящие над пиршественными столами боевые топоры, вспомните слова мои. Взгляните в глаза жен ваших, посадите на колени детей ваших...
И пусть старое оружие останется на своих местах.
Магадан
23.12.2003
